Судьба благоволит волящему. Святослав Бэлза

В этой квартире говорить о нормальной уборке не приходилось. Безусловно, проложенные дорожки основательно пылесосились, но перебрать все книги и очистить их от пыли было невозможно!

Когда у папы появлялось свободное время, хотя бы в два дня, он уезжал к себе на дачу. Дача – это квартира в поселке писателей «Красновидово». В ней он любил бывать. Его соседями по поселку были Александр Ширвиндт, Марк Захаров, Эдвард Радзинский и многие другие люди, кого он хорошо знал. Отец любил, находясь за городом, ходить поутру за родниковой водой.

Я достаточно часто навещал отца на этой даче. Приезжал к нему с моим любимым котопесом Ричардом. С ним отец также нашел общий язык. Ричард залезал к нему на колени и разрешал себя гладить. Следует отметить, что не многие удостаивались этой чести.

На даче мы гуляли с отцом по окрестностям, по полям вдоль реки Истры. Иногда доходили до местного сельпо. А после прогулки готовили обед. Как правило, я отвечал за горячее – мясо, рыбу или курицу, а папа за гарнир – отварную картошку и салат.

Во время прогулок, готовки или прочих бытовых дел мы беседовали. Темы бесед были разнообразны. Папа, как пылесос, втягивал мои знания в себя. Мы говорили о всяких житейских ситуациях, о пустяках и о серьезных вещах.

Первый мобильный телефон отца – это мой подарок. Именно я научил его писать эсэмэски, пользоваться компьютером, электронной почтой и интернетом. Отец советовался со мной по всем техническим вопросам – от ремонта машины до обновления программного обеспечения компьютера. Все новинки домашней электроники дожидались моего прихода, дабы быть запущенными в работу.

Запомнились мне и две поездки. Первая произошла в 1995–1996 годах. Это была поездка в Санкт-Петербург. Именно тогда я впервые посетил город на Неве. Но как! Мероприятие было посвящено открытию фонтанов Петергофа после ремонта. Устроители действа решили повторить бал, который был сто лет назад, и пригласили наследников тех дворянских фамилий, предки которых были его участниками. Именно там отец познакомил меня с графом Петром Петровичем Шереметьевым. Там же я первый раз услышал начинающего оперного певца Василия Герелло и познакомился с ним. Но особая взаимная симпатия возникла с одной знаменитой дамой – Нани Георгиевной Брегвадзе.

Жили мы с отцом в гостинице «Прибалтийская», стоящей на берегу Финского залива. Во время этой поездки произошла история, которая мне запомнилась. Бал закончился довольно поздно. За многими артистами были закреплены машины из гаража мэра города Анатолия Собчака. Не секрет, что город на Неве соединен множеством мостов. Ну и конечно, к тому времени мосты были уже разведены. И постепенно около одного из разведенных мостов собралась целая колонна из нескольких машин. У артистов нашлись и горячительные напитки, и закуски с бала. И вот этот дружный коллектив, разложив на багажнике машины яства, устроил веселую вечеринку в ожидании свода моста. Пировали около двух часов. Трапеза сопровождалась интересными, порой смешными рассказами. Время пролетело быстро.

В эту поездку отец провел для меня экскурсию по знаменитым пригородам Санкт-Петербурга: Царскому Селу и Павловску. Оказалось, что он близко знаком с директорами этих музеев, и их двери, несмотря на нерабочий день, гостеприимно раскрылись перед нами.

Вторая поездка произошла вскоре. Шел 1997 год. Отец пригласил меня в интереснейшее путешествие. Это был круиз-фестиваль, организованный украинской телекомпанией «Тонне». Маршрут начинался на испанской Пальма-де-Мальорке. Затем следовала Барселона, где я влюбился в творения великого Антонио Гауди, Ницца и поездка в Канны, Монако, Чивитавеккья, Рим, Дубровник и конечный пункт – Венеция. Трудно передать охватившие меня эмоции! Это фактически была моя первая зарубежная поездка. До этого я выезжал только один раз с друзьями в Турцию.

В Барселоне, помимо творений Антонио Гауди, я был потрясен лавочками, продающими всевозможные мечи, шашки, ножи, доспехи и прочую рыцарскую утварь. Отец практически за уши оттягивал меня от этой экзотической красоты. Мне безумно хотелось приобрести двуручный меч внушительных размеров – метра полтора в длину. Он едва отговорил меня от этой покупки. Но на память была приобретена копия гранаты лимонки, в которую была встроена зажигалка. Дорогой читатель, запомни эту деталь!

За Испанией последовал Лазурный Берег. Сначала Ницца. Та самая Ницца, которой нельзя не соблазниться! Великолепный город. Затем – Канны и их Круазетт, дворец кинофестивалей. И, разумеется, Монако. Именно тогда я, ярый поклонник Михаэля Шумахера, прошелся по той самой трассе, где проходят Королевские гонки F-1.

Затем был Рим с его величественным Колизеем, непередаваемой красоты фонтаном Треви высотой почти что в двадцать шесть метров, переулками и площадью Испании.

Что удивило меня в этой поездке? Это то, что отец прекрасно ориентировался в каждом из городов, в которых мы побывали, и, проходя мимо очередного дома, рассказывал историю о том, что именно тут в тысяча семьсот или восемьсот каком-то году произошло. Объем знаний отца, конечно, поражал. Но когда ему говорили о его энциклопедических знаниях, он отвечал: «Это вы не знали моего отца. Вот он действительно Большая энциклопедия, а я всего лишь Малая». И дальше следовал рассказ, что дедушкины друзья расшифровывали дедушкину фамилию следующим образом: Б – большая, Э – энциклопедия, Л – лишних, 3 – знаний, А – автора.

И вот мы оказались в городе, который я больше не посещал, – Венеция. Непередаваемый звук стука бортов гондол друг о друга. Утренний туман над каналами. Но настало время собираться в путь. Предстояло посещение Киева, где должно было состояться закрытие фестиваля.

И вот наша отъезжающая делегация прибывает в аэропорт Венеции. Мы с отцом проходим досмотр ручной клади. Я кладу на ленту свою сумку. Она уползает в камеру досмотра. И тут сотрудники аэропорта, радостно болтающие между собой, напрягаются, их лица меняются. Начинают бегать какие-то люди в форме. Все это происходит за тридцать секунд – максимум минуту. После чего служащий аэропорта задает вопрос, чья эта сумка. Честно признаюсь, что моя. Выяснилось, что купленную гранату-зажигалку я положил именно в эту сумку. Каков же был шок сотрудников безопасности увидеть такое на экране. Отец же нисколько не обеспокоился и шутками-прибаутками урегулировал ситуацию.

В этой поездке отец познакомил меня с Донатасом Банионисом, Игорем Дмитриевым, Бисером Кировым.

Потом долгое время у нас не было с отцом совместных поездок. Последние случились в год его ухода.

Отец, как правило, не жаловался на самочувствие. Он по-мальчишески гордился тем, что не был у врачей двадцать лет. Но в середине декабря 2013 года он пожаловался, что у него уже больше недели не проходит живот. Я всячески убеждал его обратиться к врачам, но отец, сославшись на занятость, отказался. Вскоре он уехал в Иркутск на фестиваль Дениса Мацуева, затем у него были еще какие-то поездки и выступления. Уговорить его пойти к врачам удалось только в марте 2014 года. Результат обследования оказался печальным – подозрение на онкологию.

Несмотря на предпринятое лечение, улучшений не наблюдалось. Денис Мацуев и Мария Максакова убедили отца обратиться в клинику в Германии. Но несмотря на предстоящий визит в клинику, отец дал согласие провести еще одно мероприятие – фестиваль «Очи черные» в итальянском городе Монтекатини-Терме.

До поездки еще предстояли съемки программы «Романтика романса». Съемка проходила два дня – 26 и 27 апреля. 26 апреля – папин день рождения. Отец сдюжил эти съемки, несмотря на свое недомогание. Он по-прежнему казался веселым, рассказывал в перерывах между съемками разные забавные истории.

В конце апреля мы улетели с отцом в Италию. И пробыли там до 10 мая. Основное время этой поездки отец лежал. Я всячески его опекал. Но когда надо было выйти в свет, он одевался и брал себя в руки. И на публике появлялся жизнерадостный, опрятно одетый джентльмен.

На фестивале я познакомился с Карло Визинтини – человеком, благодаря стараниям которого позже на аллее славы города Монтекатини появится медальон с именем отца.

По завершении фестиваля «Очи черные» мы полетели с отцом в Мюнхен. Клиника Красного Креста стала последним его убежищем. До своих последних минут он, то ли до конца не осознавая ситуацию, то ли не желая наводить панику, говорил о планах на будущее.

Все время пребывания я был на связи с Денисом Мацуевым и Марией Максаковой. Последняя нашла время и на несколько дней прилетела в Мюнхен навестить отца. Она долго оставалась в его палате, и все это время шел оживленный разговор. Именно тогда отец придумал эпиграмму: «Мария Максакова полюбит не всякого».

В ночь на 3 июня меня разбудил телефонный звонок из клиники. Мне передали, что зовет отец. Я прибежал в клинику через пятнадцать минут. Отец сидел на кровати и что-то пытался написать на своем телефоне. Как позже я выяснил, он хотел написать мне электронное письмо, но получалась белиберда.

Когда я пришел и взял отца за руку, его возбуждение ушло, он лег на кровать и как будто задремал. Я держал его за руку и видел на мониторе, как он угасает. Я держал его за руку и шептал сам себе: «Папа! Не уходи!» Через сорок минут меня за плечи взяла доктор и на английском сказала, что мне нужно отпустить руку отца и дать ему спокойно уйти. Она поняла, что своей энергетикой я не отпускаю его. Я отпустил его руку. И через десять минут отца не стало, в пять часов пятьдесят пять минут по мюнхенскому времени.

За несколько лет до ухода отца, в один из приездов к нему, я обратил внимание на его глаза. В них я увидел одиночество. Тогда я спросил его: «Папа, тебе одиноко?» «Нет, – ответил он. – У меня есть два прекрасных сына!» Но мне все же показалось, что отец был одинок, что он разгадал какую-то тайну бытия, и этой тайной не хочет делиться со мной, оставляя мне шанс прожить счастливую жизнь.

Незадолго до его ухода, в конце мая 2014 года, я задал ему вопрос: «Папа, а что тебя больше всего потрясло в жизни?» И он ответил: «Первое: Венеция и Рим. Второе: автографы Пушкина, Наполеона и записка кровью Есенина. И третье: коты».

Автографы, о которых говорил отец, показал ему дедушка, взяв его с собой в архив, находящийся где-то под Санкт-Петербургом. Надо сказать, что дедушка был одним из основателей Государственного музея имени А.С. Пушкина. Позже попечительство над музеем перешло по наследству к моему отцу.

Следующим заданным вопросом отцу был такой: «Что тебя больше всего разочаровало в жизни?» Отец немного задумался и ответил: «Женщины» – и через небольшую паузу пояснил: «Некоторые».

Каким же мне запомнился отец? Отец был всегда жизнерадостным или делал такой вид. Он не терял самообладания, любил шутить. Нотации он читал мне не часто, но каюсь – было! Когда я шел куда-то с ним, возникало удивительное чувство защищенности и ощущение, что все будет хорошо. Меня всегда поражало, да и сейчас поражает, его феноменальная память. Память на тексты и гуманитарную информацию. У меня память устроена по-другому – я хорошо запоминаю цифры. Отец обладал уникальным знанием русского языка и умением на нем говорить. Это был не язык с современным сленгом, а литературный русский язык, на котором говорили еще до революции. Помимо русского языка отец в совершенстве знал польский, болгарский, чешский, словацкий, английский, немного немецкий и французский языки. Папа всегда, даже дома в халате, опрятно выглядел. Он не был притязательным в быту. Но он был гурманом, любил вкусно поесть. Не обязательно с гастрономическим изыском, но вкусно.

Удивительно, но, когда я приходил к нему за советом, отец выуживал из своей памяти несколько историй, произошедших с известными людьми. Всегда, когда у меня были причины упасть духом, отец говорил: «Ты же Бэлза!»

Когда мы ходили с отцом на мероприятия – концерты, в театр, – его всегда было тяжело вывести из зала. Будь то концертный зал или зал ресторана, где проходил фуршет. Отец долго разговаривал со многими. Причем невзирая на звания, профессию и регалии. Он мог подробно рассказывать о судьбе кого-то из великих уборщице, которая подошла к нему выразить свое удовольствие концертом и его выступлением. Он мог говорить с кем-то из мэтров. У него для всех находилось время и темы для беседы.

У меня сложилось впечатление, что у отца не было врагов. Казалось, как раз наоборот, что его окружали одни друзья! Куда бы мы ни приходили с отцом, всегда появлялись люди, с которыми отец подолгу разговаривал. Если начать перечислять папиных друзей, то не хватит места на страницах этой книги. Расскажу лишь о некоторых из них. Надеюсь, что на меня не будут в обиде те, кого я не упомяну в этом списке.

Подобно тому, как друзья дедушки становились папиными друзьями, некоторые из папиных друзей таким же образом перешли в круг моих друзей. За что им – нижайший поклон!

Отец дружил с выдающейся парой – Муслимом Магомаевым и Тамарой Синявской. Его дружба с ними началась с интервью. А затем они общались все чаще и чаще.

Отец также много рассказывал о своей дружбе с Грэмом Глином. Вспоминается такой случай. Отец находился в командировке во Франции и должен был прилететь в Ниццу, где тогда на Лазурном Берегу проживал Грэм Грин. Когда он позвонил его помощнице, чтобы предупредить о том, что приезжает, она произнесла загадочные слова, словно скаламбурила: «Грэм Грин с удовольствием встретится с вами, но встретить вас не сможет». Каково же было удивление отца, когда в аэропорту Ниццы он увидел Грэма Грина собственной персоной. Ему тогда было восемьдесят лет. Когда отец начал его обнимать, тот слегка отстранил юного друга. Оказалось, что недавно он упал, и у него сломаны два ребра.

Одним из ближайших друзей отца был Константин Полозов, к сожалению, ушедший из жизни намного раньше папы. Отец подруги моего детства Екатерины Полозовой. Они жили в одном доме. С Константином отец дружил с юных лет. Они часто гуляли по окрестностям, беседовали, обсуждали новости. Отец был дружен и с его женой Людмилой, и с их дочкой Екатериной.

Очень близок папа был с Георгием Гараняном. Именно отец представил ему Дениса Мацуева. А это знакомство родило новый проект «Классика и джаз», в котором популярные классические произведения предстали в джазовой обработке. Отец очень переживал кончину Георгия Арамовича. А ведь за три дня до его смерти они оба были на сцене.

Другим близким другом был Александр Сенкевич. Их связывали Институт мировой литературы и совместные поездки, а также любовь к книгам. Мой отец вел практически все поэтические вечера Александра Сенкевича.

Отец был очень дружен с Денисом Мацуевым. Денис как верный и преданный друг на протяжении всей болезни отца оказывал огромную поддержку! В своем плотном графике он находил время для звонков, интересовался здоровьем отца. Он был готов спешить на выручку! Денис, один среди многих, остается преданным другом нашей семьи и сегодня! Именно он помогал мне решить вопрос по сбору средств на памятник отцу, который установлен на его могиле. Казалось бы, что, имея такое количество друзей, собрать требуемую сумму для установки памятника – плевое дело! Те, кто совсем недавно жаждали общения и дружбы, оказались абсолютно равнодушны к моей просьбе. Для меня было огромным потрясением, что после ухода отца многочисленные «друзья» не проявили должного рвения и не оказали помощи в решении вопроса установки памятника! Я сердечно благодарен Денису! Именно при его поддержке я окончательно не пал духом и не разуверился в людях.

Особо благодарю Хиблу Герзмаву и господина Агрбу Беслана Родионовича за их неоценимую помощь в установке памятника.

Отец дружил с Марией Максаковой, его соведущей по «Романтике романса». Именно благодаря Марии и Денису в кратчайшие сроки была организована поездка в немецкую клинику. Мария поддерживала и отца, и меня в эти тяжелые дни. Она нашла время в своем плотном графике приехать к отцу в Мюнхен! И после его кончины она помогала нам в решении ряда вопросов.

Стоит сказать о дружбе отца с Дмитрием Бертманом. Они были дружны давно, еще до создания «Геликон-оперы». Мне очень приятно, что Дмитрий – один из немногих, сохранивших память и теплые чувства к отцу. 26 апреля 2017 года в «Геликон-опере» состоялся концерт памяти отца, постановку которого осуществил Дмитрий.

Евгений Богатырёв – еще один близкий папин друг. Он руководитель Государственного музея имени А.С. Пушкина. Они довольно плотно общались. Отец часто бывал в музее, знал о всех его новых экспонатах, о новых книгах, которые появлялись по пушкинской тематике. Я очень благодарен Евгению, за его помощь и дружбу! В апреле 2015 года в музее прошла выставка части «коллекции котов» моего отца и состоялся концерт его памяти.

Отец не многим делился со мной. Все проблемы он оставлял внутри себя. После его ухода выяснилось, что я не знаю многое о нем! Например, о том, что у него были романы с женщинами, в том числе известными. Видимо, его воспитание, его культура вынуждали его поступать деликатно в этой ситуации. Однажды в разговоре отец сказал: самое сложное в отношениях – это расставание! Обиженная женщина, как и слон, не забывает обиду.

Все же, несмотря на его заслуги и регалии, в первую очередь он был моим отцом! Отцом, которого любишь просто потому, что он твой папа! Отцом, который не научил многим жизненным премудростям, не ходил вместе с тобой в кино или на прогулки, но все же оставался любимым папой, которого мне катастрофически не хватает сейчас!

А на планете Земля продолжает жить Слава Бэлза, но не Святослав, а Мирослав Игоревич – мой сын, названный, как вы уже догадались, в честь моего отца!

Долгая и трудная дорога к отцу

21 сентября 1981 года на Калининском проспекте в роддоме имени Григория Грауэрмана родился мальчик. Ваш покорный слуга – Федор Святославович Бэлза. Это время я знаю по рассказам мамы и помню себя уже с шести лет. Некоторые из воспоминаний возникают в памяти неожиданно, как огненные сполохи на ночном небе. Вот одно из них. То, от которого до сих пор невозможно избавиться. Оно, вероятно, будет сопровождать меня всю жизнь.

Темным зимним утром я, держа маму за руку, иду с ней в детский сад и по дороге узнаю из ее сбивчивого и взволнованного рассказа, что у меня, оказывается, есть отец и зовут его папа Слава. А самое главное, что мы поедем на днях к нему знакомиться.

Спустя более тридцати лет не так-то просто восстановить всю гамму охвативших меня чувств. Но я отчетливо помню, с каким восторгом и радостью я воспринял эту новость. Словно мне открыли тайну философского камня. Потом через много лет я понял, что это было только началом пути к моему отцу. А тогда, через какое-то время, мы с мамой собрались и отправились к нему в гости.

Помню, что было холодно и темно. С утра на какое-то время небо оставалось мутновато-молочным, но вскоре оно тускнело. Сумерки быстро сгущались, и обычно ближе к наступающей ночи шел тяжелый и густой снег.

Вот в такой зимний вечер мы с мамой сели в троллейбус и отправились в путешествие к моему отцу, которое продолжалось до последнего его вздоха.

Я был кудрявым и очень беспокойным мальчиком. Близкая подруга нашей семьи, тетя Ляля Немчинова, говорила: «Он негр, только белый». Разумеется, в шутку. От отца мне досталась в наследство внушительная шевелюра, которая растет стремительно и превращается в шар. Однажды после продолжительных летних каникул я вернулся в Москву. Перед школой меня, сильно заросшего, надо было постричь. С такими волосами не всякий мастер захочет иметь дело. Парикмахерша, мельком на меня взглянув, сказала: «Перед тем как сядешь в кресло, сними шапку!» Каково же было удивление всей парикмахерской, когда я застенчиво и с обидой в голосе сказал, что это вовсе не шапка, а мои собственные волосы! Лица дам, собравшихся вокруг меня, до сих пор стоят у меня перед глазами.

Приехав на нужную нам остановку, мы вышли из троллейбуса и долго стояли на улице под тускло светящимися фонарями и под тихо падающими крупными хлопьями снега. Я уверен, что мама волновалась не меньше меня. Я задавал ей массу вопросов, а растрепанные мысли в голове не давали сосредоточиться.

Переступив порог фамильной квартиры Бэлзы, я вошел в новый для меня мир. Не только оказался среди родных мне людей, но и среди океана книг. Войдя с мороза, я был тут же окутан невидимой аурой нежности, любви и доброты. Мой отец, да и мои замечательные дедушка с бабушкой были взволнованы нашей встречей не меньше меня и мамы. К слову сказать, моя красавица мама (дочь народного артиста П.П. Втебова, исполнителя роли Григория Мелехова в фильме «Тихий Дон») была и остается очень мудрой и рассудительной женщиной. Она впоследствии не препятствовала моему общению с вновь обретенными родными и очень близкими людьми. Низкий ей поклон и самые теплые слова благодарности.

Сейчас, спустя много лет, я с большой любовью вспоминаю эти дни. Я помню мою бабушку, несравненную Зою Константиновну, которая была ко мне очень внимательна. Готовила она – пальчики оближешь! Когда я появлялся в их доме, на столе обязательно оказывалась баночка черной икры, а по большим праздникам испекался просто «сумасшедший» шоколадный торт с кружками ананаса сверху. Игорь Федорович Бэлза, мой милый дедушка, крепко меня обнимал и вел в свой кабинет, где стоял рояль, на котором музицировали его гости, великие музыканты.

Приобщать меня к культурным событиям папа начал довольно рано. Мой первый и по-настоящему большой выезд состоялся в город Суздаль в летнюю школу молодых талантов «Новые имена». Там я познакомился с такими мэтрами сегодняшнего дня, звездами мировой величины, как Денис Мацуев, Борислав Струлёв, Борис Андрианов, Игорь Фёдоров, и другими замечательными музыкантами. С тех пор я поддерживаю с ними дружеские, теплые отношения.

Я никогда не забуду нашу поездку с отцом в город Витебск на музыкальный фестиваль «Славянский базар». Уму непостижимо, со сколькими знаменитыми людьми я тогда повстречался и познакомился. София Ротару, очаровательный Бисер Киров, несравненный Валерий Леонтьев, статный Сергей Захаров и многие другие. В этой жизни, так уж вышло, я появился на свет от родителей, принадлежавших к известным и знаменитым семьям.

В процессе моего взросления мы с папой стали очень близки, хотя, к сожалению, из-за плотного и порой очень перенасыщенного его рабочего графика редко виделись, но часто созванивались и подолгу общались по телефону.

Мне тяжело вспоминать, как отец вместе с нами, его сыновьями, сильно переживал уход сначала Игоря Федоровича, а потом и своей мамы. Мы с братом Игорем всячески пытались его приободрить.

Вспоминать можно много и долго, но, как говорил отец, самое главное в искусстве – уйти за кулисы вовремя, пока зритель не начал тебя ненавидеть.

Шли годы, я взрослел. Менялись интересы, пристрастия, но разговоры по душам с отцом остались в памяти. Не забыть, как он помогал мне своими советами, в качестве весомых аргументов приводя и изречения мудрейших из мудрых, и свой собственный опыт. И постоянно убеждал меня читать как можно больше книг.

Такой эрудиции, как у него, у меня не было и нет. Но благодаря во многом ему я способен поддержать беседу и немало знаю о классической музыке и ее исполнителях.

С появлением на канале «Культура» передачи «В вашем доме» я некоторое время принимал в ней скромное участие в роли соведущего моего отца. В то время я был как необстрелянный воробей, стеснялся камеры, боялся слово сказать, а просто сидел и внимал общению великих. Благодаря этой передаче я познакомился с Муслимом Магомедовичем Магомаевым и с его прекрасной супругой Тамарой Ильиничной Синявской, с Людмилой Марковной Гурченко и многими другими творческими личностями. Эти люди пусть и мимолетно были в моей жизни, но даже кратковременное общение с ними дорогого стоит.

К сожалению, я не оправдал тех надежд, которые возлагал на меня отец. Я учился в институте, и моя голова была занята изучением гостиничного бизнеса, менеджментом и всем, что с этим связано. Момент был упущен.

Но именно тогда образовалась душевная связь между мною и отцом. Он всегда поддерживал меня и словом и делом. Первый раз я выехал за границу в Италию благодаря ему. А сколько приятных уютных вечеров мы проводили вместе с ним у него в квартире! Как я радовал его своими кулинарными изысками! Лучшей похвалой моим поварским талантам были пустые тарелки.

Как было весело и непринужденно сидеть с отцом в легендарном ресторане ЦДЛ после очередного замечательно проведенного им концерта и, пропустив по стаканчику, шутить и рассказывать друг другу смешные истории и анекдоты! Потом идти вдвоем до метро и вдруг увидеть поскользнувшихся на ледяной корке асфальта двух пожилых дам. С мушкетерской легкостью отец вместе со мной поставил их на ноги, и мы, откланявшись, продолжили путь.

Как я был горд узнать о присвоении отцу звания «Народный артист России», а позже о награждении его орденом «За заслуги перед Отечеством», как был счастлив побывать с ним в Кремле на обеих церемониях и пожать руку двум президентам: Д.А. Медведеву, а через месяц В.В. Путину. Как эффектно он смотрелся за рулем своего нового джипа, и как профессионально обсуждали мы ходовые качества этого автомобиля. Много чего было за последние годы.