«Москва-Одесса». Криминальная история

– Вот и наше купе! – подсказал Михаил Иванович, мучительно передвигая огромную потертую сумку и чемодан из давно прошедшего века. Потом срывающимся от одышки голосом добавил. – Сейчас, Мария, сейчас! Погоди чуток в коридоре! Я вещички приткну – все руки оборвали – и тобой займусь. Тогда и разберемся, что, откуда и почём!

Сразу выяснилось, что в купе, опередив супругов, уже расположился некий мужчина лет тридцати, достаточно вежливый:

– Разрешите я вам помогу? Я перед вашим приходом успел разместиться. И, похоже, ваше место занял. Наверх-то пока рановато! – извиняющимся тоном пояснил попутчик и ловко пристроил вещи, принятые из рук Михаила Ивановича, в багажные ящики под сиденьями. – Вы тоже до Одессы?

– Туда, туда мы! Здравствуйте! – в купе втиснулась Мария Петровна, супруга Михаила Ивановича. – Нам тоже в Одессу. Мы туда по семейным делам.… Давно собирались, всё тянули, да вот без сборов пришлось… К дочке… Что-то там…

– Ну, ладно уж! – миролюбиво прервал ее Михаил Иванович. – Всем теперь расскажешь, что, откуда и почём! У человека, Маша, свои дела-проблемы, а ты на него наши взваливаешь! Спасибо вам, молодой человек, за помощь с чемоданом. Такие вещи кантовать, только пуп надрывать! Однако давайте знакомиться. Мою супругу величают Мария Петровна, а меня – Михаил Иванович.

– Очень приятно. А меня зовите Вадимом. Да я и надоедать-то вам не стану, так как моё семейство – жена и дети – в плацкартном вагоне этого же поезда. Видите ли, мне, чтобы тоже с ними, билета не досталось. Пришлось в купейный брать, а это дороговато. Хорошо хоть верхняя полка попалась, а то ведь не советское время, нижние места теперь дороже. На всём, уважаемые, накручивают! За всякое невинное желание приходится кому-нибудь платить! – он усмехнулся и сменил тему. – Ну, это вам для информации! А мне сегодня придется в роскоши поспать! Зато остальное время я со своим семейством проведу, вас не побеспокою. Впрочем, и в этом купе до сих пор некомплект; верхняя полка-то пустует… Может и не явится никто…

– Говорите, Вадим, будто нижние полки, дороже? – удивился Михаил Иванович. – Я и не знал таких порядков! Давненько мы с женой не ездили. Сам-то в кассе и попросил нижние места. Нам теперь на верхнюю полку забраться, будто Эверест покорить. Удивительно! А я ещё радовался, как удачно всё образовалось, ведь обычно, нижних в кассе не достать. Не знаю, то ли дорого всё стало, то ли мы настолько обнищали? Вон, молодежь ушлая, в спецвагонах ездит. И столовые у них там, и ванные, и кровати двуспальные вдоль вагона, и соседей никого. Выходит, им, спекулянтам, денег с лихвой на всё хватает, а отставному полковнику Родина медной монетой платит! Не разживешься! Раньше, знаете ли, страна ни на день не затихала, всё ездила-бурлила! Все куда-то рвались, все куда-то спешили! Особенно летом, в каникулы, да и в праздники. А уж перед первым сентября, что творилось… Суета повсюду! Ни присесть, ни поесть. Очереди, куда ни встань! В камере хранения, будто так и запланировано, всегда мест нет! Мы-то с Настей и детворой чаще летали, поскольку каждой минуткой отпуска дорожили. Обычно длинным транзитом летали! А ведь в сезон, да чтобы одновременно четыре билета на самолет достать, приходилось мне, можно сказать, мирные подвиги совершать! И всегда удавалось подобные дела по-человечески проворачивать. Представляете, Вадим, я в те годы даже в мыслях не держал, что кому-то придется взятки давать! Тем не менее, за сутки мы успевали сделать по две-три пересадки! И в каждом месте атаковали кассы, в бесконечных очередях регистрировали свои транзитные билеты, тягали чемоданы и прочие вещи, но успевали пролететь за те сутки три, а то и четыре тысячи км! Вот это был Аэрофлот! Самая крупная авиакомпания в мире, между прочим. И ей было, чем гордится! Ещё бы! Хоть и с трудностями, но все, кому не терпелось, до места благополучно долетали! Значительно скорее, нежели на поезде. Молодежь-то не знает о тех полетах ни плохого, ни хорошего! А мы всё помним! Вот, говорят, хорошо стало, билеты теперь – не проблема! Ну, да! Более того, самолеты часто и наполовину не загружены! Потому что не многие себе могут позволить! Цены… Посмотрел я на эти цены, чтобы до Одессы… В общем, решили с женой мы поездом прокатиться. Если со стариков да беременных не стыдятся мзду срывать, то скоро вообще ездить да летать перестанут…

– Не переживайте так, Михаил Иванович! Разница между нижними и верхними копеечная. Вы же транзитом через Москву? Судя по отсутствию провожающих. Погулять по столице хоть успели? На Красную площадь сходить или в Кремль? Или только в ГУМ?

– Да куда нам с пожитками? Пока с Казанского вокзала перебрались на Киевский, без рук остались. Носильщики столь лихие, такие цены заламывают, что пришлось самому тащить. И деньги ведь есть, да жалко их таким рвачам отдавать! За час с передышками как-то сами добрались. Но тяжко! Суворову через Альпы, пожалуй, легче было… У него помощники имелись! Вот и получилось, что не до гуляний нам с этими Альпами…

– Ой, Михаил! Да отдал бы ты им ту тыщу. Смотри, себе дороже и обойдется! – вступила в разговор Мария Петровна. – Поднимать-то тебе ничего нельзя, а тут нагрузился… Да ещё расстояния в Москве огромные! Все эти метро, переходы подземные, эскалаторы… А перрон – так это же форменное издевательство над людьми! Он ведь бесконечный! Пока мы с вещами до своего вагона доползли… Хотя бы эскалаторы сделали, как в аэропорту, или какие-нибудь подвесные кабинки. А как мы в метро билеты доставали! Это вообще – целая история! Не поверите – на самолет было проще! Утром, высадившись из своего поезда, дождались в каком-то предбаннике открытия станции метро, а когда нас туда вдавили, мы в толпе и давке ещё минут сорок толкались перед кассами. Рядом «жучки» вьются, всё без очереди предлагают. Только мы не знали даже, какие нам билеты на метро нужны и сколько они теперь стоят? Всё ведь изменилось! Не советский же пятак! Одно мне понятно – плохо всё организовано! Хотя молодежь – я о сыне своём – ещё и нахваливает эти странные порядки! Видите ли, рассказывал он, будто с железнодорожного вокзала их прямо в самолет загружают… А как до того вокзала добраться? И зачем мне самолет, если мы поездом? Ох, молодежь! Что-то их обрадовало, так они остального и не заметили, однобокие!

Меж тем поезд мягко тронулся, и статичная картинка за окном, медленно ускоряясь, поплыла вперед, открывая сначала остаток перрона, а затем и заснеженную Москву, приютившую, худо-бедно, миллионов пятнадцать озабоченных и суетливых человечков. Супруги безотрывно глядели в сильно испачканное окно, изредка переговаривались, на что-то показывая руками, восхищались или сравнивали картины столичной архитектуры с оставшимися далеко родными местами.

– Вот мы и приблизились чуток к Одессе! – бодро констатировал Вадим. – Сейчас полупроводник пожалует!

– Полупроводник? – переспросила Мария Петровна.

– Успокойся, Мария! Это товарищ шутит. Понимаешь, на вагон положено два проводника, а второго мы ещё не видели. Вот и получился полупроводник! Правильно, Вадим, я вас понял?

– Ну, да! – подтвердил Вадим. – Но очень она вежливая! Заметно, что старается! Так и чай скоро принесет!

– Ох, уж этот чай! Мы в зале ожидания купили стакан… Аж за двадцать рублей! Это что же такое? Чай в Москве по цене коньяка продают? – не выдержала Мария Петровна. – А когда старый мой, то бишь, Михаил Иванович, из туалета вокзального вернулся, то в первую очередь посыпал самыми последними словами. И там, оказывается, теперь всё за деньги! Двадцать пять рублей! И, говорит, только Героям России разрешается бесплатно!

– Это не совсем так, Михаил Иванович! Если бы вы показали свой железнодорожный билет, то вас бы тоже пропустили бесплатно, словно Героя России!

– Тьфу! – ругнулся ветеран. – Выходит, я и здесь не разобрался. Казалось, давно в туалет хожу, да не везде как надо! Кто же знал, что в Москве без орденов да железнодорожных билетов скоро помочиться нельзя будет! Ох, срамота московская, да и только!

В дверном проеме возникла проводница. Вежливо поздоровавшись, она без лишних слов принялась проверять билеты, отрывать от них какие-то талоны, рассовывать в папку с кармашками, потом с улыбкой подарила всем надежду на чай и кофе, через полчасика, и переместилась в следующее купе.

За окном скорого поезда, спешащего из Москвы, уже проносилась окраина, неприглядная даже под слоем свежего снега. Мария Петровна спрятала в сумочку документы, убедилась, что билеты на обратную дорогу не перепутались с остальными бумагами, попросила супруга вытащить клетчатую сумку с провизией, дорожной одеждой, обувью и, отложив всё в сторону, принялась накрывать на стол.

– Миша, мы с тобой в Москве весь режим поломали. Вот таблетки твои – проглоти пока. Запей отсюда… Туалет, конечно, закрыт… Протри руки этой салфеткой, съешь вот это…

– Не буду вам мешать! – поднялся Вадим. – Приятного аппетита! Удаляюсь к своей милой половинке и детворе, – и вышел из купе.

– Приятный молодой человек. А четвертого пассажира, может, и не подсадят. Неплохо бы самим ехать! – подвела итоги Мария Петровна.

– Сдается мне, будто наш приятный попутчик – обычный жулик!

– Миша! Тебе везде одни жулики мерещатся! Ну, сколько можно? Очень приличный мужчина, семейный, с двумя детьми, уважительный! Что тебе от него нужно?

– Знать бы мне, что ему нужно от нас!

– Да чего ты к нему прицепился?

– Так зачем честному человеку маскарад? В его же билете, который он проводнице отдал, другое имя записано. Черным по белому – Леонид Борисович. Только фамилию я не разглядел.

– Шутишь! Ты же слепой без очков!

– Так я готовился… Заранее и напялил! Думал, если проводнице что-нибудь понадобится. Ты уж сумку с документами засунь куда-нибудь! Поглубже! И не выходи из купе, не предупредив меня. Особенно, ночью! Из нас всегда кто-то при вещах должен оставаться.

– Ой, Миша, опять именно нам везет! И почему эти жулики вокруг нас так и вьются?

– Так ведь ты до сих пор цветешь и пахнешь! Вот они на нектар и слетаются!

– Да ну, тебя! Что делать-то будем? Может, милицию вызовем или проводнице сообщим?

– А если они заодно? Ты только не волнуйся раньше времени. Всё образуется! Не нервничай, говорю, – Михаил Иванович принялся более настойчиво успокаивать супругу, заметив, как она переменилась в лице. – Давай, пока его нет, переоденемся, а там поглядим! Да и отдохнем чуток, набегались по этим станциям да проспектам… А с ним мы по ходу справимся! Не первый раз!

*

Попутчик не возвращался долго. Он застал Михаила Ивановича за чтением толстой газеты, купленной на московском перроне, а Мария Петровна, отвернувшись к стене, тихо посапывала на удобном диване их вагона какой-то новой серии – «премиум». Вагон и впрямь оказался новеньким, чистеньким и аккуратным. Лежачие места – мягкие, с двойными матрасами, с подголовниками, несколькими индивидуальными плафонами для чтения. Правда, в туалете срабатывают столь мощные водяные насосы, что напоминают взрыв снаряда! Хоть совсем туда не ходи, всему вагону слышно.

– Как ваше семейство расположилось, Леонид? Как дети? – негромко спросил Михаил Иванович, заметив, что Вадим, безусловно, отреагировал на имя Леонид, но мгновенно с этим справился.

– Совсем неплохо: дети спят, жена ворчит. Всё, как обычно! Разве что, народу многовато, не как здесь. В общем, даже веселее… А вы, Михаил Иванович, случайно, не полковник милиции?

– С чего вы так решили?

– То, что полковник, вы сами сообщили, когда ругали ваше нынешнее, как сказали, благополучие. А про милицию я сам догадался. Вы же, мне показалось, по привычке криминал везде высматриваете, и выводы интересные делаете, не в мою пользу! К тому же, вижу, не опасаетесь вы меня нисколько, хотя и считаете не весть, кем. Такое поведение характерно для нашей родной милиции! Угадал?

– Ничуть! Во-первых, ничего недостойного о вас я пока не думал. Во-вторых, с милицией у меня общих дел нет! Я, знаете ли, танкистом служил. Восемь лет был командиром полка! А это в мирное время, как на пышущем вулкане просидеть вдвое дольше! А в военное – там вообще, день за три. И то, лишь до первого попадания! А после… Но это «после» бывает не у всех! Такая служба чему угодно научит. Потому расслабьтесь, Леонид! Арестовывать я вас не собираюсь. По крайней мере, пока! – вполне приветливо произнес Михаил Иванович, но в его словах сквозила тень угрозы.

– Ладно, уж! Вам я откроюсь! Имя своё я действительно сменил. Давно. Из-за ревности. Не удивляйтесь, жена моя в своё время… Ну, как вам объяснить? Имела конкретные намерения в отношении совсем другого Леонида, моего тезки. А когда в поединке самцов, простите за натурализм, я одержал почетный верх, то поставил ей условие, чтобы с этого времени у нас Леонидов не было. Чтобы, называя меня этим именем, она не могла, ненароком, вспоминать моего соперника! Не подумайте лишнего, я жене полностью доверяю, однако хорошо знаю, что в жизни всякое случается! Женская логика – непостижимая тайна такой же непостижимой женской души! Замечали, наверное, когда у женщины всё складывается хорошо, она может вообразить, будто где-то ей станет ещё лучше… И начнет себе мозги всякой дурью забивать, семью лихорадить. В общем, перестраховался я! В документах, разумеется, всё осталось по-прежнему, но вот десять лет благоверная зовет меня только Вадимом. Я сам это имя и выбрал, потому что редкое. Надеюсь, второго Вадима она себе еще не организовала!

– Занятно! – ухмыльнулся Михаил Иванович. – Такое объяснение принято. И вопросов больше нет.

Мария Петровна перевернулась на другой бок и присела на своей полке, вероятно, пассивно участвуя в разговоре:

– Так вы, Вадим, приводите сюда своих детей! Здесь-то им лучше будет!

– Спасибо! Только пока их проведешь через все вагоны и тамбуры, то… Пусть уж лучше на месте остаются, а то прищемят что-нибудь в дверях! Они у меня неугомонные. Так откуда же вы едете? Надеюсь, не секрет?

– Да мы давно живём в Урюпинске. Дети поразъехались, а мы после Мишиного увольнения туда и вернулись. Это я там когда-то жила, еще до поступления в ленинградский политехнический.

– Весьма интересно! Знаменитый у вас город!

– Это вы, Вадим, Урюпинск имеете в виду? Чем же он для вас известен? Город наш маленький, районный центр в Волгоградской области. Красивая река, Хопер называется! Всё в зелени. И собственная железнодорожная станция есть! – принялась нахваливать Мария Петровна, угадав обидную для нее иронию.

– Как же это – собственная станция? – подзадорил ее Вадим.

– Так у нас тупиковая ветка! Она только до станции Алексиково и протянута. А уж Алексиково находится на очень-очень загруженной, очень шумной магистрали – Поворино-Волгоград. А у нас всегда тихо и спокойно! Во всей округе все знакомые, поскольку вместе живут или трудятся. Ведь заводов в Урюпинске работало немало. – Мария Петровна принялась загибать пальцы, взглядом приглашая и супруга ей помогать. – Крановый, «Сельхоззапчасть», ламинированной бумаги, консервный! А еще фабрики – трикотажная, мебельная и обувная! Миша, а еще этот завод упустила, как его? Да, вспомнила – маслоэкстракционный! Во, как! Ещё комбинаты пищевой промышленности были – маслодельный и мясоконсервный! И строительные материалы у нас выпускали, правда, только для своих потребностей! А нынче все заводы стоят или лежат. Что тут скажешь? А девчата в наше медицинское училище могли поступать. Парни-то после армии редко домой возвращались, в основном, по комсомольским стройкам разъезжались. Да и я молоденькой девчонкой из дома подалась…

– Действительно, солидная промышленность для совсем маленького города! – с удивлением одобрил Вадим. – Уж не знаю, уместно ли это вспоминать, боюсь обидеть, но в советское время об Урюпинске иначе говорили…

Михаил Иванович его прервал, намереваясь перевести разговор в другое, менее обидное направление:

– Анекдот, что ли? Так мы все его знаем.

Но вмешалась Мария Петровна:

– Миша, да что за анекдот, такой? Не помню что-то. Вадим, расскажите уж, пожалуйста!

– Тогда умоляю, не обижайтесь! Он хоть о вашем городе, но не мною придуман! Но именно после этого анекдота вся страна узнала о существовании Урюпинска! Слушайте. Скучает как-то профессор в приемной комиссии института, потому как абитуриенты ему сплошь серыми кажутся. А тут и вовсе попался удивительный слабак. Вспомнил профессор с тоской, как сам поступал когда-то в университет, таким же бестолковым мальчишкой, и от сострадания надумал вытянуть этого парня. Может, когда-то и мне зачтется, подумал профессор. И задал наипростейший вопрос:

– Скажите, молодой человек, в чем заключается цель одиннадцатой пятилетки?

– Не знаю, – испуганно засопел абитуриент.

– Ладно! – удовлетворился профессор и этим. А каким по счету стал последний съезд нашей родной Коммунистической партии? – И опять он услышал испуганное:

– Не знаю…

И тогда профессор задал последний вопрос, легче которого сам не знал:

– А кто сейчас занимает ответственный пост Генерального Секретаря?

Но опять получил тот же ответ. Тогда подпёр голову профессор и крепко задумался, а потом с тоской спрашивает того абитуриента:

– Молодой человек! И откуда вы такой образованный на мою голову свалились?

И надо же, парень впервые отвечает:

– Я из Урюпинска!

Помолчал профессор, как-то странно повертел авторучку, и задумчиво спрашивает сам себя:

– Может бросить всё это к чертовой матери, да податься в Урюпинск?

Мария Петровна красиво рассмеялась. Михаил Иванович ее вежливо поддержал:

– Смешно! Да разве только Урюпинск своей бестолковостью прославился? Теперь не то, что абитуриентам – выпускникам вопросы задавать бесполезно! Может показаться, что они тоже из Урюпинска!

– Наверное! – согласился Вадим, и обратился к Марии Петровне. – Мне показалось, будто вы извиняетесь за свой маленький городок, а мне только маленькие по душе! В них меньше суеты, расстояния, хоть куда, небольшие, люди приветливее, добрее. Особенно нравится в Австрии! В Германии неплохо или в Голландии… Только ведь я убежденный патриот! Совсем скоро на родину тянет… Вот, ещё Пенза нравится. Город аккуратненький, весь в цветах, сосны, люди незлые. Но всё познается в сравнении… Знаете, самое плохое впечатление оставил Саратов. Это, где парней так много холостых! Во-первых, это вообще не город, а крупный населенный пункт, где прозябает почти миллион несчастных. Чтобы там жить, нужны крылья, иначе всегда грязным будешь! Как же всё испоганено! Представьте, кучи мусора повсюду. Местами и промежутков не осталось! Всё убого, всё заплевано. Наверное, Саратову во все времена не везло с градоначальниками и архитекторами. И хоть бы нищета тому виной! Так нет же! В центре автомобильные пробки из дорогих иномарок не рассасываются. И в каждой машине кобылка в черных очках пузыри из жвачки надувает! Выпендриваются одна перед другой, а в пробке это даже удобнее! Причем честные люди, которые никогда не смогут купить себе подобную машину, глядят на этот срам почему-то без осуждения. Более того, еще и сами о том же мечтают! На таком фоне нелепо вспоминать Чернышевского, который боролся в Саратове за просвещение и освобождение всего российского народа от нищеты. Видимо, напрасно боролся, коль в Саратове до сих пор чванство общественно бесполезных людишек принимается всеми за проявление их достоинства, а подобострастное холуйство или, как минимум, покорное молчание остальных – за интеллигентность. В общем, по уши в грязи, но всем довольны! Даже приговаривают повсеместно, будто жизнь прекрасна – была бы водка, картоха, да резиновые сапоги! И патриотами себя чувствуют, искренне полагая, что жизнь человеку дается один раз, потому прожить ее нужно только в Саратове!

– Вадим, да вам просто не повезло! Вы же в Саратове почему-то нормальных людей не встретили. Вот и озлобились на весь город, – посетовала Мария Петровна.

– Ну, вот! Мой же шар, да ко мне в огород! – засмеялся Вадим. – У нас всегда так – если кто критикует, тот сам в этом и виноват! А я, между прочим, уважаемая Мария Петровна, не говорил, что в Саратове нет нормальных людей. Более того, я просто уверен, что они там есть. Человек пять, скажем! И хороших, и даже выдающихся. Только не они, знаете ли, определяют лицо родного города! Ведь замечали, когда впервые знакомишься с городом, то в первую очередь отмечаешь особенности местной архитектуры, красоту и удобство парков, цветочки всякие. Быстро составляется мнение о системе магазинов, общепита, объектов культуры и отдыха, о транспорте. А вот самих горожан так просто не познать! Уверен, в суете даже Ломоносова проглядите. Точно так же не узнаете и прошедшего мимо уникального токаря, заслуженную учительницу или удивительного врача. Все они, безусловно, гордость и достояние этого города, но вы заметите отнюдь не их. Вам обязательно запомнится злобность продавца, наглость какого-то водителя на перекрестке. Не обойдете своим вниманием хулиганье всякое, девиц вульгарного вида, юнцов, гуляющих с банками пива напоказ. Да, мало ли всякой гадости! Вот и получается, будто лицо города рисуют не те, кто его прославляет, а наоборот – те, кто его позорит! Стоит от них освободиться, и город преобразится не только для приезжих, но и для всех жителей!

– Судя, по-вашему, перспектива у Саратова безнадежная, – усмехнулся Михаил Иванович.

– Более того! – слегка разгорячился Вадим. Если бы в нем по невероятному недоразумению когда-то поселились какие-нибудь там голландцы или немцы, то, как вы понимаете, сегодня Саратов считался бы образцом зодчества, культуры, безукоризненной чистоты на улицах, в подъездах и даже в душах людей. От туристов отбоя бы не знали. Потому как, все эти качества города зависят от живущих в нем людей! Люди, вот кто всё определяет! И если они желают прозябать в убогом Саратове – пусть там и живут, но тогда не следует обижаться на нелестное мнение о себе! Только, прошу вас, не связывайте столь эмоциональное моё выступление – что-то я разговорился сегодня – с отсутствием патриотизма. Я же эти недостатки высвечиваю от досады. Потому что мечтаю, чтобы в нашей стране всё вызывало гордость за нее, за ее людей, а не брезгливость, чувство горечи и безнадежного отчаяния.

– Занятные у вас наблюдения, Вадим. И ездите вы, смотрю, немало! И по стране, и за границей побывали, – подметила Мария Петровна. – Кем же вы работаете?

– Хм! Нынешнюю молодежь такой вопрос оскорбляет! – усмехнулся Вадим.

На лице Марии Петровны выразилась растерянность и недоумение:

– А как же спрашивать?

Вадим приветливо засмеялся в ответ и охотно пояснил:

– Надо спрашивать, чем занимаетесь? Нашей молодежи работать уже стыдно! В ее среде это воспринимается как неполноценность. Мол, не умеют бабки в мутной водичке делать! Ну, а я, если вам интересно, в последнее время, в основном, с деловыми людьми общаюсь. Всякие договоры заключаю. С теми, конечно, на кого начальство перстом укажет. Вроде инженера радиоэлектронного производства, только мне ближе вопросы поставок и вообще, снабжения.

– И нравится?

– Когда как! Если всё удачно, то, конечно же, приятно бывает. Дело, в общем-то, полезное, не в офисе штаны протирать!

Немного помолчали. Потом Вадим обратился к Михаилу Ивановичу. – А как сегодня в танковых войсках, если не секрет?

– Там, уважаемый, давно, как и везде! Порядка нет! Да и танк в современной войне, игрушка очень дорогая и бесполезная. Анализ событий последних лет неумолим: армии, имеющие много прекрасных современных танков, успешно громит не только авиация, но и полудикие моджахеды или вьетнамские недомерки в джунглях. Зачем такие танки, которые не только не помогают пехоте уничтожать врага, но сами нуждаются в защите; не только не обеспечивают победу в войне, но существенно истощают нашу экономику?

– Извините, Михаил Иванович. Я вопрос задал в неудачной форме. Тем не менее, он меня действительно интересует, поскольку я служил, можно сказать, рядом с танками, будучи связистом. В танковом батальоне! А танк, как мне всегда казалось, машина не только грозная, но и красивая. Техника меня с детства влекла, потому я инженером и стал.

– А что танк? – отозвался Михаил Иванович. – Он же, как девица! На большом расстоянии, красуясь, всех способна поразить, а вблизи – сама беззащитна словно мотылек!

– А что вы думаете, как специалист, о наших танках в сравнении, например, с «Абрамсом» или «Леопардом».

– С «Леопардом» мне встретиться не пришлось, но немцы в любом деле мастера. Особенно, в военном. Надо думать, что и танк свой сделали выдающимся. По крайней мере, боевые характеристики у него чудесные, но ведь, то на бумаге! А с американским «Абрамсом» я знаком накоротке. По случаю лично его испытал в Африке. Там мы с американцами миротворческую миссию ООН выполняли. Около часа гонял я их «Абрамс» по барханам, словно сидорову козу! Он и перегрелся, сконфузился, значит, окончательно. А американцы моим Т-90 занимались. Танк-то у них неплохой, однако, не для войны! Он хорош, чтобы фильмы о войне снимать. Огромный, как никакой другой! Шестьдесят тонн! Если подобного мастодонта подбить, то и удовольствие должно быть соответствующим. Зато в нем кондиционер, телевизор, кресла лежачие. Во время движения на спине лежать приходится, приподняв голову на специальной подушке. Вроде бы воюешь, отдыхая, но по-настоящему сражаться в нем неудобно! Впрочем, может, только мне, с непривычки. А наша машина в бою многое позволяет, ошибки экипажа прощает, хотя и требует недюжинной силы, большой выносливости и воли. Ещё бы! Теснота, шум неописуемый, механизации мало, газы после выстрела отвратительно отсасываются, жара летом и зимой, едва двигатель прогреется! А до этого – зуб на зуб не попадает, ледяной металл кругом. Американцы из нашего Т-90 вылезли подобно мешкам, сами знаете, с чем! А мне, хоть бы что, и в нашем танке, а в их «Абрамсе» – и подавно!