Нелюбимая дочь

Поведенческие отклики на отсутствие материнской любви

В своей знаменитой книге «Голодное “Я”» (The Hungry Self) Ким Чернин исследует первичные связи между едой и женской идентичностью и между материнской заботой и эмоциональным голодом. Эти связи одновременно неуловимы и очевидны. В ответ на отношение матери дочь может начать переедать или отказываться от еды, поскольку эту сферу своей жизни она в состоянии контролировать и это становится способом «отменить» взгляд матери на мир или ее место в нем. У одних развивается расстройство пищевого поведения, требующее лечения, другие просто переносят свои сложные отношения с едой и ее связь с самовосприятием во взрослую жизнь.

Еда – сложная тема для многих дочерей, не только имеющих эмоционально недоступных матерей. В большинстве семей мать готовит пищу, и то, что она подает к столу и кому предлагает лучший кусок, позволяет ей выделять любимчиков и «козлов отпущения». В книге «Когда еда – это любовь» (When Food Is Love) Джанин Рот (дочь матери, склонной к физическому насилию, и эмоционально отстраненного отца) объясняет, что беспорядочное питание может быть актом самозащиты, панцирем, защищающим от боли. Кроме того, это способ выкроить в собственном внутреннем мире крохотный участок, который можешь контролировать. Недавние исследования на тему связи ненадежной детской привязанности с беспорядочным питанием привели к интересным открытиям. Например, Дженна Элджин и Мэри Притчард обнаружили, что если надежная привязанность имеет обратную корреляцию с беспорядочным питанием, то прямая корреляция наблюдается не при каждом типе ненадежной привязанности. Только тревожно-избегающий тип привязанности (сочетающий негативное представление о себе и негативный взгляд на других) коррелирует с булимией; представительницы избегающе-отвергающего и тревожного стилей к беспорядочному питанию не склонны.

Самотравмирование – еще один способ вывести эмоциональную боль наружу, туда, где она кажется более терпимой. Многие эмоционально заброшенные дочери утверждают, что предпочли бы физические, а не моральные наказания, поскольку, как сказала одна женщина, «тогда по крайней мере шрамы были бы видны, и мне не пришлось бы всем доказывать, что они существуют». Была высказана гипотеза, что самотравмирование тесно связано с отсутствием любви, что это попытка заполнить пустоту и почувствовать боль, которую можешь контролировать. В книге «Телесные повреждения» (Bodily Harm) Карен Контерио и Венди Лэйдер утверждают: «Самотравмирование представляет собой отчаянную попытку “стать матерью самой себе” человека с низкой стрессоустойчивостью. Телесная забота трансформируется в телесное повреждение, лезвия ножниц становятся ранящей няней, холодным, но доступным заменителем объятия, поцелуя или нежного прикосновения, которое в действительности требуется». Продолжая предыдущие исследования, Жан-Франсуа Бюро с соавторами рассмотрели связь родительского отношения к детям с несуицидальным самотравмированием у молодых совершеннолетних. Респонденты с этим паттерном описывали родителей, которые не защищали их и не выполняли свою роль, заставляли детей чувствовать свою отчужденность, были сверхконтролирующими, недостаточно заботливыми, ненадежными и сложными в общении. Исследования подтверждают связь между самотравмированием, наличием эмоционально дистанцированных или склонных к насилию родителей и ненадежным типом привязанности.

Алкоголизм, компульсивный шопинг и даже промискуитет были осмыслены как попытка заполнить пустоту в сердце. Некоторые нелюбимые дочери обращаются к мгновенному утешению и забвению, даруемому алкоголем или наркотиками. В книге «Стать себе мамой» (Mothering Ourselves) Эвелин Басофф пишет: «Для кого-то алкоголь – согревающий, заполняющий внутреннюю пустоту и обезболивающий – становится утешающей матерью… алкогольное забытье замещает ощущение погружения в глубокий сон на руках у матери». Писательница Хоуп Эделман описывает «эмоциональное патологическое накопительство» нелюбимых дочерей: «Бесконечная смена партнеров, переедание, расточительство, алкоголизм, наркомания, шопоголизм, карьеризм – все это попытки заполнить эту пустоту, стать матерью самой себе, подавить чувства тоски или одиночества и ощутить заботу, утраченную или неизведанную».

Вот признание 39-летней Андреа: «Я помню, как в три или четыре года бросалась в объятия матери, а она отталкивала меня. Я пыталась снова, она злилась и ругалась, что я мну ее платье. Я стала неразборчивым в сексуальных связях подростком, отчаянно жаждавшим любви и внимания. Потом отчаявшейся взрослой, всегда неизбежно выбирающей неподходящих партнеров. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что каждый парень был заменой мамы и любви, которой я так и не получила в самом начале».

Понимание основного конфликта

Если говорить о том, что различает нелюбимых дочерей, то это сроки наступления двух событий: осознания нелюбви и бесчувственности матери и осмысления того, насколько глубокие раны это им нанесло. То и другое необязательно происходит одновременно; иногда эти события разделяют годы и даже десятилетия. Это может показаться странным, но становится понятным, если принять во внимание то, что я называю «основной конфликт».

Основной конфликт происходит между врожденной потребностью в материнской любви, отзывчивости и поддержке и испытываемым дочерью ощущением боли, неудовлетворенности и необходимости постоянно бороться за то, чтобы быть услышанной. Поскольку мир ребенка невелик и все взаимодействия в нем происходят с близкими людьми, большинство нелюбимых дочерей начинают считать отношение матери «нормальным». Это подкрепляется тем, что мать управляет не только их маленьким миром, но и восприятием действий и отношений в нем. Например, многие матери называют свои резкие слова и наказания «дисциплиной», которая «необходима», чтобы исправить дурное поведение или характер ребенка. Даже если мать обращается с другими детьми в семье иначе, дочь, приученная думать таким образом, верит, что сама виновата в плохом отношении к ней, а также сохраняет надежду каким-то образом все изменить. Усилия по осмыслению происходящего – особенно у девочек-подростков и девушек, не обращающихся за советом ни к друзьям, ни к психотерапевту, – вызывают тревогу и смятение, и нелюбимая дочь может годами находиться в плену привычного шаблона взаимоотношений.

Она продолжает свой «танец отрицания», как я его называю, и этому способствуют и другие факторы. Ее доверие собственным ощущениям подорвано материнским отношением, поэтому она вполне допускает мысль, что мать права на ее счет – в ее характере есть порок, мешающий любить ее. (Это очередной пример того, что психологи называют чрезмерной самокритичностью.) Немногие нелюбимые дочери делятся своей проблемой с кем бы то ни было, большинство хранят молчание из стыда или страха, и их шансы найти поддержку невысоки. Этому может способствовать газлайтинг со стороны матери или других членов семьи, например других детей, – манипулятивные замечания, заставляющие дочь усомниться в своих ощущениях и мыслях. Наконец, играет свою роль надежда когда-нибудь добиться любви матери – ублажая ее, говоря или поступая так, как она считает правильным, заставив гордиться собой.

Попавшая в ловушку конфликта дочь продолжает отрицать или оправдывать поведение матери, отчаянно пытаясь найти решаемую проблему, устранимую причину того, что мать ее не любит. Это может продолжаться годами, пока не наступит кризис – дочь дойдет до такого состояния, что просто должна будет изменить положение вещей, – или придет откровение, иногда при помощи психотерапевта, супруга или друзей, которые подтвердят ее ощущения.

Главная проблема заключается в том, что, пока вы не видите ран – для чего нужно покончить не только с отрицанием и оправданием, но и с надеждой, вселяемой потребностью в материнской любви, – невозможно начать процесс исцеления. Это отправная точка.

Восемь типов токсичного поведения матери

Последующие описания не являются результатом научного анализа, они были составлены по воспоминаниям респонденток, которых я опросила за последнее десятилетие. Я попыталась классифицировать действия нелюбящих матерей и их последствия для дочерей. Эти типы не являются взаимоисключающими: мать может быть попеременно воинственной, эгоцентричной и игнорирующей (как моя) или менять схему поведения по мере взросления дочери (например, из игнорирующей превратиться в агрессивную и воинственную). Отношение матери непосредственно влияет на самовосприятие дочери – лицо матери становится для нее первым зеркалом – и формирует ее реакции и поведение.

Используйте эти описания, чтобы упорядочить представления о собственном детстве, и подумайте, что вам лично труднее всего принять или что для вас является самым болезненным. В каждом случае дается краткое резюме потенциального влияния паттерна на развитие дочери.

Игнорирующая мать

Что значит иметь игнорирующую мать? Некоторые нелюбимые дочери рассказывают, что мать буквально не замечала их. Одна из них, ныне 40-летняя замужняя женщина, имеющая ребенка, описывает это так: «Схема всегда была одна и та же. Мать спрашивала меня, чем я хочу заняться, и продолжала строить другие планы, словно я не сказала ни слова. Это касалось всех сторон жизни. Когда я была маленькой, она спрашивала, не голодна ли я, и, если я отвечала, что не хочу есть, ставила передо мной тарелку и злилась, когда я не ела». Дочери игнорирующих матерей говорят, что чувствовали себя невидимками, которых не видно и не слышно. Барбара, которой сейчас 43 года, вспоминает: «Я росла тихой, погруженной в себя девочкой, совершенно не умеющей общаться. Я не могла ни с кем подружиться, потому что не понимала, как устроен взаимообмен, – знаете, когда надо решить, во что играть или чем заняться. Я все время молчала, как привыкла дома».

Игнорирующие матери пренебрегают мыслями и чувствами дочерей, считая их незначащими или не обращая на них внимания. Вот рассказ 39-летней Руби: «Если я жаловалась матери, что несчастна, и объясняла почему, она продолжала заниматься своими делами, словно я ничего не говорила. Я спрашивала, услышала ли она меня, и она, не поворачивая головы, отвечала что-нибудь вроде: “Ну, ничего страшного, тоже мне проблема”. К подростковому возрасту я оставила любые попытки о чем-либо с ней поговорить». Другие игнорирующие матери открыто выражают презрение в адрес дочерей и унижают их в замаскированной или явной форме.

Игнорирующая мать не дает дочери того, что ей необходимо, и тем самым наносит огромный урон. Не замечая ее присутствия, ее чувств и потребностей, мать посылает ей сигнал: «Ты не важна для меня, не имеет значения, что ты чувствуешь и думаешь». Это сокрушительный удар по развивающейся личности и скрытая форма эмоционального насилия.

Когда дочь становится старше, постоянное невнимание матери – игнорирование обращений, привычка не слушать ее и поступать так, будто она не сказала ничего заслуживающего ответа, – зачастую запускает цикл протестного поведения. Всеми способами, продуктивными и непродуктивными, дочь пытается добиться внимания матери. Маленьким ребенком она могла имитировать или даже совершать действия, о которых знала, что это запрещено, только чтобы заставить мать отреагировать. С возрастом она может зайти намного дальше, как, например, Дженна: «К девяти или десяти годам я была совершенно убеждена, что никому никогда не понравлюсь и никто не захочет со мной дружить. Это усугублялось тем, что, игнорируя меня, мать окружала вниманием мою старшую сестру, которая просто не могла быть в чем-то неправой. К подростковому возрасту я готова была на что угодно – буквально на все – лишь бы добиться внимания. Я была оторвой, и мне очень повезло, что я не влипла ни во что серьезное».

Некоторые дочери надеются доказать, что чего-то стоят, добиваясь высоких результатов, которые мать лишь обесценивает и игнорирует. Адель вспоминает: «Я решила стать звездой, чтобы привлечь внимание матери, – и стала звездой школы. Я собрала все призы в начальных, средних и старших классах, поступила в престижный колледж. Мать реагировала всегда одинаково. “Наверное, конкурс был несложный” или “Хорошие оценки в школе ничего не значат в реальной жизни”. И я верила ей. Я чувствовала себя никем, чего бы ни достигла».

Даже очень успешные дочери игнорирующих матерей часто страдают от глубокой неуверенности в себе, чувствуют себя никчемными или не заслуживающими любви. Игнорирующая мать отнимает у ребенка чувство сопричастности, независимо от того, один ли он в семье или у него есть братья и сестры, но последствия могут быть разными. Патти, 40 лет, единственный ребенок, рассказывает: «До 20 с лишним лет я не понимала, насколько ненормально то, что мать пренебрегает мной. Моя очень заботливая мачеха помогла мне это увидеть. Лишь тогда я стала понимать, почему всегда тревожна, боюсь потерпеть неудачу и разочаровать людей. Пришлось пройти психотерапию, чтобы перестать быть тряпкой, о которую все вытирают ноги, девочкой, не способной сказать “нет”».

Многие дочери игнорирующих матерей привыкают угождать всем и каждому, вечно ставя собственные потребности на последнее место, отчасти потому, что прониклись словами и отношением матери и не верят, что их желания что-то значат. Сочетание отчаянной потребности услужить и самоощущения невидимки заставляет их в дружбе и в любви тянуться к людям, которые обращаются с ними так же, как мать. Еще больший ущерб наносит постоянное сравнение с братьями или сестрами (которые, как им внушают, во всех отношениях их превосходят), иное отношение и восхищенное внимание, которым те окружены. Неудовлетворенная потребность в одобрении и поддержке становится еще более острой, если девушка ощущает себя «лишней».

Зачастую дочерям игнорирующих матерей очень трудно или невозможно освободиться от материнского влияния даже во взрослые годы. В отсутствие активного осознания, даже если умом женщина понимает, что колодец материнской любви пуст, она продолжает возвращаться к нему в надежде на признание, которого никогда не получала, и до изнеможения движется в порочном круге.

Типичные последствия игнорирования со стороны матери

● Трудности с пониманием и изложением своих потребностей и желаний.

● Избегание конфликтов и споров, даже если другие не правы.

● Склонность угождать другим или подлаживаться под них.

● Социальная неподготовленность и трудности с установлением и поддержанием близких отношений.

● Принятие чужих убеждений и установок в качестве своих собственных и неумение настоять на своем, даже когда возникает чувство злости или разочарования.

● Низкая самооценка.

Контролирующая мать

Если игнорирующая мать заставляет дочь чувствовать себя невидимой, лишая ее признания и внимания, жизненно необходимых ребенку для психологического развития, то контролирующая мать делает во многом то же самое, но выглядит это совершенно иначе. Вот что рассказала о своем детстве 48-летняя Элла: «Все соседи восхищались моей матерью. Казалось, в ее жизни все идеально: вылизанный дом, роскошный сад и внешне успешный ребенок. Считалось, что это про меня – отличницу, чирлидера, с иголочки одетую девочку. Но, пока я росла, мне не позволили принять ни одного решения. Ни единого. Ни в одежде, ни в выборе друзей, ни даже в выборе колледжа. Знаете, я не понимала, что меня контролируют, до 30 лет, пока не сорвалась после того, как рухнул мой брак, и я, заглянув в себя, увидела одну пустоту».

Контролирующая мать лишает дочь права голоса, возможности самой делать выбор и учиться на своих ошибках, а главное, восприниматься такой, какая она есть, а не проекцией материнских потребностей и желаний. Если игнорирующая мать не интересуется жизнью дочери, то контролирующая вникает во все, неизменно посылая сигнал: «Без меня ты никто, если бы меня не было рядом, ты падала бы на каждом шагу, будет по-моему или никак».

Контролирующая мать может быть перфекционисткой, которой необходимо, чтобы все в ее жизни, включая детей, было «идеальным», но часто в глубине душе она испытывает неуверенность в себе, боязнь сделать ошибку и показаться другим «не соответствующей». Она видит в детях продолжение самой себя, а не самостоятельные личности с собственным голосом, и полна решимости добиться, чтобы они представляли ее в наилучшем свете. В противном случае она действует незамедлительно. «Если ты не подчиняешься, то становишься “козлом отпущения”, – поведала мне в электронном письме Марни, 44 года. – Мать поощряла нас доносить друг на друга, чтобы добиться ее расположения, потому что чем больше ты ей угождаешь, тем лучше она к тебе относится. Старшая сестра отважилась взбунтоваться, и сколько же ей пришлось за это расплачиваться! Мне не хватило смелости, а жаль. Сестра в 18 лет навсегда ушла из дома. Теперь она успешная личность, а я до сих пор борюсь».

Жаль, что таких родителей в настоящее время принято называть «опекающими», поскольку, на мой взгляд, это звучит безобиднее, чем «контролирующие», что не соответствует действительности.

Контролирующая мать, как ее ни называй, убеждена, что действует во благо ребенка, и обычно оправдывает свое поведение множеством логических обоснований (с ее точки зрения, «объяснений»). В этом отношении она похожа на сверхкритичную или воинственную мать, также уверенную, что дисциплинирует или вдохновляет трудного ребенка.

Контролирующая мать учит своих детей тому, что любовь «выдается» на определенных условиях и, если ты потерпишь провал или разочаруешь, никто не будет любить тебя.

Типичные последствия материнского контроля

Подчиняется ли дочь – делает все возможное, чтобы оправдать ожидания матери, и денно и нощно ублаготворяет ее – или бунтует, ее личности наносится серьезный ущерб. Дочь контролирующей матери:

● определяет себя по тому, как ее воспринимают другие, и отчуждена от своего внутреннего «я»;

● тянется к другим контролирующим людям, потому что боится провала или выбора;

● нетерпима к сомнениям других людей, поскольку убеждена, что жизнь устроена «по правилам»;

● эмоционально неустойчива;

● не осознает себя как независимую личность; играет ли она по правилам или восстает против них, она всегда действует реактивно.

Эмоционально недоступная мать

Одним из самых разрушительных паттернов материнского поведения является эмоциональная недоступность. Такие женщины эмоционально отдалены и отчуждены от ребенка буквально и символически, вследствие чего не удовлетворяются многие его базовые потребности, и он не может оптимально развиваться. Отторжение не всегда проявляется открыто – мать может соответствовать требованиям общества и казаться идеальной, но, по сути, она невосприимчива и не заботлива. Она игнорирует и не воспринимает всерьез эмоциональное «я» своих детей, не старается поддерживать тесные узы с ними и чувствует себя комфортнее на физической и эмоциональной дистанции от них. Натали, 46 лет, вспоминает: «Думаю, в детстве я буквально жаждала любви и внимания. Чем больше мать отторгала меня, тем более одержимой я становилась. Я стала проблемным ребенком, потому что знала, что она обратит на меня внимание, пусть даже ценой наказания. Это звучит дико, но именно так я и поступала. Раз уж я не могла добиться ее любви, довольствовалась ее гневом. В эти моменты она по крайней мере включалась в ситуацию».

Такие матери необязательно прибегают к вербальной агрессии и не принижают дочерей как игнорирующие, но лишение одобрения и внимания – разновидность эмоционального насилия. Если одни матери холодны и невосприимчивы от природы – сами имеют избегающий стиль привязанности, то другие используют свою эмоциональную недоступность намеренно и расчетливо, чтобы почувствовать свою власть. В любом случае такое поведение говорит дочери, что та ничтожество, что в этой жизни она никто и ничего не значит. Все это необязательно отбивает у дочери охоту каким-то образом добиться удовлетворения своих потребностей. 48-летняя Лили написала: «Мне нравилось болеть, потому что лишь тогда я чувствовала материнскую заботу. Разумеется, она не терпела хныканья и плача и не обнимала меня, но хотя бы приносила чай с тостом или суп с крекерами. Вроде бы мелочь, но это мои самые счастливые детские воспоминания. Это очень грустно, честное слово».

Многим эмоционально недоступным матерям намного комфортнее иметь дело с детьми, требующими особого внимания или ухода, что позволяет им действовать, а не поддерживать эмоциональный контакт. Так было с Джейн, ныне 60-летней: «Самое странное, что со мной мать была холодна как камень, но проявляла чуткость по отношению к моей старшей сестре и младшему брату. У сестры были проблемы с учебой, и, думаю, с ней мать чувствовала себя нужной именно в том формате, который был ей удобен. Брат страдал от тяжелой аллергии, и мама прекрасно исполняла роль сиделки. Но мне не нужно было, чтобы она что-нибудь для меня делала. Я нуждалась в душевном контакте с ней. На это она не была способна». Еще больше озадачивает то, что эмоционально недоступные матери могут казаться другим чрезвычайно заботливыми. Обычно они поддерживают идеальный порядок в доме, выглядят внимательными к материальным потребностям детей и даже могут заниматься благотворительностью.

Это запутывает дочь, которая испытывает эмоциональный голод и чувствует отверженность, недооцененность и одиночество, несмотря на красивые вещи в ее комнате и гардеробе и семейные фотографии, развешанные по стенам. Она готова усомниться в собственных ощущениях и боится, что ее навязчивость или какой-то порок – причина отсутствия любви со стороны матери и эмоциональной связи с нею. Может потребоваться долгое время, чтобы не только признать проблему, но и проработать ее.

«В детстве меня постоянно отвергали, так что я нарастила броню, – написала мне одна из читательниц, – и не люблю ни от кого зависеть». В ее признании проявляется избегающая разновидность ненадежной привязанности. Такие женщины сохраняют дистанцию даже в интимных отношениях и гордятся своей независимостью. Однако эмоциональная недоступность матери – которая физически присутствует в доме, но до нее не дотянуться, что сводит с ума, – может сформировать и тревожную модель отношений, полных душевной тоски, омраченных сложностями и разочарованиями и переполненных отчуждением и болью.

Типичные последствия эмоциональной недоступности матери

● Обращение к нездоровым заменителям материнской любви и склонность к зависимостям.

● Недоверие к людям.

● Чрезвычайная эмоциональная зависимость и проблемы с установлением границ либо отстраненность и самоизоляция.

● Трудности с установлением дружеских и других близких отношений.

● Трудности с пониманием и проявлением своих чувств.

● Обострение основного конфликта в силу крайней потребности в материнской любви.

Непостоянная мать

Пожалуй, сложнее всего приходится дочерям непостоянных матерей. Такая мать не контролирует собственные эмоции и бросается из крайности в крайность: от невыносимо навязчивого присутствия – назойливости, вторжения в личное пространство, полного неуважения установленных ребенком границ – до эмоциональной недоступности и отторжения. Помните пример с игрой в «Ку-ку» из главы 1, когда младенец ненадолго отстраняется, чтобы прийти в себя, а мать не отстает, буквально напирая на кроху? Это характерно для непостоянной матери. Она не способна к постоянной сонастроенности и не обращает внимания на сигналы, подаваемые младенцем, а в дальнейшем и подросшим ребенком. Такие матери колеблются между гипервовлеченностью и отстраненностью. Дочь словно живет в мире Златовласки, где все слишком большое или слишком маленькое, где слишком жарко или слишком холодно.

Из-за этого ребенок постоянно испытывает страх и эмоциональный паралич, поскольку никогда не знает, с какой мамочкой столкнется – с хорошей или плохой. Формируется тип привязанности, метко названный «дезориентированный». Дочь испытывает внутренний конфликт. Потребность в матери заставляет стремиться к ней и искать ее внимания, а страх перед «другой мамочкой» отталкивает и удерживает от контакта. Этот эмоциональный разброд – психологическое перетягивание каната – влияет на дочь в очень многих отношениях. Вот как описывает свой опыт 41-летняя Кэролайн: «Я объясняю отсутствие уверенности в себе влиянием матери. Она могла жестоко критиковать меня вчера, игнорировать сегодня, а назавтра источать улыбки и душить в объятиях. Потребовались годы, чтобы понять, что телячьи нежности происходили только на публике. Я до сих пор ношу броню, очень остро реагирую, когда меня отвергают, мне трудно поддерживать дружбу, в общем, сами знаете. Эти раны очень глубоки».

В подростковом возрасте у дочерей может наблюдаться попеременно тревожное и избегающее поведение. Они одновременно отчаянно нуждаются в любви и принятии и боятся последствий удовлетворения этой потребности. Одна женщина рассказала мне о том, что поняла только задним числом: «Моя мать могла в какой-то момент быть любящей (по видимости), но все это вдруг превращалось в ничто. Настало время, когда я перестала доверять ее доброму обращению. Я видела такую ужасную жестокость, что моменты доброты казались обманом».