Марека (сборник)

– Шурик, а ты помнишь, что у нас с тобой на сегодня запланирован романтический вечер? – Вика прислонилась спиной к стене, выгнула спину и взмахнула длинными ресницами, напустив на глаза влажно-туманную поволоку.

Саша почесал голову карандашом. Конечно, Вика была чертовски соблазнительной девушкой. Откуда они только берутся, такие красивые девушки с переливающейся кожей, с длинными тонкими пальцами и душистыми пепельными волосами…

– Вик, ты прости меня. У меня дома важное событие произошло. Я не могу не прийти. Давай мы с тобой романтику перенесем на завтра, например?

– Ну-у-у… Мы так не договаривались. Я сегодня все дела отменила, хотя планы были грандиозные. А почему ты не хочешь взять меня с собой, показать, где ты живешь, с мамой познакомить? Я же ей понравлюсь. И к тому же я обожаю семейные праздники. Тебе ведь не понять, как тяжело жить одной в этом чужом городе, как я скучаю по нормальной домашней еде, как…

– Все-все-все! Только не надо надувать эти красивые губки! Значит, сегодня ко мне в гости. По крайней мере, вкусную домашнюю еду я тебе гарантирую.

А дома Руфина Семеновна торжественно посвящала Мареку в кулинары. К еде Марека всегда относилась равнодушно. Но само действо, незнакомые названия блюд, бабушкины ловкие движения, жар кухонной плиты, потрескивание сковородок, рождение новых запахов, – все это было сродни шаманскому обряду. Марека вдруг вспомнила, как в сенях у деда Ильи под потолком висели пучки душистых трав, а в берестяных лукошках, что выстроились рядком на высокой полке, Марека нашла сушеные птичьи лапки, скрюченые коготки, перья, комки белого, красного и зеленого мха и много еще непонятного сыпучего и пахучего мусора. А дед говорил: «Врачевала прабабка твоя Полина. С кого сглаз али порчу снимет, от кого коровий мор отведет, а кого и вовсе из могилы подымет. Уважали ее. Побаивались, однако. За глаза не иначе как ведьмой величали. А я так думаю, что она Богом отмечена была. Он и забрал ее. А куда ей еще? Ей только к нему дорога. Э-хе-хе, скоро уж и мой черед придет. Зачастила что-то ко мне моя Полюшка, видать заберет скоро. Ты, девка, глазами-то моргай, а то глядишь, как птица, аж не по себе делается. Да ты не бось, я помирать-то тихо буду. И не завтра, чай. Я вот тебя мамке осенью сдам, а там и поглядим. Зима-то сей год суровая будет… А травы-то пущай висят, не трогаю я их. Не я собирал, не мне и убирать это добро. Пойдем-ка мы с тобой лучше печку затопим. К ночи-то протопить надо, холодает уже. Бери-ка вон поленце, и пойдем в избу, а то застынешь тут».

– Маша, ты что, уснула? Давай-ка шевелись. Устала, наверное, за день? Это мы с тобой пачу варим из бараньей ножки. А сейчас пирожки будем печь, с медом и орехами. Они должны быть маленькие-маленькие и чтоб во рту таяли…

Как любой покоритель Москвы, испытывающий проблемы с жильем, Вика то и дело рисовала себе в мечтах район, дом и квартиру, где хотела бы жить. Это были приятные мечты, и тем приятнее, чем смелее и несбыточней. Но такого она себе даже вообразить не могла. Она перевела дух, покружилась на месте, обводя глазами высоченные окна, громко крикнула вверх: «О-го-го!», чтобы услышать эхо, подпрыгнула и зажмурилась.

– Ты что, в этом доме живешь? Разве здесь еще есть жилые квартиры? Я думала, его раскупили на офисы, а в той части сделали музей.

– Музей еще не сделали, пока только собираются. Хотя проблем уже и сейчас хватает. Офисов много, ты права. Но жилые квартиры тоже остались. Не все же можно продать и купить… Кто-то здесь всю жизнь прожил. Вот как мы, например. Пойдем, а то нас заждались уже. Окрестности я тебе потом покажу.

Когда хлопнула входная дверь, Марека вприпрыжку поскакала по коридору. Руфина Семеновна услышала, как она резко остановилась. «Мам, иди сюда. Я вам гостью привел». Гости так гости. Руфина Семеновна сняла фартук, привычным жестом провела рукой по волосам, подколола шпильку в пучке и пошла знакомиться.

– Ну вот. Это Руфина Семеновна, моя мама. Это наша Маша. А это – Вика. Прошу любить и жаловать.

– Здравствуйте, Вика. Очень приятно. Проходите. Маша, – бабушка хотела ей что-то сказать, но осеклась. Марека, подняв левое плечо, медленно, сверху вниз вела глазами по Вике, а потом закусила губу и остановила взгляд на голубой бусине. Здороваться она вовсе не собиралась. – Проходите, Вика. Мы, если честно, уже заждались.

– Какая милая девочка… Саша говорил, у вас сегодня какой-то праздник? Расскажете? – Вика защебетала, восторженно озираясь по сторонам. – Саша, ну что же ты стоишь? Веди меня скорее внутрь, это же настоящий музей! Я никогда не бывала в таких квартирах…

Бабушка пошла за дополнительным столовым прибором, Саша начал обзорную экскурсию по квартире, а Марека так и осталась в коридоре с поднятым плечом.

– Она что, немножко того? – Вика покрутила пальцем у виска. – Странная девочка. А кто она тебе? Родственница какая-то? Чем-то похожа. Ой, какая чудесная люстра! Она из настоящей бронзы? А это что за старичок? Он сердитый и очень смешной. Саша, какая прелесть! Кажется, это называется «горка». Какого она века? Можно я возьму вот эту штучку в руки? О-о-о!!!

Праздничный ужин получился не очень веселым. Про повод довольно быстро забыли. Марека, так и не проронив за столом ни слова, очень быстро ушла спать, пожелав всем доброй ночи. Руфина Семеновна вежливо слушала Викины восторги и болтовню, а Саша галантно, по-светски, ухаживал за дамами. Правда, на Руфину Семеновну старался не смотреть. А после чая сразу предложил Вике пойти прогуляться. Уходить она, похоже, так быстро не собиралась, но Саша настойчиво приподнял её из-за стола. То ли шампанское ударило Вике в голову, то ли обилие вкусной домашней еды, но перед уходом она расцеловала опешившую Руфину Семеновну, прослезилась от того, что теперь наконец-то есть дом, где ее ждут, и клятвенно обещала, что будет заходить почаще.

Вернулся Саша уже под утро.

– Где ты был? – Руфина Семеновна вышла из своей комнаты. Даже в утреннем полумраке было заметно, что она какая-то потухшая, с непривычно опущенными плечами. Саша понял, что она даже не ложилась. На ум вдруг пришла подходящая цитата, там было примерно так: «Где вы были? – У вдовы. Теперь, как честный человек, я должен на ней жениться. Знойная женщина, мечта поэта». И что-то про милую провинциальную непосредственность. Забавно… Саша хмыкнул.

– Мам, а может, мне жениться? Как ты считаешь? Кажется, я готов…

– Саша. Ты пьян. Иди проспись. И не забывай, что у тебя есть дочь. Подумай, имеешь ли ты право на безрассудные поступки…

Глава 12

От голосов в прихожей Марека проснулась. Бабушка с Сашей разговаривали тихо, но она все услышала. В горле застрял колючий ком, и сердце застучало прямо в голове. Пришлось сесть, чтобы отдышаться. Марека вопросительно посмотрела на Моисея.

– Она мне тоже не понравилась. Весь дом разорит. Не верь ей, девочка, ни одному слову не верь. Она же сейчас, как лиса, всех обхаживать начнет, а потом скушает каждого по одиночке. Но Сашка нас с тобой слушать не будет. Вернее, тебя. Я к нему не могу пробиться, закрыт он для меня. А что ты ему скажешь? Не женись на ней, потому что она нам с Моисеем не нравится?…

Вдруг в комнате, около кровати Мареки, возникла старушка. Маленькая, щупленькая, сутулая, лопатки, как цыплячьи крылышки торчат. В мягких серых валенках, в темном, в рябенький цветочек, длинном платье и белом ситцевом платочке, аккуратным узлом завязанном под подбородком. По этому белому платочку Марека и узнавала прабабку Полину: лица её никак не могла разглядеть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.