Мальчик

Рита Волкова

Мальчик

© Волкова Р., текст, 2013

©«Геликон Плюс», оформление, 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Посвящается

отцу Антипову Александру Петровичу

и брату Жене…

нашей дорогой и любимой, милой и трогательной Манечке…

Анечке Саперовой —

безвременно ушедшей girl-friend…

А также Андрею Лосюгину

О себе

я хочу собой остаться:джинсы, свитер,порох в банке из-под чая,и уже не чаю: утро!а в углу моя гитара ждет:ствол с вечера начищен,день событьями напыщен,вечер будет как бальзамрижский, пражский(все равно!),как с охотой повезет!

эл. почта для отзывов и предложений

[e-mail]

Предисловие

Повесть «Мальчик» написанаинтересным, красочным языкомв совершенно необычной манере.Это что-то среднеемежду белым стихом и прозой.Стоит отметить, что написаниесамого текста также необычно.Это даже не текст,а некий поток мыслей,записанный на бумаге.Автор дает читателюпоразмыслить самому.В повести нет лишнихрастянутых описаний,что вовсе не обедняет ее.Здесь каждое слово «к месту»и наполнено глубинным смыслом.Эта книга предназначенадля вдумчивого чтенияи предполагаетсоответствующую обстановку.Ее нужно не просто читать,а прочувствовать, осознать,приложить воображение.В повести интереснаи социальная тема,тонко затронутая автором,как явление немаловажноедля истории страны: 80—90-е годы —разрушение «старого»и попытки становления «нового».Что касаетсяпсихологической стороны —характеры героев изобилуютчертами обычных людей,которые не лишенывысоких чувстви глубоких переживаний.Любовная тема проходитсквозь все произведениелегкой мелодией,и лишь иногда её громкостьвозрастает и заглушает течениецентральной мысли.Эмоции героев,безусловно, насыщенныеи неотчужденные,но они не мешают книгеиметь ровный и положительный тон.Любому человеку,интересующемусяинтеллектуальной лирической прозой,которому близкипсихологические моменты, такиекак любовь,оценка и переоценка ценностей,просто необходимо прочитатьэто новое, отличноеот работ других современных авторовпроизведение!»Б. Д.* * *Дом у дороги на перехлесте двух улиц —Липовой и Тополиной,с зелено-бурой крышей,которая вот-вот «зацветет» травой,с антенной-паутиной,с красной кирпичной трубойи беленым фасадом.Вот такой он, наш дом!Дом в котором железоназывают колчеданом![1]Его построил мой дедушка,и я безгранично благодарна ему за все чудеса,которые он делает для меня,а для меня он делает многое,а для меня он не только дедушка, но и отец.* * *В этом доме есть комната —самая маленькая из шести.Это твоя комната,которая никогда по сутии не была моей!Я здесь, как гость.Под белоснежным потолкомвисит лампочка из фиолетового стекла,на стенах – портреты девиц-красавицв исполнении художника Sara Moon.Зеленый гипсовый аллигаторкупается в лучах желтого брана противоположной стороне стены.Он уронил свою хрустальную головув изголовье кроватии освещает прямоугольникатласного покрывала.За окном под майским солнцемнежатся «степные голландцы»:красные, с черным сердцемв глубине венчика.Как хочется нырнуть носомв душистую чашечкуи целовать,целовать их шелковистые лепестки!Многие таяли от твоих зеленых глаз.Многие бывали в твоей спальне.Старая няня грела в котельнойстуденую колодезную воду,затем стирала на заднем дворикеширокие полотна простыней.Охая и причитая,она отстирывала багровые следы,напоминающиео вчерашней ночи любви.* * *– Ангел мой, хранитель мой,спаси, помилуй! —стою я, наклонившись,над не то иконой, не то портретом,написанным каким-тодревним мастером на трех досках,сколоченных позади крестом.Мой ангел – он в латах,со щитом и мечом,за спиной у него огромные крылья.Художник не следовалникаким канонам иконописи,кроме поста, разумеется.В лице ангела нет ничегоот греко-латинского профиля.В его лице я вижу знакомые черты.Да-да, те же глаза на портретев золоченой гипсовой раме,которые часто пугали меня,потому что следили за тем,как я играю на фортепиано!А ещё на моей шее твой крестиз темно-зеленого камня,обрамленный в металл.Я его нашла среди других вещейи сразу поняла, что он твой!Няня сказала,что нельзя носить чужой крест,потому что возьмешь«лишние» грехи на себяи испытаешь судьбу человека,его носившего.Она по понятной причинемне такой доли не желалаи велела мне снятьи выбросить эту проклятую вещь.Мама поведала,что вы обменялись крестамисо своим лучшим другом.Этот «названый братец»впоследствии совершил первыйи самый тяжкийиз семи смертных грехов —УБИЙСТВО.Ты же – мелкий,но более «карательный»со стороны людей —воровство чужих сердец.За что и был тягчайше наказан —насильственно лишен жизнисвоим лучшим другом.Но это уже не по Ефронуи даже не по Брокгаузу.И тем более не по закону Божьему!«Во всех преступлениях миравиновата любовь!» —вещает философ средневековья.Наталья так любила тебя,что не давала тебе проходу,а ты охладел к ней.«Как так охладел? Так легко?» —плакала в телефон Наташа.«Как у вас, у молодых, все просто!» —ворчала добрая няня.«Обиженная женщинаготова на многое, сынок!» —остерегал тебя отец.Тут девушка проявилапоистине женское коварство:шепнула твоему лучшему другу,мол, убьешь его – буду с тобой!Просил ли он время на раздумье?Испытывал ли муки совести?Или его глаза застлалабезумная любовь к этой женщинеи слепая ревность к другу?«Одному Богу известно!» —говорила няня.* * *Мальчик сказал: хочу быть героемИ звезды чтоб только с неба хватать!На календаре март, восьмое число.Солнце плавит серый лёд,птицы льют трели,звенят весенние капели!«Весенний праздник!Кто же помнит о смерти?!» —восклицает древнекитайский мудрец.Ты ушёл из дома с самого утра,сказал, что скоро будешь,но что с тебя возьмёшь?!Ветреный мальчишкасбежал на свидание!Но случилось так,что ушёл навсегда.Вскоре пропалаи твоя любимая кошка.Помню, что я совсем крохойзалезала под столи гладила её по чёрнойлоснящейся шерсти.Кошка убегала,не вынося цепких детских рук.* * *Книжный шкаф.Боже мой, сколько интересногостоит на его пыльных полках!Книги в разноцветныхузорных переплетахдля меня пока делятсяна «сказки» и «несказки».Твой отец лежит на старом диванеи читает для меня сказки.Мне очень хочется,чтобы он почитал еще!У него от усталости слезятся глаза,он протирает очкив роговой оправеполой клетчатой рубашки.– Ольга! Ну хватит мучить деда!Он устал, а тебе пора спать! —вступается за него мама.– Ну еще одну сказочку на ночь! —начинаю канючить я.А еще я прошу деданарисовать мне что-нибудь.Он берет ручкуи рисует «оловянных солдатиков».Я так не умею,у меня выходят одни каляки-маляки.Иногда он учит меня игре в шахматы,хотя мама говорит,что в них играюттолько взрослые дяденьки!А мне забавно:вот король, вот королева,вот офицеры,лошади, пушки… солдатики!Все как в настоящей войнушкеу мальчишек!А по телевизору другая война:Влад Листьев.Поцелуй в лоб контрольно.Стоп-кадр: пешка утерянав лабиринте батареицентрального отопления.* * *Еще не закончилась эра«голубых» экранов,социалистическибумажно-красных гвоздик,искусственных елокс пластмассовыми овощамии космонавтами на ветках,сервантов с посудой из ГДРв нежно-августовские астры,люстр с «сосульками»,с салатно-зелеными коробочкамивыключателей.Думаете, что за бред?А это целая эпоха бредовой мысли!Фаянсовые фигурки —тогда для меня простокрасивые игрушки,но, как оказалось,они довольно хрупкие.Я грохнула одну из них,а она оказалась из мела.Все думали, что это фаянс,а она была сделана из мела!Склянки с мамиными духами.Еще тогда, в детстве,я питала страсть к французским духам!Я любила выпускатьиз этих флаконовароматных «джиннов»,а открывая, случайно проливала.Благоухающие каплипредательски расползалисьпо полировке шкафа и по паркету,оставляя удушливо липкие следы.– Fidgi[2]! —узнавала по следам мама– Только не Ispahan[3]! —сокрушалась она.– Ольга! —кричит мама в праведном гневе.– Мама, я пробую мир на вкус! —оправдываюсь я.* * *Вот в глубинеэтого «сундука с сокровищами»я и обнаруживаютвой блокнот с терракотовой обложкой,если перелистать страничкина максимальной скорости —мышка Микки побежитза мышкой Минни,но не этопривлекло мой детский ум.«Кто-то кого-токем-то как-то куда-то…Мир на вкус волокнист,как сладкая вата…Я надеваю шинельпогибшего брата…»[4]Я плыву по волнамтвоих строк и строф!Я читаю твой дневник…

Богиня первая

Манечка Громова —моя любимая нянюшка.Была она из семьитак называемых «раскулаченных».Соседи бросали косые взгляды.– Кулаки! – кричали им вслед.Манечка испуганно озиралась на мать:«Что же они им такое сделали?»Ставни заколотили гвоздями,со двора увели всю скотину.Особенно больнобыло смотреть на животину,когда гнали колхозное стадомимо родных ворот.Коровушки рвались домойи получали от пастухов порцию кнутом.Василиса – её мать – красиваяи статная женщина умерла,когда Манечке было лет восемь,говорят, сердцене выдержало такого горя.Старухи судачили наперебой.– Я ей кричу, надевай всю одёжу на себя!А Васёна-то стоитни жива, ни мертва, как сажа бела,онемела, голубушка,язык отнялся совсем! – начала было баба Фима.– Так и помёрла в пути в Сызране! —продолжила баба Сима.– Ой, во чужой сторонеу чужих людей, ой! – заголосила первая.– Да не причитай ты, дура-баба! —огрызнулась вторая.– Ой!.. – отозвалась Серафима.– А где Степан-то был? – вдруг спросила Евсимия.– Незнамо где! Неведомо!Да, и здесь он не кажется!За Манькой-то Суклетинья смотрит, —отвечает баба Фима.– Да не за Манькой, а Манька за Марусей ходит,нянькаеться! – разъясняет другая бабка.– А вчерась у Дуньки Манька полы мыла! —припоминает Серафима.Степан – ее отец – занялся подработкамии был в вечных разъездах,потом сбедил где-то ногуи она запылала «антоновым огнем».Тот «огонь» и погубил его.Он не дал врачам отнять конечность.Манечку взяла к себена воспитание тетка.Та помогала родственницепо домашнему хозяйствуи няньчилась с ее маленькой дочкой.– За Марусей ходила,доченькой ихней, вроде как нянька.Полы мыла.Косорезом сначала скребла,потом полоскала тремя водами.Сижу, реву,слезы с лица полушалком утираю! —пускалась в рассказы Манечка.Потом, с достижением совершеннолетияи до пенсии, она работала в колхозе.Тяжело было видетьв колхозных оглоблях животину,которая содержаласьв их родном доме.– Узнала я «своего» рысака,своего Соколика!Понурый, с седой гривой,стоял он, привязанный к столбу,и жевал узду, —говорила она,а по щекам текли скорые слезы.В матушкиных нарядахрасхаживали жены начальства.– Таких шелковых кофт,шерстяных юбок,кружевных сарафанови цветных полушалковне было ни у кого в округе!Господь все видел!Как эта «одёжа»не сожрала этих паскуд? —негодовала порой нянюшка.К нам в домМанечка попала по советухорошей знакомойв качестве няни для меняи моей младшей сестренки.Я любил слушать ее рассказыпро «то время»еще при том «горошенном» царе.Нянюшка дарила свою любовь,заботу и ласку нам и…кошкам, которых,шибко осерчав,называла «полосатыми чертями».* * *Еще нянюшка рассказывалапро свою сельскую жизнь.По вечерамона, бывало,сидела с прялкой на завалинке.В летнем, еще не остывшем от зноя воздухекружилась мошкара,на окне «кудрявилась»розовая герань,приходила кошкаи терлась о ногисвоей мягкой шерсткой.Иногда наведывалась подруга Дунька.– Красивая, как пасхальное яичко! —смеялась Манечка.Девушка была видной, но неграмотной.Она считала, что «маленькие книги» —так в народе называли письма —пишут только «князья»,и вместо подписи в «бюллетене»ставила крестик.Когда становилось тошноМанечка затягиваластаринную русскую песню:Ты святая Варвара, молю я тябе.Ты нявеста Христова, услышь ты мяне.У делах моих блудных мяне обличи.И молиться ты Богу мяне научи.Научи ты молиться, избавь от сеты.И любить мне Бога, как любила ты.За Яго страдания, за Яго любовьТы терпела муки, проливала кровь.Диаскор в то время правителем был.Он святую веру страшно не любил.За купца хотел ён Ваврвару отдать.Если нет, то дочь свою на муки отдать.Варвара сказала на яго вопрос:Мне никто не надо, только свят Христос.Он Создатель мира, Царь Он и Отец.Он мне даст нябеснай нятлённый вянец.Лишь Святую Троицу чту отныне я.И к зямному счастью непричастна я.Отец Диаскор жа тут от зла задрожал.Святую Варвару на муки отдал.Воловьими жилами раны выбивал.И жесткаю шерстью кровь он вытирал.Варвара тярпела и молила Христа,Чтоб Ён дал тярпения тярпеть до конца.Варвара охотно в тямницу пошла.Скоро утяшение в тямнице нашла.Христос своим светом ее озарил.Кровавые раны тотчас исцалил.За её страдания, за её любовь.»[5]* * *Прихожу как-то домой,а Манечка сидит на кухне,«радиво» слушает и плачет.Из динамика доносится:Красивая девчонка,кричат мне вслед,красивая девчонка, а счастья нет…[6]Я спрашиваю:«Ты чего плачешь?»А она:«Красивая, а счастья нет,ну прям как я,в чужой сторонушкеу чужих людей…Сииротинушка!»* * *«Белая гвардия – белая стая…здесь похоронены лучшие-лучшие…Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа» —хрипит и трескает виниловая пластинка.Я повторяю за нянюшкой,как молитву, их имена:Акулина, Левонтий,Авдотья, Степан, Василиса,Саклетина, Матрена, Степанида.Она красит оградки в белый цвет.Только в белый,потому чтоесли в какой иной,то мертвые не простят!Вдруг начинается гроза.Гром. Молния. Светопреставление.Кульминационно-театрально.Дождь из темно-фиолетовых тучсыплет на головухолодными свинцовыми пулями.Нянюшка просит у Бога пощады,читает «Богородицу»,хватает меня за рукуи мечется меж надгробий.Я-то знаю, как она боится грозы!Боится, что молния попадет в нее и убьет.Она выключает все электроприборы в доме,повязывает «полушалку»и садится подальше от окна.Мы ищем укрытие,но среди мертвых его не так просто найти!Вдруг нам попадается не то беседка, не то склеп.Пахнет сыростью,мокрой древесиной и смертью.Воцаряется мертвая тишина.И только дождьбарабанит по крыше в такт сердцу,как будто, если он прекратится,и сердце тоже остановитсяи мы прекратим свое существование!И не будет ничего.Только белый цвет! Белый свет! Небытие.

Богиня вторая

Из пены родилась морской,Ступила на брег,Покорила навекСердца людей!Ты, моя Любовь!Как известноиз римской мифологии,Венера – богиня любви.Конечно, моя Венеране сошла с небеси не ходила по морским волнам.Повстречались мы,я бы сказал, волей случая!И земля не ушла из-под наших ног,как бывает у влюбленныхс первого взгляда.Письма, километры строк к тебе,несу слова,несу улыбки,поцелуи несу,но как мне вынестипрощание с тобой!– Сегодня ничего! —сочувствующе говорит мне почтальон.И завтра, и послезавтра тоже.Пишу на магнитную ленту слова,тебе должно понравиться,ведь ты так любишьмой «янтарный» голос!Но ответа не последовало.Молчание,как будто мои слова уходятв сливное отверстие канализации,как вода!У меня такая пустота внутри,и мне нечем ее заполнить!Я вою волком ночами!Я все решил, решился,хватит, устал!Сегодня был у тебя.Просто сел на электричкуи поехал в неизвестном направлении.Вот так просто:измучил, истерзал себе душу,бросил всеи порезална мелкие кусочки расстояния.Под стук колеся несколько раз прокручивал в головенашу встречу.Какая ты теперь?Как живешь?Чем дышишь?Но знал одно,что ты будешь рада,рада мне!В старом деревянном домея застал лишь твою мать,которая была, конечно,не в восторгеот невесть откудасвалившегося гостя.Но весьма благосклоннообмолвилась о тебе парой фрази предложила остаться на ночь.Я, в свою очередь, поблагодарив,направился к выходу.Дверь оказаласьнеподатливой и тяжелой,словно она,сговорившись с тобой,не пускала меня обратно.Я шёл по узкой проселочной дороге,а из моих глаз дождемлились слезы.Сердце мое былопереполнено отчаянием.Рядом со скамейкойна вокзале,где я дожидался поезда,сидел песи жалобно смотрел на меня.Я выпотрошилвнутренности своего рюкзакав поисках хлеба,зрелище голодных собачьих глаздля меня было невыносимым!А ты в Москве и ничего не знаешь…* * *Иногда моя памятьпозволяет мне вспомнить тебя,но воспоминаниявсегда такие обрывочные.Они как осколки от снарядав моей голове:Ты сидишь на скамейке в парке,я подхожу и сажусь рядом.«Привет!» – улыбаешься мне ты.Я хочу поцеловать тебя,но вокруг так много людей.Жаркий день,медленно переходящийв удушливый вечер.На твой вспотевший лобналипли золотистые пряди.Ах, как ты прекраснаи похожа на «Данаю»Густава Климта!Мы разговариваем, смеемсяи заранее грустимо том, что надо будет прощаться.В разговоре ты,жестикулируя руками,задеваешь сережкуи теряешь ее в траве.Мы долго ползаемна четвереньках.Отчего ладони и коленки зеленеют,но так ничего и не находим.Ты, торопясь домой,огорченно бросаешь:«Ну и черт с ней!»Я остаюсь стоять на коленях,решаю не сдаватьсяи через битых полчаса,нахожу невесомый серебряный шарик,сотканный ювелиром,будто кружево.Это была моя маленькая победа!* * *Вчера встретилтвою подругу Юльку.Та еще стерва,ну да ладно,речь сейчас не об этом!– Пойдем выпьем,Дорогой, за встречу! —раскокетничалась она.Юлька с жаром рассказывала,что была недавнов столице и видела тебя.Да в таком неприглядном виде,что ни в сказке сказать,ни пером описать!Меня распалила досада.Я с трудом сдерживал слезынегодования.Ты, моя любимая, —девочка на Тверской?Пили огненную воду,как полагается, студеной.Наутро я заболел ангиной.Я понимал,что это не болезньсковала горло,а мое чувство,которое уже не можетдержаться внутри,а рвется наружу!Я ведь люблю тебяи поэтому ревную!Ревную тебя даже к воздуху,которым ты дышишь!«Кто не ревнует,тот не любит!» —вспомнил я изречениестарой доброй няни.Но только сейчас понял,что не тогда человек ревнует,когда любит,а когда хочет быть любимым!* * *Спустя пару летя по делам оказался в Первопрестольной,где меня встретил мой давний приятельи рассказал мне планы на вечер.Нагулявшись вдовольпо широким московским проспектам,мы решили скрепить дружбукрепкими напитками.Зашли в кафе-бар«Московские дворики»раздавить южные коньякии вспомнить былое,а вспомнить, уж поверьте, было что!В завершение вечерадруг предложил позвонить девочками поехать в сауну.Я тоже был не против,потому что был свободен,как ветер в поле.Пока мы спориликто будет платить по счету,прозвенел дверной колокольчик,и в заведениепод стук собственных шпилекпродефилировалидве гогочущие ночные нимфы.Передо мной предстала ты.Брюнетка с небрежными локонами,с ярким вызывающим макияжем,то ли в коротком платье,то ли в длинном свитере,в пошлых черных сапожищах.Мне почему-то представилась картинаиспанского художника Диего Веласкеса,изображающаяполулежащую обнажённую Венеру.Она смотрится в зеркало,которое держит перед ней Амур.Если сказать точнее,то перед глазами появилосьдемоническое отражение в том зеркале.Меня передернуло,и эта судорога сознанияотразилась на моем спокойном лице.Нет, любовная рана уже затянулась,остался только шрам от сигареты,которую я притушил о свою руку.Случилось это почти машинально.Раскуренная сигаретатлела у меня в руке,огонь жадно ел папиросную бумагу,пепельный снегпадал мне на брюки.Я промахнулся,целясь сигаретным столбомв пепельницу,но ожог,который получило тогдамое сердцебыл болезненнее.* * *Неожиданный звонокпосреди ночи спустя несколько дней.На заднем фоне орут «чурки»,и твой смеющийсябархатистый голос в трубке:– Милый, это ты, милый?Я тебя сразу узнала!– Кто тебе номер мой дал? —как можно спокойнее говорю я.– Твой друг,с которым ты в «Двориках» сидел,помнишь?Ты так быстро ушел!Согрей меня, милый,у меня в душе сквозняки гуляют!Ты меня уже не любишь? —продолжаешь ворковать ты.– Не звони мне больше! —как можно холоднее говорю я.Потом достаюс верхней полки книжного шкафабелый конверт с надписью,сделанной когда-то твоей рукой:«С ЛЮБОВЬЮ,ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ!»Я разорвал конверт,и из него выпал цветок,но он был настолько хрупкий и ветхий,что рассыпался у меня в ладони.* * *И я не знаю кто ты мне!И слов обидныхне бросай на ветер!Больней не будет!Все равноземля и небо,когда горитторф на болотах.И я не знаю кто ты мне!Ты тень из прошлого,прости,всего хорошего!

Богиня третья

Ага, вот и твой подъезд.Все парадныепосадили на замки,запоры, засовы и захламили их.Пересекаю энное количестволестничных пролетов и…у тебя!Уже стою перед дверьюи жму указательнымпальцем на кнопку звонка.За дверью раздаютсясоловьиные трелии стук каблуков.Твоя мать в прозрачном белом пеньюаре,на высоких шпилькахоткрывает дверь с видом хищной кошки,но осекается, бросая смущенные улыбки.Ты по обыкновениюстоишь с радиоприемником у окнаи ловишь волну.Песен так многои они, конечно, все о любви…* * *Ты пришлако мне на день рожденияи принесла горсть фейхоа.Маленькие, зеленые,с укропным вкусомбольше похожим на фенхель.Хотя мне и понравиласьэта пряность вкуса,но позже я позналистинный вкус фейхоа —Нежный, незрело клубничный,но полноценныйв своей зеленой молодости.Ты говорила мне,что вы с матерью остались одни,что у тебя умер отец.А этот «новопреставленный»гуляет по вещевому рынкус какой-то молодой особой!Ты говорила мне,что тебя жестокоизбили местные гопницы,а под бинтами и пластыремни синяка, ни царапины!Ты говорила,говорила, и опять это былитолько слова.Слова, ничего не значащие!* * *«Всего одна осталасьночь у нас с тобой…» —плакала в динамике певица[7].– Я ревную тебя! —ты кидаешь мне в спину,словно дротиком в мишень.– Нет, не попала,сердце, оно толькона одну четверть слева,задела, но не попала! —смеюсь я.Потому и смеюсь,что не попала!Ведь ты надеешься,что я кинусь к тебе в объятия.О, как это глупо!Ты хочешь погретьсвои заледенелые рукина костре моей любви к ней!Нет, не дам, ни за что, не смей!Не смей! Не тронь! Не тронь!Гитара, моя гитара!Я же умру без нее!Нет! Нет!Можешь забрать все,гитару не тронь!* * *Моя любимая, проститутка,продажная женщина,Божия тварь!Стоит на морозев короткой юбке,стоит и смотрит,но не в глаза,Я из машины за ней наблюдаюБольно мне, плохо,тошнота, отравление.Ты променяла меняна этих породистых сукна шелест купюр,на мыльный пузырь, звук.

Богиня четвертая

Ты такая кукольная!У тебя даже ресницыкакие-то запредельно сказочные!Они, как крылья бабочки,трепещут.А цвет глаз уходитв глубокий адулярово-голубой.Не девочка, а Мальвина какая-то!И о любви мечтаешь сказочной.Непременно о принцена белом «мерседесе»!Мы с тобой немало соли съели,щеки от слез горели,грела мое сердце в своих рукахи удивлялась мнеи моей любви к ней.Я был для тебякаким-то космическим,нереальным, диковинным!И что бы я ни делал,все было для тебя эпатажным,причудливым,воспалениеммоей творческой натуры.Я жил в фиолетовом настоящем,ты – в романтично-кружевном прошломи мечтательно-розовом будущем!Ты клялась мне в верностии неделимости расстояния!А что на деле?!Мамин запрет,табу на меня,двойное табуна всех моих чертиков из табакерки.* * *Не пускай чужихв свою постель!Не рви, не мни бельяиз синеглазого льна!Не вари чистотелаиз белого тела!Не гаси дыханием свечи,а поцелуями речи!Не подавляй сопротивляемость тела,чтобы стать единым целым!Не…………………………………………Не…………………………………………Не…………………………………………Да что я тут перечисляю?Сама можешь продолжить этот список!

Богиня пятая

Горячие точки.Армейская гать.Мой сапог утопаетв вонючей грязи.Будь на связи, связист,будь на связи!С тобойнас повяжет красная нить.Мы столкнулись с тобойна теле войнытак стремительно,что оказались в пленупылких чувств.Мы столкнулись с тобойна теме войны.Мы запутались в проводах.Мы упали на мартовский лед.* * *Дорогая,как мало я тебя,оказывается, знаю!Ты стремительно ворваласьв мою жизньбумажным самолетиком в окно,неся на крыльях любовь!Твое имядля меня звучало, как мантра,как поток, рвущийся наружу!Я хотел достатьдо твоего звенящего Ом!Но…как много в жизнибывает этих «но»!Но словно сама судьбамчит тебе навстречув колеснице,все больше и больше,понуривая лошадей:«Но! Но!»А ты,чтобы она тебя,не дай бог, не придавила,отстраняешьсяи обескураженно смотришь ей вслед.Ты испугалась меня,ты захотела домой!Маленькая девочка,пускающая пузыри в стакане.Янтарь,горсточка солнца в моих руках!Будет тошно – жги его ночами!Будет тошно – кричи!Море же рядом,оно тебя обязательно услышити позовет!* * *Не рассказывай мнесказки о Кенигсберге,о янтарном брегеи соленом море.Синие рекизаперты на небесах!Увидел небо в окно —ударил по стеклу молотком.Пошли круги по воде,и я чуть было не задохнулся!И что за дело юному телусидеть в темницеи дуть на воду,Когда внутри парное молоко?!

Богиня шестая

Людмила,а для своих по-простомуМилочка, Мила.Никто про тебяслова худого не скажет,ты нравишься всем абсолютно!Ты вошла в мою жизньс откровенным признанием:«Я тебя люблю»,совершенно не спросив меняо взаимных чувствах.Я, конечно, возмутилсятакому нахальству,но решил посмотретьна все это со стороны.Посмотрел, ничего не скажешь,живу уже с ней в съемной квартире,сплю в одной кровати.Вот сижу и думаю,что меня в ней так зацепило?!Что в ней такого особенного?Девушка вроде бы симпатичная,но сколько было таких!А ума не больше и не меньше,чем у других.Как примерная хозяйка,ждешь меня с работы,готовишь завтраки-ужины,зовешь меня Гением.И все вроде бы ничего,но семейная жизнь,видимо, не по мне.Как гром среди ясного неба!Ангел,ты по асфальту, как по небу, паришь,у тебя только крыльев за спинойне хватает!Меня развернулона все 360 градусов!Наши глаза встретились,и между нами пробежалразряд электричества.Сердце мое завертелось волчком.– Салют, мое небесное создание! —строчу я письма тебеи не верю своим глазам.Я не верювсем своим пяти чувствам,когда тебя обнимаю.И радость мояне имела границ, потому чтодаже быв с ней,я представлял на ее месте тебя!Я потерял голову и вконец обнаглел.Не приходил домой сутками,а она металась по квартире,обзванивая друзей-знакомыхв поисках меня!Мой «ключ»уже давно не подходитк этому «замку».И все же я возвращался к ней,сам не понимая зачем!Зачем?Ну зачем же?Я же ее уже не люблю!А любил ли?Может, просто привык,просто свыкся с тем, что она есть?И таврическая полыньбольше не волнует мою кровь,я отправляюсь спать на диван.* * *Ты готовишь мнеутренний чай с молоком.Нежные цветки жасминаи молодые листочки зеленого чая,которые только проснулисьиз серебристой пушистой почки.Ты бросаешь эти составляющиев кипящую нежно-сливочную жидкость,потом снимаешь горячую турку с огняи разливаешьпо холодным фарфоровым чашкам.Ты называешь этот рецептжасминового чая «египетским».Пар струитсяпо озябшему утреннему воздуху.Так тихо,что кажется: я слышу,как стучит твое трепетное сердце.О Боже, ты прокалываешь палецтонкой иглойи кровь капает,капает в мою чашку!Ох! – взыхаю якак-то слишком громкодля этой рассветной тиши.Ты пугаешьсяи, конечно, не ожидаешь,что я стоюпрактически у тебя за спиной,и роняешь чашку.Она со звономпадает на кафельный поли разбивается вдребезги.Я не требую от тебяникаких объяснений,ведь меня же предупреждали,что ты ведьма,что хожу я,словно сам не свой,как привороженный!Мне вспомнился рассказстарой доброй нянюшки:Бывало, девицыпривораживалисвоих возлюбленных,добавляя им в питье свое мумие.А мумие это то,что сохраняет тело.* * *Утро туманное, утро осеннее,город чужой,приправленный ядомэтой любви.Квартира.Темное,полуподвальное помещение,пропитанное запахомгниющих листьев,где я, просыпаясь,корчился в ломках по свободе!Ночью ты душила меняв своих объятиях,да так, что на шее оставалисьотметины цвета переспелой рябины.Я молча обматываю шею шарфом,пью вываренный чай с пряностями,и ухожу.и выхода больше нет,дороги давно закрыты,и самых не горьких слез