Багаж императора. Книга третья. Янтарная табакерка

Изобретенная на основе этого машина-резонатор генерировала мозговые излучения и начинала действовать, когда человек волевым усилием мысли настраивался на интересующие его сведения, и, находясь между излучателями сверхвысокочастотных волн с заданными оператором параметрами, выходил на нужный ему объект или события, держа в левой руке резиновую ленту, соединенную с чувствительными датчиками аппарата. Это было возможным за счет той мозговой деятельности, которая происходила в данный момент. Оператор закрывал глаза и начинал видеть мозгом, причем при правильной настройке эти картины были во много раз более живыми и эмоциональными, чем наяву. Тонкая настройка производилась благодаря янтарным сердечникам электронной антенны. Таким образом, человек мог путешествовать, не отрываясь от земли, не только в прошлое, но и в будущее. Все это проходило через «карман обработки мыслей», где были сосредоточены и прошлое, и настоящее, и будущее. Генератор ранжировал их в соответствии с запросом и находил нужные параметры сверхчувствительных волн, которые превращались в реальные события прошлого или будущего.

Когда Гитлеру доложили об этом изобретении, он решил лично его опробовать. После тестирования он пришел в неописуемый восторг и приказал установить один из генераторов в своем личном кинозале. Все материалы этой научной разработки и дальнейшие исследования были строго засекречены, а, чтобы никто не мог сказать, что это не арийские наработки, было дано указание переименовать Ивана Гаврилина в немецкого Ганса Фабера и подчинить его лично фюреру. Так он практически превратился в персонального оператора Гитлера. С этого момента фюрер стал регулярно использовать машину времени, являясь на сеансы то один, то в сопровождении своих бывших соратников. Во время одного из таких сеансов он проследил историю янтарной комнаты от начала до конца. Выйдя из кинозала не в лучшем расположении духа, он потерял интерес к ней и распорядился отдать в музей. Что еще он видел там, остается тайной, но после очередного сеанса, на котором он присутствовал со своим ближайшим соратником Гессом, последний срочно на самолете, бросив все, перелетел в Англию и приземлился в Шотландии, где и остался надолго.

В результате основная борьба за обладание янтарной комнатой развернулась между двумя гигантами нацистской верхушки: Президентом рейхстага, кабинет–министром, имперским уполномоченным по делам четырехлетнего плана, действительным членом Имперского Тайного Совета, генеральным уполномоченным по делам военной экономики, министром–президентом Восточной Пруссии, имперским комиссаром авиации, министром экономики, ответственным за валютные операции и импорт сырья, главнокомандующим Люфвтваффе, председателем Прусского Государственного Совета, председателем Совета обороны Рейха Германом Герингом и гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом.

Герман Геринг, заключив соглашение с ответственным за вывоз ценностей с оккупированных территорий рейхсминистром по делам оккупированных территорий, советником фюрера по культуре Альфредом Розенбергом, эшелонами вывозил культурные ценности с захваченных территорий, располагая их на своих базах в Риге, Кенигсберге, Бреслау, Кракове и Берлине. Командам, занимающимся вывозом этих ценностей, была спущена следующая директива об их распределении. Она классифицировала их на: «1) произведения, решения об использовании которых принимает фюрер; 2) работы, предназначенные для пополнения коллекции рейхсмаршала Геринга; 3) предметы искусства и книги, пригодные для использования в высших учебных заведениях; 4) предметы искусства, используемые для музеев Германии». Венцом этой грабительской коллекции должна была стать янтарная комната, к которой Геринг питал необъяснимую манию. Она должна была стать главным шедевром будущего «Музея Германа Геринга» в его резиденции в Каринхалле, который планировалось построить к 1953 году, то есть к шестидесятилетию рейхсмаршала.

Эрих Кох имел куда более скромные желания. Он видел в янтарной комнате генератор бессмертия и в связи с этим не хотел ее уступать никому. Поэтому каждый из них, используя свои специальные команды, занимающиеся поиском и вывозом культурных ценностей, пытался первым добраться до янтарного шедевра. Кроме этого Э.Кох имел своих людей в зондеркоманде специального назначения «МИД», возглавляемой штурмбаннфюрером СС бароном Эберхардом фон Кюнсбергом, и в штабах по «защите произведений искусства в прифронтовой полосе» вермахта, и в оперативном штабе рейхсляйтера Розенберга. На основании этого между ними развернулось соперничество за обладание янтарной комнатой.

Разграбленная и забитая деревянным щитом, янтарная комната потеряла свою силу. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя. А времени не было. Большая часть ее была закрыта, поэтому функционировали только те панели, которые раскрыли и расковыряли солдаты. Был нарушен хрупкий механизм баланса, и комната в ярости выбрасывала в мир всю свою злость и мерзость, хотя в уменьшенном количестве. Это сказалось и на действиях германской армии.

Гитлер, для которого было очень важным взятие Ленинграда, ради чего он летом прилетал на фронт и проводил совещание по этому поводу, неожиданно шестнадцатого сентября отдает приказ приостановить наступление. Командующий танковыми войсками генерал Рейнгард в соответствии с этим должен был немедленно отвести готовые к штурму танковые части, стоящие на стратегических высотах, и отправиться маршем на юг. Не имели никакой силы его доводы о том, что он в состоянии захватить город, если немедленно начнет штурм, так как обстановка наиболее благоприятная. Всё было безрезультатно, поскольку приказ отдал сам фюрер. Это было поистине «чудо»: Гитлер по непонятным никому причинам отказался от захвата Ленинграда. Это дало его защитникам небольшую передышку и практически спасло город.

В принципе, сбывались те видения, которые Мессингу демонстрировала янтарная комната. Те, которых она так призывала к себе и для которых работала, пришли и надругались над ней. Негодованию ее не было предела, кроме того, ее миссия была практически завершена. Закреплённая за ней территория уже не находилась в зоне ее действия. Разбитая и оскорбленная, она нуждалась в отдыхе.

Прослышав об инциденте в Екатерининском дворце, сюда срочно семнадцатого сентября прибыли специалисты из «Кунсткомиссион»: искусcтвовед-полковник доктор Пенгосен и майор доктор граф Сольмс–Лаубах, являющийся личным представителем Гитлера. Они осмотрели комнату и, увидев ее жалкое состояние после «экскурсии» немецких солдат, приняли решение о демонтаже. Для проведения этой работы командование 17-й армии выделило группу солдат из строительного батальона в количестве шести человек, возглавляемую унтер–офицером. В течение восемнадцатого и девятнадцатого сентября был произведен демонтаж: янтарные панели выдирались из деревянной основы гвоздодерами и ломиками, разбирались, заворачивались в бумагу и грузились в деревянные ящики. Все содержимое янтарного кабинета уместилось в двадцать два ящика. Негативная деятельность этой янтарной камеры на территории России была прекращена.

Руководя демонтажом, полковник Пенгосен выбрал время и сообщил о находке Эриху Коху, желая уточнить место доставки груза. Оттуда пришла просьба направить ящики в Кенигсберг, вотчину гауляйтера, на одну из баз хранения захваченных культурных ценностей. И двадцатого сентября комната по железной дороге отправилась в Восточную Пруссию под усиленной охраной.

Стены бывшей янтарной камеры всё ещё продолжали излучать остаточный фон, однако он уже не смог помешать дальнейшему развитию событий. Утром двадцать третьего сентября германская армия совершила попытку атаковать войска Ленинградского фронта практически на всем участке его протяженности. Однако эта попытка завершилась полным крахом. Лишенные подпитки янтарной камеры, немцы в конце сентября были остановлены у стен города и перешли к обороне и длительной осаде.

На этом следы янтарной комнаты для меня обрывались. Последнее известие о ней касалось того, что ее отправили в Кенигсберг, куда она прибыла 14 октября 1941 года, была передана директору администрации государственных замков и парков города доктору Галю в качестве экспоната для хранения в собрании произведений искусств. Я не знал, в каком состоянии она туда была доставлена, где складирована и что планируется по ее дальнейшей судьбе. Ведь те, кто создавал это произведение искусства и заряжал, преследуя определенные цели, понимал, что долго держать ее взаперти невозможно. Это грозило непредвиденными последствиями. Неизвестно, как она потом начнет работать, а то и просто может быть разбалансированной и разрушенной теми энергиями, которые таятся в ней. Поэтому рано или поздно янтарный кабинет должен был появиться в поле зрения, тем более, что он крайне нужен был многим высокопоставленным людям Третьего рейха. Так и случилось. Как–то в один из вечеров я слушал берлинское радио, которое кичилось победными реляциями на восточном фронте. После сводки о военных действиях, диктор, рассказывая о новостях культуры, сообщил, что в замке Кенигсберга 13 ноября открылась янтарная комната, спасенная от рук большевиков и отреставрированная руками выдающегося немецкого специалиста по янтарю доктором Роде. Ее посетили высокие чины рейха, пришла поздравительная телеграмма от фюрера. Это означало, что в борьбе за обладание раритетом победил Э.Кох. Когда комната прибыла в Кенигсберг, он написал Гитлеру письмо, в котором высказал просьбу о том, что пока его музей будет строиться, было бы целесообразно, чтобы янтарная комната находилась в Кенигсберге, колыбели немецкого духа. Фюрер, занятый военными делами, дал свое согласие, тем самым отодвинув в сторону Гиммлера и узаконив временные права Коха.

Глава

XI

Более развернутая информация пришла от моего немецкого друга. Он получил неожиданное приглашение от гауляйтера приехать в Кенигсберг и обследовать его на предмет дальнейшего лечения. Причем это приглашение уже было согласовано с его начальством. Не смея перечить, он прибыл в Кенигсберг в назначенное время и сразу, вне очереди был принят Э.Кохом.

Гауляйтер был сама любезность. Он предложил гостю сигары и коньяк, выдержанный в подвалах Франции. Узнав, что это вредно для здоровья приглашенного, Кох рассмеялся и предложил выпить английского чая. Когда чашки были наполнены крепким янтарным напитком, он закурил сигару и приступил к беседе.

– Я долго думал, к кому мне обратиться с моей проблемой, пока мне не посоветовали вас. Видите ли, обыкновенные доктора здесь не проходят. Нужен специалист, который обладает уникальными способностями и практикует нетрадиционные методы лечения, то есть специалист, разбирающийся в тонких энергиях. Мне посоветовали найти такого среди выпускников радиологического института. Я стал их перебирать по направлениям методов лечения и встретил вашу кандидатуру. Кроме этого, мне порекомендовал вас ряд генералов вашего ведомства, с которыми вы недавно работали. Поэтому мы ведем с вами эту беседу. Я, соответственно, надеюсь на конфиденциальность нашего разговора.

И он тяжелым взглядом внимательно посмотрел на Сергея, словно испытывая его на прочность.

– На этом вопросе можно было бы и не акцентировать внимания, – ответил Сергей, выдержав взгляд собеседника.

– Вот и прекрасно, – сказал тот, положив сигару в пепельницу, показывая тем самым, что готов перейти к существу вопроса, ради которого он и вызвал специалиста.

– Вы, наверное, в курсе дела, что янтарь является магическим камнем. Он дарит нам красоту, способствует исполнению наших желаний и помогает поддерживать здоровье. Это знали еще древние арийцы и передали нам все секреты обращения с этим удивительным камнем. Его влияние на организм зависит от того, в чьих руках он находится, кто и чем его зарядил. Взять нашего фюрера. Ему в свое время вождь Испании генерал Франко подарил уникальное кольцо, ранее принадлежащее испанским монархам Бурбонам. К нему прилагалась справка из масонской энциклопедии. В ней говорилось, что это кольцо выковано из метеоритного железа и носить его могут только мужчины. Самое интересное состояло в том, что в справке подчеркивалось: тот, кто носит это кольцо, получит власть над целыми народами и будет управлять миром. Это очень понравилось фюреру. Он считает, что оно приносит ему успех и оберегает от всех зол и возможных покушений. Надевает его он только в определенных случаях и еще тогда, когда проводит мессу в замке ордена Вевельсбурге, что в Падерборне (Северный Рейн,Вестфалия). Туда, в «баронский зал», находящийся под сводами Северной башни, собираются высшие чины рейха. Все одеты в белую парадную форму, при орденах. Они рассаживаются в специальные стулья с высокими спинками, обитыми свиной кожей, и затихают. Через время входит Гитлер в белом кителе, подходит к установленной в центре трибуне и начинает проповедовать. Его слова звонким эхом разносятся под сводчатым верхом и проникают в души слушателей. Все замирают, внимая его речи.

Кох на мгновение умолк, как бы переживая то, о чем только что говорил так красочно, словно опять находился там, под сводами этого зала.

– Да, так вот, на руке его в этот момент находится историческое кольцо, которое огненной искрой сияет в свете горящих светильников-факелов, расположенных вокруг стены. Я говорю это к тому, что фюрер держал своё знаменитое кольцо в янтарной шкатулке, которую я подарил ему на день рождения. На шкатулке были вырезаны руны счастья и древние арийские символы: слон, олень, муфлон и волк.

Выдав эти сведения, Кох встал, подошел к столу и в задумчивости погладил старинные часы, стоящие на янтарной подставке возле настольной лампы.

– И вот теперь к нам, в Кенигсберг прибыл этот средневековый шедевр, достояние немецкой нации – янтарный кабинет. У него очень длинная история, обросшая различными легендами и домыслами, которые придали ему еще большую привлекательность и, я бы сказал, своеобразную поэзию. Но главное, я считаю, что кроме красоты этот кабинет – своеобразная камера здоровья. Ведь недаром фюрер собирался лечить свою психику, находясь в нём. Я уговорил его временно оставить эту комнату здесь, в замке. И, пользуясь случаем, хочу подкрепить свое здоровье через те энергии, которые она генерирует. Но, как и везде, во всем нужна мера, поэтому я и попросил, чтобы вы приехали, обследовали меня и выдали предписание, как пользоваться этим уникальным лекарством.

Э. Кох закончил свою речь, повернулся и вопросительно посмотрел на Сергея. Тот сидел молча в кресле, прикидывая, как поступить и как прописать присутствующему здесь больному рецепт приема того препарата, о котором он просил. Хорошо, что Сергей был, в принципе, подготовлен к восприятию того, что связано с янтарной комнатой. Я ему в свое время много рассказал о том, через что мне пришлось пройти. Но все равно он был крайне удивлен такой просьбой, учитывая тот негатив, который в последнее время исходил от кабинета. Однако это может быть обратной стороной медали: для кого негатив, а для кого и позитив. Во всяком случае, необходимо было что-то решать, потому что молчание затягивалось и Кох продолжал в упор смотреть на него, ожидая ответа. Что ж, рецепт выдавать придется, раз настаивает такой пациент.

– Право, я в затруднении, – начал Сергей, – мне еще ни разу не приходилось прописывать такую терапию. Но я попробую.

–Все у нас когда-то было в первый раз, – облегченно вздохнул Кох и снова опустился в кресло.

– Давайте поступим таким образом: сначала я осмотрю вас, а затем янтарный кабинет, чтобы определить ваши колебательные совместимости и возможное время терапии.

– Я согласен, – сказал Кох. -Что мне нужно делать?

– Ну, для начала успокоиться и дать мне возможность осмотреть вас и измерить кровяное давление.

Осматривая Коха, Сергей мимоходом выяснил, что янтарной комнатой занимается крупнейший специалист по этому камню профессор Роде, который был помешан на янтаре. Как сказал Кох, это именно он, когда увидел привезенный шедевр, написал статью в мюнхенский «Пантеон», в которой сообщил немцам: «Янтарная комната вернулась в прямом и переносном смысле на свою родину. Несомненно, этот шедевр никогда и ни при каких обстоятельствах не вернется в Россию, ибо это сравнимо с одним: разрушением всего того, что мы именуем Великой Германией». И сейчас он в буквальном смысле милуется своим сокровищем и ревностно относится ко всем, кто хочет позарится на его «достояние».

– Я могу побеседовать с ним, чтобы лучше понять возможности янтарной терапии? – спросил Сергей.

– О конечно! – ответил Кох. – Я сейчас отдам соответствующее распоряжение, и он примет вас. Я думаю, для него будет лестно понимание того, что янтарная комната может еще и лечить. Однако прошу вас обо мне ничего ему не говорить. Я буду принимать терапию инкогнито.

Э.Кох подошел к столу и, нажав кнопку звонка, отдал распоряжение вошедшему адъютанту. Сергей откланялся и, взяв сумку с медицинскими инструментами, вышел вслед за адъютантом из кабинета. В его распоряжение выделили машину и сопровождающего. Сев в поджидавший его «Опель», Сергей поехал в замок на встречу с профессором Роде. Его уже предупредили, что это был упрямый старик, который кроме своего янтаря не хотел больше знать ничего. Нужно было найти ключик к нему. Что может заинтересовать человека в таком возрасте? Вопрос, на который нужно было найти ответ. А он напрашивался сам собой: это здоровье. Решив оседлать этот конек в беседе с профессором, Сергей почувствовал себя более уверенно.

Когда подъехали к замку, охранник у входа сообщил, что профессор недавно ушел домой. Считая неудобным без него осматривать экспозицию, Сергей приказал ехать за ним. Минут через двадцать они подрулили к небольшому уютному особняку из красного кирпича, с белыми занавесками на окнах, расположенному на Бек-штрассе. Двери открыла жена, которая сказала, что профессор еще не приходил. Напросившись в гости, Сергей очутился в небольшой гостиной, где ему были предложены кресло и чашка крепкого чая. Уютно устроившись с дымящимся в руках горячим напитком, он приступил к выполнению намеченного плана знакомства. Специфика погоды Кенигсберга и большая влажность воздуха стали для него главным инструментом разговора с целью расположить собеседника на свою сторону. Фрау Роде охотно поддержала разговор и посетовала на то, что ее муж подвержен частым простудам, в этот период на него нападает хандра, и чтобы прийти в нормальное состояние, он после приёма лекарств запирается в кабинете и перебирает свою янтарную коллекцию, гладя каждый экспонат и любуясь им через увеличительное стекло. И это ему помогает, заметила хозяйка, так как он чувствует какой-то прилив энергии и болезнь быстро сходит на нет.

Это было то направление, на которое рассчитывал Сергей.

– Вы знаете, я бы с удовольствием побеседовал с мистером Роде, чтобы получить консультацию по использованию янтаря при различных заболеваниях. Как вы думаете, он согласится на это? – спросил Сергей.

–О, для него будет большая честь поделиться своими знаниями с таким приятным молодым человеком, тем более, что он является врачом самого Э.Коха, – ответила хозяйка и встала из-за стола.

–Вот и герр Роде пришел, – сказала она, идя навстречу пожилому мужчине, входившему в гостиную.

Остановившись перед поднявшимся с кресла Сергеем, он вопросительно посмотрел на жену.

–Знакомься, милый, это личный врач гауляйтера Э.Коха, который специально приехал сюда, чтобы познакомиться с тобой, – сказала она, рекомендуя Сергея.

Настороженное лицо Роде заметно смягчилось, когда он услышал фамилию своего начальника. Вяло пожав протянутую руку, он пригласил Сергея снова занять свое место, а сам расположился там, где только что сидела жена.

– Что вас интересует, молодой человек? – спросил профессор, принимая чашку чая из рук жены.

– Ничего сверхординарного, просто я очень хотел познакомиться с человеком–легендой, крупнейшим специалистом в области янтаря, с человеком, который вернул Германии ее историческую реликвию – янтарный кабинет.

По мере того, как Сергей говорил, лицо Роде расплывалось в улыбке и глаза доброжелательно смотрели на собеседника.

– Вы, молодой человек, преувеличиваете мои заслуги, но в главном вы правы: да, янтарная комната теперь у нас, и каждый немец может насладиться зрелищем этого шедевра. Кстати, а вы ее видели? – и профессор вопросительно посмотрел на Сергея.

– К сожалению, нет, но мечтаю об этой минуте и, по возможности, просил бы вас быть моим экскурсоводом. Ведь никто кроме вас не сможет так глубоко и красочно представить ее в полном объеме.

– В полном объеме? -лицо Роде сморщилось, и он на секунду замолчал, затем, видимо, собравшись, заявил, что для него это будет приятная миссия, а сейчас он приглашает своего гостя пообедать, чтобы затем отправиться на экскурсию.

За обедом, состоявшим из лукового супчика и поросячьих хвостиков, разговор в основном велся о положении на Восточном фронте, перестановках в Берлине и о погоде, которая никак не может определиться, в какую сторону ей развернуться. В полном взаимопонимании закончив обеденный перерыв, они сели в поджидавшую их машину и отправились в замок. Подъехав к центральному входу, профессор ответил на приветствие охранника и повел гостя на экскурсию. Войдя под своды замка, Роде и Сергей направились к широкой лестнице, слева от которой находилась чуть приоткрытая высокая дубовая дверь. Гулкое эхо от их шагов разносилось по пустому вестибюлю, но несмотря на это оно не могло заглушить шум и гам, доносившийся из-за этих дверей. Сергей вопросительно посмотрел на профессора. Тот смущенно улыбнулся и в целях прояснения ситуации сообщил:

–Это начал свою работу ресторан «Блюдгерихт» («Кровавый суд»). Он как раз расположен под залом, в котором демонстрируется янтарная комната. Но не переживайте, этот шум там не слышен.

– Подходящее название для соседства с шедевром. Наверняка, оно должно оказывать какое-то влияние на янтарные панели через вибрации, проходящие через пол и стены. Вполне возможно, дойдет дело и до суда. Каким он будет, неизвестно. Ну, да это дело организаторов, – подумал Сергей, следуя за семенящим впереди профессором. – Интересно получается: посетил янтарный кабинет – и спустился на «Кровавый суд» или наоборот: после «Кровавого суда» поднялся в янтарный кабинет.

Взойдя на второй этаж, они повернули налево и через пару минут остановились перед сводчатыми овальными дверями. Роде, обернувшись, набрал в рот воздух и медленно открыл их. Никогда не видевший янтарной комнаты Сергей был впечатлен. Перед ним в полумраке лоснились, словно матовые, янтарные панели. Взгляд вылавливал из темноты то одну, то другую резную фигуру и не мог остановиться на чем-то конкретном, потому что оно ускользало куда-то в сторону, как будто приглашая смотреть дальше. Но чувствовалась во всем этом какая-то незавершенность, чего-то здесь не хватало, чего-то очень важного и такого необходимого поистине прекрасному творению. И это старались скрыть, расположив панели не так, как они планировались изначально, что, очевидно, привело к подобному отрицательному эффекту. Скорее всего, и программа в этом янтарном кабинете также перестроена или настроена совсем по другим параметрам. Но каким? И как это определить, чтобы дать точные рекомендации Э.Коху для удовлетворения его маниакальных идей о лечебных свойствах этой камеры?

Тем временем Роде включил свет, и комната заиграла под действием электрического освещения.

– Вот она, красавица, – сказал профессор, обводя панели руками. – Я потратил столько сил, чтобы получить ее и собрать в единое целое! И вот оно перед вами. Как вам, нравится?

– Слов нет, никто не сможет устоять перед такой красотой, – ответил Сергей, любуясь новым обличием, которое приоткрыла для него эта легендарная комната. – Но знаете, вот чего-то не хватает, какого-то маленького штриха, чтобы она стала ещё более удивительной.

Испуганно оглянувшись по сторонам, профессор тихо произнес: – Заметили даже вы, врач, потому что умеете выявлять аномалии.

Еще раз глянув на приоткрытую дверь и убедившись, что там никого нет, Роде, подойдя вплотную к собеседнику, почти шёпотом проговорил:

– Только вам открою секрет, в чем тут проблема, хотя высшие чины государства, побывавшие на открытии, в восторге от увиденного. И многие хотят, чтобы комната была у них. Альфред Розенберг, министр по Восточным территориям, убеждал фюрера разместить комнату в Берлине, откуда она была вывезена двести лет назад, поскольку считал, что это янтарное чудо в столице должно символизировать величие Третьего рейха. И фюрер был склонен к этому. Однако его и Геринга переиграл Кох, который убедил Гитлера, что ее временное расположение в Кенигсберге станет символом незыблемости границ рейха. И фюрер согласился.

– Так вот, – продолжил профессор, – когда я получил эти ящики, в которых находилась комната, и начал распаковывать их, то пришел в ужас. Элементы янтарных панелей были в жутчайшем состоянии. Многие или были испорчены, или совсем отсутствовали. Мало того, что пришло в негодность панно с вензелями и гербом прусских королей, так вообще пропал один из главных элементов комнаты – янтарная мозаика «Осязание и обоняние».