Ковчег

–Есть, капитан! – Лана приняла из моих рук легкий пистолет и сунула его в карман юбки. – Все! Пошли отсюда!

Мы вернулись в «крематорий».

Глава четвертая

Я посмотрел на запястье.  Хронометр показывал почти пять часов пополудни. Через несколько минут должен был открыться третий саркофаг. И мы увидим нового члена экипажа. Третьего по значимости на корабле. Лана считала, что это механик.

– Сейчас! – Лана тоже смотрела на часы.

Саркофаг напротив нас вздрогнул, испустив утробный вой и немного опустился вниз. Потом он раскололся пополам и на металлическую палубу, как при родах вылилась упругая жидкость, и свалилось голое тело.

Несколько секунд человек лежал без признаков жизни. Потом голова его поднялась, и он осмотрелся вокруг себя, протирая глаза рукой. Наконец, он увидел нас и его взгляд сфокусировался на мне.

– Где я? – прохрипел он, выплевывая изо рта остатки вблизи. – Кто вы?

– Все вопросы потом, мы поможем вам дойти до каюты и привести себя в порядок. – Я подошел ближе и протянул ему руку. – Вставай!

Он встал на колени и, вцепившись в протянутую руку, поднялся на ноги. Его немилосердно шатало, а взгляд никак не мог сконцентрироваться на чем-то одном.

Наконец, он встряхнул головой и при моей помощи сделал несколько шагов:

– Пойдем.

– Как вас зовут? – поинтересовалась Лана.

– Вадим. – Односложно ответил воскресший.

Мы провели его в каюту рядом  с моей.

– Твоя комната, входи, – я открыл дверь. –  Встретимся у тебя через два часа.

Он ничего не ответил, просто перешагнул порог, и дверь за ним закрылась.

– Он сейчас в шоке, как и мы вчера. – Лана нервно поправила локон упавший ей на лоб. – Пусть приходит в себя, а я предлагаю перекусить.

Ровно через два часа я стучал в дверь каюты Вадима. Он словно ждал нас с Ланой. Не успел я отвести руку от двери, как она раскрылась.

Третий полностью преобразился.  Ему было лет тридцать– тридцать пять, темные волосы аккуратно причесаны,  лицо вытянутое с большими карими глазами. Роста он был среднего, где-то около метр семьдесят.

Вадим завернулся в простыню и сейчас напоминал привидение.

– Привет! – он протянул мне руку и дружески улыбнулся Лане. – Проходите.

– Я думаю, мы сейчас отведем тебя рубку, чтобы окончательно снять все вопросы. Ты, наверное, понял, что мы не на Земле? – Я похлопал его по плечу.

– Если честно до этой секунды надеялся, что все это чей-то глупый розыгрыш.

– Твоя казнь и последующее воскрешение, тоже? – Лана насмешливо посмотрела на третьего.

– Какая казнь? – Вадим опешил и смотрел на нас растерянно.

– Ай, я забыла! Ты ведь пока ничего не вспомнил! Завтра поймешь. А теперь вперед, в рубку.

– Пить хочешь? – я протянул Вадиму бутылку с водой.

Он жадно сделал несколько больших глотков:

– Может у вас и еда есть?

– Есть. Но обед потом. Заодно и приоденем тебя.

Так за разговором мы преодолели весь путь до корабельной рубки. Я приложил руку к двери, и она раздвинулась перед нами.

– Что это? – третий схватился за перегородку.

– Это космос. А в центре ближайшая к нам звезда, очевидно близнец нашего Солнца. К ней и направляется звездолет.

Ближе к полуночи саркофаги изрыгнули еще  двоих. Женщину и мужчину.

Я предложил Лане пари:

– Один из них энергетик, а второй нутрициолог. Твои варианты?

– Согласна с нутрициологом, если люди начнут пробуждаться партиями, кто-то должен следить за правильным питанием. А вот второй, я думаю, планетолог.

– Есть еще вариант, что один из них врач. При длительном анабиозе, кроме потери ориентации, случаются психические и психологические травмы.

Пока мы рассуждали, наблюдая за лежащими в желе телами, женщина первой пришла в себя и села на палубе, поджав под себя ноги. Мы с Ланой подошли к ней и помогли подняться.

Она смотрела сквозь нас, ничего не понимающим взглядом, а потом тихо заплакала.

– Как вас зовут? – прервал я ее всхлипы.

– Вера. Вера Боска. – Она, наконец, посмотрела на меня и Лану. – Где я?

– На звездолете, в глубоком космосе. – Ответила за меня Лана.

Если я думал, что это ее потрясет, я ошибся. Вера, казалось, не обратила на эти слова Ланы никакого внимания, просто наклонилась, и стала разминать затекшие от долгого бездействия ноги.

Мужчина поднялся сам. Он подошел к нам, тяжело дыша и разминая, осторожными движениями, широкие плечи.

– Оскар Плавунов. – Представился он. – Не знаю кто я и чем занимаюсь, но я с Земли.

– Сейчас мы отведем вас в каюты. Там приведете себя в порядок, поспите. Завтра утром встретимся, может что-то прояснится.

Глава пятая

Фокус, боевой крейсер класса Скиталец, дрейфовал над единственной обитаемой планетой в системе Альфы Пегаса. На мостике была приятная прохлада и полумрак. На обзорном экране неспешно проплывали материки и моря Теи-2, кое-где подернутые дымкой прозрачных облаков.

Группа высадки еще двенадцать часов назад отрапортовала об успешной посадке, и следующий сеанс был запланирован на два часа ночи, по корабельному времени.

Астрогатор Фокуса Лана Козич, сидела одна-одиношенька в кресле пилота, забравшись в него вместе с ногами, предварительно скинув на палубу тапочки.

Ее вахта заканчивалась. Она посмотрела на хронометр экрана и вздохнула. Цифры неуклонно двигались к единице. Жаль, она не сможет увидеть Томаса, командира группы и по совместительству ее мужа и перекинуться с ним парой фраз.

Лана прижалась подбородком к оголенным коленкам и улыбнулась, вспомнив, как Томас поцеловал ее перед посадкой в катер.

В этот момент на экране пульта связи загорелся зеленый огонек. Вызывала Тея.

Козич вскочила как ужаленная:

– Компьютер, изображение на основной экран.

Яркая вспышка, почти ослепила ее. А вслед за этим появилось встревоженное лицо ее мужа:

– Нас атаковали, ведем бой, Тай и Быков убиты. Катер поврежден, улететь с планеты не можем. Просим срочной эвакуации.  На этом передача оборвалась.

С секунду, Лана, потрясенная услышанным, смотрела на пустой экран, а потом нажала на сигнал тревоги. По Фокусу понесся режущий слух и нервы звук.

– Капитан,– Козич бросилась навстречу высокому человеку в черном мундире,– группа высадки…

– Включи запись, – прервал ее капитан.

Лана немедленно подчинилась.  Она не слушала, что говорил ее муж, перед глазами стояло его встревоженное лицо.

– Значит, планета обитаема. – Павус, потер подбородок. – И мы нарушили первую директиву, запрещающую высадку на миры с разумной жизнью.

– Так точно, шкипер! – подошел к Павусу ксенобиолог. – Если мы попытаемся вмешаться снова это военный трибунал, тюремный срок, лишение льгот и званий.

– Там же наши люди, там мой муж! – выкрикнула Лана. Вы что решили бросить их?

Павус не обратил на ее слова никакого внимания:

– Приготовиться к сходу с орбиты. Первый пилот займите место астрогатора. Лана покиньте рубку!

– Вы предатель капитан. – Лана вырвалась из рук схватившего ее за плечи ксенобиолога, выхватила из кобуры бластер и выстрелила Павусу в лицо.

Через месяц Фокус прибыл на земную базу Селена. Все эти тяжелые тридцать дней, Лана провела в одиночестве, запертая в карцере крейсера. С ней никто не разговаривал, только стюард, раз в два дня приносил ей бутылку воды и пищевые концентраты.

Из корабля ее вывели закованную в кандалы с мешком смертника на голове. И тут же на луноходе отправили в ТОП, тюрьму для особо опасных преступников.

Трибунал был скор и беспощаден. Тройка юристов, без ее присутствия, в течение минуты вынесла вердикт: «Виновна по всем пунктам обвинения, приговаривается к смерти»!

– Адмирал! – Вера Боска лейтенант интендантской службы звездного флота, отсалютовала командующему флотом.

– Вольно, лейтенант, – адмирал протянул ей загорелую руку, на которой не хватало большого пальца, а указательный был лишен первой фаланги.

Вера с благоговением пожала ее. Вспомнив при этом, что адмирал Коблец потерял их при атаке на спутники Центавра.

– Вы вызвались добровольцем?

– Так точно, господин адмирал!

– А как же ваши родные?

– У меня никого нет.

– Я хочу предупредить вас, Вера, что миссии подобной полету Ковчега, еще не было в истории освоения космоса. Полет займет почти пятидесяти лет, даже при варп-прыжках.  И большую его часть придется провести в глубокой гипернации,  полностью перепоручив управление кораблем компьютеру. Случись что, вам никто не поможет.

Экипаж почти полностью состоит из людей, приговоренных к смерти. Нет, они не уголовники. Это все офицеры нарушившие приказ, бунтовщики и те, чьи действия или бездействие привели к гибели товарищей.

Вы и еще десяток специалистов исключение в их среде. Это понятно?

– Да, адмирал! – Вера твердо посмотрела в глаза Коблецу. – Меня никто и ничто не связывает с Землей.

– Вас ознакомили с целью миссии?

– Только в общих чертах. Ковчег направляется к системе Призрака в пятистах парсеках от Земли. Чтобы исследовать звездную систему из семи планет, на четвертой от местного солнца, зонд Коперник обнаружил водную среду, насыщенную кислородом атмосферу и обильную растительную жизнь.

Согласно данным с Коперника разумная жизнь на планете отсутствует.

– Все верно! Кроме одного обратно вы уже не вернетесь. Основная задача Ковчега основать колонию на дальних рубежах.

– Я не откажусь, командующий.

– Хорошо! Завтра я познакомлю вас с другими добровольцами.

– Мне нужен на Ковчеге не просто механик, а волшебник. –Администратор Теодор Кругляк, расхаживал по кабинету гросс-адмирала Михаила Коблеца заложив руки за спину и клюя головой, как хищная птица. – Вы дадите мне такого?

– Успокойтесь, администратор. – Коблец стукнул кулаком по столу. – Не устраивайте здесь цирк. Вы все-таки не дешевый актеришка, а руководитель нашего проекта. Ваш механик у меня в приемной. Ждет не дождется, чтобы познакомиться с вами.

Адмирал вызвал секретаршу:

– Клариса, позовите Ставица.

Дверь открылась,  и в кабинет вошел подтянутый майор космического флота:

– Адмирал, администратор. – Майор залихватски щелкнул каблуками и отдал честь.

– Присаживайтесь, Ставиц, – адмирал пожал майору руку.

– Вы тот самый Ставиц? – администратор остановился напротив майора и в упор разглядывал его лицо.

– Я Вадим Ставиц, главный инженер флагмана Беркут. – На лице Ставица не дрогнул ни один мускул.

– Тот самый, что создал внутрисистемный варп-генератор? Разрешив проблему гравитационных и силовых аномалий.

– А вы об этом. Я только доработал уже существующий генератор.

– Он мне подходит! – администратор беспардонно схватил адмирала за руку и потряс ее.

– Может, спросим у Ставица, захочет ли он составить компанию вам. А, Ставиц?

– Я готов, адмирал.

Глава шестая

– Одевайтесь, дамы и господа! – я открыл вход в хранилище одежды. – Там все подписано и пронумеровано. Жду в коридоре.

– Ну, сейчас решится, кто из нас был прав! – Шепнула мне на ухо Лана.

Первым в проеме появился в форме майора – инженера Вадим, за ним, поправляя юбку,  Вера с нашивками лейтенант – интенданта.

– Один – один! – я насмешливо взглянул на Лану.

Вера вышла в коридор, уступая место Плавунову. Он был в белом кителе военврача в звании капитана.

– Ничья! – тихо сказала Лана.

– Господа и Дамы! – громко произнес я. – Нас сейчас пятеро. Это облегчает дальнейшие действия. Лана, Вера и Оскар идут в зал гипернации и записывают время пробуждения наших товарищей. Я с Вадимом займусь исследованием кормы звездолета. Там должны находиться технические отсеки.

В соседних помещениях шифровальная и оружейные комнаты, получайте личные коды и, если есть желание оружие. Корабль нам неизвестен, мы даже друг друга не знаем, поэтому рекомендую в целях безопасности взять хотя бы парализаторы.

Мы пошли по коридору, закручивающемуся вверх метров триста. По моим подсчетам сейчас мы бвли в самой верхней, ну или нижней точке звездолета. Справа и слева были два больших углубления высотой в полтора человеческих роста.

– Думаю, нам налево. – Инженер приложил руку к полосе в стене. Перед нами открылся очередной тоннель, на этот раз прямой как стрела. В конце которого виднелась еще одна дверь, с большим красным кругом посередине. В разные стороны от коридора, примерно через каждые двадцать метров, дугами вниз, уходили другие проходы, а между ними узкие, как на катерах, люки.

– Что теперь, Вадим? Инженер ты, командуй! – я пропустил его вперед. И он уверенным шагом двинулся к последней двери.

Вадим приложил к двери руку. Ничего не произошло. Тогда он достал из сумки, перекинутой через плечо, флеш-ключ и вставил его в паз  на уровне груди.

Раздался легкий свист и перед нами открылся довольно большой зал, снаряженный полупрозрачными мониторами, панелями, пультами и креслами.

Передняя стена была прозрачной, и сквозь нее открывался вид на еще один зал, размеры которого впечатляли.   Его середину занимал тор гигантских размеров, сквозь который проходили десятки труб разного диаметра и размера.

– Сердце Ковчега. – Чуть слышно произнес инженер. – Гипертора такого размера я не видел никогда!

– Что? – я удивленно посмотрел на него. – Откуда ты знаешь? Я, например, ничего не помню.

– Понимаешь, капитан, на Ковчеге не только осужденные. Я вот вольнонаемный, доброволец. И мне никто не блокировал память. Хотя гипернация и мое сознание не пощадила.  Мне тоже придется многое вспомнить.

– И кто еще добровольцем на корабле?

–Знаю только одного, но он пока спит, это администратор Теодор Кругляк. С прочими не знаком.

 Лана и Плавунов методично осматривали и  сканировали саркофаги, а Вера вносила все данные в накопитель, который прихватила, когда  вставляла в ухо личный коммуникатор.

Лана шла по правому ряду саркофагов, Плавунов по левому. В каждом ряду было ровно  по сто капсул. И если на корабле не было других отсеков, то экипаж звездолета состоял из двухсот человек.

«Как странно», – подумала Лана, – «даже на самых крупных земных кораблях экипаж никогда не превышал тридцати космонавтов. А вместе с группой высадки – полусотни. Какова же наша миссия»?

– Все, конец! – послышался в ухе громкий голос Плавунова. – А что у тебя, Лана?

– Я тоже всех обошла.

Плавунов и Лана подошли к Вере, стоящей в проходе с накопителем в руке.

– Итого? – спросил Плавунов.

– Сто девяносто пять душ. – Ответила Вера.

– Ну, это мы и так знаем. Когда ждать следующее пробуждение.

– Двое выйдут из анабиоза завтра вечером.

– Один в камере сто двадцать пять, я знаю, а второй? – Оскар покосился на Лану.

– Камера пятнадцать.

– А когда проснутся остальные? – спросила Лана Веру.

– Следующая партия только через трое суток, но сразу десять человек. И так каждые следующие двое суток.

– Понятно, чтобы не создать на корабле неуправляемый хаос. Люди немного смогут прийти в себя, освоиться и получить минимум информации. Логично, будь я руководителем экспедиции, поступил бы точно так.

Нам надо найти лазарет, кабинет врача и медикаменты. Среди проснувшихся  могут быть  больные, психологически подавленные и просто ослабшие люди. И им может понадобиться срочная врачебная помощь.

– И ты помнишь все о своей врачебной практике? – Вера скептически посмотрела на врача. – Ты осужденный или доброволец?

– Я не осужденный, а казненный! – Плавунов гордо посмотрел на Веру и Лану. – Я отказался оказывать помощь полковнику Рангару, убийце мирных поселенцев на Таволе, во время «Суточной войны». Он умер от заражения крови. Самое смешное, что его и так бы казнили, после допроса, ну, а так казнили меня, как офицера и врача, дважды нарушившего присягу и клятву Гипократа.

– Как же ты будешь здесь лечить людей, нарушивших присягу?

– Это ведь не означает, что они преступники. Есть еще обстоятельства и их последствия! Правильно я говорю, Лана?

– Думаю, да! Во всяком случае, я из таких.

– А ты, Вера? – Лана повернулась к нутрициологу.

– Я доброволец! Земля для меня просто звук. Меня никто не ждет и я, уже давно никого не жду.

Глава седьмая

– Ты уверен, что мы не переступаем черту, за которой кончается мораль? – гросс-адмирал Коблец выбил о край пепельницы старинную трубку, достал из ящика тяжелого инкрустированного стола, кисет с табаком, и аккуратно вжимая табак пальцами, набил ее снова.

– О какой морали ты говоришь? – администратор Кругляк ударил кулаком о свою ладонь. – Вся наша жизнь насквозь аморальна. Мы отправляем людей на смерть десятками тысяч, потом, когда у них происходит психологический надлом, мы или выбрасываем их на улицу или судим. А случается, что и казним.

Кобленц, ты когда-нибудь считал, за сколько смертей ты несешь ответственность? Сколько людей по твоему приказу стали калеками, сколько моральными уродами? Сколько овдовевших жен, проклинает тебя, сколько детей готовы перерезать тебе глотку?

Нет? Тогда не говори о морали. Мы подминаем под систему все и вся и все эти люди отрыжка этой системы. Мы прикрываемся законом, а сами творим абсолютное беззаконие.

 Да, может быть, мы сегодня тоже нарушаем наши законы, может быть, мы наносим этим людям непоправимые душевные раны. Да, мы сами преступники. Но, мы даем им всем шанс на новую жизнь.

Может эти наши робкие попытки, исправить систему, когда-то дадут мощные ростки и другое поколение, наши дети, изменят этот несправедливый мир?

Мы посылаем их туда, где рука правосудия, нашей конфедерации планет во главе с Землей не настигнет их и не заставит снова склонить головы. Мы даем им шанс начать жизнь заново, на новом месте и только от них самих будет зависеть, какой будет эта жизнь.

Да, и не забудь, я лечу вместе с ними и если колонисты посчитают, наш поступок аморальным, я отвечу за это своей жизнью.

И потом, будут другие корабли. Новые человеческие вливания. Ресурсы, оборудование. Наша колония встанет на ноги и заявит о себе. И пусть это будет справедливый мир.

– С каких пор ты стал пацифистом?

– Я стал реалистом! Из последних ста лет Земля воевала девяносто девять! Причем со своими колониями, а не с мнимыми пришельцами.

Как только какой-нибудь мир заявлял об автономии, туда направлялись карательные экспедиции, выжигающие оружием иномыслие и стремление к самостоятельности.

А ведь в нашей конституции, черным по белому, написано: « Все миры имеют одинаковые права, в том числе право на самоопределение»! Так-то  мой друг!

Я хочу создать справедливый мир, где закон будет не тяжелым кистинем,  а правилом поведения, равнозначным как для руководителя так и для простого человека. Мир, где главенствует справедливость, доверие и равноправие, а не насилие и жестокость.

Я благодарен тебе адмирал, что ты мне в этом оказываешь неоценимую поддержку. И только благодаря тебе мои замыслы приобретут шанс на жизнь.

– Поживем – увидим! – Коблец усмехнулся. – Я, конечно, вряд ли проживу еще полвека, но в моих силах отправить с разницей в год-два еще несколько Ковчегов.

Подними за меня бокал вина в новом мире, мой друг!

Коблец встал из-за стола и обнял Кругляка:

– Прощай!

Как вам удаётся держать все это в тайне? Ведь в правительстве не полные идиоты? – администратор Кругляк стоя на террасе подземного комплекса Луна-сити, подняв руки, попытался обнять все пространство на котором стояли сотни анабиозных камер.

– А мы ни от кого ничего не скрываем. – Главный врач Селены Михаил Прудников с усмешкой посмотрел на администратора. – Официально это проект «Статус». Правительство думает, что мы готовим здесь экипажи кораблей для дальней разведки. Мы и официальные рапорты раз в месяц посылаем в президиум конфедерации, и отчеты о расходах, и технические накладные…

И, потом, разве частное финансирование потянуло бы такую глобальную аферу? На девяносто процентов здесь задействованы финансы государства. Нас с вами содержит земное правительство! Обслуживание только вот этой части комплекса, обходится в десятки миллионов кредитов.

– А корабли? Ни у кого не возникло вопроса, зачем для разведки эти десяти километровые монстры?

– Адмирал Кобленц, заверил государственный совет, что этот полёт путь в один конец и, чтобы не тратить лишние средства, лучше сразу посылать корабль способный нести большой экипаж и приспособленный для колонизации планеты.

– И его поддержали в этой авантюре?

– Ещё как! Кто в правительстве не хочет примерить на себя лавры первопроходцев. Впервые, при их правлении, корабли будут исследовать космос за пределами возможностей варп-двигателей!

Уже триста лет мы летаем в пределах одного прыжка, двадцать световых лет. Колонизировали два десятка планет и спутников. И все дальше тупик.

В правительстве тоже считают, что нужен прорыв. И Коблец пообещал им его, заявив, что отправит звездолёт на пятьдесят парсеков, с экипажем в автоматическом режиме, а это сфера в девять раз превосходящая наши нынешние возможности. И его поддержало большинство членов совета.

– К счастью они не знают истинных размеров нашей авантюры! – администратор посмотрел на Прудникова. – Иначе мы бы сейчас с вами не разговаривали.  И не предполагают, кто входит в экипажи кораблей…

– Завтра я начинаю загрузку саркофагов в первый Ковчег «Прорыв», вы будете присутствовать?

– Вас не предупредили?

– О чем?

– Я тоже лечу!

 Глава восьмая

– Как успехи? – я и Вадим, вошли в гипернационный зал.

– Вот. – Вера передала мне накопитель. – Здесь время пробуждения членов экипажа.

– А что у вас? – спросила Лана.

– Мы обнаружили инженерный отсек и  камеру гиперторов. – Ответил за меня Вадим. – Сейчас мы летим по инерции. В главной рубке  можно узнать скорость звездолета, и расстояние до звезды.

– И конечную точку траектории полета. – Добавил я.

– Капитан, наш врач считает, что нужно найти корабельный лазарет, так как среди вышедших из анабиоза могут быть больные люди. – Сказала Лана.

– Или те, кому нужна психологическая помощь. – Добавил Плавунов.

– Согласен! Но сейчас следует немного подкрепиться. Тем более, что теперь у нас есть специалист! Да, Вера?

– Так точно, капитан. Выделите мне помощника.

– Бери Вадима и распоряжайся. А мы, втроем, поищем медотсек. Связь по коммуникаторам.

– Есть мысли, где может быть медотсек? – спросил я Оскара.

– Если конструкция звездолета стандартная…

– То он между каютами экипажа и главной рубкой,– продолжила Лана. – Если ты помнишь, Дейв, сразу за бытовыми помещениями есть два прохода. Мы были в одном из них, но уперлись в запертую дверь. Там пониженная гравитация, может это и есть медотсек?

– И место надежно защищено, не только щитом и броней корабля, а еще и несколькими рядами палуб. – Закончил Плавунов.

– Тогда не будем терять время. – Я быстрым шагом пошел в направлении  главной рубки.

Мы остановились возле запертой двери. Штрих-карта Оскара ровно вошла в паз детектора. Дверь отворилась, и зажегся голубой свет.

Только я переступил порог, как наверху раздалось шипения и меня обдало теплым воздухом с запахом корицы.

– Дезинфектор. – Подтвердил мою догадку Плавунов. В свою очередь, получив дозу воздушных ванн.

 Медицинский отсек был разделен на пять неравных частей. Кабинет врача, единственное помещение в котором были матовые стекла, процедурная комната, реабилитационный зал, операционная и карантин.

Реабилитационный зал был под завязку забит различной аппаратурой. Назначение которой мог знать только специалист, но Плавунову и самому нужно многое было вспомнить, как , впрочем, и всем остальным.

– Послушай, Оскар, – я тронул врача за руку, – может здесь есть прибор для снятия психотехнического блока?

– Обязательно должен быть! Разберемся. Утро вечера мудренее. Может за ночь мозг даст нужные импульсы. Я бы и так снял любые психологические запреты с помощью гипноза.

– Командир,– раздался у меня в ухе голос Веры,– можете дрейфовать на камбуз.

– Спасибо, Вера! Уже идем.

В корабельной столовой все изменилось. Первое, что мы услышали подходя, красивая спокойная музыка. Еще через несколько шагов, до наших вкусовых рецепторов добрались  запахи, которые вызвали непроизвольное слюноотделение и заставили наши ноги двигаться быстрее.

– Привет! – увидев нас, крикнула пританцовывающая за стойкой, Вера. – Сегодня в меню овощной суп и жаркое с картошкой. Картошка, к сожалению, порошковая.

Кстати, и овощам и мясу без нескольких дней половина столетия. Будем надеяться, что за это время они не потеряли свои вкусовые свойства.

В роли официантов сегодня выступают наши астрогатор и главный инженер. Присаживайтесь господа!