В моей руке – гибель

То, что Антипов-Грант, в 1996 году освобожденный из мест заключения, где он отбыл пять лет за участие в разбойном нападении на пункт валютного обмена в Люблине, снова вступил на тропу войны, заделавшись платным «устранителем» тех, кто вольно или невольно давил на больные мозоли заинтересованным людям, сыщикам стало известно не сразу.

Честно говоря, вышли на Гранта только после третьего убийства, и то случайно. Как говорится, повезло. Его преступную биографию затем восстанавливали буквально по крупицам. После освобождения Грант на одном месте не сидел, зря времени не тратил, заколачивал бабки по всей стране. Первый его выстрел прогремел в Мурманске – осенью 96-го он «убрал» на заказ коммерческого директора одного из местных пароходств. Следующими его жертвами оказались уже москвичи: владелец сети круглосуточных супермаркетов и его телохран – их хладнокровно расстреляли, словно мишень в тире. А вот третьей жертвой оказался скромный инвалид второй группы некий Лодырев, проживавший в трехэтажном особняке с лифтом и подземным гаражом в подмосковном Одинцове. Этот имевший восемь судимостей старикан вот уже долгие годы был бессменным держателем общака южноколоменской группировки. Его заказали какие-то оголтелые «кавказы». И этот заказ привел коломенцев в бешеную ярость. На могиле убиенного инвалида братки поклялись не только посчитаться с заказчиками, но и дознаться о том, кто же нажимал в этом деле на курок, и устроить ему, негодяю, кровавую выволочку. До Гранта ушлые коломенцы в конце концов добрались по своим каналам. Но он в тот год, словно колобок, и от дедушки ушел, и от бабушки смылся. И тогда его просто-напросто сдали. Милиция в этом случае просто получила подарок от братвы: имя Гранта по инициативе мстительных коломенцев в один прекрасный день просто перестало держаться в тайне. О нем заговорили чуть ли не на всех углах. И сыщикам осталось только настроиться на нужную волну, «заглотить» информацию и принять ее к сведению. Однако Антипов-Грант оказался орешком увертливым и крепким. И расколоть, а тем более переварить его оказалось не так просто. То, что он ушел в дальние бега, стало ясно почти сразу. Из предполагаемых мест его пребывания назывались самые различные: от Греции до Швеции, от Тенерифе до Майами. Деньги у него водились, да и сам он был еще молод, легок на подъем и жаден до новизны. Словом, объявленный в федеральный розыск, Грант примерно на год пропал из поля зрения правоохранительных органов, однако работа по выявлению его связей и анализу его преступного поведения не прекращалась.

Так, в привычках Гранта была подмечена весьма существенная деталь: устранять свои жертвы он предпочитал исключительно из винтовок марки «кольт-спортер», всегда бросая их на месте убийства. О причинах, заставлявших Антипова использовать такую дорогую и весьма редкую на рынке отечественного оружейного подполья пушку, сыщики лишь гадали. Возможно, Грант набивал себе цену в глазах заказчика, заставляя его раскошелиться, – ведь все расходы по приобретению оружия для заказного убийства почти всегда несет «заинтересованная» сторона.

Или, возможно, это был некий способ самовыражения. Или же все было гораздо проще: не будучи снайпером-профессионалом, а лишь талантливым любителем, Грант целиком полагался не на свое мастерство, а на «фирменную» марку оружия: авось не подведет в решающий момент.

Информация, полученная Халиловым от своего источника, свидетельствовала о многом: видимо, у михайловской братвы появился заклятый враг, устранение которого, возможно, они поручали именно Антипову. То, что тот, оставив тропические пляжи, каким-то образом вновь просочился в пределы невзлюбившего его отечества, могло означать лишь одно: Грант поиздержался. А сумма, назначенная михайловцами за голову заказного, была, видимо, такой, что перед ней меркли и звериная осторожность киллера, и его прежнее нежелание оказаться в радиусе деятельности как милиции, так и своих мстителей-коломенцев.

Что греха таить: новости Халилова оказались для Колосова неожиданными. Всего ждал, но такого… Времени на размышление особо не оставалось: источник передал, что михайловцам будет продан один-единственный, «завалявшийся по причине незначительного брака – царапины на оптике» экземпляр «спортера». Когда и где михайловцы передадут ствол Антипову, если в роли исполнителя подразумевался действительно он, источник, естественно, знать не мог. Не ведал он, увы, и еще одной важной детали: кого именно на этот раз планируют ликвидировать.

За считанные часы Колосов и Халилов перебрали все возможные варианты. То, что выстрел прогремит в ближайшие сутки (после получения оружия Грант – если это был он – не имел привычки оттягивать исполнение заказа, ибо с образом жизни и распорядком своих жертв имел обыкновение знакомиться еще до), и то, что прогремит он именно в Подмосковье – не вызывало сомнения. Михайловцы блюли свои интересы именно в этом регионе. Но на кого именно они заимели зуб и в каком из сорока районов области намечается разборка, оставалось тайной.

Вопрос о том, возможно ли в принципе предотвратить это преступление, обдумывался Колосовым мучительно и обстоятельно. Он никогда бы не простил себе, что упустил возможный шанс. Единственный теоретически возможный путь «профилактики и предупреждения» заключался в том, чтобы вместе с ОМОНом нагрянуть прямо ночью в Пушкино и прикрыть к чертовой бабушке всю оружейную лавочку. Но это отдавало грубым полицейским трюком. А результатом бы стал катастрофический провал тщательно законспирированного агента и потеря драгоценного канала информации. В деле же Гранта наступило бы лишь минутное затишье. Михайловцы переадресовали бы свой заказ в иную фирму, достали бы ствол на день-два позже и… Конец был бы тем же самым.

Можно было действовать еще резче и суровее: взять на арапа самих михайловцев, дав понять, что их планы ни для кого не секрет. Но бандитов, а точнее, их лидера Михайлова по кличке Бриллиант Гоша надо было сначала сыскать. А на это ушло бы не меньше недели, а то и двух. К тому же с ними должен был состояться предметный разговор, а он не получился бы без упоминания конкретных имен. Увы, именно в имени будущей жертвы и заключалась вся загвоздка.

Колосов ненавидел поговорку: «кого заказали – тот жмурик», но, видимо, на этот раз эта сволочная присказка являлась чистейшей правдой. Оставалось лишь созерцать карту Подмосковья да напряженно ждать, из какого же района поступит сообщение об очередном ЧП.

И вот сообщение пришло из Раздольска. Чем Сладких не потрафил михайловской мафии, догадаться было не сложно: видимо, Бриллиант Гоша запоздало решил поквитаться с ним за павших соратников по бандитизму. Странное дело, в глубине души Колосов испытал какое-то непонятное чувство, когда узнал, что застрелили именно этого типа. Облегчение, что ли? Ибо Игоряша Сладких, и это тоже не являлось ни для кого секретом в области, считался самой отъявленной мразью. То, что он некогда служил в одном элитном подразделении и даже, по его хвастливым словам, «брал штурмом дворец Амина в Кабуле», было отнюдь не героической страницей в его биографии, ибо из подразделения его в скором времени вышибли за трусость и предательство служебных интересов.

Во время перестройки Сладких ударился в коммерцию и начал жадно копить деньги. Долго ли коротко копил, однако, когда пришло время «идти во власть», они ему очень даже пригодились. Во время выборов в Госдуму, выдвигая свою кандидатуру в депутаты, он пообещал ни много ни мало «залить даровой водкой весь округ, если мужики выберут своего земляка». Его сначала выбрали, потом махнули на него рукой, а потом… Одно время в нем видели даже второго Скорочкина, но того вскоре убили. Игорь же Сладких продолжал жить и богатеть. Наглеть, стяжать непомерные средства, презирать всех и вся, кое-кому угрожать, кое на кого давить, кое перед кем вилять задом, кое у кого тайно скупать по дешевке, перепродавать, играть на бирже, разорять, делать деньги из денег, из водки, из разбавленного азербайджанского спирта, из денатурата и олифы, из других, уж совершенно негодных для внутреннего употребления вещей. Но вот и его не стало благодаря меткому выстрелу другого подонка Антипова-Гранта. Круг вроде бы сам собой замкнулся. Почти…

То, что на этот раз Грант не уйдет, и это дело, а также другие совершенные им преступления будут раскрыты, Колосов не сомневался и еще по одной причине. А именно: в следственном изоляторе вот уже третьи сутки сидел некто Антон Карпов, задержанный во время оперативно-профилактического мероприятия «Допинг» в одном из мытищинских наркопритонов. Карпова, больше известного в определенных кругах под кличкой Акула, взяли в состоянии полной невменяемости, когда он отрывался от души. Видимо, он переборщил с дозой, потому что поначалу для него пришлось вызвать даже «Скорую».

За плечами Акулы имелись уже три длительные «ходки» и все по одной и той же статье – бывшей 144-й – кражи, кражи, кражи. А в карманах его красного, изгаженного рвотой – результат передозировки – пиджака при обыске обнаружили три пакетика с героином: перед полной отключкой Акула имел обыкновение запасаться «лекарством» впрок.

Героин и стал формальным поводом к задержанию Карпова. Настоящий повод знал, как ему казалось, молоденький следователь Мытищинского ОВД: по району прокатилась серия квартирных краж, и теперь к ним упорно примеряли этого вора со стажем.

Однако истинной причиной задержания Акулы, и это тщательно скрывалось даже от местных сотрудников милиции, было то, что вор-наркоман являлся не кем иным, как кровным побратимом Антипова.

Они отбывали срок в одной колонии под Иркутском. И там, в зоне, Антипов якобы спас Акуле жизнь во время одного непредвиденного инцидента. Впоследствии администрации колонии через своих доверенных лиц стало известно, что они побратались – смешали кровь из порезанных ладоней и поклялись стоять друг за друга верой и правдой до тех пор, пока их не разлучит смерть. Этот экстравагантный способ установления близких и доверительных отношений стал моден и популярен в последнее время. И братались меж собой не одни лишь урки, но и люди более солидные и респектабельные: важные персоны со своими телохранителями, партийные функционеры, предприниматели с ярко выраженными гомосексуальными наклонностями, звезды эстрады со своими доверенными лицами и прочие господа, которые в силу накопленного лихого опыта уже не доверяли обычному мужскому честному слову, а требовали клятв, сопровождавшихся мистическими жестами.

Покидая Раздольск, Колосов связался с начальством по рации, обрисовал ситуацию и получил «добро» на немедленную отработку Карпова. Детали же этой отработки Колосов никому, даже начальству, открывать не собирался.

По имеющейся у него информации, он знал: побратимы неоднократно встречались уже после освобождения. Если Грант и не посвящал Карпова во все свои дела и проблемы, то все равно его побратиму лучше, чем многим, должен был быть знаком образ его жизни. Никита был уверен: если кто и может ответить на вопрос, где следует искать Гранта в первые после убийства сутки, то сделать это вразумительно способен лишь его акулий единокровник.

К тому, чтобы вынудить Карпова дать нужные сведения, подготовились заранее: уже целые сутки Акула находился в состоянии жестокой ломки. А к нему в камеру, как на грех, подсадили еще тепленьких, грезящих наркоманов, взятых во время следующего этапа операции «Допинг». Акула исходил завистью и вожделением, смотря, как те пускали эйфорические слюни, умолял пересадить его в другую камеру, грозился объявить мокрую голодовку, но…

В следственном изоляторе дежурили двое сыщиков из колосовского отдела. Время от времени они посматривали на Акулу в «глазок» камеры и ждали сигнала шефа. Когда Колосов позвонил им, они активно включились в операцию.

Работать с Акулой решили на свежем воздухе без лишних глаз и ушей. Ему объявили, что везут его в отдел милиции для выполнения очередных следственных действий, полагающихся по статье за хранение наркотиков. Однако на Ярославском шоссе «уазик», где находились сотрудники розыска и скованный наручниками Карпов, нагнала белая «семерка» начальника отдела убийств.

Колосов и Халилов вышли и направились к «уазику». Едва лишь Халилов увидел бледное, покрытое крупными каплями пота лицо Акулы, его дрожащие руки, ту странную расслабленную вялость членов, которая выдает конченого наркоголика с головой, он шепнул Никите:

– Оловянные глаза, Крестный. С таким надо просто, без церемоний.

«Без церемоний» означало одно: прямо предложить Акуле вожделенный наркотик за информацию об Антипове. Колосов тяжко вздохнул: нарушение закона. Грубейшее, чреватое многими последствиями. Он знавал некоторых своих коллег, которые с треском вылетали из органов за подобные «художества». Более того, в душе сам Колосов ненавидел подобные «методы работы», считая их грязными, недостойными своей профессии. Умнее, законнее и в тысячу раз престижнее для собственного профессионализма было бы сплести какую-нибудь оперативную комбинацию, заставив Акулу проболтаться. Но, увы, ни на работу с ним в камере, ни на прослушивание, ни на подключение к операции опытного агента уже не хватало времени. Все эти хитрые интриги и подкопы под побратимскую верность потребовали бы месяца напряженной работы. Искать же Гранта надо было сегодня, сейчас. Что-то говорило Колосову: если этот киллер и уязвим, то только в первые часы после выполнения заказа, когда он считает, что первоклассно справился с задачей и теперь находится в полной безопасности, спрятавшись в тайном, заранее приготовленном на случай отхода логове. И ради того, чтобы немедленно установить место этого тайного схрона, Колосов, как ему ни было противно, готов был поступиться даже очень для себя важным. Корчившийся в ломке вор являлся сейчас лишь подручным средством для того, чтобы достичь этой заветной цели любой ценой.

С начальником отдела убийств Акула уже прежде встречался, а вот на Халилова смотрел настороженно и вопрошающе. А тот созерцал Акулу почти сочувственно.

– Сердечко пошаливает, Антоша? – поинтересовался он мягко.

Карпов опустил глаза. Видимо, он лихорадочно соображал, зачем это его завезли в это тихое местечко – обочина шоссе, овражек, кустики. Кем-кем, а наивным дурачком он не был.

– Я тебе задал вопрос о здоровье, – напомнил Халилов.

– Ты сам, что ли, не видишь? Не видишь, да?! И сдохнуть и жить мне не даете, – голос Карпова дрогнул.

– Плохое самочувствие легко поправить, – подал реплику Колосов. Ему все это напоминало игру в пинг-понг. И мячиком, по которому ударяли их ракетки, был Акула. Вор впился в него взглядом. О, умный Карпов тут же догадался, что именно предложат сейчас ему эти двое. Только еще не догадывался, о чем начнется у них торг.

– Если не желаешь – скажи прямо, разговора не будет, – Халилов усмехнулся. – И… ничего не будет. Так что решай сам, Антоша.

Акула сглотнул.

– Я… я подыхаю, в натуре, ну будьте же людьми… Не дразните… Суками не будьте… Я не могу. Мне плохо. Плохо мне!

– Решать тебе, – Халилов пожал плечами. Потом посмотрел на Колосова. А тому вспомнился их недавний разговор в машине. «По мне, так пусть все они на иглу сядут, Крестный, вся эта воровская мразь, – жестко заметил Ренат. – Нам же проще работать с таким контингентом станет. Вот и проверим сейчас, что Акуле дороже: шприц ли с начинкой, или голова его кровного брата, которому он в верности клялся». – «Получается, что мы с тобой в роли экспериментаторов вроде. Замер шкалы грехопадения, что ли? – ответил Колосов. – А ведь такие вроде больными считаются. Говорят, болезнь у них неизлечимая. Вот был бы у Карпова рак, мы ж не стали бы с ним так, а тут…» – «У него не рак, Крестный, – парировал Халилов, – и хватит тебе самоедством заниматься. Можешь не участвовать, я сам все сделаю. На кого, на кого, а на этого ворюгу мне вообще плевать. Нам с тобой не он нужен, а сам знаешь кто».

– Ну же, Антоша, – подстегнул Халилов, – решайся скорее, время бежит.

– А… а у вас это с собой? – Голос Карпова пресекся.

– Вот оно. – Акула увидел на уровне своих глаз пузыречек с мутноватой жидкостью на ладони своего искусителя.

– Обманешь, сволочь. Дистиллировка небось, а? – Но он уже не мог глаз отвести от пузырька как зачарованный.

Колосову было больно и жалко смотреть на этого в общем-то недурного собой брюнета с резкими мужественными чертами лица. Ничего мужик, хоть и вор. По виду фартовый, женщинам такие должны нравиться. Однако сейчас в лице Акулы уже не было ничего человеческого: голое вожделение, алчная страсть и собачья мольба во взгляде.

– Это не дистиллировка, Антоша, – голос Халилова звучал спокойно, а движения – он полез во внутренний карман куртки и достал одноразовый шприц в пакетике – ленивыми и размеренными.

Акула со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы и спрятал лицо в скованные наручниками руки.

– Суки, – всхлипнул он. – Суки вы все.

– Разговор будет? Да или нет?

– Ну да, да, да!

– Вот и чудненько. Сам справишься или помочь?

– Сам! – Карпов с силой выбросил вперед скованные кулаки. – Сними, сними это скорее! – Раз увидев вожделенное «лекарство», он уже был не в силах сдерживаться.

Один из сотрудников розыска, самый молодой из колосовских подчиненных, молча расстегнул наручники. Потом отвернулся. Колосов видел, насколько не по душе парню вся эта сволочная сцена. Эх!

Халилов священнодействовал: проколол иглой резиновую пробочку, набрал жидкость в шприц и…

– Ну? – Акула уже судорожно рвал с плеч пиджак, задирал рукав щегольской водолазки из ангорки. – Ну же!

– Когда ты встречался с Грантом? – тихо спросил Колосов.

Акула замер.

– Он мне как брат, – шепнул он, – что ж вы делаете? Будьте же людьми.

– Мы люди, Антоша, – ответил Халилов. – Это ты у нас марсианин с заскоками. Впрочем, хозяин – барин. – И он сделал вид, что спускает жидкость в пузырек.

– Я давно с ним встречался. Он мне сам стрелку забил. В баре на Белорусском вокзале!

– Правда?

– Клянусь! Я про него ничего не знаю. Он всегда один работает, он…

– А зачем он тебя хотел видеть?

– Ну… у него проблемы начались. Он искал ходы уладить. Считал меня полезным.

– Ты помогал ему улаживать конфликт с коломенцами?

– Нет. У меня таких выходов нет. Не та фигура. Он…

– Думаю, то, что твой названый братец вернулся, для тебя уже не секрет, – перебил его Колосов.

Акула умолк. На скулах его ходили желваки.

– Мне передали ребята, – пробормотал он наконец. – Но чем хотите клянусь – мы не встречались.

– Верю, – хмыкнул Халилов. – Братец твой замочил очередного клиента. Работа для него прежде всего, прежде родственных визитов. Так вот. Сейчас ты скажешь нам честно и откровенно, Антоша, где нам искать Гранта, а?

Вор дернулся, словно его ужалила оса.

– Да откуда ж я знаю? Что вы мне жилы тянете? Я ж сказал: мы не встречались!

– Ну, а мозги-то на что у тебя, Акула? – Халилов подбросил на руке шприц и пузырек. – Братец твой – человек консервативный, привычки свои не меняет. Ну? Ты вот говоришь, он всегда один работает… А что конкретно он делает сразу после выполнения заказа? Как обычно уходит? У него машина? Какой марки? Где он ее оставляет? Ведь он, как пушечки свои, небось тачки не меняет, так ведь, Акула?

Карпов упорно молчал, пот лил с него градом.

– Он никогда не берет тачку на дело, – выдавил он наконец.

– Не берет? А как же уходит? Пехом, что ли?

– Он, – Акула теперь неотрывно глядел на шприц, – он говорил мне как-то: главное – простота. И никакого пижонства.

– Ну? И что это значит?

– Перед тем как выполнить заказ, он… он место изучает. Транспорт, какие маршруты, куда… За основу отхода берет ближайшую к месту остановку – не важно чего: автобуса, трамвая, метро, электрички. После всего, – тут Акула чуть запнулся, – он просто выходит один, чистый, без ствола, и идет на остановку. Садится и едет. Он меня учил: тачки шмонают нещадно – можно нарваться. А общественный транспорт – никогда.

– А куда он едет, куда глаза глядят, что ли?

– Обычно дня за два, иногда за неделю он снимает на маршруте хату – квартиру, дом. Сел, к примеру, в автобус, проехал несколько остановок, вылез, отсиделся – когда сутки, когда больше, а затем скинулся на другой адрес – их у него обычно несколько в запасе. – Закончив свою речь, Акула выдохнул. Теперь он напоминал мяч, из которого выкачали воздух.

Халилов снова как-то двусмысленно хмыкнул, помедлил, а потом протянул Акуле шприц. Тот судорожно впорол иглу себе в предплечье, потом в изнеможении откинулся на сиденье. Постепенно дыхание его выровнялось.

– Суки вы все-таки, – прошептал он устало, – ненавижу вас.

Колосов коротко пошептался со своими подчиненными, дал кое-какие указания, и «уазик» с Акулой тронулся прочь.

– Через семь минут он уснет, – Халилов посмотрел на часы. – Что, Крестный? Дешево и сердито, и полная иллюзия поначалу… Он даже не успеет понять, что с ним.

Акула вместо порции экстракционного опия получил раствор димедрола и реладорма. Подобному фокусу с подменой Халилов научился в колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов – там многие делятся друг с другом полезным опытом. Это был один из проверенных способов обмана буйствующих в ломке наркоманов. Доза снотворного была такой, что свалила бы с ног и быка.

От всего случившегося в душе начальника отдела убийств остался муторный осадок, но цели своей эта оперативная подлянка все же достигла: Акула сдал информацию о своем побратиме. И в какой-то степени информации этой цены не было. Пока Колосов связывался по радиотелефону с Главком, Раздольским отделом, постами ГАИ на Раздольском шоссе, Халилов внимательно и детально изучал карманный атлас Московской области, рассматривая крупномасштабную карту Раздольского района.

– Через проспект Текстильщиков проходит один автобусный маршрут – одиннадцатый номер. Остановки есть и в ту и в другую сторону. Одна прямо на углу дома, вторая… вторая метрах в двухстах от магазина «Продукты». Если Грант придерживался своих привычек, то… он мог двинуть на этом автобусе в сторону… так… Что там у нас по маршруту? Дом культуры, школа, больница, завод электроприборов, Загорная улица, далее рабочий поселок Мебельный, далее…

– Потом идут только дачные кооперативы. Клязьма, – Колосов не смотрел на карту – и так знал. – А если назад по маршруту одиннадцатого, то будет только военный госпиталь и станция – конечная. Если он не уехал на станцию и не сел в первую же электричку, то…

– Он мог вообще-то и в самом городе хату снять, хотя на природе, на свободе, – Халилов перелистал атлас, – на природе сейчас тишь да безлюдье, не сезон еще, дачников почти нет, детки в школе… А знаешь, Никита, этот занюханный долбак мог нам и просто лапшу на уши повесить…

– Все равно ничего не остается, как искать его, Ренат. – Колосов вновь связался с Раздольском. – Маршрут одиннадцатого – все же какая-то система. Какое-то спасение от хаоса.

И Гранта искали. Поисковая операция эта стала, наверное, одной из самых масштабных за последние месяцы. Прочесывали квадрат за квадратом, весь маршрут: город, пригороды, поселок за поселком, деревеньку за деревенькой. В разъездах и поисках незаметно минула ночь.

На востоке забрезжила узкая светлая полоска, но стена леса по обеим сторонам шоссе все еще казалась монолитом черной непреодолимой стены.

– Места здесь славные, Крестный, – Халилов сладко потянулся на сиденье, аж кости захрустели, – та-ак, что у нас опять по курсу? Половцево, а за ним Уваровка. Дачи, дачи, дачи до самой реки. И… конечная одиннадцатого маршрута.

– Дачный кооператив Союза кинематографистов, дачи бывшего Госплана, и дачи Комитета по природопользованию, – Колосов перечислял наизусть – благо выезжал он в эти «славные» места на разные ЧП вот уже добрый десяток лет.

– С чего начнем?

– С того, что прямо перед нами, – Никита кивнул на белеющий в утренней мгле дорожный указатель с синей надписью «Половцево».

Впоследствии он был уверен на все сто: сюда их с Халиловым привело не только оперативное везение, но и сама судьба.

Метров через триста после указателя они свернули с шоссе на узкую бетонку и затормозили у полосатого шлагбаума, преграждающего въезд в дачный поселок. Рядом со шлагбаумом вросла в землю потемневшая от дождей бытовка, огороженная металлической сеткой, – обиталище местного сторожа. Сразу громко и злобно залаяла собака.

Сторож – хромой ханыга, поднятый с постели, долго не мог понять, чего от него хотят двое этих крепких качков. Тупо созерцал фото Антипова. Его явно слепил свет карманного фонарика, включенного Халиловым.

– Лампочку-то Ильича свою притуши, – буркнул он. – Ну? Чегой-то натворил этот?

– Вы его видели? – Колосов быстро отвел фонарик.

– Ну жисть, ну власть пошла – серед ночи народ булгачат, – сторож сладко зевнул. – Видел, ну. А то! У прозоровской старухи дачу он снял. Неделю назад ай меньше – приехал уж с ключами. Просил АГВ проверить.