bannerbanner
Родео для прекрасных дам
Родео для прекрасных дам

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 6

Катя сравнила – насколько все же иначе Марьяна общается с горничной Мизиной, чем до этого с подследственным Мамонтовым и его приятелем-противником Буркиным. К горничной она лояльна и доброжелательна – пока. Но надолго ли?

– Я вас оставлю, – сказал менеджер. И с достоинством удалился.

– Что же мы стоим, присаживайтесь, пожалуйста, – Мизина указала на стул и маленький диванчик у окна. – Только я не понимаю, чем я еще могу вам помочь. Я все сказала в прошлый раз. Мне нечего больше добавить.

– В ту ночь здесь был такой сумбур. Вы были сильно напуганы. Авдюкова только что забрали врачи. К тому же час был поздний, глухой. В таких обстоятельствах трудно сосредоточиться. Я сама, знаете ли, была спросонья – меня из дома подняли, с постели. – Марьяна оглядела кастелянскую. – Так что давайте вернемся еще раз к тому, что здесь было, что вы видели, слышали, хорошо?

– Хорошо, я не против, только…

– Может быть, что-то тогда ускользнуло от вас в горячке – какая-то деталь, странность, а сейчас вы ее припомните, – включилась в беседу и Катя, поудобнее устраиваясь на диванчике у окна.

Вид из окна открывался на озеро и поля для гольфа. Справа метрах в пятидесяти от угла корпуса высился металлический забор. В нем Катя разглядела небольшие ворота.

– В котором часу в тот день началась ваша смена? – спросила Марьяна, доставая из объемистой сумки, с которой не расставалась, папку с бланками протоколов допросов свидетелей. Заполнила «шапку» – имя, отчество, фамилия, год рождения. Катя подумала: «это вам не розыск – пришел, увидел и… ушел. Это следствие, контора, которая все пишет и пишет, невольно заражая все вокруг себя процессуальным графоманством».

– Как обычно – в пять часов. Мы работаем по графику – дневное дежурство, ночное дежурство и потом двое суток выходных, – ответила Мизина.

– Этот клиент из двести второго номера – Авдюков, он ведь не впервые здесь у вас отдыхал, так? – Марьяна не отрывалась от протокола.

– Да, он приезжал сюда, в «Парус», несколько раз – осенью, потом зимой – на старый Новый год, потом еще в марте дважды на уик-энд, – Мизина закивала.

– Он предварительно заказывал номер?

– Да, и всегда этот самый – двести второй. Люкс, с видом на озеро.

– А не припомните – в те, прежние приезды он отдыхал один или с кем-то?

– Он всегда приезжал не один, – ответила Вероника.

– В компании?

– С ним были женщины, молодые. Насколько я припоминаю – каждый раз новая.

– На вас он какое впечатление производил, Вероника? – спросила Катя.

Мизина пожала плечами:

– Солидный мужчина. С деньгами. Отдыхать любит со вкусом, на траты не скупится. Выглядит на свой возраст, на полтинник. Ну что еще? Нам, персоналу, не хамит, не качает права – я, мол, такой-разэтакий, стелитесь все тут передо мной, как трава. Всегда ухожен – видно, жена о нем заботится, смотрит. Да, машина еще у него дорогая, внедорожник – мне ребята из охраны говорили.

– Он в тот вечер был нетрезв, ведь так? – спросила Марьяна.

– Выпил в баре. Они, клиенты, сюда в основном и приезжают – пить, в бане париться. Летом по озеру на катерах гонять, купаться. Сейчас пока холодно купаться, так что делать-то еще остается? – Мизина усмехнулась.

– С ним и в этот раз была спутница?

– Да, была. Девица – такая вся из себя. Куртка на ней была спортивная, кожаная – я такие в апрельском номере «Вог» видела в разделе «покупка месяца». Из Третьяковского проезда, по всему видно, куртышечка.

– А вы видели ее здесь с Авдюковым раньше – спутницу, не куртку? – поинтересовалась Катя.

– Нет, я же сказала – до этого с ним другие приезжали, и каждый раз разные.

– Что ж, он такой бабник был неуемный?

Вероника Мизина снова усмехнулась:

– А кто тут не бабник-то? Вы бы в разгар сезона прошлись по номерам, поглядели. Сюда отдыхать приезжают, оттягиваться, расслабляться. Ну и устраивают себе именины сердца.

– Этот Авдюков, он хоть раз приезжал сюда с семьей, с женой? – спросила Марьяна.

– Нет. Может быть, до меня когда-то. Не знаю.

– А вы давно в «Парусе» работаете, Вероника? – спросила Катя.

– Полгода.

– Вы живете в Щеголеве?

– Нет, в Москве снимаю квартиру.

– И сюда ездите из Москвы?

– А что? Тут близко – сел на маршрутку у метро и через десять минут здесь.

– Вы устраивались сюда сами или через кого-то?

– Ну, мне один знакомый предложил, приятель, – Мизина смотрела, как Марьяна записывает ее слова в протокол. – Просто сказал – хочешь? Жалованье хорошее – почти пятьсот «зеленых» в месяц плюс премии, плюс чаевые. Правда, у горничной работы невпроворот, но… Я работы не боюсь. А деньги на дороге не валяются. Я и согласилась – тут конкурс, отбор, требования к персоналу высокие – насчет вежливости там, манер, характера покладистого… Ну, я прошла.

– Расскажите, пожалуйста, про тот вечер, – попросила Марьяна.

– Я заступила на этаж в пять. Убиралась в двести тридцать пятом и в двести семнадцатом – ванные драила. Оттуда клиенты утром съехали – это же послепраздничный день был, двенадцатое… Занято на этаже оставалось всего три номера – двести второй в том числе.

– Авдюков со спутницей приехали когда?

– Десятого мая, вечером – где-то около восьми уже.

– А вы десятого, значит, работали? – уточнила Катя.

– Да, я же сказала – у нас дежурство дневное с восьми до пяти, затем ночное – с пяти до восьми.

– Но вы ведь поменялись ночными дежурствами, да? – быстро спросила Катя. – Так ведь получается, если считать? Десятого вы тоже в ночь работали?

– Я? Совершенно верно, я поменялась. А мне надо было освободить конец недели и выходные. Я сама хотела отдохнуть, друзья собирались – у нас сплошные дни рождения. А с этой работой, с этими майскими праздниками я совсем не могла…

– Да, да, праздники здесь, в «Парусе», время напряженное, мы понимаем, вы устали, нуждались сами в отдыхе. – Марьяна бегло записывала. – Так, значит, вы поменялись дежурством – ночным на двенадцатое число, правильно?

– Правильно, – ответила Мизина. Катя взглянула на нее – показалось ли ей или это было на самом деле – в детском голоске горничной зазмеилась трещинка – еле уловимая для слуха.

– Ну и что было дальше в тот вечер?

– Ничего. Все как обычно. Вызовов от клиентов не поступало. Претензий, нареканий – тоже. После одиннадцати вечера, закончив работу, я сидела здесь, в кастелянской. Смотрела телевизор. Фильмы какие-то шли. Потом… поздно уже было, совсем, где-то… нет, не могу сказать точно – поздно… Я услышала в коридоре шум – голоса, дверь хлопнула – я же рассказывала в прошлый раз.

– Да, да, я помню, – Марьяна дружески закивала. – Только тогда это была беседа, а сейчас у нас с вами процессуальное действие. Вы допрашиваетесь в качестве свидетеля по уголовному делу. Кстати, я чуть не забыла – я должна предупредить вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

– Как это? – спросила Мизина.

– Ну, это в нашем с вами случае чистая формальность. Вы же ничего от нас не скрываете?

– Я? Ничего. Да зачем мне что-то скрывать?

– Не волнуйтесь, продолжайте, Вероника.

– Я услышала шум, подумала: ну, сейчас вызовут. У нас артист живет на этаже больной, парализованный, с женой. На средства благотворительности. Я подумала – у него что-то. Но меня никто не вызвал. Потом программа по телевизору кончилась. И я задремала – проснулась…

– Что-то вас разбудило? – спросила Катя.

– Да нет… Может, сон какой-то привиделся. Я уже не помню. Я хотела встать, пойти умыться, и тут раздался этот жуткий крик. Я сначала не поняла, откуда он идет, выскочила в коридор. Кричали из двести второго. Дико, по-звериному… Я вбежала и увидела…

– Дверь номера была открыта? – спросила Марьяна.

– Да.

– Но ведь обычно клиенты на ночь номера запирают изнутри.

– Обычно запирают. Но в двести втором было не заперто. Я увидела клиента на полу, он корчился. Извивался от боли… как червяк… Это было ужасно видеть… Я бросилась к нему – думала, это припадок, сердце, но… Он так хрипел, начал снова кричать. У него было ужасное лицо – красное, просто багровое. От боли, от натуги. И рот… вы не представляете – у него губы были черные… Он не мог говорить, только хрипел и кричал. – Мизина провела рукой по лбу.

– В номере был беспорядок?

– Простыня валялась на полу, полотенца… А так все вроде было на месте. Если честно, я как его увидела, ни на что другое больше уже не смотрела. Кинулась к телефону, потом побежала звать на помощь.

– А бутылку вы не видели? – спросила Марьяна.

– Какую бутылку?

– Из-под минеральной воды «Серебряный ключ».

– Нет, не видела, – Мизина удивленно посмотрела на Марьяну.

– Это ваша обязанность следить за фригобарами в номерах? – спросила Катя.

– Моя. Конечно, моя. Но…

– Фригобар в двести втором номере вы наполняли?

– Да.

– Когда?

– Как только на дежурство заступила. Мы всегда проверяем – не надо ли чего-то доложить – сока, пива, воды. Увидим в контейнере для мусора бутылку или пакет из-под сока и дополняем. Клиенты не должны испытывать недостатков ни в чем.

– Во фригобаре двести второго номера была минеральная вода? – спросила Марьяна.

– Конечно, только… – Мизина нахмурилась, – никакого «Серебряного ключа» мы здесь не держим. Я хорошо помню, что ставила во фригобар – бутылку «Эвиан», бутылку «Аква минерале» и бутылку нарзана. Кстати…

– Что? – спросила Катя.

– Насчет нарзана – его мы доставляли только в двести второй – этому Авдюкову. А артисту парализованному – боржом. Причем это было всегда, во все разы, он так сам заказывал.

– Авдюков? – Да, всегда напоминал насчет нарзана. И всегда просил вечером вытаскивать его из фригобара и ставить на столик в спальне, возле кровати. Вода должна была быть не холодной, со льда, а обязательно комнатной температуры.

– И вы поставили в тот вечер бутылку нарзана на прикроватный столик? – спросила Марьяна.

– Да.

– Во сколько это примерно было?

– Ну, не помню точно.

– А Авдюков и его спутница в это время были в номере?

– Нет, их не было. А, я вспомнила – они отправились ужинать в ресторан. А я решила поменять цветы в вазах и выполнить его пожелание – насчет нарзана. Понимаете, мы все эти мелочи стараемся делать в отсутствие клиентов, чтобы не докучать им. Сервис, он лишь тогда на высоте, когда он быстрый и незаметный.

– Скажите, после того как Авдюкова увезла «Скорая», вы в двести второй номер заходили?

– Да, вместе с менеджером. Нужно было дождаться милиции – нам позвонили и сказали, что едет милиция.

– После того как уехала милиция, кто убирался в двести втором – вы?

– Нет, меня домой отпустили, хотя моя смена еще не кончилась. Я была в шоке. Сергей Маркович, наш менеджер, пожалел меня, отпустил. Убирался кто-то из моих напарниц. А что?

– Ничего, небольшое уточнение деталей. Когда вы вбежали в номер на крик, вы не почувствовали какого-то необычного запаха?

– Почувствовала! Воняло чем-то таким, кислым, едким. А потом еще от Авдюкова пахло – его, наверное, рвало.

– А вас не удивило в тот момент, что его спутницы нет в номере? – спросила Катя.

– Знаете, я в тот момент даже об этом и не подумала – так я растерялась от его воплей. Потом уже, когда «Скорая» приехала, до меня дошло, что этой Нефертити нигде нет, что ее и след простыл.

– Нефертити?

– Ну, девица, которая приехала с Авдюковым, – она черненькая такая была, смуглая, на египтянку с фрески похожая.

– Еще что-то можете добавить к сказанному? – спросила Марьяна. – Да нет, все. Это такой день был ужасный, такая ночь, – Мизина покачала головой. – У меня до сих пор мурашки бегут, как вспомню эти крики. Скажите, а отчего он умер – этот Авдюков? Я думала – это эпилепсия.

– Нет, это не эпилепсия, – ответила Марьяна. – Вашего клиента отравили. Это уже не предположение, это факт.

– Отравили?!

– Распишитесь, пожалуйста, в протоколе. Вы подтверждаете свои показания?

Мизина взяла из рук Марьяны ручку, не глядя, не читая, подписала протокол.

– А кто его отравил? Чем? – спросила она.

– Это мы и выясняем, – мягко (подозрительно мягко, на взгляд Кати) ответила Марьяна. – Пожалуйста, кроме адреса, запишите мне вот здесь ваши контактные телефоны, Вероника. Возможно, мне еще понадобится переговорить с вами.

Глава 7

ОХРАННИК ЛОСЕВ

Игорь Лосев встречи со следователем – а именно так ему сообщили с рецепции: с тобой хочет говорить следователь из милиции – не ждал. Он вообще старался по жизни идти легко, без напрягов и заморочек. В двадцать семь лет жизнь все еще видится длинной такой дорогой, по которой хочется шагать уверенно и быстро. А лучше даже мчаться на мотоцикле – новенькой «Ямахе», крутой донельзя, красной, как кровь. Прибавил газа и очутился где-нибудь за тридевять земель – например, в каком-нибудь городе Дублине или в австрийских Альпах, где горные дороги – сплошной серпантин. Или на трассе Париж – Дакар посреди оранжевых песков.

Красной «Ямахи» у Игоря Лосева – старшего охранника службы секьюрити «Паруса» – в наличии пока еще не было. Проект был только в мечтах. Но кое-какие события позволяли уже надеяться на то, что он в самом скором времени воплотится в реальность.

Ведь подарил же он вчера Веронике золотой кулон! А вышло-то все само собой, легко, как в фильме: был выходной у обоих. Решили махнуть в торговый центр на окружной дороге, прикупить того-сего. А тут ювелирный отдел двери свои распахнул, заманивает на турецкое золото. Бери, не проходи мимо.

Себе Игорь Лосев присмотрел печатку – мощную такую, внушительную. Но не купил – придет время, купим. А ей, Веронике, с которой жил вот уже полгода, деля съемную квартиру, стол, заработок и постель, приобрел золотой кулончик на цепочке. Симпатичный такой в виде двух слепленных золотых рыбок – Вероника по Зодиаку была Рыбы. А он, Игорь Лосев, – Козерог. Себе он никогда, ни под каким видом Зодиак-талисман не покупал. Вот уж радость носить на цепочке или брелоке козла! А золотые рыбки понравились – аккуратненьки такие, махонькие. И друг к другу брюшками по воле турецкого ювелира приклеены – словно трахаются друг с другом до потери пульса.

Когда Вероника надела кулон – а сделала она это тотчас же, прямо у витрины ювелирного, – у нее глаза так и засияли. Прямо заискрились. Такой вид был блаженный, благодарный, что он, Игорь, невольно подумал: ну, брат, держись – ночью эта женщина даст тебе жару. Из одной лишь признательности наизнанку вывернется.

Так и случилось, все так и случилось…

Когда позвонили в комнату секьюрити с рецепции, Игорь Лосев как раз был целиком погружен в ночные, полночные, предрассветные воспоминания. Ух, Вероника! Горячо! Как же горячо – обжигаешься, а продолжаешь, продолжаешь, хочешь… Сколько, оказывается, в них, бабах, скрытых возможностей, неизведанных соблазнов даже после стольких месяцев совместного бытия. Хоть женись теперь совсем, безоглядно, на всю оставшуюся жизнь. А и то правда – где лучше-то сейчас найдешь? По крайней мере, она собой недурна. И верная – полгода, и ни одного закидона, ни одного взгляда, вздоха на сторону. А ведь тут «Парус». Тут тебе все, что угодно, – и мужики, и бабы-лесбиянки, и ночные дежурства, и пустые номера, и охотничьи домики в парке. Так нет же закидонов, верность одна сплошная. Только уж больно нудны порой вопросы: «Гоша, когда поженимся? Ну, когда поженимся, родной?»

Но вчера, после кулона и ночью в постели никакой этой бодяги, никакого канючанья и в помине не было. Игорь Лосев закрыл глаза – ох, Вероника, что ж ты со мной вчера делала, что делала! Я это был – Игорь Лосев, или не я, а кто-то другой, стонущий, мычащий, мечущийся от удовольствия, страсти и жара? Во кайфанули, подружка! Так кайфанули – вспомнить, аж в пот бросает. А причиной-то что послужило – какой-то там кулончик, фитюлька женская на цепочке. И море, море любви хлынуло в благодарность. Чуть не утопило, в натуре.

Перед глазами чередовались ночные картины. Смятая постель – их постель. Подушка на полу. Вероника на подоконнике – на фоне черного ночного окна. И чего ее на подоконник-то потянуло, бесстыжую? Ведь совсем бесстыжая была, голая, ведьма – и свет в комнате заставила включить! А с улицы-то все, все видно. А потом вообще на балкон перекочевала. До того завелась и его зажгла, запалила с четырех концов. Интересно, соседи слыхали? Конечно, слыхали – такой вопеж, такое половое недержание…

– К телефону, – раздался в рации голос начальника смены.

– Сейчас, – Игорь Лосев, с трудом оторвавшись от ночного – балкона и тел, сплетенных в объятии среди разного балконного хлама, – их с Вероникой тел, таких отчетливых со стороны, взял трубку. – Да, Лосев.

– Подойдите срочно на рецепцию. Приехали из милиции. Следователь. Хочет переговорить с вами.

Это не было похоже на удар грома. Но все-таки это было как-то того, стремно. Неприятно. Игорь встречи со следователем не ждал.

Комната охраны располагалась на первом этаже, за рестораном, в другом конце корпуса. Пока Игорь шел, он собирался с мыслями.

А милиционеров, оказывается, было двое. И обе – женщины. Причем молодые, весьма и весьма. На душе сразу как-то отлегло. Ну, с бабами-то и ленивый справится…

Катя увидела, как холл пересекает высокий статный молодой мужчина в черной форме охранника, так похожей на американскую полицейскую форму. Рост – метр девяносто. Блондин, серые глаза с прищуром. Взгляд прямой, оценивающий. Окинул, измерил все ваши параметры: грудь, бедра, талия и… усмехнулся. Не сказать, чтобы нагло, а так, с явным чувством собственного превосходства.

– Я Лосев, а вы что, из милиции? Ко мне? А моя машина на месте – я об угоне не заявлял.

– Мы к вам не по поводу угона. Мы по другому вопросу, – вежливо (ох как вежливо) сказала Марьяна. – Мы незнакомы. Я следователь Киселева Марианна Ивановна. Веду уголовное дело по факту гибели клиента вашего отеля Авдюкова Владлена Ермолаевича. А это вот Екатерина Сергеевна, сотрудник нашего главка.

– И обе вы ко мне? – спросил Лосев. – Но я не знал этого Авдюкова. К сожалению.

– Мне надо вас допросить. Вы дежурили в ту ночь. По корпусу – с двух часов ночи и до пяти утра. Так? – Марьяна подняла голову – она доходила Лосеву только до плеча.

– Так.

– Где мы можем побеседовать? Здесь в холле неудобно.

– А у нас в офисе еще более неудобно, народ, охрана меняется. Нет уж, давайте здесь, – Лосев первый шагнул к диванам напротив стойки рецепции. Марьяне пришлось раскладывать свои бланки на виду у портье, на низеньком журнальном столике из закаленного стекла.

– Вы дежурили в главном корпусе в ночь на тринадцатое мая с двух и до пяти – так мне сказал управляющий отелем. А разве тут у вас такой порядок, чтобы охранники дежурили по одному ночью?

– Ну, в обычные дни у нас в ночной смене всегда по двое дежурят, – Лосев пожал плечами, – но на праздники такая свистопляска была, наплыв. Напарник мой Зубов в ночь подряд трижды выходил – отгулы копил. Ему надо было к матери съездить. Ну и так вышло: дни послепраздничные, ажиотаж спал, клиенты почти все разъехались. А у меня по графику дежурство. Мы старшего смены в известность ставили – ну по поводу того, что Зубов уедет, а я за него отработаю.

– А где вы находились конкретно? – спросила Катя.

– Как где – в здании, конечно. Корпус обходил по первому этажу. Потом где-то около трех уже в комнату охраны вернулся. Камеры работали. Кстати, тут мне сказали напарники – от вас приезжали, тоже из милиции, пленку изъяли за тот день.

– Это я распорядилась изъять. Я должна ее посмотреть и приобщить к делу, если потребуется. – Марьяна заполняла протокол.

Лосев кивнул: да ради бога, мне-то что?

– То, что стряслось с этим вашим постояльцем Авдюковым, вы об этом знаете, в курсе? – наивно спросила Катя.

– Ну, только из разговоров. Сам-то я ничего конкретно не видел. Туда, на второй этаж не поднимался. Когда шум поднялся, ну, забегали все, врача вызвали – тогда, конечно. Я понял – мужику плохо стало. Видно, перепил, не рассчитал силенок. Это бывает.

– Авдюкова вы прежде в «Парусе» встречали? – спросила Марьяна.

– Наверное. Тут у нас говорили – он к нам не впервые приезжал. Наверняка я его видел, но… Тут столько клиентов, столько народа – разве всех в лицо запомнишь?

– А разве это не прямая обязанность охраны знать всех в лицо – клиентов, персонал, чтобы на территорию не проник чужой? – спросила Катя.

Лосев усмехнулся.

– Это в Москве вашей с террористами борются. У нас тихо, – изрек он. Слова «Москва ваша» были выделены особо.

– Значит, вы ничего не заметили подозрительного в ту ночь, необычного? – Марьяна, спрашивая, писала.

– Нет.

– Ну а вот одна из клиенток отеля среди ночи уехала – некая Юлия Олейникова. На своей машине.

– А, это да. Это было где-то около часа ночи, я только начал обход первого этажа. Девушка, брюнетка, вы ее имеете в виду?

– Да, да.

– Ну, я фамилии-то не знаю. А брюнетку видел. Ее машина на стоянке была.

– Вы с ней не разговаривали?

– Когда? Ночью-то? Нет, она к рецепции направилась. И потом она здорово навеселе была. Шла, так ее вело, то влево, то вправо. Бухнула, видно, в баре хорошо.

– Значит, не вы выпускали ее из корпуса? – уточнила Марьяна.

– Нет, я же говорю, она к рецепции направилась, к главному входу.

– А что, у вас тут еще входы есть? – спросила Катя.

– То есть как это? Конечно, – Лосев снова пожал плечами. – Главный подъезд – для клиентов. А в торце хозяйственный подъезд. Туда оборудование привозят, сгружают мебель, белье чистое. Ну и вообще по правилам пожарной безопасности положено – разные входы-выходы: основной и запасной.

– На ночь этот самый запасной, хозяйственный подъезд, конечно, запирается? – спросила Катя.

– Естественно.

– А ключи у кого?

– На рецепции и у нас, дежурной смены – мало ли что может случиться.

– То есть у вас?

– Ну да.

– Значит, ничего такого необычного вы за время своего дежурства в ту ночь не заметили? – не отставала Катя. – Припомните, пожалуйста, хорошенько.

– Да и вспоминать нечего, – Лосев нахмурился. – Дежурство протекало вполне нормально, без происшествий. Вы бы посмотрели, что у нас тут делалось первого-второго мая – страх, умора. То в воду лезем – кто-то пьяный из клиентов на лодке ночью кататься вздумал – перевернулся. То драку на танцполе разнимаем, то фейерверк готовим. Голова пухнет. А ночь с двенадцатого на тринадцатое тихая была – каждое б дежурство так. Если бы не этот инцидент с клиентом, то и совсем бы хорошо.

– Авдюков умер по дороге в больницу, – сказала Марьяна.

– Ну что ж, царствие ему небесное. Хотя, конечно, мог бы и еще пожить, не старик ведь был, как говорят.

– Простите, а вы все время бодрствовали, может быть, все-таки вы заснули на какое-то время? – спросила Катя.

– Заснул? Я? Да вы знаете, что у нас здесь за это самое «заснул» бывает? Пинок под зад, и прощай работа.

– Ну, организм-то своего требует. Ночь, усталость.

– Я не спал, я дежурил, – отчеканил Лосев. – Я, если хотите знать, в армии в ракетных войсках служил. Так что к ночным дежурствам привычный. Ну, все? Все вопросы? А то мне работать надо.

– Распишитесь в протоколе. Будьте добры, Игорь.

Лосев взглянул на Марьяну. Подписал, быстро пробежав написанное.

– Рад был познакомиться, девушки, – сказал он совсем уже иным тоном.

– Не считайте наше знакомство оконченным, – Марьяна спрятала протокол в папку.

– Значит, это вы дело будете вести? А что, разве это не несчастный случай с этим Авдюковым?

– А у вас что, здесь говорили, что это несчастный случай? – спросила Катя.

– Да нет. Ну, раз милиция сразу приехала – утром-то… Уж, наверное, это не инфаркт хватил мужика.

– Здесь, в отеле, в ночь на тринадцатое мая произошло убийство, – как бы между прочим сообщила Марьяна. – Как раз в ваше, Игорь, дежурство. А вы ничего такого и не заметили. Ну, просто поразительная невнимательность!

Когда шли к машине, обогнули корпус – Катя на всякий случай предложила взглянуть на этот самый хозяйственный подъезд. Дверь на первом этаже в торце здания оказалась запертой изнутри. За зданием территория «Паруса» кончалась – густые кусты скрывали металлический забор. В заборе, однако, имелись ворота. И тоже – на замке.

Марьяна наскоро набросала план территории – вдруг пригодится. Они с Катей долго совещались – где север, где юг. Наконец вспомнили – солнце-то на западе заходит, ага!

Над озером догорал закат.

– Ну, все – домой, – объявила Марьяна. – Давай только в магазин заедем, а то у меня в холодильнике – шаром покати.

Порог Марьяниной квартиры Катя переступила со смешанным чувством радости и… Что примешивалось к этой радости, какая грусть, какая горечь? Слишком хорошо она помнила иные дни, иные встречи, иные праздники в этих стенах. Новоселье. Какое справлялось тут веселое, шумное новоселье Марьяны и Максима!

На страницу:
5 из 6