Когда боги закрывают глаза

Мещерский чуть отстал, закрывая машину. Потом огляделся. Шоссе, лес, темнота.

Ночью даже самый чахлый подмосковный лесок кажется непролазной чащей. Как и там, в Чое на подступах к Черному урочищу. Как и вокруг той военной базы в недрах горы.

Это случается только после очень долгих и лютых зим…

Плод гнева Эрлика выбирается наружу для охоты. И мы все его добыча.

Великий тубаларский шаман бьет в свой ритуальный бубен, отгоняя злых духов, но против плода гнева Эрлика он бессилен, потому что…

Потому что гнев Эрлика породил не духа, а нечто весьма реальное, материальное, исполненное голода и ярости.

И старожилы об этом знают. Там, в сельце Каракокша… уже после всего, когда их доставили с Матвеем Жадовым назад с той базы, когда они уже искали пропавшего Рюрика вместе с лесниками и участковым… так вот там однажды в местном кафе он спросил… Ну конечно, он спросил про эту законсервированную базу в горе. И оказалось, местные в курсе, более того, даже нашелся тот, кто когда-то работал там поваром на кухне.

И вот этот бывший повар, ныне бухгалтер местного лесхоза, сказал за рюмкой: в тайге все возможно. Бывало, там, у базы, выставят часовых. И вроде все ничего, а потом бац – один в обморок упал от страха. Часовые боялись стоять в лесу на посту одни. Потом уж всегда ставили по двое. Кого боялись? Может, и медведей, только… воображение-то порой с людьми шутки нехорошие шутит. Особенно в лесу. Мало ли что может привидеться ночью во тьме…

Мещерский оглянулся – подмосковный лес черной стеной. Тут рядом дачи и учебный аэродром. И тут сейчас полно полиции. Чего он в самом деле, откуда этот непонятный мандраж? Здесь стреляли, наверняка произошла криминальная разборка, как сразу и определила умница Катя.

Но Катя ошиблась.

Для обычной разборки между ОПГ было слишком много весьма необычных деталей.

И первое – отсутствие трупов.

На узком шоссе, зажатом с обеих сторон стволами деревьев, две разбитые машины, обе марки «Фольксваген» – пикап и мини-автобус, только без окон, с закрытыми бортами.

Стекла в машинах выбиты, раскуроченная обшивка, у пикапа снесено полдвигателя, водительские сиденья залиты кровью, и на асфальте шоссе, куда светят фонарями полицейские эксперты-криминалисты, тоже кровь.

– Осторожнее, тут вам нельзя находиться, отойдите в сторону, идет осмотр. Не видите, что ли, здесь автоматных гильз стреляных полно.

– Я из пресс-центра ГУВД, а это со мной мой помощник.

От короткого диалога между Катей и экспертом Мещерский пришел в себя.

А потом он увидел толстого лысого мужчину лет пятидесяти, одетого почему-то в черный спортивный костюм «адидас» с «лампасами» и кроссовки. Мещерский узнал полковника Гущина – шефа криминальной полиции. Странно было видеть его не в деловом костюме, а вот так «по-дачному».

– Федор Матвеевич, добрый вечер, – окликнула Гущина Катя.

– Ночь уже полночь, – Гущин, кажется, был им совсем не рад. – Тебя только тут не хватало. Кто информацию слил?

– Н-не скажу, – Катя покачала головой. – У вас свои источники, у меня свои. Я прямо из ресторана. Помните Сережу Мещерского, он меня сюда довез. А вас откуда выдернули?

– А я с сыном… ну, с Федькой (Катя поняла, что Гущин имеет в виду ее старого знакомого, своего незаконного сына Федора) поехал в выходной на рыбалку. Вот и поудили мы карпов!

– Да что тут случилось-то? Машины разбитые.

– Расстрелянные в упор, так скажем. И палили по ним из гранатомета, а потом из автомата. – Гущин медленно начал обходить авто.

Катя и Мещерский двигались за ним.

– Эксперты сейчас пытаются траекторию выстрелов определить. Откуда стреляли.

– Я слышала, мост через речку взорвали? И на наш патруль напали?

– Там, к счастью, никто не пострадал, машина патрульная перевернулась и загорелась, только там быстро огонь потушили, местные помогли, сотрудники аэродрома.

– Кто напал и кто взорвал мост?

– Это вопрос. Зачем взорвали – с этим легче. – Говоря все это, полковник Гущин продолжал свой медленный обход, то приседал на корточки у колес, то нагибался, то заглядывал в окровавленный салон. – Когда стрельба и взрывы послышались, в отдел полиции стали звонить, и они сразу выслали наряд. Дорога мимо аэродрома – кратчайшая. И мост. Вот под него и было заложено взрывное устройство, видимо, радиоуправляемое. Рванули, чтобы сюда полиция не доехала. Когда спохватились, пожар потушили и сюда в объезд добрались, вот такую картину уже увидели – расстрелянные машины и отсутствие тел. И еще кое-что…

– Что?

– Так, нам тут нужно больше света, – скомандовал Гущин. – Разверните машины фарами, светите. Вот этот участок.

Полицейские машины подогнали ближе, включили фары.

Черная стена леса словно вплотную приблизилась. И на фоне этой черноты Мещерский, Катя, эксперты и полковник Гущин увидели какой-то предмет.

Ящик.

Контейнер – так показалось Мещерскому. И весьма внушительных размеров.

– Следы волочения по земле, множественные, и следы крови, – доложил один из экспертов. – Тела погибших перемещали. Вот след, и тут тоже, и вот еще. А дальше как отрезало.

В свете фар Мещерский увидел примятую траву на обочине и полосы на асфальте.

И все обрывалось.

Контейнер… ящик, Мещерский хотел было подойти.

– Стой на месте, – шепнула Катя.

Гущин и эксперты подошли к контейнеру.

– Необычное повреждение крышки. – Эксперт наклонился. – Материал – металл, очень прочный сплав, и тут какое-то вещество, пятна, я возьму на анализ. Но как странно вскрыто… не снаружи, а изнутри.

Мещерский не мог больше ждать и подошел.

Металлический контейнер. На крышке почти во всю длину металл словно лопнул, местами загнулся.

– А это что? – Мещерский присел рядом с контейнером и указал Кате на панель с цифрами сбоку.

– Я не знаю, чудной какой-то ящик. Федор Матвеевич, а что это, по-вашему?

– Это кодовый электронный замок, как в сейфе, – вместо Гущина ответил эксперт.

Он осмотрел замок, попытался набрать комбинацию, там что-то пискнуло, моргнуло.

– Поврежден или открыт. – Эксперт взялся за край крышки контейнера и с усилием потянул на себя.

Крышка подалась.

– Замок сломан, тут все открыто. Но повреждения на крышке такие, словно… что-то разорвало ее изнутри.

– Что разорвало? – спросил Гущин.

– А вы посмотрите сами. Разрыв. Как будто что-то выбралось из этого ящика наружу.

– Меня сейчас интересует только одно – куда делись тела? – сказал Гущин. – Две машины, значит, уже должно быть двое, два шофера.

– Множественные следы крови, возьмем на анализ образцы, кажется, тут было не двое, а больше людей.

– Больше? Ты слышала, эксперт сказал – тут больше было народу, – шепнул Мещерский Кате. – Так где же они? Что, мертвецы сами встали и ушли, что ли?

– Сережа, помолчи, пожалуйста.

– Я и так молчу. Ты меня сюда выдернула. Теперь и спросить уж ничего нельзя?

– Шшшшшш! Федор Матвеевич думает, – Катя смотрела на Гущина. – Технику расстреляли и оставили, а тела куда-то дели. Увезли, что ли? Получается, что увезли.

– Какие еще следы обнаружены? – словно в ответ ей спросил Гущин. – Следы ног, протекторы?

– Темно, утром будем осмотр продолжать. Пока по осмотру прилегающей территории выявлены лишь следы строительной техники, но тут коттеджный поселок строят за железной дорогой, и на аэродром технику тоже гоняли, там ремонт полосы идет, – это доложил уже кто-то из местных оперативников.

Мещерского неодолимо влек к себе вскрытый контейнер. Он снова обошел его, наблюдая, как эксперты обрабатывают поверхность и берут образцы на анализ.

Ящик был прямоугольной формы, примерно два с половиной метра в длину и полтора в ширину. Темный металл. Одновременно смахивает и на грузовой перевозочный контейнер, и на…

– Похож на саркофаг, – сказал Мещерский, обернувшись. – Ну, как в музее погребальные саркофаги. И тут вот на крышке я вижу… как раз на месте разрыва то ли часть буквы… нет, вроде как цифры. То ли единица… нет, две семерки.

Пятно света от фонаря эксперта уперлось в место разрыва металла, куда показывал Мещерский…

Глава 8

У разбитой переправы

Эксперты-криминалисты и половина следственно-оперативной группы остались работать на месте происшествия на шоссе. А полковник Гущин решил ехать на осмотр взорванного моста.

Катя, естественно, от него не отставала, Мещерский боялся отстать в этой ночной непонятной суете от Кати.

Странный контейнер по-прежнему неодолимо влек его к себе. Но там плотно работали эксперты, брали пробы, делали соскобы, обрабатывали реагентами кровавые пятна на асфальте.

– Федор Матвеевич, я на машине, я, то есть мы вас подвезем до моста, – сказала Катя Гущину. – Получается, что теперь отсюда туда снова в объезд?

– Выходит, что так. Речушка – воробью утопиться, но берег крутой, ни один внедорожник не преодолеет. – Гущин в темноте попыхивал сигаретой, красный огонек освещал его мясистое лицо. – Куда ехали эти машины? Откуда? Из Москвы? Свернули с федеральной трассы? Куда эта дорога ведет?

– Сейчас посмотрим на навигаторе, – Катя кивнула Мещерскому по-хозяйски: открывай машину.

И по-хозяйски начала шуровать в салоне, включила навигатор.

– В поселок, Федор Матвеевич.

– На дачи? – Гущин, усаживаясь сзади, хмыкнул. – А дальше? Я этот район плохо знаю. Тут тихо, преступления… ну настоящие, убийства, разбои и не припомню чтобы совершались здесь. Красивое место, но тут ни домов отдыха раньше не было, ни турбаз, ни детских лагерей. Да и сейчас отелей загородных нет. Не строили здесь. Интересно, почему?

– Я тут с подружкой как-то отдыхала, здесь ведь учебный аэродром, – сказала Катя. – Анфиса фотограф, она там снимала парашютистов – классно было.

– Аэродром тут точно есть, «Райки»… а дорога, что у нас там после дачного поселка?

– Как раз «Райки», аэродром. Вот мост обозначен, – Катя смотрела в навигатор. – А дальше уже снова поворот на Щелковское шоссе, и там много вариантов, можно, например, на Фрязино повернуть.

– Ладно, едем теперь к мосту в объезд, чтобы на той стороне оказаться.

Гущин дал это туманное указание Мещерскому, и тот послушно включил зажигание.

Ехали по темным подмосковным дорогам. Мещерский смотрел на часы – третий час ночи. А приключениям нет конца.

– Кто расстрелял машины на дороге? – спросил он, потому что молчать просто больше не мог. Не любопытство, какое-то иное, гораздо более сильное чувство распирало его.

– Понятия не имею, молодой человек, – ответил Гущин. – Кто, зачем, почему, куда трупы подевались и что вообще там произошло, с какой целью весь этот кровавый фейерверк организовали. Но самое скверное это то, что сейчас по данному факту мы даже не можем возбудить уголовное дело. Трупов нет. Возбуждать дело о порче имущества? А кому машины принадлежат?

– Ну это вы установите по номерным знакам, – сказала Катя. – Это же элементарно!

– Я сомневаюсь. Обратила внимание, что это за номерные знаки?

– Нет, я в этом ничего не понимаю.

– Лет десять как такие номерные знаки уже не используются, – сказал Гущин. – И на той, и на другой машине. А машины совсем новые, между прочим.

– А как же они ехали с такими номерами? – спросил Мещерский. – Как ГИБДД их не остановила?

– А вот это тоже вопрос на засыпку. Либо гаишники совсем уж олухи слепые, либо…

– Либо что?

– Вон он, мост разбитый. Останови-ка тут, парень, пройдемся.

Впереди – снова полицейское оцепление и множество машин ГИБДД. «Форд» ППС Катя увидела за ними – обгорелый перевертыш. К нему и подошли в первую очередь.

– Водитель и напарник-патрульный оба уже в больнице, к счастью живы, отделались переломами, – рапортовал Гущину начальник местного ОВД. – К нам на пульт в отдел лавина звонков с дач хлынула и из поселка – мол, канонада в лесу, стреляют. Мы сразу послали туда три дежурные машины. С аэродрома тоже звонили – и там услышали взрывы и выстрелы. А дорога вот эта мимо аэродрома. Когда первая наша машина подъехала к мосту, прогремел взрыв. Взрывной волной ее отбросило, перевернуло, и она загорелась. Пожар тушили общими усилиями – наши, из ППС, и с аэродрома мужики прибежали.

– Аэродром ведь вроде закрыт, ремонт там. – Гущин осматривал перевернутый обгорелый «Форд». Потом пошел к мосту, точнее, к остаткам моста.

– Так точно, ремонт. Но там охрана, наверное, на ночь осталась.

– Наверное? Вы сотрудников аэродрома допросили?

– Никак нет, не успели пока.

– Немедленно туда посылайте оперативников, и чтобы никто оттуда домой не слинял из очевидцев.

– Ночь уже, может, завтра…

– Это час назад надо было сделать. Мы уголовное дело возбуждать будем пока лишь по факту нападения на сотрудников ППС, у нас каждое показание свидетеля сейчас на счету.

Катя слушала весь этот спор, а сама с любопытством заглядывала вниз – речушка и правда чахлая, но берега обрывистые. Внизу – рухнувшие бетонные сваи, битый асфальт. Там вовсю работают эксперты и криминалисты-взрывотехники.

Фонари мигают, но тут достаточно света – здешняя дорога освещена хорошо. Правда, один из фонарей у самого моста погнут взрывной волной и похож на огромный рыболовный крючок.

– Бред какой-то, – сказал Мещерский. – Чтобы мост взорвали под Москвой, в дачном месте. Террористы, что ли?

И словно в ответ на его вопрос произошло сразу два события.

– Товарищ полковник, использовано радиоуправляемое взрывное устройство, – доложил снизу мощным басом Гущину эксперт-взрывотехник. – Заложили профессионально под сваи.

– Понял, нам надо тип устройства определить. И место, откуда его в действие привели.

Тут Гущину позвонили.

– Кто приехал? – спросил он в мобильный. – ФСБ? Они уже на месте и своих экспертов привезли? А что мы можем? Пусть работают, если считают нужным. Я сейчас занят, позже с ними пообщаюсь. А о подследственности речь будем завтра вести в прокуратуре. Пока это наша подведомственная территория. У нас тут наши сотрудники пострадали в автокатастрофе, так что мы будем расследовать нападение на патруль ППС.

Он дал отбой. Пыхтя, спустился по крутому глинистому склону вниз к остаткам моста и взрывотехникам.

Катя наблюдала, как он осторожно бродит по берегу речушки среди бетонных свай.

– Может, ты и прав, – сказала она Мещерскому. – Может, террористы. Не зря же фээсбэшники нагрянули.

– Тогда тебе об этом писать репортаж не разрешат. – Мещерский глянул на небо – черный ночной полог усеян звездами. Крупные, летние звезды над кронами сосен и елей.

– Странный какой ящик там, – сказала Катя. – Это ведь его перевозили на тех машинах, то есть на одной, той, что закрытая, а вторая с людьми шла, которые должны были грузить. Ящик пустой, но ты пробовал его поднять?

– Нет, я крышку осмотрел, дыру и эти цифры, то, что от них осталось.

– А я пробовала. Поднять его даже пустой невозможно ни в одиночку, ни вдвоем.

– Сейчас специальные погрузочные устройства имеются – автокары, лебедки автоматические.

– Где? – спросила Катя.

– Ну, там должны быть, откуда ящик привезли, и там, куда везли.

– А куда его везли? – спросила Катя.

Гущин поднялся наверх, отдышался. Подержался за сердце, потом тут же сунул в рот новую сигарету. Их разговор он слышал.

– Аэродром «Райки» в двух шагах, и мы туда сейчас отправимся.

– Прямо сейчас? – спросила Катя.

– А ты хочешь, чтобы эти умники из ФСБ первые им там, на аэродроме, ваши вопросы про погрузочные устройства и лебедки задавали?

Катя сразу же прикусила язык: ну да, ну да, старик Гущин недаром ведь гонял ее по навигатору насчет того, куда ведет дорога, на которой устроили засаду. Не на дачи, так на учебный аэродром.

Они медленно шли по пустой темной дороге. Вот и ворота аэродрома «Райки», будка охраны.

Летное поле освещал прожектор, укрепленный на крыше какого-то строения, похожего на контору. Дальше – тьма, где-то там полоса леса. Катя вспомнила, как они с подружкой Анфисой Берг приезжали сюда на выходные, Анфиса подружилась с «прыгунами» – так она звала парашютистов. Как они все взлетели и потом горохом посыпались из самолетика – у Кати, следящей за прыжками с земли, аж дух захватило. Соорудили в воздухе какую-то фигуру, а потом разошлись в затяжном прыжке и полетели вниз, вниз. Но вот раскрылись разноцветные парашюты, и они начали приземляться – не слишком точно, кто где. Кто на летном поле, а кто на лугу за рекой.

– Охрана! – зычно позвал полковник Гущин, стуча в ворота. – Откройте, полиция!

Из летной конторы, несмотря на глухой час ночной, показались люди.

– Товарищ полковник, младший лейтенант Ерофеев, докладываю, очевидцы тут, они со мной. Мы чай пьем, – доложил лейтенант.

– Они чаи гоняют, а я, старый больной человек, по оврагам лазить должен, – Гущин отчего-то разозлился на местного лейтенантика, хотя тот сделал то, что ему велели: удержал свидетелей с аэродрома на месте.

Подошел охранник в форме и пустил их на территорию «Райков».

– Кто тут еще с вами был, когда взрывы и стрельбу вы услышали? – спросил его Гущин.

– Диспетчер наш Ахов Андрей, и техников двое, и еще мой напарник дядя Саша.

– А почему столько народу ночью на аэродроме, тем более закрытом для полетов?

– Мы это… то есть они ждали…

– Кого ждали?

– Вам это… лучше с диспетчером поговорить.

– Веди нас тогда, – распорядился Гущин.

– Это я вам звонил, – сообщил он охотно. – А потом мы решили глянуть. А здесь ваши машины, мы только к воротам, а тут новый взрыв ба-бах! Я побежал, смотрю, тачка одна перевернулась, загорелась, другая в кювете. Ну, мы сразу сюда за пожарным инвентарем. Ведь у нас горючего полно в ангарах.

– А это что за самолет? – спросил Гущин.

Катя увидела возле ангара на взлетной полосе небольшой аккуратный такой самолетик с красной молнией на борту.

– Это «Сесна», для клиентов готовили.

– Для каких клиентов?

– Это… знаете, вам лучше с диспетчером…

– Понял, понял, но ты ведь и сам парень не промах и храбрый, – Гущин откровенно льстил молодцу охраннику. – Так что за клиенты?

– Не знаю, сам удивляюсь. Ведь так и не приехали, а деньги какие заплатили за полет. За подготовку. Мы ведь и аэродром для них прикрыли. Это они такие условия поставили.

– Кто они? Сколько их?

– Не знаю, диспетчеру звонили, и один от них приезжал с бумагами, ну, документами на полет, разрешением и бумагой из банка, что деньги нашему ТОО переведены. Диспетчер потом владельцам самолета звонил. Все, мол, путем. Аренда оформлена. А летчика нашего они не захотели. У них, мол, свой есть.

– Что-то для погрузки у вас имеется, какие-то приспособления? – спросил Мещерский.

– Конечно, тут же и ремонт самолетам делают, и профилактику.

– А насчет груза речь шла? – спросил Гущин.

– Это у диспетчера спрашивайте, не знаю.

Диспетчер Ахов, оба техника, второй охранник и лейтенант Ерофеев спустились с крыльца конторы навстречу.

– Все растрепал, успел? – спросил диспетчер молодого охранника хмуро.

– За вашими воротами у моста было совершено нападение на сотрудников полиции, – сказал Гущин. – Вы – очевидцы происшедшего, так что ваши показания нам нужны.

– А что за стрельба в лесу была? – спросил диспетчер.

– Разбираемся с этим. Кто-то на кого-то устроил засаду, и опять же недалеко от вашего аэродрома. Вы кого в гости ждали? Что это за ночной полет в небесах?

– Обычный полет. Вам документы показать?

– Да, непременно.

Диспетчер позвал их внутрь конторы. Катя увидела пульт с мониторами.

– Вот, все документы, – диспетчер достал бумаги из сейфа. – Тут платежки, вы что, все заберете?

– Потом вернем. Так, фирма… название, печать… ну, это еще ни о чем не говорит, – Гущин листал пачку документов. – Так что за ночной полет?

– Я говорю вам – обычный полет. Самолет «Сесна» был арендован, летчик у них свой.

– А куда летели?

– Аэродром «Юг».

– Это где же такой?

– Под Саратовом.

– Саратов? А почему ночью?

– Сам удивляюсь, – диспетчер развел руками. – Но вот у них разрешение. Я что могу? Как заказывают, может, на том аэродроме днем все полосы заняты, не принимают частников.

– А груз, они говорили что-то насчет груза?

– Сказали, что груз небольшой для «Сесны».

– Просили автокар или что-то в этом роде для облегчения погрузки?

– Да, спрашивал тот, кто звонил, я сказал, что мы обеспечим, у нас на аэродроме есть.

– Кто вам звонил?

– Мужской голос, представился менеджером фирмы вот этой, как в документах. Интересовался, можно ли арендовать самолет.

– А кто приезжал потом с документами?

– Парень от них. На машине, с кейсом, деляга по виду настоящий. Фамилию мне назвал типа Петров.

– Вы в курсе, что в связи с антитеррористическими мерами правила полетов ужесточены?

– Это раньше было, – диспетчер махнул рукой. – Теперь опять всё успокоилось. Бумаги в порядке, клиенты деньги платят, самолет обязуются обратно перегнать другим экипажем. Залог внесен, страховка оформлена. Чего еще надо?

– Можно вас спросить? – подала голос молчавшая доселе Катя. – У вас ведь есть камеры видеонаблюдения?

– Имеются камеры.

– Тот, кто к вам приезжал, наверняка ведь заснят?

– Конечно, – диспетчер кивнул. – У нас тут каждый день полеты, если погода нормальная. Авиаклубы, просто авиалюбители, уроки летного мастерства и арендаторы. Народ на шоу приезжает, когда парашютисты прыгают. Камеры у нас включены постоянно, это как раз по инструкции.

– Когда к вам приезжал этот «типа Петров»? – спросил Гущин.

– В понедельник. В четверг мы как раз после обеда аэродром закрыли. По договору, они издержки тоже оплатили.

– А чего так рано закрыли, если полет должен был состояться сегодня? В воскресенье ночью?

– Сначала назначали на пятницу, на ночь. Потом позвонили, что, мол, откладывается до воскресенья.

– Кто звонил, «типа Петров»?

– Нет, тот, первый, кто все заказывал. Начальственный такой баритон, на военного смахивает.

– На военного?

– Ну типа того, нет, не военный, просто голос такой командирский. Нам приказано, мы полет отложили, раз они деньги платят.

– Выходит, так они к вам и не явились сегодня?

– Выходит, что так.

– Звонили им?

– Звонил, но мобильный выключен, – диспетчер достал телефон. – И тот номер, что он мне дал, и по этим вот звонил, что на бланке их фирмы, – там телефоны не отвечают, автоответчик лишь пищит. Можете сами убедиться.

– Запиши телефон, – сказал Гущин Кате. – Пленки за четверг и последующие дни мы у вас изымем.

Диспетчер пожал плечами и кивнул молодому охраннику: организуй пленки полиции.

Диспетчер не казался расстроенным, оно и понятно – деньги, и немалые, за организацию полета остались у аэродрома «Райки», несмотря на то, что полет «Сесны» так и не состоялся.

Глава 9

Амбрелла – пути твои неисповедимы

Больница эта – край чудес.

Зашел в нее и там исчез…

Граффити-предупреждение на стенах Амбреллы.

Даня Клочков по прозвищу Даня-Душечка, пока ехал на электричке из родных подмосковных Химок, терзал все свой мобильный, просматривая сайт форума, на котором обычно зависал по вечерам, когда не водил ночные экскурсии.

«Да там сейчас не пройти. Забор, охрана вовсю палит».

«Ребят, а я бы сходил, может, группа соберется?»

«Днем там не так страшно, но самый экстрим ночью. Дайте знать, я пойду. У меня и фонарь хороший армейский есть».

«Только один не ходи, там неадекватов полно, опасно».

«Ховринка, это где? Я бы сходила, ребят, это от нашего Рыбинска далеко?»

«Ты че, это ж Москва, платформа Ховрино!»

«Ховринка – она в рейтинге самых страшных мест планеты, ребят, так группа собирается в ближайшее время?»

– Остановка «Ховрино», следующая «Моссельмаш»… – Электричка встала на платформе, освещенной фонарями.

Даня-Душечка выкатился из вагона, таща в одной руке рюкзак за лямки, а в другой сжимая мобильный, где только что отбивал сообщение на форум: «группа собирается, идем в ближайшее время, все контакты по этому e-mail».

Двери вагона закрылись, электричка тронулась медленно и важно. Даня-Душечка оказался на платформе один.

Ночь. Фонари горят как бельма.

В такую ночь, когда истинный сталкер собирается нанести визит царице ужаса, ночной Амбрелле, любой свет только помеха.

Даня-Душечка вскинул рюкзак, спустился по ступенькам и зашагал в темноту в сторону промзоны.

Амбрелла, царица ужаса, мать городского экстрима, ну здравствуй, уродина, я пришел, и я тебя не боюсь.

Амбреллой называют старый недострой рядом с платформой «Ховрино», знаменитую Ховринку – заброшенную больницу.

Спроектированная в середине восьмидесятых, построенная на пустыре, по легенде на месте старого кладбища, больница так никогда и не открыла свои двери ни для врачей, ни для пациентов. Строительство законсервировали, а точнее, бросили через три года, когда огромный комплекс, имеющий архитектурную форму тройного креста с разветвлениями на концах, начал трещать по швам, уходя под землю.