bannerbanner
Призрак Безымянного переулка
Призрак Безымянного переулка

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 5

– Да что там такое? – встревожилась Леночка. – Архнадзор? Комиссия опять?

– Нет. Тут была полицейская погоня. Ну прямо как в фильмах. Зарулили в переулок авто с мигалками. А там, на фабрике, они за ним гнались.

– За кем?

– Вроде какой-то убийца, говорят – по телевизору передавали в новостях, но я не слышал. Так они его и не смогли поймать.

– А ты тут при чем? Пусть ловят, им за это деньги платят. При чем тут поездка Егора в конный клуб?

– Он провалился в подвал в старом цехе. В том, где мы ремонт законсервировали, пока… Ну, в общем, пока все там не обследуем.

– Там что-то нашли? – резко спросила Леночка.

– Да… То есть нет, не то, что мы думали.

– А что?

– Могилу.

– Могилу?

– Что-то вроде склепа, и там скелеты. Мне полицейский сказал. Их тут полно. Эксперты приехали. Они требуют владельцев зданий и территории. Я тут с документами. Мельников все это мне поручил, точнее, спихнул. Они сказали, я должен присутствовать. Так что я никак не могу отлучиться. Забери Егора из школы сама.

– А что за могила? – Леночка, казалось, забыла о сыне.

– Я не знаю. Это все под полом старого цеха. Меня туда не пускают. Но и уйти пока не получится.

– Надо же… И там что, трупы?

– Вроде как скелеты, мне полицейский сказал.

– Да, невероятно… Просто невероятно… – голос Леночки как-то осел. – Слушай, Витя, это просто невероятно!

– Это дополнительные хлопоты, затраты и неприятности нам.

– Да, конечно, однако… Нет, это просто невероятно! Алиса об этом знает?

– Наверное, Мельников ей позвонил или Света. Я не в курсе.

– Я ей сама сейчас позвоню, – объявила Леночка. – Ладно, насчет Егора не парься. Я отсюда никак не доеду, он Битцу сегодня пропустит. А из школы его няня заберет. Я ей тоже сейчас позвоню, они с Ксюшей пусть проедутся на такси до Библиотечной.

Успокоив мужа, она рухнула на диван-образец в смотровом зале. Позвонила няне и предупредила ее насчет сына.

А потом сидела довольно долго, словно собираясь с духом, рассеянно разглядывая покупателей «Икеи», проходивших через залы, заставленные мебелью. Она вспоминала. Она размышляла. И все повторяла про себя: надо же, невероятно… Это просто невероятно… Нет, не может быть таких совпадений.

Леночка набрала номер своей подруги, бывшей одноклассницы и нынешнего компаньона в бизнесе Алисы Астаховой, чтобы сообщить ей удивительную новость. Но номер Алисы был недоступен. Она отключила свой телефон.

Глава 8

Про любовь

Она хотела задержаться, но он сказал: Света, иди домой. Она хотела возразить, но он уже повернулся спиной и захлопнул дверь своего офиса.

Нет, не возразить она хотела, а попросить.

Но, собственно, о чем? Саша, можно я с тобой побуду пока…

Пока что?

Пока ты будешь ждать ее?

Светлана Колганова – секретарша Александра Мельникова – плелась по знакомой с детства Волочаевской улице. Вечер, час пик, когда весь усталый народ понуро влачится с работы домой. Но на Волочаевской, почти как в спальном районе, тихо. Лишь изредка прогрохочет трамвай, которого не дождешься. Народ от метро «Римская» шагает пешком – но это с другой стороны. А со стороны Андроньевского проезда – никого. Одна лишь Светлана Колганова – толстая, нескладная, в тесном, но дорогом офисном костюме, в плаще, с сумкой – кожаным мешком на плече – топает: раз-два, раз-два – горе не беда…

Вон тот дом на углу – серенький, страшненький, в нем полвека не было ремонта. Там она и живет. А когда-то давно, в школьные годы, когда она девчонкой тут гайкала в школу, в булочную, в Дом культуры, дом считался образцовым. Отец Светланы, когда она еще под стол пешком ходила, трудился на фабрике и был передовиком производства. Он получил двухкомнатную квартиру в этом доме – потолки высокие, но вот санузел совмещенный. А потом в девяностых фабрику настиг полный крах. Отец мыкался со случайными заработками, работал в ЧОПе, запил горькую. И однажды сгинул в метро. Через неделю его нашли в морге уже мертвого, всего избитого. И так и не дозналась мать Светланы, кто его прикончил – то ли хулиганы в метро, то ли менты, когда задерживали пьяного и били дубинкой, чтобы не орал матом в переходе. Так и умер бывший передовик соцтруда фабрики, и прах его захоронен в могиле дальних родственников на Рогожском кладбище.

Отца Светлана скоро забыла, а о больной артритом матери заботилась, как могла, до самой ее кончины. Замуж в свои тридцать пять так и не вышла.

Детей не име…

Нет, вот тут не совсем точно.

Три года назад Саша Мельников – ее бывший одноклассник, а ныне преуспевающий бизнесмен, взявший Светлану к себе в секретарши после ее отчаянного ночного звонка к нему на мобильный, – сделал ей ребенка.

Светлану тогда уволили из фирмы, в которой она проработала десять лет. А она выплачивала кредиты – деньги брала в банке на отдых и на дорогие наряды, на сумки, на туфли. Она, конечно, от голода не умирала и побираться на улицу идти не планировала, но давняя страсть заставила ее обратиться за помощью именно к Мельникову.

Сашу Мельникова она обожала еще в школе. Да и потом, когда они встречались уже взрослыми, чувствовала такой жар в сердце – поднеси спичку, все вспыхнет. И такая любовь захлестнет, что мало не покажется.

Потеряв работу, она позвонила ему ночью – знала, что не женат, что гуляет направо и налево с молодыми телками, может, и сейчас в постели под боком какая-то вертится голышом, однако…

Мельников был любезен и добр. Посочувствовал в потере работы. Сказал – я подумаю, набери меня в конце недели.

В конце недели она снова набрала его номер. И он предложил: хочешь секретаршей ко мне? Зарплату большую, правда, предложить не могу, но если надумаешь…

Конечно, она согласилась.

В вопросе зарплаты он обошелся с ней как чистый капиталист. Светлана теперь получала вдвое меньше, чем в прежней фирме. Но она как на крыльях летала рядом с Мельниковым. Ходила за ним хвостом.

И однажды так получилось. Он находился в меланхолии. Светлана знала причину. Они как раз начали эту эпопею с кластером недвижимости в Безымянном переулке. Это была идея Алисы. И Светлана Колганова, с одной стороны, была ей благодарна за то, что Алиса своей волей собрала и вернула их всех сюда, в родные места, а с другой…

Слишком много всего. И плохих, ужасных воспоминаний в том числе.

И еще самое главное. Мельников снова подпал под чары Алисы. Она им вертела, как куклой.

А он впадал то в эйфорию, как прежде, в юные годы, то в жестокую депрессию.

И в один из таких депрессивных дней просто попросил Светлану Колганову его по-женски пожалеть.

Они провели вместе ночь. Светлана об этом всю жизнь мечтала. Она сгорела вся в этой постели, под его ленивыми настойчивыми ласками. Наверное, поэтому и забеременела сразу.

Ребенка от Мельникова она решила оставить. И поэтому сначала ничего ему не говорила. Второй месяц колебалась – сказать или нет.

В начале третьего месяца призналась, что беременна. Он сидел в офисе, просматривал на ноутбуке какие-то договоры на приобретение фабричных строений. А она вошла и прямо так брякнула: вот такие пироги, у нас будет ребенок.

Мельников откинулся на спинку кресла, скользнул оценивающим взглядом по толстой фигуре своей секретарши. А та стояла с пылающими щеками, красная как рак, но ужасно решительная и…

– Рожай, – сказал он, – Свет, давай, рожай, если хочешь. Материально я тебе помогу.

Вот так – и ни слова о браке. Но Светлана на это и не надеялась. Счастье захлестнуло ее волной. И это ощущение счастья, полета над землей лишь усилилось, когда на следующий день Мельников подарил ей букет красных роз.

А еще через неделю он взял ее с собой на выходные в подмосквный спа-отель в Дорохове. Они протрахались всю ночь, а потом нежились в джакузи, плавали в бассейне, сидели в баре. И он не разрешал ей пить, да и она сама не хотела спиртного. Живший в ней ребенок подчинял всю ее себе.

Светлана и сейчас, широко шагая по Волочаевской улице к родному невзрачному дому, вспоминала вкус поцелуев Сашки Мельникова на своих губах в те их недолгие звездные воробьиные ночи близости.

В следующие выходные она ребенка потеряла.

Выкидыш случился прямо в туалете в офисе. Мельников тогда ездил по каким-то делам. В офисе были лишь Алиса и Лена Ларионова. Они-то и вызвали «Скорую». И поехали вместе со Светланой в больницу.

Мельников заявился туда вечером, заплатил деньги, и Светлану перевели в коммерческое отделение. На следующий день ее навестила Алиса. И Светлана поняла: та уже в курсе.

Возможно, Мельников сам ей сообщил. Не скрыл.

Впрочем, Алиса тогда ничего ей не сказала, лишь просила не плакать и держаться. Она всегда умела уговаривать и внушать. А в детстве рассказывала им сказки. Страшные безумные сказки.

Светлана горевала о потере ребенка. Мельников смотрел на нее сочувственно и как-то выжидающе. Но затем все сочувствие пропало. Грянул кризис. Дела в кластере на Безымянном пошли вкривь и вкось. Компаньон Мельникова – муж Лены Виктор Ларионов – прогорел на каких-то махинациях с акциями на стороне и по уши оказался в долгах. С Мельниковым у них начались споры. С Алисой у Мельникова тоже начались споры, порой доходило до крика. И каждый раз он ей уступал. Только ей, потому что она имела над ним великую власть.

И все это клубилось, ссорилось и мирилось, и порой заканчивалось бурными ночами, страстными свиданиями. А Светлане оставалось лишь наблюдать и глотать непрошеные слезы обиды и ревности, сидя за своим компьютером.

Она вспоминала их общие школьные годы. Так было всегда. Но неужто весь ее жизненный удел, весь смысл в этом?

Ревность порой вскипала с такой силой, что ей хотелось убить.

А потом она сникала и снова превращалась в толстую верную послушную секретаршу, влюбленную в своего босса. Помани он пальцем, и она кинется к нему, раскрыв объятия, и все простит. Ну, точно такая же ситуация, как у него с Алисой. Говорят, весь мир полон такой долбаной симметрии.

Вот и сегодня вечером было такое настроение: ну скажи мне, чтобы я осталась! Ведь такое ЧП, такое дело небывалое – на старой фабрике нашли могилу…

Саша, ты помнишь сказки детства? Помнишь все эти страшные сказки, которые мы слышали?

Вот верь и не верь.

А могилу-то нашли. И теперь там полно полиции.

Ты, конечно, помнишь эти сказки детства, Саша. Так же, как и я. И ты специально велел именно мне позвонить Алисе и сообщить ей. Потом ты, естественно, позвонил ей сам и сказал. Но первой твоей реакцией все же был не испуг… Нет, нельзя назвать это испугом… Боялись-то мы в детстве другого, а это была просто сказка… кошмар Безымянного переулка…

И вот он нашел свое подтверждение.

Могилу нашли.

Интересно, что там?

Если то самое, о чем сказки страшные вещали, то вообще, конечно…

Хотя это дело столь давних дней.

Однако вон голос у Алисы как мгновенно охрип, когда она спросила: а что там, в этой могиле?

А я откуда знаю, дорогуша? Это ведь не мои были сказки, я в детстве была лишь покорным слушателем.

Но речь-то сейчас не об этом! Самое главное, что Сашка Мельников – отец ребенка – не захотел, чтобы я осталась с ним сегодня, в день такого ЧП. Он предпочел ждать тебя, Алиса, маяться там, в офисе, как горошина в стручке, и ждать. А меня – мать своего нерожденного ребенка – прогнал домой, как надоевшую собаку.

Светлана Колганова сглотнула непрошеные слезы.

Вот и дом.

Мрачный подъезд.

Отсюда она в давние годы выскакивала пулей и летела в школу, потому что там, в классе, учился с ней Саша Мельников, за которого она готова была тогда умереть.

А сейчас так хочет его убить.

Алиса, наверное, уже явилась не запылилась. Они поцелуются при закрытых дверях. А затем пойдут туда, в сторону старого цеха, к полицейским, облепившим там все, как назойливые муравьи.

И Алиса начнет интересоваться, задавать вопросы.

Полиции бы самой поинтересоваться, хотя…

Там ведь все давно умерли…

Это страшная сказка из прошлого. И там давно обрублены все концы. Остались лишь семейные истории да детские байки.

Но какие еще страшные сказки могут всплыть – вот это вопрос. Надо будет поинтересоваться завтра утром у Саши Мельникова, а помнит ли он другие страшные сказки? Надо посмотреть, изменится ли у него лицо при этом ее вопросе. Надо испортить ему утром настроение. А то он, возможно, ощутит себя на седьмом небе после того, как они с Алисой удовлетворят законное любопытство у полицейских в цехе и отправятся удовлетворяться телесно в постель. На всю ночь.

Светлана дернула что есть силы на себя дверь подъезда, забыв, что не набрала код. И дверь распахнулась. То ли она кодовый замок сломала, то ли еще что…

Светлана вся кипела от ревности. Когда ехал лифт, она размышляла, а не вернуться ли назад. И не прикончить ли их обоих – его и ее.

Нет, там сейчас полно полиции.

Что толку вести себя опять как сумасшедшая дура?

Глава 9

Московская готика

Сергей Мещерский вез Катю в Безымянный переулок с Яузской набережной каким-то другим маршрутом, не тем, каким такси доставило Катю к нему домой. Время – половина восьмого, самый час пик, и, зависая в потоке машин, Катя на этот раз внимательно глядела по сторонам. Этот район Москвы еще предстояло изучить для будущей статьи о таинственном захоронении.

– А где именно в Безымянном нашли могилу? – спросил Мещерский.

– Посредине переулка проход между зданиями старой постройки, явно фабричными, из красного кирпича. На территории не сплошь развалины, но все очень старое. Ремонт и реставрация затронули лишь те здания, что у проезжей части, а те, что в глубине, нет. Могилу нашли под одним из старых цехов. Я вот что подумала, может, там старинное кладбище под этим цехом?

– Андроньевский погост близко, но не совсем рядом, – ответил Мещерский. – Это действительно древнее кладбище, на его месте простроили дворец культуры «Серп и Молот». Если только мертвецы ходы под землей прорыли. – Он усмехнулся. – А дворец культуры тоже пуст и заброшен. Решетки на окнах, внутри пыль, запустение и темные тени-фантомы. До железной дороги и дальше на территории «Серпа и Молота» много таких вот заброшенных мест. Ночью там не очень приятно. Но я бывал.

– Я знаю твою слабость к заброшенным промзонам, ко всем этим жутким складам, цехам.

– Это места силы. – Мещерский снова усмехнулся. – У каждого – своя история и тайна.

– Где мы сейчас едем? – спросила Катя.

– Андроньевская площадь, а дальше – улица Сергия Радонежского.

И Катя увидела странное место – может, ей в тот момент лишь померещилось, но она внезапно подумала: московская готика… Вот именно, московская готика. И это не темные готические фасады, крепостные башни и шпили, а вот это…

В желтом свете фонарей тополя в церковном сквере – как метлы, торчком воткнутые в землю. На дорожках полно палой, мокрой от прошлых дождей листвы. Мерцает подсветка, и стены церкви отливают в ее лучах собственным светом – мертвенно-зеленым, могильным (кто догадался выбрать такую краску?). На фоне желтых фонарей кружат вороны, и тополя полны черных куч в кронах – вороньих гнезд. А дальше – улица, заполненная транспортом.

Улица, лишенная симметрии, словно приплюснутая на один бок, где с одной стороны – пустота и простор, а с другой – ряд кривых купеческих домишек, выкрашенных в яркие цвета, с маленькими витринами – что-то вроде кафе или баров, но таких скособоченных, отреставрированных наспех и аляповато. И все это окутано теплым влажным сентябрьским ночным туманом, источающим запах бензина и прели, запах поганок, растущих в церковном сквере на древесных стволах, запах кофе из открытых дверей маленького кафе слева на углу.

А впереди над улицей словно парит в небесах гигантское современное здание, воздвигнутое как бы в пустоте над этой асимметричной, уродливой, сплющенной улицей. Здание высотное, формой своей напоминающее перевернутую в другую сторону букву «Г» и одновременно «А», сложенное как небрежный конструктор и облицованное серым и черным мрамором.

И этот полунебоскреб ступает по уродливой улице, как великан в болотных сапогах, и кажется, вот-вот разгонит всех этих докучливых ворон, что кружатся в свете фонарей и орут на бесконечный поток машин, следующий из центра – куда?

Туда…

Кате не понравились эта улица и эта площадь до чрезвычайности. Но места еще более странные и мрачные были впереди.

Они развернулись, въехали в какую-то щель. «Улица Прямикова», – сказал Мещерский, снова свернули и въехали в Безымянный переулок через проход между офисным зданием семидесятых и его более старым соседом.

Мещерский остановился возле офисного здания. Лишь несколько окон на его первых этажах освещены. А вот кирпичный дом выглядел как обычный старый жилой московский дом в тихом переулке.

Катя вышла из внедорожника Мещерского, потянулась.

– Нам туда. – Она показала рукой.

И они направились к стоявшей у прохода между зданиями полицейской машине. В ней дремал один патрульный. Его напарник, видно, проявлял любознательность в старом цехе.

Катя предъявила патрульному свое удостоверение, и они пошли через темный двор, то и дело спотыкаясь о кучи мусора.

По двору тянулись кабели. Катя поняла: это для софитов, которые привезли эксперты и установили внутри.

Возле разбитой двери цеха курили двое мужчин. Один в деловом костюме и черной куртке нараспашку. По виду – типичный чиновник или средней руки бизнесмен. Полный, лет сорока, уже с залысинами и поэтому коротко стриженный. Он держал в руке папку с бумагами и что-то тихо говорил своему визави.

А этот визави с сигаретой, небрежно зажатой между пальцами, оказался Катиным коллегой, то есть человеком в полицейской форме. Молодой, маленького роста, как и Мещерский, едва доходящий высокой Кате до плеча.

Он был блондин, лицо в веснушках. Тело мускулистое, сильное, но посаженное на этакие коротенькие ножки-колышки, крепко попирающие землю. Нижняя челюсть выдавалась вперед, что придавало ему одновременно забавный, дерзкий и угрожающий вид. На подбородке – яркая глубокая ямочка. Глаза голубые – по семь копеек, под светлыми бровками-закорючками – зыркнули и уставились на Катю.

– Тут проводится полицейское мероприятие. Посторонним вход запрещен.

Голосок – мальчишеский, басовитый и наглый.

– Я знаю. Капитан пресс-службы ГУВД Московской области Екатерина Петровская. – Катя помахала и у него под носом удостоверением. – Это мы здесь задерживали утром преступника и обнаружили захоронение. С кем имею честь общаться?

– Участковый, старший лейтенант Лужков. Имеете честь общаться со мной.

– Это ваша территория?

– Я только с этого дня прикомандирован в «Таганский». Ну, считайте, что моя теперь, – Лужков зыркнул на Мещерского. – А это кто?

– Это антрополог, – не моргнув глазом, ответила Катя. – Консультант Сергей Мещерский. Я его пригласила помочь мне.

– А что вы делать собираетесь? – осведомился Лужков. – Там же эксперты кости сортируют по коробкам.

– Я пишу обо всех обстоятельствах задержания краснопрудского стрелка. Захоронение – это же факты, не так ли?

– Факты. – Маленький Лужков глядел на нее, выпятив свой украшенный ямочкой дерзкий подбородок. – Ладно, мне-то что. Пишите.

– А вы уж мне, пожалуйста, помогите, лейтенант. – Катя светло ему улыбнулась. – Мы можем с антропологом пройти туда? Но сначала – что это за место такое? Кому цех принадлежит?

– А это вот у Виктора Андреевича спросите. – Лужков кивнул на мужчину с залысинами и папкой.

– Ларионов, – представился тот. – Весь этот комплекс зданий принадлежит нам, обществу акционеров фирмы «Мельников и компаньоны». Я один из акционеров и являюсь главным менеджером по программе реконструкции всего комплекса промышленных зданий.

– Очень приятно. – Катя закивала, включая в кармане диктофон. – А что это за здания такие? Бывший завод?

– Раньше это была фабрика «Театр-грим».

– «Театр-грим»? – переспросил Мещерский.

– Фабрика по производству театральной косметики и парфюмерии, а до этого здесь была мыловаренная фабрика. Но с начала девяностых все производство остановлено. Здания переходили из рук в руки, никто этой территорией не занимался.

– Но и не ломали? – спросила Катя.

– Тут некоторые здания – памятники архитектуры промышленного дизайна девятнадцатого – начала двадцатого века и входят в список федерального наследия. Поэтому все так долго пребывало в полном запустении. – Виктор Ларионов вздохнул. – Мы с компаньонами три года назад выкупил этот кластер с обязательствами реставрации исторических зданий и реконструкции. Вот и занимаемся потихоньку.

– Денег тут прорва нужна, – констатировал лейтенант Лужков, оглядывая разбитый двор.

– Мы много сделали здесь в переулке, не все сразу. – Ларионов пожал плечами.

– Мы можем пройти внутрь? – опять спросила Катя.

Лужков и Ларионов посторонились, давая им с Мещерским проход. Но тут же сами бросили окурки и двинулись следом. Видно, стало любопытно – чего это приехала какая-то девица с удостоверением и консультантом-антропологом.

Внутри цеха кипела работа, но лишь в том месте, которое ярко освещали два мощных софита на железных треногах. Они освещали примерно одну треть помещения. Все остальное тонуло во мраке. По потолку с ржавыми балками и кирпичным выщербленным стенам скользили гигантские уродливые тени. Под ногами хрустел битый кирпич.

Катя потянула носом – тленом и разложением не пахнет. Трупами тоже. Воздух в цехе сырой и тяжелый. И вокруг софитов вьется какая-то мошкара в своем последнем осеннем танце перед долгой зимой.

Бригада экспертов состояла из пяти человек – они все работали в ночную смену.

Катя громко поздоровалась, сообщила, кто она и откуда. Эксперты – люди интеллигентные и общаются с ведомственной прессой охотно. Кате разрешили задавать любые вопросы, но попросили передвигаться везде осторожно, и она поняла почему.

Ну, во-первых на ней не было защитного комбинезона, как на всех экспертах, а кругом такая пыль и грязь.

А во-вторых, здесь все уже было расчерчено мелом и везде в квадратах стояли картонные коробки с номерами, предназначенные для эксгумированных останков.

– Что там внизу? – спросила Катя старшего группы экспертов, как спрашивала до этого патрульных и сыщиков группы перехвата.

– Скелеты в количестве семи.

– Можно взглянуть?

Эксперт провел ее к пролому в каменном полу. На пролом были направлены яркие лампы софитов. Катя наклонилась. Нет, придется встать на колени и упереться руками в каменный пол, низко нагнуться, заглядывая туда.

Мещерский, дыша Кате в шею, последовал ее примеру.

Их взору открылось что-то вроде сводчатого подвала. Там, на полу, на корточках сидели эксперты в синих комбинезонах и защитных масках. Рядом коробки, а на полу – пластиковые ленты, полосующие пространство на квадраты, и в каждом квадрате – пластиковая бирка с номером.

Но не только это увидели Катя и Мещерский.

На полу лежали человеческие кости и черепа.

Ребра в свете софитов отливали темной желтизной.

Эксперт в комбинезоне и в резиновых перчатках держал в руках череп и аккуратно укладывал его в коробку.

– Когда они умерли? – тихо спросила Катя.

– Они не сами умерли, их убили, – ответил старший эксперт-криминалист.

– Кто?

– Кто сейчас на этот вопрос может ответить?

– А когда их убили?

– Давно. Судебно-медицинская экспертиза даст свой ответ после исследования. На мой взгляд, этим костям не менее ста лет.

– Сто лет? – переспросил Мещерский.

– Или около того. Там пуговицы на полу любопытного вида, фрагменты истлевшей одежды и кожаной обуви. Ничего ценного, впрочем, нет. Никаких дорогих вещей – ни колец золотых, ни часов. А в каждом черепе в области затылка – дырка.

– Дырка? – Катя нагнулась так низко, что едва не повалилась в дыру.

– Пулевое отверстие. И там несколько ржавых гильз. Их всех убили выстрелом в затылок, – сказал эксперт. – И сбросили в этот подвал. Всех семерых. Причем двое из них – дети, подростки, судя по останкам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
5 из 5