Похищенный воин

Безопасный выход из пещеры был в другом месте, и пробираться к нему пришлось ползком по узкому зловонному коридору. Сам Иван провожать меня не стал. Но зато, к моему негодованию, собрались почти все пупсы и навозники. Вся эта толпа забила и без того низкий и узкий проход. Надышала жарче, чем в сауне, прыгала через меня и подбадривала истошными воплями всякий раз, когда я останавливался отдохнуть. С какой-же радостью я наконец покинул туннель, ползком по пластунски буквально вылетев на свежий воздух.

Было светло, на небе горели аж две луны, да и солнце ещё не село. Чтобы не привлекать внимание своим светящимся от слизи костюмом, я вывалялся в пыли и, взяв в руки оружие, двинулся в путь. За всю ночь я никого не встретил. Я слышал хрюканье, рычанье, тяжёлые шаги в чаще колючих кустарников вдоль дороги, каждый раз вздрагивая и крепче сжимая ружьё. Всю ночь я провёл на ногах, а утром встретил того, кто проложил эту дорогу. Сметая на своём пути всё, поднимая облака пыли, навстречу мне двигалось огромное стадо броненосцев. Я еле успел скрыться в зарослях, когда оно пронеслось мимо. «Что же могло испугать такую громадную силу?» – подумал я и вдруг увидел шестилапого монстра, похожего внешне на ядозубого ящера из Америки, но размером не меньше пассажирского корабля. Огромными скачками сотрясая пустыню, он догонял стадо. Я не стал смотреть, что будет дальше, а бросился бежать. Какой ненужной вещицей казалось моё оружие в мире, где существуют такие звери! Я бежал и бежал, не обращая внимания на боль от ран, нанесенных колючками, не чувствуя усталости. И остановился лишь с наступлением вечера.

Пустыня была позади. Я стоял на вершине невысокого горного отрога, за которым тянулись джунгли. Ирийское солнце садилось за далёкие снежные горы, оставляя меня и весь мир вокруг стремительно надвигающемуся сумраку. Успокоившись и восстановив дыхание, я попытался спуститься вниз, но вскоре пожалел об этом. Из джунглей навстречу мне двигалась целая стая монстров. Они были двуногими, но выше людей. Их глаза горели зелёным огнем, да гладкая кожа отливала фосфором в лунном свете. Я бросился назад, но твари бегали быстрее меня. Оставалось одно – отстреливаться. Я прицелился и нажал на спусковой крючок, когда первое чудовище было уже в десяти шагах. Чудовище упало, но это не остановило других. Они упорно бежали на меня, и я еле успевал перезаряжать ружьё. Неожиданно я услышал хлопанье крыльев. Несколько огромных летучих мышей вылетели из-за горы и принялись кружить надо мной, с каждым кругом спускаясь всё ниже. Я видел их морды, похожие на черепа с огромными клыками и горящими злобными глазами. Я выстрелил в одну и спрятался в случайно подвернувшейся пещере. Но опасность подстерегала меня и там. Лишь только вскочив, я встретился с четырьмя парами красных глаз. Я выстрелил. Глаза отбросило вглубь пещеры. Я выстрелил ещё и ещё. Вспышки осветили что-то круглое, мохнатое, кувыркающееся. В пещеру протиснулась омерзительная голова летучей смерти. Я встретил её выстрелом в упор. Оба монстра были мертвы. Я опустился на дно пещеры. Пока вход заткнут крылатой тварью, можно считать себя в безопасности. Я перезарядил ружьё. Осталось всего шесть патронов. Вспомнил напутствие короля белых пупсов и усмехнулся. – Недолго мне жить, по-видимому.

Яркий свет струился в открытый вход. И когда ж это я заснул? Слава Богу остался жив! В глубине пещеры происходила какая-то возня,– пара ящеров размером с дога дожирала красного мохнатого паука. Ещё с десяток возились над двумя летающими и четырьмя двуногими монстрами. Так как ко мне ящеры не проявили никакого интереса, я осмотрел пещеру. Она оказалась совсем не большой. В её конце находилась огромная куча разных тряпок и костей, среди которых, к своей великой радости, я нашёл парабеллум с патронами и саблю русского офицера первой мировой войны. Так везет только раз в жизни. Но в этот день мне повезло дважды – спустившись с горы, я нашел свой рюкзак. Он висел на дереве, зацепившись лямкой за корявый сук, прямо над дорогой. Топор лежал под деревом, глубоко застрявший в обглоданном черепе какой-то твари. Все вещи оказались целы и на месте: шерстяное одеяло, запасная одежда и бельё, нож, спички, средства гигиены, медикаменты и земные продукты.

– Теперь можно жить!– Я воспрянул духом. А вспомнив Иоганна порадовался вдвойне. – Попади мой рюкзак к нему вместе со мной, добрый король объявил бы все мои вещи ненужными, и вынудил бы меня их отдать. Может для этого оставил бы меня ещё на какое-то время. Ел бы сейчас мои продукты, глядя, как я давлюсь его поганками.

Дальше я решил идти через джунгли. Хотя их и джунглями назвать было нельзя. Так, лесочек. Это ночью он казался непроходимой чащей. Но вокруг росли самые настоящие деревья. После пустыни это радовало глаз. Среди деревьев то тут, то там торчали скалы. Солнце только вставало, озаряя вдали заснеженные вершины гор. Деревья цвели прекрасными цветами, напоминающими земные орхидеи. Маленькие зеленые птеродактили пели в листве.

Я услышал шум ручья и направился на него. Следовало набрать воды и вымыться. Вдруг до меня донёсся стук копыт. Я замер и через минуту увидел создание, удивительней которого мне не приходилось видеть до сих пор. У существа были стройные ноги, как у лошади арабской или чистокровной верховой породы, широкая мощная грудная клетка, красивая спина, и в целом оно напоминало лошадь. Но там, где у лошади должна быть шея, начиналось человеческое туловище. Существо было женского пола. Её человеческая часть не уступала в красоте лошадиной: тонкая талия; высокая, словно из мрамора точённая, грудь; густые, слегка вьющиеся волосы спадали на великолепные плечи. Её мраморный торс настолько сочетался с белоснежным конским телом, что трудно было заметить, где кончается девушка и начинается лошадь. Красавица подошла к ручью, низко склонилась над ним и, осторожно набирая воду пригоршнями, принялась пить. Напившись, она умылась и стала расчёсывать свои роскошные волосы.

Было просто невозможно оторвать взгляд. Вдруг кентаврисса вскочила и, оглянувшись на меня, в один прыжок перенеслась через ручей. Топот копыт смолк в чаще на другом берегу. Вода в ручье оказалась прохладной и необыкновенно вкусной. Утолив жажду и наполнив все пустые ёмкости, я выкупался, постирал в ручье грязную одежду, и надел чистую рубашку и брюки. Купаться было, несомненно, очень опасно. В воду я зашёл не глубже щиколоток и не расставался с пистолетом всё время, пока мылся. Пообедав и отдохнув, я отправился вниз по течению ручья. И он вывел меня к неширокой реке с каменистым дном. Растительность на берегах была скудная: редкие высокие деревья, похожие на сосны, но с голыми, как у эвкалиптов, стволами.

Вечером я сделал привал. Разжег костер и первый раз на чужой планете решил сварить себе горячую пищу. В рюкзаке был кулек гречневой крупы. А Иван дал мне в дорогу маленькую корзинку с грибами, часть которых я уже съел в сыром виде. Вместо кастрюли я использовал старую немецкую каску, найденную в пещере паука. Аромат грибного супа приятно щекотал ноздри. Предвкушая вкусный ужин, я вдруг услышал отчаянный крик. Схватв ружьё я бросился в сторону звука. За невысокой скалой я увидел знакомую белую кентавриссу. В ужасе она забилась в угол. С трёх сторон её окружали каменные стены, а с четвёртой подкрадывался дикий зверь.

Ничего «умнее» мне не пришло в голову, чем крикнуть, причем на родном языке: – Стой, стрелять буду!

Стрелять я не собирался. В армии, слава Богу, стрелял только по мишеням. Охотой я также не увлекался, и даже отказался от мясной пищи по гуманным соображениям. И хотя вчера я пристрелил несколько живых существ, все они были уродливы, опасны, и хотели меня убить. Зверь же намеревавшийся напасть на кентавриссу был похож на подругу Ивана, разве что крупнее. И хотя король навозников и троглодитов предупреждал, что сфинксы очень опасны, я хотел только напугать хищницу. Я и подумать не успел, так быстро она развернулась и прыгнула на меня. Рука сама нажала на спусковой крючок, когда пантера почти достигла цели. Выстрел отбросил хищницу назад. Издав предсмертный вопль, зверь рухнул на камни, а кентаврисса, бросив на меня короткий взгляд, исчезла в зарослях. Я осмотрел убитого зверя. Такая же кошка жила у короля белых пупсов, только у этой когти и клыки не отпилены.

Существо было красивым и в то же время отталкивающим. Из полуоткрытого, слишком большего для человека рта торчали острые зубы с длинными клыками. Ещё не потухший взгляд горел нечеловеческой ненавистью. Но больше всего меня поразили когти. Просто огромные, они были на всех пальцах, кроме больших пальцев передних лап. Но их отсутствие с лихвой компенсировалось двумя кривыми кинжалами на задних лапах. Пуля попала сфинкше в грудь, убив почти мгновенно. И хотя мне было жаль хищницу, я понимал, что лишь случайно избежал смерти.

За время моего отсутствия суп успел превратиться в кашу и подгореть. Я выругался, поел немного и улёгся спать. Я так устал за время пути, что не принял никаких мер предосторожности. И лишь пистолета не выпускал из руки.

Глава 3

Легкое прикосновение к плечу прервало мой сон. Я резко открыл глаза и поднял оружие. Два огромных голубых глаза, полные испуга, глядели на меня.

– Не убивайте меня, пожалуйста! – воскликнула кентаврисса. Она стояла в метре от меня, опустившись на колени. Казалось, что это прекрасная девушка, обнаженная по пояс, склонилась передо мной.

В близи её лицо показалось мне самым красивым из всех когда-либо увиденных: яркие пухлые губы, большие сияющие глаза, аккуратный, слегка вздернутый носик. А сногсшибательно роскошная грудь просто привела меня в смущение.

– Я!?, я и не собираюсь Вас убивать! – Дуло парабеллума опустилось вниз вместе с моим взглядом. Мы молчали несколько секунд, поглядывая друг на друга украдкой. Я заметил, что кентаврисса также поглядывает на каску с кашей.

– Вы голодны? – спросил я.

Кентаврисса кивнула.

– Мне больше недели непрерывно приходится убегать от хищников. Я уже два дня ничего не ела. А ближайшие фруктовые деревья в сутках пути отсюда. Вы не могли бы дать мне немного вашей пищи? Она так вкусно пахнет.

Вид у красавицы был и, правда, несчастный и уставший. Я протянул ей свою «кастрюлю».

– Кушайте, пожалуйста, сколько хотите.

Ела кентаврисса медленно, искоса поглядывая на меня. Мы молчали оба. Она ела и молчала, я разглядывал её и молчал. Скоро каска опустела.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Оли, – она, казалось, была удивлена.

Неожиданно удивление на её лице сменилось ужасом. Оли вскочила и с диким криком бросилась прочь. Я обернулся и увидел трёх тварей, выходящих из реки. Чудовища были похожи на людей и ящеров одновременно. Скользкие, зелёные, покрытые чешуёй и с ужасными пастями. Ко всему прочему они были вооружены. Двое несли длинные копья, а третий секиру, как будто из стекла. Я выстрелил. Одно из чудовищ, самое ближнее ко мне, выронило копьё и упало, схватившись за живот. Другому пулей снесло полчерепа. Монстр ещё не вышел на берег. Течение подхватило его и понесло прочь. Третья тварь подняла секиру. Я снова выстрелил, но это не остановило монстра. Огромный топор просвистел над моей головой и попал в дерево, срубив его, как соломинку. Чудовище покачнулось, посмотрело на свой живот, где появилась рваная рана. Видя, что промахнулся, монстр собрал остаток сил и бросился на меня. Я выстрелил, когда тот в гигантском прыжке был уже надо мной. Чудовище сбило меня с ног, но было уже мертво. Пуля попала ему в голову. Я поднялся, сбросив с себя мёртвого монстра.

Прямо на меня неслись два кентавра. Они были ниже Оли. Их конская половина – скорее от лошади Пржевальского. У кентавров мчащихся ко мне, были большие заострённые уши и клыки во рту. Оба вооружены копьями и мечами. Я прицелился в первого и выстрелил. Кентавр рухнул на скаку. Его кровь залила камни вокруг и обрызгала второго. Вероятно, сердце этих существ находилось в человеческой груди. Второй кентавр остановился в нерешительности. Он метнул копье и отбежал на несколько шагов назад. Копьё было брошено издалека, и я успел отскочить в сторону. Но в дробовике не осталось ни одного патрона. Вдали я увидел ещё двоих кентавров, гнавшихся за Оли.

Бросив бесполезное ружьё я вытащил пистолет. Увидав это, противник поднял палаш и с боевым кличем стремительно ринулся в атаку. Как назло пистолет заклинило. Потом я разобрался, что просто не снял оружие с предохранителя, на Земле ведь мне случалось видеть парабеллумы только в кино, да на картинках, но тогда времени на раздумья у меня уже не было. Как вихрь налетевший кентавр едва не сбил меня грудью. В последний миг мне удалось отпрыгнуть в сторону, и каким-то чудом увернуться от просвистевшего в миллиметре над головой смертоносного клинка. Обдав меня жаром зловонного тела кентавр пролетел мимо.

– Не возись я так долго с пистолетом, успел бы полоснуть его по боку или заду. – Мелькнуло в голове, когда я вытаскивал саблю.

Проскакав по инерции метров пятнадцать, кентавр остановился и развернулся. Увидев саблю в моей руке, он видимо подумал о том-же, что и я. Его следующая атака была уже более осторожной, но от этого, не менее страшной. Меч моего противника был тяжелее и длинней офицерской сабли. Сам кентавр намного быстрее и сильнее меня. А поднимаясь на дыбы, он вкладывал в удар весь свой огромный вес. Но я оказался изворотливее и всякий раз уходил от ударов сверху. Несколько раз я пытался подсечь его передние ноги, но безрезультатно. Мои руки уже переставали слушаться меня, когда сабля под ударом палаша разлетелась пополам. С радостным криком, предвкушая скорую победу, кентавр поднялся на дыбы, готовясь нанести последний удар. Если бы я продолжал оборону, погиб бы неминуемо. Но подталкиваемый неведомой силой, я с ещё более диким криком метнулся к противнику и, вложив в удар всю силу и вес, вонзил обрубок в его живот обеими руками. Кентавр не устоял и рухнул на спину. Он отчаянно кричал и старался сбросить меня. Двое его товарищей спешили на помощь. Один был вооружён лишь коротким широким мечом, а второй ещё и копьём. Я вскочил. Мой обрубок был около полуметра длиной, прямой и острый. И я собрался отбиваться им. Я даже и не думал о нелепости своего положения. Шанс был один из ста, и он выпал мне. Копьё отлетело в сторону, отбитое моим оружием, как теннисной ракеткой. В следующую секунду я швырнул обрубок сабли в метавшего. К своему удивлению и радости, я увидел, как противник падает на колени, схватившись за рукоятку, торчащую из середины его груди.

Второй кентавр был совсем близко. Я нырнул под его руку с мечом, и пока мой враг разворачивался, успел подобрать копьё. Развернувшись, кентавр практически сам налетел на него. Он рухнул, чуть не придавив меня, отброшенного на землю столкновением. Главарь поднялся с палашом в руке. Но в этот раз я сумел подсечь его ноги мечом одного из убитых кентавров. Враг упал. Ещё удар – и голова его покатилась по камням. Я стоял над его телом, удивленный и жутко уставший. Подошла Оли. Она опустилась на колени и разрыдалась, уткнувшись в моё плечо, и обняв руками. Я положил руку на голову кентавриссе.

– Не плачь, малышка, всё уже позади.

Но она не успокаивалась. Горячие слезы промочили мою рубашку. И тут я заметил кровавый след, тянувшийся за Оли. В правом бедре кентавриссы

торчало копьё.

– Успокойся, – сказал я. – Стой смирно, я постараюсь тебе помочь.

Копьё вошло ниже седалищного бугра на всю длину наконечника. Я попытался вытащить его, но не смог сдвинуть. Было похоже, что оно воткнулось в кость.

Оли вскрикнула.

– Потерпи! Пожалуйста!

Взявшись за древко обеими руками, я дёрнул изо всех сил, и чуть не упал вместе с копьём. Кентаврисса застонала от боли. Кровь хлынула из раны, но не фонтаном.

– Слава Богу бедренная артерия и вена не задеты. – Подумал я прижимая к ране клок выты пропитанный перекисью водорода. – Теперь бы наложить повязку.

Аптечка у меня была богатая. Зная, что я закончил ветеринарный техникум, и учусь в медицинском институте, друзья поручили мне собрать медикаменты на всю туристическую группу, в которой кроме десяти человек предстояло участие стольких же лошадей, и двух собак. Но даже всех моих бинтов не хватило бы, чтобы наложить тугую повязку на кентавриссин круп. Я нашел выход заклеив рану, с новым тампоном, целым листом пластыря.

Оли стояла молча опустив голову, пока я обрабатывал ей бедро. Передние ноги кентавриссы тоже пострадали, хотя и не так сильно. На обеих ссадины, ушибы и растяжения. Наверное она упала, когда копьё вонзилось в её плоть. Окончив лечебную помощь, я опустился на землю. Оставаться здесь было нельзя. Идти дальше означало бросить Оли на верную смерть. Я вспомнил о расщелине, где спас кентавриссу от пантеры с человеческой головой. Можно было укрыться там. Крупным хищникам туда не пролезть, а для мелких у меня ещё найдётся парабеллум.

– Ты сможешь идти? – спросил я.

Кентаврисса посмотрела на меня глазами, полными боли и слез, и покачала головой. Потом закрыла лицо руками и снова заплакала.

– Как больно, я не хочу умирать, – только и говорила она.

До ущелья было совсем недалеко. Но как её дотащить?

– Ну, пожалуйста, попытайся встать.

Оли попыталась, но, вскрикнув, вновь рухнула на колени. В отчаянье я подлез под неё и, упёршись ногами, поднял кентавриссу на своих плечах. Тяжесть была ужасная, ноги подгибались и проваливались в гальку по щиколотку, спина, казалось, вот-вот треснет, но я не останавливался, пока не донес Оли до ущелья. Там я положил свою ношу и рухнул сам. Только когда закат зарозовел на горизонте, я встал, чтобы забрать свои вещи и оружие. По возможности я замёл следы. А над кентавриссой соорудил нечто вроде шалаша из веток дерева, срубленного монстром на берегу. Дерево напоминало можжевельник и так сильно пахло, что я подумал: оно отобьёт наши запахи. Ночь выдалась на удивление очень длинная. Мне показалось, что продолжалась она не менее трёх суток. В темноте сотни невидимых тварей проносились над ущельем. Огромные монстры бродили совсем рядом. У кентавриссы был жар. Лицо горело, губы пересохли. Она ничего не воспринимала и только твердила:

– Не убивайте меня, пожалуйста, не надо.

– Похоже, что копьё было отравленным. – Думал я. – Но как мне помочь Оли? У меня были лекарства для людей, и для лошадей, но вероятнее всего жительница другой планеты имела родство с теми либо с другими не более чем люди и лошади с крокодилом. Но если кровь у неё красная, и питается кентаврисса тем же чем и я, значит химический состав организма, скорее всего, такой же как у земных млекопитающих(В том, что она относится к последним сомнений не возникало.).

Я решил поставить кентавриссе капельницу. – Только куда? Лошади поставил бы в шейную вену, у человека нашел бы на руке. Но у больной не лошадиная шея, а колоть в руку я побоялся, решив, что в безсознательном состоянии Оли выдернет иглу. В конце концов мне повезло, и почти в полной темноте, при свете свечи, удалось найти вену на передней ноге кентавриссы. Капельница текла быстро. Через толстую иглу в вену пациентки вливалось два литра физ. раствора, по двести миллилитров концентрированной глюкозы и хлористого, по десять спазмолитика, анальгина, и витаминов. Оли расслабилась и заснула. Её дыханье стало ровным. Пластырь на ране кентавриссы окрасился в красный цвет, разбух и еле держался. Но когда я его снял – понял, что кровотечение остановилось. Я положив в рану заживляющую мазь, и заклеил чистым пластырем. Потом обработал и забинтовал передние ноги. Спать мне не хотелось. Несколько раз я выходил за водой. Благо, ручей был недалеко. Я мочил полотенце и обтирал свою пациентку. Когда тело Оли перестало гореть, я укутал её торс шерстяным одеялом. Разжечь костёр я не решился.

Глава 4

Рассвет застал меня, уткнутым в тёплый «лошадиный» бок. Сама кентаврисса не спала, полулёжа она смотрела на меня взглядом полным нежности и благодарности, синими и глубокими, как два горных озера глазами.

– Какая же она прекрасная! – Подумал я. – И какая огромная! – Вчерашние кентавры-враги, наверное в два раза меньше. Их человеческий торс начинался с талии, и окаймлялся в месте соприкосновения с конским телом лохматой рыжей гривой. Такая же грива росла у них вдоль позвоночника от холки до затылка. У Оли спина была ровная и гладкая. Торс был длиннее, он начинался не с талии, а с середины таза(хотя эта часть кентавриссы не являлась тазом, и имела совсем другие функции в теле инопланетянки). Это выглядело очень эффектно., ибо «таз» был широким под стать «лошадиной» грудной клетке, а талия тонкая, (стан кентавриссы имел форму песчаных часов). Никакой «юбки из гривы» у Оли не было. Бархат «лошадиных» плеч переходил в шелковую кожу девичьих «бёдер» и плоского живота. А холка сливалась с мышцами похожими на ягодичные(их верхней частью). Если и были кентавриссы у хищных, то уж точно не годились они Оли и в подковы. (Подков у неё правда тоже не было.) Я был просто счастлив, что смог спасти красавицу.

– Привет! – Алый рот Оли расцвел белозубой улыбкой. – С добрым утром!

– Привет. – Улыбнулся в ответ я.

Я поднялся, и Оли – тоже.

– Ты рисковал жизнью ради меня! И не бросил меня больную! Теперь моя жизнь и я сама принадлежат тебе. Я буду твоей служанкой, рабыней, кем захочешь. Я буду готовить тебе обед, возделывать твой сад, возить камни для твоего дома. Я жила у людей и умею всё это. Если тебе захочется меня как женщину, я не буду препятствовать.

– Ничего себе сюжет!, – подумал я. – Это последствия отравления, или обычаи здесь такие? Если второе, то я легко отделался. Слава Богу, Иоганну нравились кошечки, а не парни.

– Это всё лишнее, но я с удовольствием приму твою дружбу.

– Я согласна, но ты можешь требовать большего. Мы уже друзья, если спали рядом, и охраняли друг друга. Только другу можно доверить свой сон.

– Дружба и есть самое ценное. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо.

Я осмотрел бедро кентавриссы. Рана зажила полностью. Лишь розовый участок голой кожи напоминал о её недавнем существовании.

– Фантастика! Неужели такое возможно!?

– Что возможно? – спросила Оли, повернув ко мне лицо.

– Такое быстрое исцеление.

– Наверное, ты очень хороший лекарь. А вообще раны всегда заживают за два дня.

– Ты сможешь ходить?

– Не знаю.

Кентаврисса размяла ноги и спину, потягиваясь с хрустом.

– Ноги не болят, – констатировала она. Оли сделала несколько шагов. Прошлась взад и вперёд. Потом резко пустилась в галоп, описала два широких круга и лёгкой красивой рысью повернула ко мне. Как заворожённый я смотрел на неё. Волосы развевались сверкая на солнце, прелестная грудь упруго покачивалась в такт шагов. Сияя белоснежной улыбкой красавица остановилась передо мной.

– Ходить смогу! – Откинув с лица пряди волос, Оли весело засмеялась. Встретившись взглядом со мной, кентаврисса слегка смутилась.

– Что-то не так? Ты так смотришь? – Спросила она с улыбкой.

– Ничего. Никогда не видел раньше кентавров. Никак не привыкну.

– Я тоже никогда раньше не видела таких красивых людей. – Ответила Оли.

Я поспешил перевести разговор в другое русло.

– Как твоя нога? Чувствуешь какие-нибудь неприятные ощущения?

– Чувствую себя превосходно. Вот только есть хочется, – призналась Оли.

– Это хорошо. – Улыбнулся я. – У нас говорят: Аппетит признак выздоровления. Сейчас я разведу костер.

– Может не надо костер. – Предложила кентаврисса. – Трогладитские грибы, можно есть в сыром виде.

– Пусть их троглодиты едят в сыром виде! У меня сырые грибы уже поперёк горла становятся!

– Я понимаю. – Кивнула Оли. – Они не очень вкусные. Но это место не безопасно. Дым наверняка привлечёт врагов. Нам придётся убегать, так и не позавтракав. И неизвестно получится ли поесть потом.

– У меня есть ещё гречка! – Я вспомнил, что ночью залил крупу в пакете водой. – Её тоже можно есть в сыром виде!

Я пересыпал разбухшую кашу и остатки грибов в свою «кастрюлю» и воткнул шлем пикой в землю. Ложки и галеты положил рядом, на камень.

– Прошу к столу.

Оли легла поджав под себя ноги. Даже полулёжа она возвышалась надо мной, сидящим на земле. Наклоняясь над каской, Оли едва не касалась меня то своими прелестями, то волосами которые то и дело поправляла. Ела кентаврисса медленно, очень аккуратно. Хотя было видно, что ложку держит в руке первый раз, ни крупинки каши, ни гриба она не проронила.

Съев немного каши и пару галет, я отложил ложку. Оли вопросительно взглянула на меня.

– Доедай всё, я уже наелся.

– Так мало?

– Я меньше тебя раз в десять, мне и пищи нужно меньше.

– Я не виновата, что такая большая. – Оли надула губки. – Мой вид вообще – самые крупные кентавры на Ирии. Нас другие за это ненавидят, или просто насмехаются, уродами считают.

– Ну что ты! Я считаю тебя очень красивой. И мне нравится, что ты такая высокая.