Атмосфера

Нелли кивнула и пошла к дверному проему. В спину ей Манька сказала – Нелль, дай тебе бог, что поверила.

Оставшийся месяц Манька не знала ни сна, не отдыха. Первые пять дней она безвылазно трудилась в городской библиотеке – писала сценарии. Жениху с невестой сценарий понравился сразу. Они пытались править лишь второстепенные детали, чтобы осталось ощущение, что они принимали участие в подготовке собственной свадьбы. Ведь режиссер за них все уже продумал. Мария слушала внимательно, все что ей говорили и не ленилась объяснять, как одна измененная мелочь какие последствия за собой потащит.

Получив одобрение Мария несчетное количество раз репетировала намеченное шоу с гостями. Ее опытный глаз точно отсекал ненужное. Ее работа по убиранию в гостях-артистах мешающего им стеснения была эффективной. Ее приемы технической разработки выступления – при этом, поглядите сюда, после этого, махни рукой туда – очень помогали телу будущих артистов следовать канве роли.

Мария совершенствовала все, к чему прикасалась. Ее глаза горели. Казалось, ей даже еда не нужна. Митька пихал ей что-то в рот, она почти не жуя, быстро глотала и продолжала что-то кому-то говорить.

К Поленьке она теперь забегала редко. Та сама, несмотря на вернувшуюся в профессию маму и нанятых помощниц, сшибалась с ног, готовя многочисленные наряды – на свадьбу пригласили чуть ли не полгорода. А вечерние туалеты – Поленькин конек – об этом знали все. Но Поленька откладывала работу, слушая Марию, а той не советы по делу требовались, а порция уверенности – подпорке ответственности. Тогда Поленька произносила убежденно всего две короткие фразы «получается очень хорошо» и «ты справишься». И Манька неслась дальше.

И она справилась. Сделала так, как обещала. Заложила память о Неллькиной свадьбе в головы коптевцев. Первая часть до венчания Мария решила классически по – старому обычаю с песнями подружек, торговлей за невесту, благословением иконой, осыпанием при выходе всех подряд хмелем,, и еще чем-то легким и красивым и так далее. На венчании в церкви гости не просто стояли переминаясь с ноги на ногу, глядя на малознакомый обряд, они полностью участвовали в нем. Никто из прихожан не помнил такого звучания – пела вся церковь и никто не путался в старославянских словах. Горожане ощутили вдруг неведомое прежде единение. Людей, всю жизнь проживших подле друг друга – своих земляков. Ностальгия. Старая Россия, приличные граждане – не шаромыжники, про душегубов уже не говоря, тяга к прекрасному, равнение на лучших, разумные законы, вера – генная память. Глубина высокого.

Ошарашенные и пораженные явились гости на свадебный вечер, им потребовалось время, что бы вернуться в праздничное настроение. На свадебном банкете не скучал ни одни человек и каждый из гостей внес свое участие в праздник. Манька организовала даже маленький спектакль в начале на тему «невеста прошлого», подняв всем, и в первую очередь невесте настроение тем, насколько современна девушка счастливее своих в семейной жизни «забитых» и вообще не редко битых прабабушек. И эта маленькая грустинка стала отправной точкой насыщения весельем. Веселиться нужно по восходящей – считала Мария.

Представление длилось длиной во все гуляние. Гости выходили один за другим. Кто-то пел, кто-то плясал, кто-то рассказывал уморительные истории. Мария коротко с юмором представляла каждого участника и каждое выступление заканчивалось заздравным стихотворением для молодых. Веселились даже самые скромные и закомплексованные. Зоркий глаз тамады следил за каждым.

Когда начались танцы, один из гостей наряжался под певца или певицу, исполнявшую эту песню. Кому-то надевали парик, навешивали огромную грудь или еще кое-что лишнее и потому смешное. Наряженные имитатор открывал рот, пытался танцевать и с помощью разных подготовленных Марией ухищрений, срывая у гостей смех.

Конкурсы окончательно всех расшевелили.

Все приглашенные и том числе сильная их половина находилась в постоянном движении, поэтому несмотря на многочисленные тосты, никто не напился. В этой связи, обычных свадебных неприятностей с машущими кулаками гостями, также места не имели. Правда, один перебор все-таки случился – с кражей невесты. Приведенные в активность гости меры не знали. И после первого отрепетированного раза, когда Нелли по всем правилам изъяли у специально отвлеченного Мадьярова и заставили его ее искать, гости не успокоились. Им показалось, что жениху в этом нелегком деле не хватило активности, поэтому решили кражу повторить, потом еще и еще раз. То есть повадились хватать невесту за руки, ноги и запихивать ее в разные подходящие и не вполне подходящие для этого места, стоило Мадьярову отойти по естественной надобности или просто отвернуться.

Неллино возмущение, еле выползшей в очередной раз из кухонных полок ресторанного, не до конца освобожденного от посуды шкафчика, никто в рассуждение не брал – терпи. Такая твоя невестинская учесть.

В конце вечера – этого даже Мария не знала до конца, согласится или нет – спел сам Мадьяров. Они целый месяц подбирали из его старого репертуара песню, но так и не выбрали и остановились на известном старинном романсе.

Тамада несколько раз выразительно глядела на жениха, но тот все оттягивал. Наконец он сам помахал ей рукой.

И Мария претворяя его выступления – для своей любимой и так далее и тому подобное – поет жених!

Выступление удалось на все сто. Мадьяров пел и чувствовал – никогда еще его голос не звучал так сильно и в то же время так проникновенно.

Все правильно – радовался он, на своей свадьбе пою. А ведь сколько барышень вокруг крутилось, сколько сетей он обошел – никому не верил, считал за микрофон любят. А жена – она надежной быть должна и такой – суматошной, что ли – в общем – такой как Неллька. Я пою…

Когда раздались дружные аплодисменты, поклонился Мадьяров одному человеку – своей бесстрашной невесте, блондинке и вообще умнице и красавице. В ее высокой прическе органично смотрелись застрявшие семена и «шишечки» хмеля. Да, такой и должна быть жена – задержался улыбчивый взгляд Мадьяров на Нелли.

Когда свадьба отшумела и счастливые молодые отбыли на медовый месяц в Испанию – Мария навестила Поленьку.

Теперь я знаю, чем буду заниматься – я стану тамадой. Мне твой ответ известен, но, поверь, козел в огороде – это больше не про меня. С этой глупостью покончено. Я ей страшное дело сколько лет отдала. Мое «все!» выстраданное и уже небольшим временем доказанное. Никакой обиды я больше не чувствую, нет у бухла больше чем меня удержать… И еще – нам очень нужны деньги – надо строиться.

* * *

Нелли и Олег выглядели нарисованной парой с одним именем «счастье». Большая радость действует на людей по разному.

Нелли оно добавило вежливости и даже стеснительности. Ее движения сделались более плавными, речи – более обстоятельными, мысли – более серьезными.

Тогда в вечер перед свадьбой, она заглянула к Поленьке и сказала – не вздумай сачкануть. В этот раз зову тебя без боязни – он не уйдет. Поленька твердо ответила – сачковать? Даже не собиралась!

Мадьяров держался немного насмешливо, в легкую над Нелли подшучивал, но в его глазах светилась нежность и еще некое неуловимое чувство, сродни уверенности и успокоенности.

Нелины родители были тоже счастливы.

В семье Поленьки все постепенно успокаивались. Федор после этой истории очень повзрослел. Но только потому, что натерпелся, а еще и потому, что пока терпел научился думать.

Крафт, правда, категорически не желал забываться. Только теперь отношение к нему у Феденьки немного переменилось. Ведь можно сколько угодно ненавидеть человека, но если у тебя есть мозги и достает силы воли для их использования, тебе, наверно удастся в конце концов любые события и любого, даже ненавистного тебе человека оценить верно.

Он – конечно урод – соглашался сам с собой Феденька – но как же классно работает у мужика голова! Таких незаурядных придурков и злыдней в наш город еще не заносило. Да и среди наших таких ни одного нет. Интересно, можно научиться «так» думать? – последний вопрос в тот исторический для своей личности день он задал вслух и повернулся к Вовану.

Угу – друг сразу понял о ком речь – этот дядя нейдет и у меня из башки. И пусть он сто раз урод, но надо же уметь все так точно подсчитать – рассчитать. Надо же столько годов людей гробить и всегда выходить живым из воды.

Вован, ты чего, больной? Заразился от него, что ли? прям в раж зашел. Тоже хочешь людей гробить и ничего на это не получать?

Ты чего? Я что, жлоб? Я просто мозгами его восхищаюсь, тут уж не поспоришь – считай без ошибок мужик живет, а какими делами ворочает! Если бы он на твоей сестре не спотыкнулся и сейчас бы по соседству отсвечивал. То есть я чего хочу сказать – человек он плохой, а мозги у него ууу!

Ну и как думаешь, можно заставить голову так классно работать, не, ну чтобы, конечно, на пользу людям, не во вред?

Не знаю. Чтобы так глубоко понимать, и такие точные выводы делать, надо очень много знать…

Точно – он говорил – я немного физик, я немного синоптик… или… не суть. Только теперь я думаю – не немного. Ему вопрос – он тебе на эту тему полный книжный том. А спорить я с ним разок попробовал – какой там. Это я думаю еще – он самый мягкий способ меня задвинуть выбрал, потому что при Польке дело было, а захотел бы, небось, с пары слов утопил и побарахтаться бы не дал. И, знаешь, завел он меня. Я себе тоже такие мозги хочу. Да с такими мозгами…

А чего, давай попробуем. Сперва в школе соберем, все чего дают, а разобраться получится, там видно будет…

И они с Вованом на полном серьезе, не только поражая, но и погоняя педагогический коллектив школы, рвались теперь в отличники. А после сражений с домашним заданием старались подрабатывать в городе – копили на компьютер.

Дом Крафта, который, как отрезало, никто теперь так не называл, как старался не поминать всуе его рогатого хозяина, трудами городской администрации и мэра в первую очередь превратили в городскую гостиницу. После того, разумеется, как Нелли перевезла и взгромоздила на Манькино-Митькино пепелище свой дом на колесах и Мария в недавние времена прилично времени в нем проведшая, очень взволновалась. И прижимая дрожащие руки к груди впервые торжественно в него на собственной земле вступила.

У других городских (положительных) жителей вращавшихся вокруг этой истории тоже понемногу стало все налаживалось.

Лавочка деда Сергея, в связи с его последними старческими недугами, простоявшая с месяц раздолбанной и заваленной назад, местами насквозь проломанной, местами прожженной, закончила свой путь в печке хозяина. А на ее место торжественно и при свете дня установили новую, еще более напоминавшую парковую с высокой наклоненной спинкой, густо налаченную, украшенную по всей поверхностью художественной резьбой и вообще более тяготеющую к произведению искусства, нежели к простому седалищу. После этого события, высокохудожественная лавочка, также как и ее хозяин дед Сергей был оставлен в покое. У ребят не хватало больше времени на прежние бесконечные тусовки. А каждому мероприятию нужны заводилы.

Теперь Федор и Вован работали на цель и пересмотренное в позитиве время не всегда вмещало даже первостепенной важности дела.

О связи общественности – вечно любопытствующей молодке госпоже известно следующее – замуж за своего последнего друга она так и не вышла, а вот городскими делами продолжает по прежнему интересоваться. И вообще, ее послушать, так она давно тайно замужем за каким-то шейхом – как всегда – тумана поляна.

А корова тети Нюши после первых, явно неудачных рук, обрела наконец нормальную хозяйку. Может про корову и не к месту, когда про людей речь, а тоже ведь мучалось живое существо.

* * *

Прошел год и Нелли с Олегом пригласили друзей на годовщину свадьбы. Гуляли в доме мэра. Молодые после свадьбы и разного рода вояжей, жили пока с Нелиными родителями. Среди приглашенных были, конечно – Поленька, ее родители, и Федор с Вованом, Ефимов, Мария с мужем, ексколько соседей и друзей семьи, ряд официальных лиц, с Неллиных детских ногтей присутствующих на ее днях рождения и еще… еще двое незнакомых молодых людей – друзей Мадьярова, вытащенных им из небытья и тщательно просвеченных. Это Нелин вклад в устройство личной жизни подруги. Молодые люди в течение праздничного вечера кроме обычной вежливости никаких особых знаков внимания Поленьке не оказывали, однако оба с трудом отводили взгляды от ее косы, лежащей на обнаженном (Неллька уговорила) плече.

Это был странный вечер. Участники недавней истории демонстрировали хорошее настроение и нежелание даже мысленно возвращаться в то неспокойное время. Но вместе с тем, интуитивно цеплялись друг за друга взглядами, создавая напряжение не вполне понятное другим приглашенным в том числе – Мадьяровским друзьям.

Весь этот год люди жили своей жизнью, занимались делами и старались на начальное, излишнее тяготение друг к другу никак не откликаться. Теперь же, собравшись в спокойной обстановке все вместе, быстро выяснили, что именно этого им все время и не хватало, что им не просто есть о чем поговорить, а в этом есть острая необходимость. Потому что, недосказанного осталось еще много, гнет памяти из-за чувства недоделанности и не использования всех своих возможностей оказался тяжел и выявил чувство неуверенности и бесконечных сомнений – а правильно ли я сейчас все оцениваю, не вороню ли опять что-нибудь важное, чего никогда ни исправить, ни переменить не смогу? И не приведет ли меня моя жизнь и какие-то поступки в ней снова к мощному взрыву – такому – каменные глыбы на голову?

И почти каждый из присутствующих по своему горевал о своем, кто о длительном бестолковом непонимании, кто – о решении в тот единственный момент не в нужную сторону повернуть, о силе приложения, чаще – от ее отсутствия. За этот год досталось каждому – от легкого сожаления до выматывающих мук совести.

Гости пили, ели, танцевали, провозглашали заздравные и тосты молодым, выдержавших первый испытательный срок, спорили о том, как на языке семейных традиций называется этот первый праздник и общими усилиями поддерживали веселье. Но каждый ждал, когда кто-нибудь заведет разговор об их общем, о том, о чем поговорить надо и для чего по большому счету они сегодня и собрались.

Наконец Поленька не выдержала – Нелль, прости пожалуйста, сегодня, конечно, твой день и твоего мужа тоже, но я все-таки скажу. Я помню, да и вы все наверняка не забыли господина Крафта. И я хочу знать как избавиться от этого неприятного воспоминания. Этот человек не хочет уходить из моей памяти и я до сих пор боюсь его. Если кому-нибудь удалось его забыть, может поделитесь, что называется технологией? Простите ребята.

Э, подруга, да он у всех у нас из головы нейдет – быстро отозвалась Нелли – просто никто не хочет объявлять, что ему страшнее, чем всем остальным. А ты, как всегда, самая откровенная. И извиняться тоже не надо, этот человек сейчас здесь незримо присутствует. Каждый раз, как я вспоминаю наш с Олежком роман, этот человек тоже без спросу вспоминается из разных мест без спросу высовываться. Ведь именно Крафту обязаны мы нашей встречей. Вокруг него крутились наши отношения, добавляя им опасностью остроту. И не известно, гордилась бы я сейчас тем, к чему стремилась – статусом счастливой дамы замужней дамы, если бы Олег не проверил мои боевые способности и умение держать удар.

Любовь любовью, но у мужчин свои заморочки, то есть требования к будущей супруге. Нелли засмеялась. Да. Ну, а кошмары и мне до сих пор иногда сняться. В них я обычно с монстрами дерусь и Олежка с большим трудом спасаю. Хотя наяву, наоборот мой муж меня защищает, с ним рядом я ничего не боюсь. Ну, вот, а добавить информации к этому делу, возможно, как-то успокоить и позволить себе что-то простить – это сейчас только один человек может. Все взоры обратились на Ефимова.

Ищу – коротко отозвался он.

Но…

Нельзя ли поподробней?

Вы ведь не бросили поиски?

Что? Надеюсь, на самом деле никто не подумал, что я эту историю просто забуду? Как на работу вернулся, только тем и занимаюсь, что запросы шлю. Все предыдущие зверства Крафта уже вдоль и поперек прочесал. На места выезжал. Сравнивал, как они в сводках звучали. На похожие происшествия обращал внимания. Пытался ниточку в его научной жизни нащупать. Даже в Москве был.

И что?

Пока ничего обнадеживающего.

Да, он затаился – согласился Мадьяров – это его обычная отходная тактика – я его хорошо знаю. И знаю, как он создает ситуацию, при которой используются его изобретения. Но, несмотря ни на что знаете… Теперь, когда злость меня немного отпустила, могу с большей справедливостью сказать, что не трогал Крафт никого, пока к нему никто не пристает, но люди вокруг, где бы он не находился, имеют вредную для своего здоровья привычку влезать в его дела – любопытствовать. А у этого господина с этим пунктик. Достают – не цивилизованно разбирается, начинает всех подряд убирать безо всякой жалости и по однажды заведенному порядку. А потом тихо испаряется. Уверен, с его привычкой всегда и все предусматривать, отходные варианты им были давно подготовлены. Фьють и ищи ветра в поле. Я говорю все это потому, что его на новом месте проживания еще как следует достать надо. А Крафт человек – терпеливый. И засветится только тогда, когда его опять, как мы здесь, прижмут. Ну, вот, а до этого – как его затаившегося розыщищь? Мне эти оба раза просто везло, хотите, называйте это помощью провидения. Первый раз, когда он с вокзала драпал, я на тот же поезд успел, второй раз, налетел Крафт в области на соседа по прежнему жилью, а тот домой вернулся – рассказал, конечно. Я его по здешним деревням искал, а он, вишь – в городе поселился. В общем найти его какой-то шанс наверное и появился бы, если бы объявили всероссийский розыск.

С этим тоже не выходит. В Москве не удалось ничего доказать. В ФСБ меня из уважения к моим погонам, правда, приняли и даже выслушали, только остались при своих. Я им докладываю – такой-то и такой-то на подведомственной мне территории людей в свое удовольствие на тот свет отправлял, взрывал-испарял в легкую и дело с концом. А они мне в ответ самое простое – где доказательства? Я им – у меня очень надежные свидетели, видевшие все собственными глазами, а они – ваши надежные свидетели видели только, чему соответствуют материалы дела, как этот ваш ученый пытался спасти детей после незаконного проникновения в его дом.

Каково? Я им – в этом самом доме сей уважаемый ученый муж адскую машину построил. Неужели нашу госбезопасность не интересует технология, позволяющая разметывать людей в пыль?

А они мне – давайте реально смотреть на вещи. Ничего фантастического в перечне вещей, обломков оборудования и тому подобное, подготовленном после взрыва экспертами, не обнаружено. Барокамеры же для личного применения среди запрещенных законом предметов не числятся. Это не оружие и не наркотики и даже не касса черного нала. А если кто-то и в самом деле погиб по собственной инициативе забравшись в его камеру, так это несчастный случай и больше ничего. Но и это, опять же совершенно бездоказательно. Да и вообще, не станете же вы преследовать и сажать людей за то, что к ним в дом забрался правонарушитель и порезался об их кухонный нож?

Ну и все в таком роде. У них дел и без меня невпроворот и цифры совсем другие. Если бы жертв у нас с полгорода скопилось, может тогда и стали бы поглубже вникать. А так… В общем они мою историю под гриф на всякий случай внесли и привет – домой отправили. Работайте, мол дорогой товарищ дальше, приносите пользу своей стране, но только без всяческих вредящих делу фантазиев.

Не знаю, может быть когда милиция станет полицией, ее юридическая база колыхнется в сторону усиления ответственности за «преднамеренное». Но пока, сами видете.

Знаете – снова подала голос Поленька – я может сейчас немного не в ту сторону заверну, но справедливости ради, все-таки скажу. Олег верно заметил – Крафт не трогал никого, пока не трогали его. Но я так понимаю – именно этого он и не мог никогда добиться, от жизни получить. А еще в юности его очень сильно обидели, прямо размазали… Наверно, он не совсем здоровый психически человек, но его можно было бы понять, если бы он не убивал мешающих ему людей, а придумал бы что-нибудь гуманное для их или своей изоляции. И при всей моей антипатии к этому человеку и страху перед ним надо признать – он сам мне рассказывал – достали его тогда в юности капитально, прям до печенок.

Товарищ майор, а те профессоры, которые Крафта так долго и так гнусно эксплуатировали, они живы?

Нет, Поленька. Кроме одного, о смерти которого можно с уверенностью сказать – произошла по естественным причинам, остальные вполне вписываются в нашу городскую схему. Два ученных господина – как один из наших братьев официантов отошли в мир иной на глазах других людей по не вполне ясным причинам, зато с похожей клинической картиной. Если не знать, о чем речь, вряд ли догадаешься. Оба они, судя по их статусу – занимали в том НИИ подпевальные роли. Ну, а заведущего лабораторией, то есть надо понимать, руководителя того безобразного процесса просто не нашли. Вышел из квартиры однажды вечером, жене сказал – скоро буду! и с концами. Видимо, тут дорвался Крафт, разметал так б не только могилы, но и следа его в нашем мире не осталось. Тех же господ, которым Крафт писал диссертации, и которые, как рассказала Поленька, отказались ему в трудный момент долг вернуть – хоть с какой работой помочь, найти оказалось значительно труднее, ведь его помощь, конечно, нигде не регистрировалась, да и времени много прошло. Лабораторию ту закрыли и людей распустили, хотя сам институт на плаву – это, вероятно, не без Крафтового участия. Да… а вы знаете, подозреваю, что один привет я от этого душегуба получил.

Я как раз прежними врагами его занимался и перебирал в сотый раз документы, которые удалось после взрыва собрать – бумаг–то много недогорелых по дому летало, и обратил внимание на один списочек еще на электрической машинке отпечатанный и огнем совсем не потревоженный, даже не слишком помятый, будто только что из папочки извлеченным. Ф.И.О. там стоят, места работы с должностями и домашними адреса. Больше никаких пометок – ни стрелок, ни крестов. Самое удивительное, что не было прежде этого списочка в деле. Поклясться готов! Я ведь не только каждую бумажку, в реестре описания по регистрационному номеру помню, но и все их почти наизусть знаю. Такое впечатление, что она из воздуха материализовалась и в папку последней страничкой влетела, опять же и номера регистрации на ней нет. Как будто захотел Крафт, что бы люди эти, мало из мира живых исчезли, но еще и опозорены были.

Ну, вот, списочек этот обретенный я, проверил, конечно. Все эти господа – всего девять человек готовили свои диссертации все в том же НИИ и все по возрасту были младше Крафта или позже него получили образование. Так вот, и из них в живых тоже никого. Все, молодые еще мужчины от сердечных приступов скончались – все девять человек. И пусть между смертью первого и последнего во времени разрыв приличный, я в такие совпадения никогда не поверю… Такая, в общем, грустная картина.

И ты, Поленька, давай с таким лицом не сиди, немца этого жалеть не думай. Ну, обижали его, ну эксплуатировали, проходу не давали. Но разве этого достаточно, что бы самосуд над людьми чинить, на тот свет отправлять? А если каждый с таким отрывом в превышении обороны мстить начнет? Это что же получится? Весь род людской переведется. Нет и еще раз нет. Это не дело. Это просто черт знает что!

Ну, хорошо, никто из нас по такому пути не пошел бы. Мы люди нормальные – это понятно, а все-таки, интересно, как бы вы сами на его месте поступили – Мадьяров не улыбался – так бы и остались в той задрипанной лаборатории до пенсии в рабском труде и прозябании? С такой-то головой и вовсе без надежды?

Хороший вопрос – кивнул Ефимов. Что ж, я могу сказать, что сделал бы я, если бы надо мной так по черному издеваться вздумали. Правда, позиция моя другая, хоть в ней тоже сила реакции – главное. А только значительно мы с этим Крафтом друг от друга отличаемся. Я не ученый, который ничего тяжелее пера не поднимает. У нашего брата руки всегда в рабочем состоянии содержатся и своего часа ждут. Не трогает никто – они в кулаки не сжимаются, занимаются обычными делами. А как наедут – извини. Вот она твоя сдача – у нас не заржавеет… Вызвал бы я этого зава в отдельную комнату, а лучше – в туалет, где стены легче отмываются… и лицо бы ему основательно разбил. Что б, впредь не смел гад над людьми измываться, процессы уничтожения запускать. Лично по моему соображению это проступки одинаковой тяжести, достойный ответ один на другой. А вот, если бы я его в унитазе утопил, так это был бы уже перебор!

Но, знаешь, Мадьяров, у нас, у мужиков, такое врядли случилось бы. Это у ученой братии утонченные подлости в тренированных мозгах созревают. А мы – народ простой. Прешь с дури на рожон – так по крайнему выступающему месту и схлопочешь. Подрались, помирились. Потолковали, разобрались, на недоразумение забили, примирение обмыли. И никакого друг на друга зла. Даже на того, кто совсем неправ. Бывает. Заносит. Все живые люди. Я на твой вопрос Мадьяров, ответил?