Джокер в колоде

Часы показывали уже 23:40. Сколько еще ждать? Женщина принялась расхаживать взад-вперед по просторной гостиной, держась подальше от открытого окна. Ей не хотелось попасть в объектив какого-нибудь репортера, затаившегося снаружи. Полчаса спустя, когда в дверь постучал доктор Леви, она продолжала ходить и думать.

– Как он?

– Слишком рано что-либо утверждать. – Леви закрыл дверь. – Мне жаль, миссис Рольф, но случай серьезный. Все зависит от того, что произойдет в ближайшие два-три дня. Все возможное сделано. Если послезавтра его состояние улучшится, надежда есть. Я остаюсь здесь. Беллами – очень знающий доктор. Храните терпение, миссис Рольф. Я буду держать вас в курсе.

– Два-три дня?

– Быть может, уже завтра что-нибудь прояснится.

– Я должна знать! – возмутилась Хельга. – Что значит «случай серьезный»? Как это понимать?

Доктор Леви снял очки и помассировал переносицу. Потом, не глядя на собеседницу, объяснил:

– Полный паралич правой руки, определенно поражение части мозга и, вероятно, утрата речи.

Врач снова надел очки, но взгляда так и не поднял.

Хельгу пробила холодная дрожь. Такого она не пожелала бы никому, даже Герману.

– У него ведь и так уже почти отнялись ноги, – сказала она, наполовину сама себе.

– Хорошего мало, – заметил доктор. – Но я предупреждал его.

– Вы считаете, он не сможет говорить?

– Время покажет. Боюсь, что нет. Вам нужно отдохнуть, миссис Рольф. Вы ничем не можете помочь. Примите снотворное.

– Лучше уж ему умереть, – промолвила Хельга с трепетом. – Без ног, без речи, без правой руки.

Леви положил на стол пилюлю.

– Пожалуйста, примите это, миссис Рольф, и отправляйтесь в кровать.

Врач ушел, а женщина, не обращая внимания на снотворное, осталась сидеть. Она сидела, стиснув ладонями колени, и желала мужу смерти: на этот раз не ради себя, но ради него самого.

Как сообщил Хельге Стэнли Винборн, в последний момент они решили, что Ломан, как вице-президент «Рольф электроник корпорейшн», больше пользы принесет, оставаясь в Нью-Йорке. Теперь, когда новость распространилась, акции корпорации неминуемо упадут. Это неизбежно, но не страшно: следует лишь переждать несколько дней, и индекс Доу – Джонса выровняется, однако Ломану лучше оставаться у штурвала – Винборн так и выразился.

Он прибыл в отель «Алмазный берег» в 11:15. Через щель в жалюзи, так, чтобы ее не было видно, Хельга наблюдала, как Винборн вышел из «роллс-ройса» «Серебряная тень» и общался с журналистами, торчавшими тут последние четырнадцать часов.

Пусть она его и не любила, но признавала, что Стэнли Винборн – заметный, красивый мужчина, в его внешности было что-то от государственного деятеля. Высокий, худощавый, с густыми темными волосами с седыми прядями, с надменным холодным лицом, он всегда был безукоризненно одет и обладал острейшим интеллектом. Со всеми, включая Хельгу, он держался с отстраненной ледяной учтивостью. Ей не удалось припомнить, видела ли она на его лице хотя бы улыбку, не говоря уж о приступе смеха.

Проведя с журналистами несколько минут и дав фоторепортерам пощелкать вспышками, он скрылся в дверях гостиницы.

Прошел почти час, прежде чем Винборн объявился у нее в номере. Явно консультировался с доктором Леви, подумала Хельга. Прежде чем начать действовать, Винборн всегда собирал информацию. Ожидая его, она просмотрела газеты. Большинство из них пестрело заголовками: «Инсульт у Германа Рольфа».

Она подумала, какую лавину запросов, соболезнований, телеграмм и каблограмм породит это сообщение в прессе. Оставалось надеяться, что обрушится эта лавина на ньюйоркский офис, а не на гостиницу в Нассау.

– Печальная история, – сказал Винборн, входя в ее номер. Он пробормотал также слова сочувствия, вызвавшие у Хельги лишь раздражение. – Похоже, дело плохо.

– Да.

– Могу я чем-нибудь помочь, миссис Рольф? – Взгляд серо-стальных глаз смерил ее. – Я, разумеется, в вашем распоряжении.

– Ничего не надо. Спасибо.

Последовала пауза, потом Винборн сказал:

– Мистер Рольф только что заключил крупную сделку с японским правительством. Перед тем как случился этот ужасный приступ, он намеревался прислать мне черновик контракта. Дело не терпит отлагательств. Вы не знаете, где находится проект договора?

– Хинкль должен знать, – не задумываясь, ответила Хельга.

И сразу пожалела о своих словах. Если Винборн станет разговаривать с Хинклем о бумагах Германа, может зайти речь и о треклятом письме. Но ее беспокойство оказалось напрасным.

Винборн вскинул бровь.

– Я предпочел бы не обсуждать дела мистера Рольфа со слугой, – заявил он.

«Вот чертов сноб! – подумала Хельга. – И слава богу, что сноб!»

– Вас не затруднит пройти со мной, миссис Рольф, чтобы я мог поискать у него в бумагах? – осведомился Винборн. – Этот проект договора требует немедленного моего внимания.

И снова удача: не забери она красную папку, Винборн неминуемо наткнулся бы на нее.

– Разумеется.

Они отправились в номер Рольфа. У лифта и на лестничной площадке так и стояли охранники в форме. Они взяли под козырек, и Винборн, обожавший субординацию, важно кивнул. Полная медсестра с приветливым лицом открыла дверь и впустила их внутрь.

– Пожалуйста, постарайтесь не шуметь, – вполголоса попросила она и вернулась в спальню, притворив за собой дверь.

Хельга просматривала содержимое ящиков, а Винборн стоял рядом. Папка с японским контрактом обнаружилась быстро. Под ней лежала другая папка, с наклейкой «Швейцарский пакет акций».

Заметив ее, Винборн сказал, понизив голос:

– Я кое-что вспомнил. Ломан говорил о недостаче двух миллионов долларов на швейцарском счете. Мистер Рольф сообщил ему, что потери произошли из-за неосмотрительной спекуляции.

Хельга с трудом совладала с собой. Рольф утаил от них правду, это уже хорошо. Ни Ломан, ни Винборн не знают о вине Арчера.

Она подняла взгляд:

– Швейцарский портфель – моя забота, мистер Винборн. Мне известно, что пропало. Я уже обсуждала данный вопрос с мужем. Это моя проблема, не ваша.

Юрист слегка поджал губы, и только.

– В таком случае я вас оставлю, миссис Рольф, – сказал он, слегка кивнув.

– Что-то еще требует обсуждения?

– Ничего срочного. Доктор Леви считает, что, если состояние пациента улучшится, мистера Рольфа следует транспортировать в Парадиз-Сити, там ему будет обеспечен лучший уход, чем здесь. Решение будет принято в течение пары дней. Мне нужно сегодня же вернуться в Майами. И разумеется, я рассчитываю, что вы будете держать меня в курсе. А пока разрешите откланяться – нужно сделать несколько звонков. Если понадоблюсь, я в номере четырнадцать. – Он направился к двери, потом остановился. – Как душеприказчик и юридический консультант мистера Рольфа, я считаю себя вправе осведомиться, продолжаете ли вы пользоваться советами мистера Арчера. Два миллиона долларов – значительная потеря.

Хельга посмотрела ему прямо в глаза.

– Вам нет пока необходимости действовать в качестве душеприказчика, мистер Винборн. И я уверена, что такой нужды не возникнет еще много лет, – спокойно заявила она.

Он снова поджал губы.

– Я тоже на это рассчитываю, миссис Рольф. Прошу меня извинить. – С этими словами Винборн покинул комнату.

Хельга с облегчением откинулась на спинку кресла и выдохнула. Она поняла, что отлично справилась. Будь письмо обнаружено, этот опасный тип показал бы когти.

Вернувшись в свой номер, она застала там Хинкля. Тот выглядел усталым и оттого менее добродушным, чем обычно.

– Как у вас дела, мадам? – осведомился он, двинувшись ей навстречу.

– Все хорошо. А у вас, Хинкль?

– Ночь выдалась беспокойная, но теперь мистеру Рольфу, кажется, чуть получше, мадам. Не будем терять надежду.

– Доктор Леви говорил вам про… про паралич?

– Да, мадам. Вещь неприятная, но не повод для уныния. Могу я предложить вам пообедать на террасе? Журналисты ушли. Никто вас не побеспокоит, а солнце пойдет вам на пользу.

– Отлично. Как ни странно, Хинкль, но я просто умираю с голоду.

– Это напряжение дает о себе знать, мадам, дело вполне понятное.

«Милый, добрый Хинкль», – подумала Хельга. Если Герман умрет, она почтет за благо оставить дворецкого при себе.

– Советую паштет из перепелов, мадам, а затем стейк из говядины с перцем под рубашкой. Я проконтролирую шеф-повара. – По лицу слуги пробежала тень. – Проку от него мало. И наконец, шампанское во льду. Здешним винам, боюсь, нельзя доверять, но «Болленже» вполне годится.

– Звучит замечательно, Хинкль.

Управляющий повернулся к столику, где на серебряном подносе стояли шейкер и стакан, и налил напиток.

Хельга следила за его движениями, внимательно вглядываясь в полное розовощекое лицо. Нет, он не шантажист, решила она. На этот раз ошибки быть не может.

– Вы успеваете подумать обо всем, Хинкль, – сказала она, принимая бокал.

– Стараюсь, мадам. – Он немного помолчал. – В настоящий момент я ничем не могу помочь мистеру Рольфу. К сожалению, его состояние вне моей компетенции. А потому счастлив предложить свои услуги вам, мадам. Это доставит мне огромное удовольствие.

– Спасибо, Хинкль. Охотно принимаю предложение. – Она быстро сообразила, что это неплохой шанс покрепче привязать Хинкля к себе. – Мистер Винборн интересовался насчет документов по одной сделке. Я посоветовала ему обратиться к вам, но Винборн… – Она помедлила, заметив, что управляющий слегка покраснел. Потом потупилась и договорила: – Но мистер Винборн – сноб.

Хельга снова подняла взгляд и встретилась глазами с Хинклем.

– Так я и думал, мадам. – Он коротко поклонился и направился к двери. – Обед будет готов через полчаса.

Когда он удалился, Хельга вышла на террасу и стала смотреть сверху на пляж, на толпы отдыхающих и поток машин.

«Похоже, Хинкль – мой», – сказала она себе.

После обеда к ней заглянул доктор Леви. По его словам, кровоизлияние в мозг не расширилось, и это хороший признак. Он снял очки и помассировал переносицу. А вот паралич правой половины тела усилился. Тем не менее со временем вполне возможно определенное улучшение.

– За два-три месяца могут произойти значительные перемены, – продолжал врач. – Я хочу показать больного профессору Бернштайну. Это лучший специалист в Европе. Однако состояние сердца мистера Рольфа таково, что я не стал бы питать особенных надежд. Тем не менее я считаю, что дня через три интенсивной терапии пациента можно будет перевозить. Он должен как можно скорее оказаться в больнице. Я, к сожалению, не могу задерживаться здесь дольше, но доктор Беллами в высшей степени компетентен, и вы можете целиком положиться на него.

В голове у Хельги началась работа.

– Значительные перемены? Что вы имеете в виду?

– Если сердце не подведет, я совершенно уверен, что к нему вернется речь, а паралич правой стороны несколько ослабеет.

– Два или три месяца?

– Быть может, и дольше, но никак не меньше.

– То есть Герман не сможет говорить два или три месяца?

– Скорее всего. Бормотать что-то будет, разумеется, но едва ли членораздельно. Я говорю об этом, потому что мистер Винборн очень переживал из-за невозможности консультироваться с шефом. Мне пришлось убедить мистера Винборна отказаться от попыток подвергнуть мистера Рольфа таким нагрузкам.

«Два или три месяца, если выдержит сердце», – отметила про себя Хельга.

– Могу я навестить его? – спросила она, не испытывая никакого желания, но понимая, что должна это сказать.

– Неразумно, миссис Рольф. Нет необходимости подвергать себя бессмысленному стрессу. – Леви вернул очки на место. – Вы не беспокойтесь, доктор Беллами постоянно будет держать меня в курсе. В пятницу я приму решение, можно транспортировать больного или нет.

Доктор посмотрел на нее.

– А вам не стоит сидеть взаперти в этой комнате, миссис Рольф, – продолжил он. – Прогуляйтесь, насладитесь пляжем и солнцем. – Врач улыбнулся. – Мне очередной ВИП-пациент ни к чему, одного более чем достаточно. Так что постарайтесь отвлечься. Жизнь мистера Рольфа вне опасности. – Он замолчал, сообразив, что противоречит сам себе. – В ближайшее время, скажем так. У меня есть все основания полагать, что он способен продержаться по крайней мере до конца года. Я пытаюсь сказать, что вам можно покидать гостиницу и вести по возможности нормальную жизнь, поскольку мистер Рольф в опытных и заботливых руках.

– Вы очень любезны и добры, – ответила Хельга.

Когда доктор ушел, она вышла на террасу. Лучи солнца ласково коснулись ее кожи.

Если его не убьет сердечный приступ, размышляла Хельга, то спустя два или три месяца он расскажет Винборну о письме.

Ну, за эти месяцы много воды утечет. В ее руках контроль над швейцарским пакетом акций – эти ценные бумаги тянут на добрых пятнадцать миллионов долларов. Есть над чем поразмыслить. Думается ей лучше всего по ночам. Так что сегодня в постели она поразмыслит о своих перспективах. На мгновение мелькнула мысль, что к ней пришли все козыри: Герман еще пару месяцев не сможет вымолвить ни слова, треклятое письмо у нее, пятнадцать миллионов долларов под контролем. Воистину, все козыри.

Хельга прошла в спальню и переоделась в бикини. Набросила на плечи легкую накидку, затем набрала номер администратора:

– Дюноход, будьте любезны.

– Конечно, миссис Рольф. Через три минуты.

Если когда-нибудь язык снова начнет слушаться Германа, это ВИП-обращение исчезнет без следа. Сейчас ей не составит труда получить хоть моторную яхту водоизмещением в шестьдесят тонн, но волшебный ключик того и гляди выскользнет из ее рук.

Выходя из номера, Хельга заметила, что оба вооруженных охранника исчезли, и с облегчением выдохнула. Пока Герман жив, ни он, ни она больше не интересуют прессу.

Хельга поехала на пляж, помахав остановившему ради нее движение полицейскому, потом от многолюдных толп устремилась в область отдаленных пустынных дюн. Проезжая мимо ряда бунгало, она подумала про Гарри Джексона. До этой секунды мысли о нем напрочь вылетели у нее из головы, но, завидев хижины, Хельга вспомнила, что Гарри живет в одной из них, и ощутила приступ сожаления.

В утренних газетах разместили ее фотографию, и теперь Джексон наверняка знает, что встретил на пляже саму миссис Герман Рольф. Теперь иметь с ним дело небезопасно. Хоть у него и открытое честное лицо, Хельга понимала, что не может рисковать, и потому о любовных интрижках в Нассау стоит забыть. К тому же за ней установлена слежка. Она бросила взгляд через плечо. Никого. За спиной расстилался пустынный пляж, но это не значит, что соглядатай с хорошей оптикой не ведет откуда-нибудь наблюдение. Внутри у нее колыхнулась ярость. По-настоящему свободной она может быть только в Европе. И уж точно не в Парадиз-Сити: вот уж последнее место, где можно было бы хоть как-то развлечься.

Следует найти какой-нибудь благовидный предлог и как можно скорее вернуться в Швейцарию. Задача сложная, но решаемая.

Оставив дюноход под пальмой, Хельга бросилась в море и энергично поплавала, затем перевернулась на спину и стала качаться на легких волнах. Наконец, ощутив обжигающий жар солнца, она пересекла песчаную отмель и присела в тени дерева.

– Привет! – Гарри Джексон, с улыбкой до ушей и с очками в руке, одетый в одни только плавки, шагал по песку, приближаясь к ней. – Это у вас так принято – не приходить на свидания?

Хельга пожирала глазами загорелое мускулистое тело, и страстное желание терзало ее, как вонзенный в тело нож. Она порадовалась, что надела темные очки, иначе мужчина легко прочитал бы в ее взгляде неприкрытую похоть.

– Привет, – отозвалась она. – Извините за вчерашний вечер.

– Да я шучу. – Джексон плюхнулся рядом, откинулся на спину, опираясь на локти и вытянув длинные ноги. – Мои соболезнования насчет супруга, миссис Рольф.

«Еще раз повезло, – подумала она. – Если бы я вчера пошла на свидание, мы уже стали бы любовниками, а это крайне рискованно, поскольку теперь он знает, кто я».

– Вы читали газеты? – спросила Хельга, оглядывая берег и гадая, не наблюдает ли за ними кто-нибудь.

– Еще бы, стараюсь быть в курсе событий. – Гарри улыбнулся ей. – Самая красивая миллионерша – так журналисты вас описывают, и, мне кажется, они правы.

– Много женщин и красивее. Лиз Тейлор…

– Ее я не встречал и судить не возьмусь. – Джексон загреб пригоршню сухого песка и дал ему просочиться сквозь пальцы. – Как ваш муж, миссис Рольф? Судя по прессе, весьма плох.

В ее планы определенно не входило обсуждать здоровье Германа с продавцом кухонного оборудования.

– Вам нравится отпуск, мистер Джексон? – спросила она. При необходимости ей не составляло труда добавить в голос металла, как сейчас.

– Извините, но я не из пустого любопытства интересуюсь. Для меня это важно.

Хельга стрельнула в него глазами. Гарри глядел на море, расслабленный и улыбающийся: великолепный образчик особи мужского пола.

– И почему же?

– Хороший вопрос. Знаете, миссис Рольф, у меня есть проблема.

Инстинкт зажег у нее в мозгу красную лампочку тревоги.

– Меня должны волновать ваши проблемы, мистер Джексон?

– Проблема, не проблемы. – Он зачерпнул еще песка и раздвинул пальцы. – Не знаю. Я думаю, что вы могли бы…

– А я не думаю. Проблем у меня своих хватает. – Хельга резко встала. – Приятного отдыха. Мне пора возвращаться в отель.

Джексон поднял взгляд на нее. Его улыбка стала самую малость менее дружеской.

– Конечно. Я просто пытаюсь решить: обсудить мою проблему с вами или с мистером Стэнли Винборном.

Она слегка вздрогнула, а сердце забилось, но ей хватило самообладания сохранить невозмутимое выражение лица. Хельга наклонилась за накидкой и подняла ее.

– Вы знакомы с мистером Винборном? – спросила Хельга.

– Нет. И между нами, миссис Рольф, не горю желанием заводить с ним знакомство. По-моему, довольно неприятный тип. И уж точно не из тех, кто спешит на помощь. Правильно я говорю? – Он улыбнулся.

– Не понимаю, о чем вы, – отрезала она. – Мне пора.

– Как скажете, миссис Рольф. Не мне вас задерживать. Я просто подумал, что от вас в решении моей проблемы могло быть больше проку, но, раз вы спешите, попытаю счастья с вашим поверенным – ведь так его можно назвать?

Хельга облокотилась на крыло дюнохода, открыла сумочку, достала золотой портсигар, вытащила сигарету и закурила.

– Вперед, мистер Джексон, расскажите, в чем дело.

Гарри расплылся в улыбке:

– Вы не только прекрасны, миссис Рольф, но и умны – крайне редкое сочетание.

Она ждала, глядя, как он снова зачерпывает пригоршню песка.

– Дня два тому назад, миссис Рольф, ваш супруг позвонил мне и поручил вести за вами слежку, – сказал Джексон.

На этот раз Хельге не удалось скрыть потрясение. Она выронила сигарету, но быстро оправилась. Спокойно, зная, как внимательно (и даже восхищенно) собеседник наблюдает за ней, женщина извлекла из портсигара и прикурила новую.

– Значит, вы и есть Том-глядун, которого нанял мой муж?

– Ну, обычно меня величают сыскным агентом. – Гарри хмыкнул. – Но Том-глядун тоже неплохо.

– Мне казалось, что вы зарабатываете на жизнь продажей кухонной утвари, – презрительно заметила Хельга. – Это занятие посолиднее шпионского.

Джексон расхохотался:

– Тут вы правы. Я на самом деле торговал кухонным оборудованием, да только дела мои шли неважно. Работа в агентстве оплачивается куда лучше.

– Не хлопотно подсматривать за людьми? – осведомилась Хельга, стряхивая пепел на песок.

– Не хлопотнее, чем вам обманывать собственного мужа, миссис Рольф, – парировал Джексон, усмехнувшись. – Но это хотя бы работа, а вот измена – нет.

Хельга пришла к выводу, что зря тратит время. За располагающей улыбкой скрывалась прям-таки пасть аллигатора.

– Так в чем ваша проблема, мистер Джексон?

– Ах да, проблема… Мистер Рольф меня изрядно обескуражил своим звонком. Я связан с сыскным агентством «Лоусон» в Нью-Йорке, там-то мистеру Рольфу и посоветовали выйти на меня. Признаюсь, миссис Рольф, большие имена вызывают у меня благоговение. Не знаю почему, но факт остается фактом. Быть может, потому, что я глухая деревенщина? Так или иначе, стоило мистеру Рольфу поручить мне дело, я словно язык проглотил. Только и мог вымолвить: «Да, мистер Рольф. Конечно, мистер Рольф… Можете на меня положиться, мистер Рольф». Ну, деревенщина и есть деревенщина… – Гарри нахмурился и покачал головой. – Короче, ваш супруг совершенно ошеломил меня своими властными манерами, резким тоном. Взгляните на меня, миссис Рольф: я похож на человека, которого легко ошеломить? Но мистеру Рольфу это удалось…

Джексон копнул песок ладонью.

– Так или иначе, я принял предложение, но вот про гонорар или оплату разговор так и не зашел. Понимаете, к чему я клоню, миссис Рольф? Мне казалось, что об этом нет смысла беспокоиться. Нужно только сесть вам на хвост и через неделю положить ему на стол доклад, а вместе с ним и отчет о текущих расходах. Я сказал себе, что с людей уровня мистера Рольфа постыдно требовать деньги вперед.

Хельга молчала. Стряхивая пепел, она чувствовала, как внутри у нее закипает волна ярости.

– А теперь мистер Рольф слег, – продолжал Джексон. – Ясно, в чем моя проблема? Его вскоре перевезут в Парадиз-Сити. А мне нужно на что-то жить. Для слежки за вами я нанял двоих парней, им требуется платить. – Он улыбнулся. – И офис надо содержать. Работа у меня не разъезжая. Да и парни ждут денег. Мне следовало бы попросить у мистера Рольфа задаток, но, как уже упоминалось, я растерялся. Такие дела. У меня двое парней, требующих зарплаты, а мистер Рольф болен. Понимаете мою проблему?

Хельга по-прежнему не произносила ни слова. На этот раз ее молчание явно раздражало Джексона. Он нервно заерзал и захватывал рукой все больше песка, все яростнее.

– Я пытаюсь решить, стоит ли мне обратиться насчет чека к вам или к мистеру Винборну, – сказал он после затянувшейся паузы.

Хельга еще раз стряхнула пепел и продолжала ждать.

– Вы услышали меня, миссис Рольф? – Голос его стал резким, улыбка исчезла.

– Я вас слушаю – давайте скажем так, мистер Джексон, – спокойно заявила женщина.

– Ну да, красивая, умная и твердая. Это по мне, миссис Рольф. Вот мои условия: десять тысяч долларов, я отзываю своих ищеек, вы веселитесь как хотите, а когда мистер Рольф выздоравливает, отправляю ему доклад, что все чисто. Так пойдет?

Хельга смотрела на него, глаза ее сверкали.

– Предлагаю вам обратиться к мистеру Винборну и спрашивать деньги с него. Винборн улетает в Нью-Йорк только вечером, так что время у вас есть. И есть одна вещь, про которую вам следовало бы знать и которую вы не учли. Для меня шантаж – это то, что я обозначаю словом на три буквы, а шантажист – тот, кого я посылаю на три буквы.

Пока она усаживалась в дюноход, Джексон рассмеялся.

– Ну, попытаться-то стоило, разве нет? – сказал он. – Попытка не пытка.

Не удостоив его взглядом, Хельга погнала машину к гостинице.

– Поступило много телеграмм, которые я отослал в ваш номер, миссис Рольф, – сообщил администратор отеля, вручая Хельге ключ. – Вас спрашивал мистер Винборн. Он хотел бы увидеться с вами перед отъездом.

– Передайте ему, пожалуйста, что я вернулась и приму его через полчаса, – сказала Хельга.

Лифт ждал, пока она пересечет холл. По пути Хельга слышала перешептывания за спиной и ловила на себе любопытные взгляды.

Войдя в номер, она увидела два вороха теле- и каблограмм на столе, скривилась и нырнула в спальню. Сход лавины начался.

Хельга приняла душ, надела голубое льняное платье, причесалась, внимательно изучила свое отражение в зеркале и слегка улыбнулась ему.

Выйдя на террасу, она расположилась под солнечным зонтиком, вытянув стройные красивые ноги, и заставила себя расслабиться.

Надо быть более осмотрительной, затевая роман с незнакомцами, думала она. Флирт с Джексоном мог обернуться полной катастрофой. Хельга закурила. Пока она не в Европе, следует держать себя в узде.

Джексон!

Ему определенно удалось одурачить ее – уж такая у него открытая, дружелюбная улыбка. Безобидный! Как черная мамба! Впрочем, она дала ему достойный отпор, похвалила себя Хельга. «Попытка не пытка»! Вот болван! И никакой бумаги от Германа, только телефонный звонок. То, что Джексон попытался выжать из нее десять тысяч пустой угрозой, говорит лишь о его глупости. Хельга не сомневалась, что сунуться к Винборну детектив не посмеет. Он и сам сказал, что считает юриста человеком, трудным в общении. Даже если Винборн и поверит Джексону, то денег ему все равно не даст. Он отмахнется от него одним движением пальцев, и Гарри окажется на улице. Эта ситуация, недавно еще столь неприятная, теперь разрешилась. Мистер Джексон отныне вполне может переключиться на слежку за кем-нибудь другим. Хельга была рада, что ему пришлось потратиться без компенсации.