Иерусалимские тетради

Валентин Серебряков

Иерусалимские тетради

© Валентин Серебряков, текст, 2019

© Андрей Тавров, предисловие, 2019

© Интернациональный Союз писателей, 2019

* * *

Предисловие. Андрей Тавров «Мост»

Иерусалим – город особый. Здесь все немного сумасшедшие, хотя бы в течение того времени, которое требуется путешественнику, чтобы адаптироваться в его силовом поле. Больницы полны приезжими, которые ощутили себя здесь пророками, мессиями или великими ясновидцами. Не помню, как называется такое измененное мышление, кажется, «иерусалимский синдром».

Я тоже был одним из безумных туристов, когда на подъезде к городу почувствовал то самое поле – мощное, нежное и чистое до такой степени, что расплакался прямо тут же, в машине.

Впервые я увидел этот город на макете, созданном Иерусалимским университетом. Альбом с фотографиями этого макета, с дворцом Ирода, Хасмонейскими башнями и крепостью Антония подарил мне о. Александр Мень, и мне казалось, что в руках у меня не книга, а пульсирующее светом сокровище. В этом же приходе, где служил о. Александр через некоторое время я познакомился с Валентином Серебряковым. И вот сегодня передо мной его стихи, которые он собрал в книгу.

Первое, что чувствуешь, ее читая, – это огромную притягательную силу великого города, словно бы он произносит какое-то одно большое слово, способное вобрать все жизни, которые так или иначе имели и будут иметь к нему отношение, и человек пишущий обречен на то, чтобы разгадывать губ и воплотить в слова своих стихов. Задача непомерной масштабности и сложности. Парадоксально, что само это слово – а интуиция это чует – невероятно просто. Оно про жизнь, смерть и вечность. Примерно про то же, про что Библия или Тора.

Серебряков внимательно прислушивается к этому Слову, пытаясь откликнуться на него всем своим существом – сначала издалека, как бы предвкушая близость с загадочным городом, знакомым по библейским страницам, и это первый раздел его книги, а потом и вглядываясь в него напрямую, ища в себе нужные слова и интонации. В лучших стихотворениях цикла Серебряков находит то сочетание слова и ритма, к которому стремится. Ориентируясь на классику (Тредиаковский, Державин, Херасков), он перелагает псалмы, нащупывая выразительные средства древней речи в ее входе в русский словарь.

У рек Вавилонских в словах вспоминалимы гору святую Сион.И наши псалтири давно не звучали —повсюду лишь слышится стон.Пленения нашего недругам мало,им хочется песен от нас…Как петь, если сердце от боли устало,и горя не выплакан час.

Первая часть, в основном, это переложение псалмов. Но город, в котором оказывается поэт, – несмотря на свою древность – город современный, и он тоже помощь приходит архитектурная символика – гигантский автодорожный мост, не так давно возведенный в Иерусалиме. Ему посвящается вторая часть книги, по сути ода, а по форме – венок сонетов. Мост становится символическим образом, сцепляющим, как всякий мост, два берега времени – прошлое великого города и его настоящее, но при этом уходя своей центральной вертикальной опорой-мачтой в небо, во вневременное.

И мост тебе в награду данный,великий град, за все дела.Он для тебя – явленье манны,он – вызов, вылет, он – стрела.Стрела, летящая из лука,а мост – в отдаче тетива.Разъятые навстречу руки,как крылья птицы, синевапринять готова эту птицу…

В третьей части Серебряков вполне последовательно ведет разговор о Боге и человеке, опираясь на книгу стихотворений Алена Боске, книгу, сколь остроумную, столь иногда и глубокую. —

«Называйте любые слова, как захочется, как вам несложно,все они говорят обо Мне, в них незримо присутствую Я.Потому что унизить Меня, обругать, оскорбить невозможно —все на свете слова лишь синонимы есть для Меня».

Так звучит финал одного из лучших стихотворений Алена Боске с его взрывным наблюдением из области догадок о нашей и Божественной речи в переложении Валентина Серебрякова.

Хочется отметить, что некоторые недочеты поэтической речи делают здесь прекрасное сальто-мортале и в переводе (переложении) оборачиваются достоинствами. Под пером (или на клавиатуре) Серебрякова отпечатывается немного небрежный и неуклюжий, но в то же время, благодаря своей «неуклюжести», детский и искренний ритм, про который понимаешь, что он здесь – наилучший, наиубедительнейший.

Книжка Серебрякова о географии. Но география эта не школьная – она внутренняя, она – Божественная, она не об экономике, а о гении места, и даже не о гении, а о том его, места, Боге, который живет одновременно в городе и в сердце и способен их совместить в своей духовной стереометрии, в которой внешнее становится внутренним, а внутреннее, глубочайшее, находит себе зримое воплощение.

От автора

Представляемая книга стихов состоит из трех вроде бы не связанных частей (тетрадей), но написанных в основном в Иерусалиме, и потому названа Иерусалимские тетради.

Первая тетрадь складывалась без всякой надежды и даже представления о том, что я когда-нибудь буду в Иерусалиме, но в темах стихов намечался вектор, направленный в сторону этого вечного города. И последние стихи в этой тетради были написаны в дороге и по прибытии сюда.

Вторая тетрадь посвящена Иерусалимскому струнному мосту и написана в августе 2016 г. Мост появился не так давно и был неоднозначно воспринят жителями. Меня он покорил, и я посвятил ему венок сонетов. Хотя сонеты не всегда строги по форме, но это первые стихи об этом мосте, и они помогают жителям принять и привыкнуть к этому сооружению.

Последняя третья тетрадь написана за последний год непосредственно здесь, в Иерусалиме, по мотивам книги французского поэта Алена Боске «Le Tourment du Dieu» (два стиха из этой серии, написанных раньше, еще в 2007 г., я включил в первую тетрадь, они присутствуют там, как знак, что я вернусь к темам этих стихов и не где-нибудь, а в Иерусалиме). Я назвал ее «Дорога вместе» – вместе с городом и вместе с Богом.

И хотя в этой тетради нет ни одного стихотворения, посвященного этому городу или как-то связанного с ним, но ее основная тема – взаимоотношения между Творцом и человеком, как Его творением, настолько естественна для воздуха этого города, который, как выразилась Дина Рубина, не город, а место, где человек неумолимо встречается со следами и знаками проявления Всевышнего. Слава этому животворящему месту, в котором сплавляется древность и современность и, хочется верить, возрастает будущее.

Тетрадь первая. На подступах

Письмо другу

Мой друг, прими не очень ровный слог.

Он благодарностью к тебе сегодня вызван,

Мне, путь открывшему средь земных дорог

простою максимой, что существует Бог,

которому я лишь служить и призван.

По прошлому уже я справил тризну

тюремною баландой. Совотчизна

не поскупилась за мои труды —

грехов моих бессчетные пуды

едва ли отмолить мне в этой жизни.

Но благодать Господня без границ:

жена и дочь, и ты со всей семьею,

сумели меня вымолить из блиц-

ареста. Крик весенних птиц

был мне наградой. Я еще не смею

счастливым быть, еще склоняю шею…

Нет, припадаю к Господу, молюсь

и никаких подонков не боюсь —

один лишь страх Господний разумею.

1989 г.

За журавлем

Мы и заносчивы, и хватки,

но ценим жизнь ближайшим днем.

И за сегодняшним рублем

не видим завтрашней десятки.

Стяжательство не суть зачина,

рубли, десятки – лишь пример

наглядный наших полумер,

которым лень души – причина.

Но из житейского колодца

иной чудак все в небо рвется,

молитвенным согрет огнем.

И к небу руки простирая,

из рук синицу упуская,

он тянется за журавлем.

Июль 1989 г.

Я Библию читаю в 50

«Я Тору изучаю в пятьдесят!»

Ш. Розенберг

Я Библию читаю в пятьдесят.

Жалею, что не соизволил ранее,

а прозябал на долгих партсобраниях,

генсеков наблюдая скучный ряд,

хотя и был сомненьями объят…

Мир зазеркалья изнутри привычен,

закономерен, дьявольски «логичен»:

идешь вперед, а пятишься назад,

глотаешь воздух, а вдыхаешь смрад.

Благоуханья нет – одно гниенье,

под видом созиданья – разрушенье…

И человек всегда в нем виноват…

Но я из безысходности изъят

был промыслом простым и гениальным…

Израненный осколком зазеркальным

я Библию читаю в пятьдесят!

октябрь 1991 г.

Псалом 120 (121)

К вершинам гор

стремлю свой взор,

жду помощи, как хлеба —

и дух, и плоть

спасет Господь,

Творец земли и неба.

Назло врагам

не даст ногам

твоим в коленях дрожи.

Не ест, не спит,

тебя хранит —

Ему ты всех дороже.

И в знойный день

Господня сень

тебя от солнца прячет.

И лунный зрак

в полночный мрак

не призраком маячит.

Народ святой,

Господь с тобой,

но ты не будь беспечен,

и по утрам

спеши в свой храм

и с Богом жажди встречи.

Псалом 129 (130)

Из глубины паденья своевольного

к тебе, Господь, в молитве я кричу:

– Услышь меня, услышь меня крамольного,

прости меня, Господь, спастись хочу!

И Ты прощаешь наши беззакония,

иначе кто бы в этом мире жил?

Сложу перед Тобой свои ладони я,

чтоб Ты меня, Господь, благословил.

Надеяться душа моя не ленится,

на Слово уповать не устает.

Ждет стража утра – наконец-то сменится,

душа моя Тебя сильнее ждет.

Израиль, в годы бедствий, в час усталости

на Господа лишь только уповай.

Исполнен Он и милости, и жалости,

и самым верным обещает рай.

Псалом 136 (137)

У рек Вавилонских в словах вспоминали

мы гору святую Сион.

И наши псалтири давно не звучали —

повсюду лишь слышится стон.

Пленения нашего недругам мало,

им хочется песен от нас…

Как петь, если сердце от боли устало,

и горя не выплакан час.

Не петь нам вдали от родных и великих

Иерусалимских ворот.

Пусть лучше язык мой к гортани прилипнет,

если забвенье найдет.

Воздай же, Господь, разрушителям храма

за наши бездомные сны.

Ты, дочь Вавилона, изведаешь срама —

о камни убьются сыны.

Псалом 137 (138)

Славу всем сердцем Тебе воздаю

вместе с Твоими святыми.

Песнь восхищенья Тебе я пою.

Слышишь слова мои, их отолью

буквами я золотыми.

И перед храмом Твоим преклоню

голову с явным почтеньем.

Славлю великую милость Твою,

истинность слов Твоих я признаю,

не искушаясь сомненьем.

В день, когда снова к Тебе я воззвал,

голос мой, слабый как прежде,

ты среди тысяч других опознал,

понял меня, все слова разобрал,

бодрость вселил и надежду.

Ты выше слов, сколько не говори.

Слава Господня безмерна.

Славят Тебя от зари до зари,

Господа сил, все земные цари

и воспевают примерно.

Наших напастей отвергнув резон,

к жизни Господь призывает,

бодрость вселяет – к чему Ему сон, —

видит смиренного каждого Он,

каждого гордого знает.

Ярость врагов Ты остудишь, Господь.

Душу мою Ты спасаешь.

Милость Твою моя чувствует плоть.

Ты продолжай свое дело, Господь!

Да Ты и так продолжаешь.

Псалом 145 (146)

Сколько б я ни жил, пока хватит сил

буду сердцем Господа хвалить.

Раз родился я, буду звать Тебя –

без Тебя мне, Господи, не жить.

Много есть людей на земле моей,

но меня спасти им не дано.

Каждый – духом слаб, удовольствий раб —

праха не минует все равно.

Будет счастлив тот, кто Его найдет,

для кого надежда Он и свет.

Он всему Творец, наш Господь-Отец,

с нами заключил святой Завет.

Слову Своему верен, потому

мир дает Он всем обиженным.

Всем голодным – хлеб, зренье тем, кто слеп,

справедливость – всем униженным.

Кто покинул дом понуждаем злом,

знайте, что Господь не бросит вас:

пожалеет вдов, сироте даст кров,

узникам пошлет свободы час.

Нечестивых Он в Свой не примет сонм.

Его Царство не прейдет во век.

Избранный народ нам в псалмах поет —

верою спасется человек.

Все псалмы 1992 г.

Следы

Притча[1]

Приснилось мне: прибой лениво лижет

песчаный берег. Вдоль него шагаю

я с Господом. На своде неба вижу

всей прошлой жизни дни. И замечаю:

сквозь каждый прошлый день рисунок скудный —

от наших ног следы. Когда мне трудный

день выпадал и приносил страданья,

один лишь только след мне было видно,

и становилось горько и обидно…

Я Господу сказал: «Господь, вниманья

не заслужил я Твоего, наверно.

Я жизнь избрал с Тобой, но почему-то,

когда мне было трудно, плохо, скверно,

меня Ты покидал в эти минуты?»

Господь ответил: «Я, мой сын любимый,

с тобою был всегда. Когда ж гонимый страдал ты,

один Мой след заметен средь песка —

Я нес тебя в то время на руках».

2004 г.

Бог сомневается

(Из Алена Боске)

«Вот когда, – сказал Бог, – Я в Себе сомневался,

навестил Я любимого друга Шекспира.

Вместе с ним Я поплакал, потом посмеялся

над трагичностью и комедийностью мира.

А потом Я отправился в гости к Рембрандту —

весь в морщинах писал он свой новый портрет, —

отдал должное кисти его и таланту.

И, уже возвращаясь, заглянул в кабинет,

где сидел мальчик Моцарт, увлеченный игрою, —

подарил клавесин ему Я для работы…

Трех визитов достаточно стало, всего-то,

чтобы Мне хоть чуть-чуть примириться с Собою».

22.04.2007 г.

Имя Бога

(Из Алена Боске)

Бог сказал: «Раз при имени «бог» иль «аллах», иль «всевышний»

начинается приступ у вас озорства иль безумия,

вы зовите меня «алебастром», «рекой», «третьим лишним» —

буду знать Я, что вы обо Мне все же думали.

А когда вам при имени «бог» иль «аллах», иль «всевышний»

вдруг становится плохо, а в сердце и гнев, и тревога,

вы придумайте что-нибудь вроде «соло менной крыши»,

«вздоха», «летней росы» – это все имя Бога.

Называйте любые слова, как захочется, как вам не сложно,

все они говорят обо Мне, в них незримо присутствую Я.

Потому что унизить Меня, обругать, оскорбить невозможно —

все на свете слова лишь синонимы есть для Меня».

01.05.2007 г.

Благодарю Тебя, Господь!

Благодарю Тебя, Господь,

что в прах не обращая плоть,

повелеваешь – жить!

Я, видимо, не все успел

свершить из мне доступных дел…

Ты шанс даешь свершить.

Жизнь – это все-таки не спорт.

Не ставить я хочу рекорд

из прожитых мной лет,

а, взяв билет к Святой земле,

забыть про чудище в Кремле,

иной увидеть свет.

Пусть мой язык заговорит

на древнем языке иврит,

родным пусть станет дом

в стране, чья миссия чиста,

в народе, давшем нам Христа,

и в городе Святом.

Я в меру малых, слабых сил

земной шар не исколесил,

но все же не во сне

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Многим христианам знакома эта притча, приписываемая неизвестному бразильскому автору. Настоящий автор притчи раввин Иеремия Вольберг.