В тихом омуте

Покидали теперь уже чужой, по сути, дом, со смешанными чувствами. Час назад семейство Тетериных подъехало к крыльцу особняка, ощущая себя без пяти минут хозяевами, а уходили ни с чем. Николай Васильевич, как оказалось, отбыл на машине, и Юле с Арсением, и Марии Степановне с невесткой пришлось возвращаться домой пешком. Правда, идти было не так далеко, но они шли медленно, и все опять же долго молчали. Лица у всех были невесёлые, и Юля радовалась только тому, что остальные родственники поспешили разъехаться, прихватив с собой доставшиеся от бабки ценности.

– Что ж это такое делается, – в расстройстве проговорила в какой-то момент Мария Степановна. – Мать совсем сдурела на старости лет… Это как же так?

Юля держала мужа за локоть и только прислушивалась к разговору. А свекровь тоже устала молчать, негодование рвалось у неё из груди, и она даже остановилась и, наконец, возмутилась в полный голос:

– А потому что она всегда его привечала, мальчишку этого! Тебе ли, мам, не знать! И говорить что-либо было бесполезно, упрямая старуха!

– Но оставить ему дом!.. Я даже подумать не могла, предположить…

– Она сделала это назло!

Рассуждать сейчас о том, что баба Клава сделала что-то назло или с какими-то другими целями, было бессмысленно, можно было только злиться и разводить руками. Но Арсений всё-таки уточнил:

– Значит, всё точно достанется Игнату?

– Ты же слышал, что сказал нотариус. Игнат в курсе того, что заполучил наследство, и скоро появится. Чёрт его несёт, – окончательно сникла Алевтина Ивановна. – Столько лет не появлялся, и вот, пожалуйста.

– Мама постаралась, – проговорила Мария Степановна, в бессилии развела руками. – А Игната и, правда, чёрт принёс, по-другому с ним не бывает. Свят-свят.

Все эти разговоры казались странными, даже беспокоящими. Юля стояла рядом с родственниками мужа и всё, что могла, так это прислушиваться.

– Я к Ольге схожу, – вдруг решила Алевтина Ивановна. – Схожу и скажу ей всё, что думаю! – гневалась она. – Без её участия точно не обошлось! Обработала старуху для сыночка своего! Не удивлюсь, если она её в город к нотариусу и таскала!

– Аля, успокойся, – попыталась угомонить сноху Мария Степановна. И сказала: – К Оле я сама схожу. Ваши встречи ничем хорошим не заканчиваются.

– А чем хорошим они должны заканчиваться? – удивилась Алевтина Ивановна. – Всю жизнь нам с Колей испортила! Мало все в городе о нас судачили не один год, теперь всё заново начнётся!

Да, в плане сплетен жить в маленьком городке неудобно и опасно. Слухи могли разойтись и обрасти по пути кучей новых подробностей из-за любой мелочи, а уж ребёнок на стороне или измена жене вызывали у людей огромный интерес. Очень странно, что Юля за два года брака ничего об этом не слышала, наверное, в силу прошедших лет слухи утихли, а сейчас, Алевтина Ивановна права, всё всколыхнётся с новой силой.

Все в доме казались не на шутку расстроенными. Недаром, по всей видимости, Николай Васильевич несколько недель до этого мучился от дурного предчувствия, вот неприятное событие его и накрыло. В доме поселилось раздражение и гнев, все разбежались по разным комнатам, и только Юля занималась обедом для заселившихся гостей и выслушивала их просьбы и поручения. Крутилась весь день, как белка в колесе. Домашним её помощь и поддержка были без надобности.

В какой-то момент к ней подошла Люба, закончившая уборку в свободных комнатах гостевого дома. Присела за стол на террасе с чашкой чая, но уже спустя минуту Юля поняла, что женщина решила не просто передохнуть. Обычно Люба предпочитала отдыхать в одиночестве, в беседке в саду, а тут рискнула придти на террасу. И всё к Юле приглядывалась, и, наконец, негромко поинтересовалась:

– Юль, что случилось-то?

Рассказывать уборщице о семейных делах было явно неправильно, но, судя по всему, Люба и без неё уже кое-что знала. Можно только удивляться, как и с какой скоростью разносятся новости по маленькому городку. Вот откуда, откуда можно было узнать, что сегодня зачитывают завещание Клавдии Поликарповны? Что ждут приезда нотариуса из большого города, что соберётся вся семья? Тетерины на каждом углу об этом не трубили, они, вообще, старались о своих семейных делах за стенами дома не распространяться. Но все почему-то всегда всё знали. Их фамилия в маленьком городке всегда была на слуху, и к этому Юля только привыкала.

На вопрос Любы так просто ответ найти было нельзя. Выносить из избы сор, как говорила Мария Степановна, было строжайше запрещено, это Юле объяснили ещё в первые недели замужества. Нужно всегда держать язык за зубами, она теперь Тетерина. Поэтому Юля пожала плечами и расплывчато ответила:

– Что-то обсуждают.

Люба понимающе кивнула, заправила за ухо редкие, спутавшиеся волосы. Юле иногда казалось, что она их никогда не расчёсывает, хорошо хоть мыть не забывает. Люба не очень охотно следила за собой и своим внешним видом, хотя женщиной была не старой. Но чересчур простой, на грани неряшливости.

– Говорят, Игнат едет, – сказала она вдруг. Юля обернулась на неё, взглянула с удивлением на её осведомлённость, но сама замерла, не понимая, откуда во взгляде Любы вдруг взялось столько робости вперемешку с любопытством. Что такого, даже если этот Игнат приедет в город? Почему все так реагируют?

– Я не знаю, – ответила она и снова отвернулась.

Люба возвращаться к работе не торопилась. Продолжала сидеть за столом и делала вид, что пьёт чай и на всякий случай время от времени испускала усталый вздох, наверное, чтобы Юля не уличила её в притворстве. Юля делала салат для гостей, раскладывала тот красиво по небольшим тарелкам, украшала зеленью, и, признаться, раздражалась из-за того, что Люба таращится ей в затылок.

– Игнат приедет, мало никому не покажется, – вновь глубокомысленно, но в то же время с намёком на злорадство, проговорила Люба. – Они все его боятся.

– Кто все? – переспросила Юля.

– Тетерины.

– С чего бы им боятся какого-то Игната.

– Да потому что он сам чёрт, – вдруг заявила Люба, причём словами Марии Степановны. Юля снова на неё обернулась, глянула снисходительно.

– Что ты выдумываешь?

– Ничего я не выдумываю. Все так говорят. Он с малолетства такой. Уж если что задумал, так сразу спасайся. Уж сколько участковый за ним бегал, почитай до самой армии. Как забрали Игната в армию, так все и вздохнули свободно. Правда, он потом вернулся…

Люба снова замолчала, явно намеренно недоговорив, и Юля, поддавшись рвущемуся изнутри любопытству, взяла и переспросила, не успела себя остановить:

– И что?

– Устроил отцу сладкую жизнь. Неужели ты не знаешь?

Стало немного неловко, но Юля попыталась выказать своё безразличие к ситуации. Снова передёрнула плечами.

– А зачем мне?

– Ну, вот приедет, и узнаешь зачем. Ольга-то, наверное, как рада.

– Ольга – это его мать?

– Да. Красивая девка в молодости была. Да и сейчас она ничего, а вот замуж так никогда и не вышла. – Люба таинственно понизила голос. – Испортил её Колька Тетерин, все так в городе говорят. Даже бабки все в округе, как возьмутся карты раскладывать, так и говорят – испортил. Словно, порчу навёл.

Юля недоверчиво и презрительно фыркнула.

– Люба, что за мракобесие?

Люба тут же улыбнулась и совсем другим тоном, спокойным и весёлым, отозвалась:

– Хочешь, верь, а хочешь, нет. Но так и есть. Ни одного мужика с ней рядом больше не видели. Как Колька её бросил, так она только сыном занималась. Любит его до безумия. А он бес бесом с детства. А сам весь чёрный, даже глаза, как угли, вылитый чертёнок. А она все его шалости прикрывала. Но надо сказать, что бабка Клава его тоже любила. – Люба вдруг усмехнулась. – Чудно. Родных внуков и правнуков на дух не переносила, а этого в доме всегда принимала, по голове гладила. Я сама видела.

– Так может он хороший мальчик…

– Кто?! Игнат Кудепов? – Люба рассмеялась, даже в ладоши хлопнула. – Да уж, золото прямо. – И она снова понизила голос: – Говорят, он в городе-то главный бандит.

– В нашем городе?

– Ну да.

Юля снова недоверчиво фыркнула.

– Я, конечно, с бандитами не знакома, но что-то сильно сомневаюсь.

– Вот и зря.

– Люба, всё это домыслы. К тому же, если он в нашем городе постоянно живёт, что же к матери не ездит?

– Не ездит сюда больше. – Люба вздохнула и развела руками. – Как магазин Колькин сжёг до тла, так и не ездит.

Юля поневоле замерла, на Любу обернулась и остановила непонимающий взгляд на её лице.

– В каком смысле – сжёг?

– Так в прямом, – обрадовалась Люба. На всякий случай глянула по сторонам, чтобы быть уверенной, что их никто не слышит. – У Тетериных, ещё до гостиницы этой, магазин на площади был, продуктовый. Это лет десять назад было. Хорошо у них дела шли, в городе у нас тогда затишье было, а они единственные разносолы всякие заморские привозили и ими торговали. А потом Игнат из армии вернулся, ну, помотался малость, не зная, чем себя занять, работу искал, и решил тоже магазин открыть. Думаю, ему бабка с деньгами помогла, любила она его, вот тебе крест. Ну, и вышло, что они с папкой-то его, с Колей то есть, конкурентами стали. Несколько лет лбами упирались, упирались, как бараны, Коля-то старшего сына никогда своим не признавал, а уж, как женился и законного народил, то и подавно. А потом, в одночасье, магазин у Тетериных сгорел, до тла выгорел, ничего не осталось. Понятное дело, что это Игнат отцу отомстил, они до этого поругались прилюдно, прямо на площади. Милиция тогда бегала, проверяла, даже арестовать Игната пробовала, а он возьми да выкрутись. Чёрт он и есть чёрт. Разве его бумажками прокурорскими возьмёшь? Но после того, как милиция от него отстала, и Игнат пропал. Сказал, что ноги его в этом городе не будет больше. Вот с тех пор и не появлялся больше. Лет десять уж прошло.

– Занятная история, – пробормотала Юля, не на шутку впечатлённая услышанным.

– На то они и Тетерины, у них вся жизнь такая. Тайны сплошные. Неужели ты не знала?

– Меня как-то никогда чужие тайны не интересовали. Поможешь мне на стол накрыть?

Они вместе с Любой отправились в гостевой дом, начали накрывать столы к обеду, а Юля чувствовала, что своим рассказом женщина лишь разожгла в ней любопытство. До этого Юля старалась не влезать глубоко в жизнь и тайны семейства Тетериных, в конце концов, в какой семье нет парочки скелетов в шкафу, в её семье они тоже присутствуют, даже те, о которых она мужу никогда не рассказывала. И сейчас выспрашивать чужого, по сути, человека, казалось неправильным, даже неприличным, но все родственники разбежались и попрятались, о чем-то переживали, а Юля попросту не знала, к чему готовиться. К визиту некоего Игната, который то ли брат её мужу, то ли не брат, а то и вовсе преступник и бандит.

Вот об этом она Любу и спросила, не удержалась:

– Так он сын Николаю Васильевичу или нет?

Они с Любой были в другом доме, вдали от ушей родственников, и можно было не оглядываться, боясь быть пойманной или подслушанной.

– Да кто же знает, – спокойно ответила Люба. – Свечку же никто не держал. Ольга твердит, что Тетерин, даже отчество сыну дала Николаевич, а Колька упирается, что нет. Мол, не похож, нагуляла. Кстати, Игнат и, правда, на Колю не похож. Он, вообще, ни на кого не похож. Говорю же, чёрный, как цыган. У нас и в округе таких мужиков не было и нет. Может, на самом деле, чёрт принёс, – усмехнулась Люба.

– А на сколько он Сеню старше?

– Да, наверное, года на три-четыре. Колька из армии на побывку приехал, ну и закрутил с Ольгой. Она тогда ещё девчонкой была. Но всё у них случилось, он уехал, а она беременная. – Люба смешно развела руками. – К матери его, к Маше пришла, мол, так и так, а та в истерику. Ну, ты знаешь, как она умеет. Такой крик подняла, на всю улицу, видите ли, Ольга сама виновата, а сын её не при чём. А как не при чём, если пузо на нос лезет? А Ольга-то сама из простой семьи, у неё отец конюхом на ферме работал, и мать дояркой. А тут Тетерины!.. Зазнайства в них всегда через край было, только рассказывают всем, что простые, как два лаптя. Вот Машка и заупрямилась, и сыночка, видимо, настроила. Он уж вернулся, как Игнат родился. Как посмотрел на него, да матери показал, так и открестился. Не наше, говорят, нагуляла. Ольга-то сама светленькая, и Колька не цыган, а тут… уголёк, в общем. Вот и не признал он Игната. Уж сколько лет прошло, а всё открещивается. Потом и вовсе на Альке женился, мама, видимо, одобрила, а то и сосватала, и той чужой ребёнок тоже, как кость в горле. Всю семейную жизнь она с Ольгой цапается. Мимо неё не пройдёт, обязательно взглядом обожжёт.

– Прямо страсти, – подивилась Юля, если честно, не полностью доверяя источнику, что предоставлял ей информацию. Но послушать было интересно, хотя бы иметь примерную картину происходящего.

– Городок маленький у нас, – сказала Люба. – Все всё про всех знают. Только люди зря говорить не будут, Алька зря тоже на людей наговаривает. Столько лет эту историю смаковать бы не стали, если бы у неё продолжения не было.

– Какого продолжения?

Люба нахально присела за гостевой стол, поближе к Юле, и шёпотом проговорила:

– Говорят, Колька мать-то послушал, на Ольге не женился и сына не признал, но любил её сильно. Много лет к ней ходил. Видели его на их улице не раз, как он огородами, огородами… Всё к Ольге бегал, вот она замуж-то и не вышла. Его, видимо, любила, ждала. А чего ждать, у него уж Сенька к тому моменту родился. А потом их что-то развело, и они едва ли не врагами стали. Сейчас на улице встречаются и отворачиваются. Видимо, не простила ему Ольга, что сына не признал. Она уж сына больно любит. И баба Клава любила, единственная из Тетериных его приняла безоговорочно. Поговаривают, что и имя это, бабка ему дала. Как посмотрела на младенца, так и окрестила Игнатом. И Кольке подлость не простила, бессовестным до самой своей смерти называла. Сын, говорит. Истинный Тетерин. А какой он Тетерин, если как цыган?

– Всякое бывает, – проговорила Юля, отходя на пару шагов. – Генетика такая странная вещь…

– В те времена никто ни про какую генетику знать ничего не знал. Все понимали, что ребёнок должен быть похож на своих родителей. Ну, на бабку с дедом. А тут непонятно откуда что взялось. А уж характер у Игната… Не приведи Господь.

– Злой?

– Упрямый. Он как в школу пошёл, так упрямо всем говорил, что Колька его отец. Как мать сказала, так и он всем рассказывал. Не стеснялся, не скрывался. Кто что скажет не по его, сразу в драку. Всем свою правоту доказывал, ничего не боялся. А вот с отцом не общался, ни разу к нему не пришёл и ничего не попросил. Мимо дома идёт, головы не повернёт, не посмотрит. На улице не поздоровается, но нос так задерёт, что все без слов понимают, чей он сын. Похож, не похож, а заносчивость тетеринская. Но как из города уехал, все вздохнули с облегчением. Уж не знали, чего ждать. Казалось, поубивают с Колькой друг друга. Да ещё Сеня подрос. Начал вмешиваться, а Игнат его, как щенка к ногтю прижимал. Пальцем не трогал, брат всё-таки, но рядом с Игнатом Арсений как телёнок, только глаза беспомощно таращит. Правильно, его мамки-бабки-няньки воспитывали, а Игнат безотцовщина, на улице вырос, привык свою правоту кулаками доказывать.

Такие отзывы о муже, которого Юля считала смелым и сильным, оставили неприятный осадок в душе. Разговор захотелось закончить, а Люба, кажется, всерьёз радовалась свободным ушам и болтала без умолка.

– Интересно, что он с бабкиным домом делать будет? – задала Люба риторический вопрос, и, задумавшись, подпёрла кулаком острый подбородок.

Это уж точно работницу никак не касалось, и Юля решила женщине на это намекнуть. Люба поспешила подняться и придвинуть стул обратно к столу, заторопилась за горячей супницей, а Юля, оставшись ненадолго одна, не скрываясь, вздохнула. Чего только не бывает в жизни. Теперь и её одолевают мысли о том, что Игнат Кудепов, кем бы он ни приходился семье Тетериных, сделает с домом Клавдии Поликарповны. А вдруг он решит в нём жить, и снова начнёт конфликтовать с Николаем Васильевичем? Тогда их спокойная жизнь, без сомнения, закончится. Ведь Игнат, как все о нём отзываются, настоящий чёрт.

Что это, вообще, значит? Как человек может быть чёртом? Что это за определение?

В столовой появилась пара из Москвы, тот самый мужчина в очках и его девушка. Таких, как она, принято называть роковой красавицей. По крайней мере, Юля себе их именно такими и представляла. Красивыми, ухоженными, статными, с взглядом заскучавшей от мирской жизни королевы. Девушка была высокой, с идеальной фигурой, с копной тёмных кудрей, пухлыми, надменно поджатыми губами, и взглядом свысока. Яркие голубые глаза смотрели равнодушно на всю красоту вокруг, и молодую особу древние красоты совершенно не впечатляли. Юля поняла это, встретив её на следующее же утро после их приезда. Её спутник слушал колокольный звон и любовался собором на холме, а девушка откровенно скучала и жаловалась на то, что её в невыносимую рань разбудил щебет птиц. В ответ на это Юля могла лишь улыбаться и молчать, и уж точно не могла пообещать, что завтра утром она у птичек отключит звук, чтобы дорогая гостья могла выспаться без помех. За прошедшие два года, можно сказать, что работы в гостиничном бизнесе, Юля усвоила, что капризных гостей нужно выслушивать, причем с улыбкой, сочувствовать их неудобствам, но при этом стараться ничего им не обещать. Ведь большинство из этих обещаний выполнить попросту невозможно, так как люди порой жаловались на совершенно немыслимые вещи. Вот, например, на щебет птиц.

– Добрый день, Юля, – поприветствовал её вежливый постоялец. Юля улыбнулась, пожелала гостям доброго дня и пригласила за стол.

Девушка первой прошла к столу, присела и критичным взглядом обвела блюда с едой, приготовленной специально для них на обед. Губы гостьи то ли скептично, то ли недовольно скривились, но высказывать своё недовольство она вслух не стала, принялась за обед, и Юля этому порадовалась. Лишние претензии её сейчас бы точно не порадовали, особенно, если бы они дошли до ушей родителей мужа.

– Скажите, в вашем городе есть, где развлечься? – поинтересовалась у неё девушка, когда Юля уже собиралась оставить гостей одних, чтобы они спокойно пообедали и провели время наедине. Ведь для этого, судя по всему, они и приехали. Чтобы побыть вдвоём. У них ведь любовь. Да?

Интересно, кому она эти вопросы задаёт, самой себе?

– Конечно, – ответила она, остановившись в дверях. – Но это зависит от того, как вы привыкли… отдыхать.

Девушка пожала плечами.

– Как обычно. Рестораны, клубы. Где можно отдохнуть?

– Думаю, для этого нужно поехать в большой город. – Улыбнулась. – Здесь точно клубов нет. А вот ресторанов у нас много, довольно неплохих. Даже с живой музыкой.

Девушка напоказ вздохнула, кинула на своего спутника выразительный взгляд.

– Были мы вчера в ваших ресторанах. Не понимаю, как вы здесь живёте. Не город, а одно название. Кто только додумался назвать это городом!..

– Юрий Долгорукий, – выпалила Юля, прежде чем успела себя остановить. Девушка тут же устремила на неё горящий взгляд, видимо, решив, что над ней издеваются, а вот мужчина улыбнулся. Посмотрел на Юлю, улыбнулся и кивнул, а обратился к своей девушке:

– Когда-то этот маленький городок был столицей огромного княжества, Лана.

Девушка откровенно скривилась, а к Юле потеряла всякий интерес. Ела салат и посматривала на своего кавалера.

– Это было в незапамятные времена, Валера. А сейчас это больше смахивает на деревню, даже не особо большую. И я не представляю, что мы будем делать здесь неделю. – Лана жевала листья салата с каким-то непонятным остервенением, и в этот момент, со всей своей роковой красотой, была похожа на ламу. Эта мысль вдруг пришла Юле в голову, и она поспешила отвернуться, чтобы не выдать себя неподобающей улыбкой. А девушка, совершенно её не стесняясь, продолжила: – Наверное, ты специально меня сюда привёз, чтобы отделаться от моих просьб побыть со мной хоть немного. Конечно, жену ты возишь по курортам, а меня по деревням!

Мужчина совсем не обрадовался её словам, Юля видела, как он нервно повёл шеей и покосился на Юлю, всё ещё стоявшую у дверей в ожидании чего-то, ему явно стало неловко. А Юле стало его жалко, хотя, жалеть изменника вроде как и не стоило. Она сделала осторожный шаг назад, будто надеясь в один момент раствориться за дверью, но Лана снова её остановила.

– Так что вы нам посоветуете?

Снова пришлось остановиться, хотя Юля уже успела взяться за ручку двери.

– Знаете, по поводу развлечений, вам лучше переговорить с моим мужем, он больше об этом знает. Лучшие рестораны, клубы… Я передам ему, чтобы он непременно к вам подошёл.

– Спасибо, будем ждать.

Позже, за обедом, Юля передала Сене просьбу гостей. Арсений лишь кивнул, а вот Николай Васильевич сплюнул в досаде.

– Понавезут профурсеток из столиц, клубы им подавай.

Его настроение ничуть не улучшилось с утра, свекор был хмур, зол, но ещё больше расстроен приключившейся неудачей. И все домочадцы старались обходить его стороной, не раздражая лишний раз ни словом, ни делом. Но, как они ни старались, Николай Васильевич находил причину взорваться и выместить на ком-нибудь своё недовольство. Всего за полчаса до обеда Юля слышала, как он кричал на жену.

Юля старательно смотрела в свою тарелку, вдруг почувствовав себя виноватой лишь за то, что озвучила не к месту чужую просьбу. Ощущение было, что сама по клубам собралась, и теперь её испепеляли недовольным взглядом.

– По всей видимости, для москвичей у нас слишком тихо, – заметила Алевтина Ивановна. – Не цыган же нам сюда приглашать, развлекать их.

– Мама, причём здесь цыгане? – спокойно возразил Арсений. Похоже, он на грозное недовольство отца не обращал никакого внимания. – Просто москвичи привыкли к другому. Это мы здесь, на самом деле, как в деревне живем, плесневеем.

– Ах, ты плесневеешь! – вновь взорвался Николай Васильевич. – А кто тебя здесь держит? Езжай в Москву и живи там! Ходите по клубам, развлекайтесь! Беги из дома! Только запомни: от нас с матерью копейки не получите, работать оба пойдёте! Некогда будет по клубам-то гулять, ноги с голода протянете!

– Начинается, – пробубнил Арсений, отворачиваясь в сторону и не собираясь вступать с отцом в полемику, а Алевтина Ивановна схватила разбушевавшегося мужа за локоть.

– Коля, угомонись. Что ты на Сене срываешься, он при чём?

– А вы все не при чём! – рыкнул глава семейства. – Все не при чём, а головная боль и все проблемы у меня! Ты подумала головой, что мы теперь делать будем?! – Он даже из-за стола вскочил, подошёл к кухонному окну и рванул на себя раму. Достал из кармана пачку сигарет и закурил.

Всё было плохо. Юля сидела за столом, водила ложкой в тарелке с супом, и только стреляла глазами то на одного, то на другого. Сказать, что она сильно испугалась криков свекра, было нельзя, но очередную порцию впечатлений за сегодня получила, без сомнения. Судя по тому, как Николай Васильевич нервничал, она чего-то не знала. Конечно, потеря наследства могла расстроить сильно, но не настолько, чтобы человек начал рвать на себе волосы. Очевидно, Николай Васильевич успел распорядиться предполагаемым богатством, а тут птица-удача неожиданно вырвалась из рук, и свекор совершенно растерялся.

– Я не понимаю, зачем Игнату нужен этот дом, – проговорил Арсений якобы в задумчивости. – Он в городе давным-давно не был. Даже за матерью не приезжает и её сам не привозит. Как сказал, что ноги его здесь не будет, так слово и держит. А сейчас передумает?

– А ты откуда про Ольгу знаешь? – спросила его мать, строго глянув. Иногда Юлю умиляло и удивляло настойчивое желание родителей её мужа продолжать видеть в нём несмышлёного ребёнка, контролировать его, а после удивляться, узнав, что он что-то способен сделать без их ведома и согласия. Вот как сейчас. Не положено Сене интересоваться старшим братом, так зачем он об этом говорит?

Арсений же спокойно пожал плечами.

– Все об этом знают. Все знают, когда она едет его навещать. За ней приезжает машина, и она же её потом привозит обратно. Шофёр даже сумки с продуктами в дом заносит.

Николай Васильевич у окна зло усмехнулся.

– Буржуем заделался. Высоко взлетел, думает.

На злопыхательство отца Арсений внимания не обратил, и продолжил:

– Я к тому, что я могу с Игнатом поговорить. Мы никогда с ним не ссорились, насколько помню. Возможно, ему этот дом и не нужен совсем.

Родители устремили на сына изумлённые взгляды, Алевтина Ивановна, казалось, сейчас вскочит со своего места и бросится на сына, чтобы закрыть того грудью, на случай, если его старший брат вздумает лишь взгляд на него перевести. Но вместо этого она лишь постучала пальцем по столу, грозя.

– Не вздумай. Слышишь? Не вздумай общаться с этим бандитом! Ничего хорошего от этого не будет! Он отца чуть в могилу не свёл своими выходками. Сына гробить я ему не дам!