В спецслужбах трех государств

Общеизвестно, что опасные преступления раскрываются по горячим следам или в ходе кропотливого труда и мастерства оперативных и следственных работников.

Сроки следствия затягивались на месяцы, вызывая недовольство московского руководства. Тяжело приходилось Абрамову. По его словам, Андропов упрекал нас в том, что «армия прикомандированных не может раскрыть преступления и проедает государственные средства». Абрамов изнурял себя и подчиненных сотрудников, работая до поздней ночи, без выходных. В результате напряженного труда с ним случился тяжелый инфаркт, и я выехал в Чолпон-Ата, чтобы доставить генерала в республиканский кардиологический центр, где он прошел длительный курс лечения. Абрамов отказался от реабилитации в Москве и выехал в Чолпон-Ата, чтобы продолжить работу по раскрытию преступления.

Во Фрунзе ко мне обратился молодой майор милиции Чернов, эксперт по дактилоскопии, который поделился своей догадкой: он считал, что есть некоторые признаки сходства отпечатков пальцев, оставленных преступником, со смагинскими. Как начинающий эксперт, он не осмелился говорить о своих выводах своему руководству, тем более опровергать официальное заключение старших, опытных специалистов. По совету Абрамова мы решили вместе с нашим оперативным работником отправить Чернова в Москву.

В столице были собраны самые квалифицированные эксперты страны. Комплексная дактилоскопическая экспертиза проводилась, по-моему, впервые с применением компьютерной графики, и комиссия сделала заключение о принадлежности отпечатков пальцев, оставленных на месте преступления, подозреваемому Смагину.

Следствие располагало типом оружия, из которого были убиты все погибшие. Такой карабин «Белка-3» имелся в семье Смагиных, но по показаниям отца оружие попало под колеса машины и пришло в негодность. Он демонстрировал его изогнутый ствол. Под давлением улик, особенно выводов дактилоскопической экспертизы, отец Смагина на допросах рассказал о подробностях совершенного сыном преступления, уничтожении одежды, в которой он был одет, бегстве его из поселка. Он сообщил, что кроме непригодного карабина у них имелся другой (тоже «Белка-3»), который был спрятан в поле после преступления, под мостиком протекающего арыка. При прочесывании местности солдатами было обнаружено орудие преступления.

Смагин-младший был объявлен во всесоюзный розыск. Через некоторое время в Самарской области в электричке, стоявшей в депо, был обнаружен труп человека, покончившего жизнь самоубийством. Им оказался Смагин. Он заметал следы, переезжал с одного места на другое, вел себя настороженно и даже внешне изменился до неузнаваемости.

Наше настроение было совершенно иным; преступник установлен, необходимо закрепить доказательства его вины и установить мотивы. Это было важно, чтобы снять разговоры в республике вокруг этих злодейских убийств. В это время в Киргизию приехал Филипп Денисович Бобков, заслушал наши доклады. Сами материалы составляли более сотни томов. При проведении дополнительного обыска в доме Смагиных была обнаружена старая школьная тетрадь, в которой несколькими годами ранее ученик 10-го класса Смагин на двух страницах описал преступление, близкое к реальному: «Я возьму винтовку и буду убивать киргизов…»

Во время проведения оперативно-розыскных мероприятий по расследованию убийств в Чолпон-Ата было раскрыто, так сказать попутно, около 70 уголовных преступлений в республике: хищений государственной собственности, мошенничества, разбоев, взяточничества. Заместителю начальника следственного отдела КГБ СССР генералу Леониду Ивановичу Баркову и мне была дана команда оставаться в Киргизии до завершения указанных уголовных дел и вынесения по ним судебных решений. Были опасения, что уголовные дела могут быть заволокичены, так как к некоторым преступлениям были причастны влиятельные в республике лица, вплоть до сына первого секретаря ЦК. К примеру, к уголовной ответственности за взяточничество был привлечен заместитель прокурора республики.

Московская бригада оперативников зафиксировала встречу прокурора с крупным расхитителем социалистической собственности. Что могло их, мирно беседующих на скамейке в парке, связывать между собой? Наш сотрудник, проходя мимо, как бы случайно бросил в урну около скамейки пустую пачку сигарет. Таким образом диктофон зафиксировал разговор между этими «приятелями»: прокурор требовал на порядок увеличить ежемесячное вознаграждение, мотивируя тем, что он повышен в должности до заместителя республиканского прокурора.

Обстановка в этой среднеазиатской республике была сложной. Внутренние противоречия затушевывались, чтобы не досаждать центру, создавалась иллюзия размеренной и благополучной жизни народа.

Прибывший в Киргизию на работу молодой специалист писал своим друзьям: «Преступление в Чолпан-Ата ужасное. Вы спрашиваете, сохранились ли в республике басмачи, которые были против советской власти? Конечно, их нет. Но если бы басмачи предвидели, какая в Киргизии будет установлена советская власть, они бы тогда с нею не боролись».

В 1989 году, в годы горбачевской перестройки, по решению партийных органов вместо 5-го управления в КГБ СССР было образовано управление по защите конституционного строя. Изменение функциональных задач происходило по решению директивных инстанций, отражало ход, а вернее шараханье из одной стороны в другую, политики горбачевской перестройки. Когда были реорганизованы эти направления работы, сразу же ощутилась неспособность государства противостоять международному терроризму. Работа против антисоветских и оппозиционно настроенных элементов проводилась, но не в соответствующих реальности масштабах. Недовольным властью лицам разрешалось выезжать за пределы страны.

Внутриполитическая обстановка в стране в период руководства КГБ Владимиром Крючковым существенно изменилась. Отмена конституционной монополии КПСС на власть в правовом отношении привела к утрате ею руководящей роли в обществе. Менялось законодательство по пресечению антигосударственных действий вместе с изменением в целом в стране идеологических ценностей и взглядов. Вследствие изменения политической обстановки, вместо довольно общей трактовки смысла идеологических диверсий усиление внимания к защите конституционного строя было совершенно обосновано. Поэтому соответствующее управление сосредоточивалось на задачах срыва попыток создания нелегальных оппозиционных группировок, предупреждения и пресечения террористических акций, массовых беспорядков, нейтрализации националистических проявлений. Особенно тревожили тенденции к обострению межнациональных отношений.

Полагаю, что в стране слишком запоздали с осознанием того, что националистические процессы были тесно связаны с ориентацией определенных кругов в союзных республиках, стремящихся не к расширению суверенитета, а к личному приходу к власти. В ход пошли террористические акции, взрывы, захваты заложников под знаком откровенного сепаратизма.

Задачи органам государственной безопасности ставились правильные. Но самым опасным в работе КГБ являлось отсутствие правового механизма разрешения возникающих проблем, последовательной и твердой линии воздействия на разрушительные процессы и нарушителей правопорядка.

По темпам ускоренного развития демократических процессов, от реализации широкой гласности вплоть до вседозволенности, пренебрежения законом мы опережали суровую действительность. Один из мыслителей периода Великой французской революции вывел универсальный закон: нет ничего опаснее для страны, где нет традиций демократии и свободы, чем слишком быстрые реформы. Как правило, в подобных случаях процесс реформ выходит из-под контроля. Это обусловливалось еще и тем, что в процессе революционного обновления советского общества спецслужбы капиталистических стран изменили свою стратегию, перевели подрывную деятельность против СССР на новую тактическую основу. Прикрываясь лозунгами об утвердившейся демократизации, многопартийности и гласности, Запад начал осуществлять активную работу по созданию в стране оппозиционных к власти формирований. Основные замыслы направлялись на создание широкой легальной оппозиции, организующей подрывные акции в верхних эшелонах власти, в том числе с использованием депутатского статуса. Велась непрерывная пропаганда идей национализма, шовинизма, клерикализма, исламского фундаментализма, разжигались очаги общественной напряженности, активизировалось подстрекательство враждебных элементов к массовым протестам и действиям.

Сегодня можно безошибочно констатировать, что нашему противнику в результате «холодной войны» многое из его замыслов удалось реализовать в годы горбачевской перестройки.

Крючков отмечал, что надо действовать очень энергично, чтобы восстановить порядок, устранить причины, порождающие преступность, не допустить развала страны. В то же время правоохранительным органам в одиночестве решить это было невозможно. Заслуги сотрудников, отдавших себя защите советского строя, не позволяют гордиться ими только по одной причине: система защиты безопасности государства и общества была не способна удержать распад Советского Союза. Даже наши недруги признавали, что в СССР существовала очень сильная спецслужба – КГБ, но оттого, как он действовал и управлялся в последние годы, было ясно, что вынужденно погибнет вместе со страной. На то были и другие глубинные причины, которые обозначились из ошибок руководства и последствий августа 1991 года, изложенные, в частности, государственной комиссией Сергея Степашина.

Ровно 10 лет было отдано мною оперативной работе в 5-м управлении. Это были незабываемые годы по напряженности, общественной опасности и сложности происходивших в стране процессов, вызванных националистическими проявлениями. Интересно было работать под руководством и вместе с Ф. Бобковым, И. Маркеловым, И. Абрамовым, В. Проскуриным, К. Махмеевым, К. Пястоловым, В. Шадриным, В. Струниным, В. Головиным, С. Лапиным и другими коллегами. Не менее памятны для меня сотни коллег, которые работали в союзных республиках над проблемами национальных отношений, пресечением проявлений крайнего национализма и сепаратизма.

Какой главный вывод делаю для себя, проработав это десятилетие на фронтах «холодной войны»? Ответ на вопрос не прост. Я побывал по делам службы во всех союзных республиках кроме Таджикистана. Мне удалось увидеть масштабы и размах трудовых достижений СССР, страны, в которой я родился и где протекала большая часть моей жизни. В отличие от некоторых, переживаю за гибель советской империи, в которой я как гражданин никогда не чувствовал себя униженным, «жителем эксплуатируемой колонии», будь то в Казахстане или на Украине. Только через выстраданное и глубоко прочувствованное я понял величие русского, украинского, казахского и других народов, познал исключительную значимость настоящей братской дружбы между ними. Сегодня с глубокой тоской я вспоминаю благодатные примеры этого родственного чувства. И необыкновенная теплота разливается в моем сердце, ибо я счастлив, что через мою жизнь прошли судьбы многих достойных людей. Я познал настоящее товарищество, о котором писал Николай Гоголь в «Тарасе Бульбе». Думаю, что в этом познании и есть ответ на мой вопрос.

Мне повезло с направлением контрразведывательной работы. Для постороннего взгляда она казалась политическим сыском, бесполезной борьбой с инакомыслием. Это не так. Я видел в те годы не газетного, а реального врага – национализм, экстремизм, терроризм, сепаратизм на своей земле, которые разрушили СССР. Каждый день заполнялся напряженной работой, постоянными вызовами в горячие точки, что напоминало выезды врачей к больным людям. Только в опасности был не один человек, а вся наша страна. И она требовала заботы и лечения. Длительные командировки отнимали время от семейных забот, сына и внуков. У меня было мало возможностей сходить с женой в театр, посмотреть на красоты столицы, посидеть с друзьями. Но меня утешает то, что моя работа, способности и труд моих коллег нужны были нашему обществу, государству для решения злободневных задач.

Это направление работы КГБ понимал Андропов, переживший трагедию будапештских революционных событий. Его помощник Виктор Шарапов, китаист, посол в Болгарии, отмечал, что Юрий Владимирович четко осознавал такую мысль: любой национализм – русский, украинский, казахский, киргизский, грузинский – представляет собой угрозу для единства многонационального государства. В своем понимании он исходил не из национального, а общеполитического подхода.

Эти первоочередные задачи значимы и сегодня. Не случайно Президент России Дмитрий Медведев обозначил необходимость «жесткого противодействия национализму и терроризму. Любая пропаганда сепаратизма, национальной и религиозной нетерпимости – вызов стабильности и единству нашего многонационального государства».

И в советское время были люди, которые понимали опасность, грозящую нам извне. Куратором 5-го управления КГБ СССР, которое решало тогда оперативные задачи по борьбе с идеологическими диверсиями и защите конституционных основ государства, был Виктор Михайлович Чебриков. В своем выступлении на XXVII съезде КПСС большое внимание он уделил идеологическим диверсиям, ведущимся против СССР. Тогда же он четко определил их цель: оказать враждебное влияние на умы и настроения советских людей, подорвать веру в коммунистические идеалы и повернуть их против социализма. Пора вспомнить мысль Чебрикова о том, что идеологические диверсии осуществляются в сфере политики и права, философии и религии, нравственности и морали, то есть там, где идет борьба идей. Современники должны помнить, что наше общество, русский и другие братские народы в последний период существования социалистического государства испытывали агрессивное насаждение идеологии националистической розни и эгоизма, настроений нигилизма, апологетику бездуховности и предательства.

К чему мы пришли сегодня – особенно ясно видно по нагло лгущему телевизионному экрану…

В 1984 году я был переведен на работу в секретариат КГБ СССР в непосредственное подчинение председателю КГБ Чебрикову.

Глава вторая

Депортируемые народы и их реабилитация

…Известно давно: и металл устает.А раны души обострились.С того ль, что угнали в Сибирь мой народ,С того ль, что не все возвратились.С того ль, что терпели мы голода гнет,А беды медведем ломились…Но выдержал все мой отважный народ,Врагам не сдаваясь на милость…Саид Чахкиев, народный писатель Ингушетии

В пределах компетенции органов госбезопасности мне пришлось заниматься национальными проблемами в СССР – этом уникальном по численности наций и народностей союзном государстве. Из приобретенного жизненного опыта я вынес глубокое убеждение, что любое государство в мире не может быть сильным, сплоченным и справедливым, если в нем коренные национальные интересы хотя бы одного народа будут ущемлены или основательно нарушены. Еще историк Карамзин подчеркивал, что народ – острое оружие и играть с ним опасно для общества.

Некоторые серьезные национальные проблемы в стране оставались неразрешенными до времен горбачевской перестройки, порождая межэтническую рознь, социальную напряженность, крайние формы антиобщественных проявлений. Актуально звучат слова В. И. Ленина о том, что «только громадная внимательность к интересам различных наций устраняет почву для конфликтов, устраняет взаимное недоверие, устраняет опасение каких-нибудь интриг…».

С ранней юности я не понаслышке знал, как в обыденной жизни складываются взаимоотношения между представителями разных народов. В интервью украинской газете я не скрывал своих взглядов. «Думаю, осложнение межнациональных отношений сегодня тревожит каждого честного советского человека. Кровавые столкновения, жертвы, беженцы… Все это не может не вызывать глубоких переживаний и серьезных раздумий. Необходимо понять, где, кем и когда были допущены основные ошибки в национальной политике. Вспоминаю послевоенные годы в Казахстане, где я жил и воспитывался вместе с эвакуированными с Украины сверстниками – украинцами и поляками, депортированными с исторических мест проживания советскими немцами и ингушами. И все мы, люди разных национальностей, делили нелегкую судьбу, хлеб, радость и слезы поровну. Выросший в трудовой семье, я рассматриваю любые попытки вбить клин между народами, разжечь огонь национальной вражды, искусственно противопоставить интересы одной нации другой как преступное поведение».

Говоря об огромной деятельности в советский период КГБ, других правоохранительных органов по достижению межнационального согласия, искоренению прошлых ошибок в национальном вопросе, нельзя оставить в стороне факты допущенных репрессий в отношении ряда народов и народностей, совершенных тоталитарным режимом. По некоторым данным, сталинские депортации затронули более трех миллионов советских граждан.

Об этой трагедии написано многое. Самое страшное и недопустимое заключалось в том, что изгнание народов с мест постоянного обитания проводилось по принципу общей национальной ответственности. Да, предатели должны были понести заслуженное наказание, но почему виновными делали все семьи, включая стариков, женщин и детей?

Я излагаю только те факты, с которыми сталкивался по служебным обязанностям. Их обнародование позволяет раскрыть позицию руководства КГБ в разрешении национальных проблем.

Что скрывать, общая ответственность, наказание и депортация народов в годы войны по этническому признаку были прерогативой не только СССР. История Второй мировой войны знает немало случаев депортаций в различных странах: изгнанию подверглись во Франции, Бельгии, Голландии не только граждане Германии, но и бежавшие оттуда ранее эмигранты, проживавшие в этих странах. Из Англии подобные категории людей были депортированы в Канаду. Через два месяца после начала войны с Японией президент США Франклин Делано Рузвельт подписал указ о выселении из западных штатов всех без исключения американских граждан японской национальности и размещении их в десяти концентрационных лагерях. Одновременно с депортацией более 120 тысяч этнических японцев, включая детей, женщин, стариков, из действующей армии США были уволены военнослужащие японского происхождения. Так что здесь американцы опередили советских союзников.

А сколько всего немцев было депортировано после войны в Германию? До сих пор цифры не уточнены. На сегодня их численность в Германии оценивается в 14 миллионов человек, в том числе из Польши было изгнано примерно пять миллионов, из Чехословакии – свыше трех миллионов, из СССР (Калининградская область) – более двух миллионов, из Румынии – 750 тысяч, из Венгрии – свыше 500 тысяч. Судьба многих из них была трагична. Вы знаете что-нибудь об их судьбах? Об их реабилитации? О возврате им имущества?

Кстати, в СССР были реабилитированы все народы, переселенные со своих мест. На сегодня только такие страны, как Словакия, Словения, Эстония, признали незаконность депортаций немцев со своих территорий.

Так что произошедшее в СССР не является чем-то необычным в долгой мировой истории. Впрочем, мы говорим об этом не в оправдание, а в целях недопустимости подобного в будущем. Поэтому вспоминаем о незаслуженных страданиях невинных людей разных национальностей.

В 1944 году, когда советские войска освободили страну от немецких захватчиков и вели праведную войну на территории европейских государств, оккупированных фашизмом, И. Сталин, Л. Берия, их приближенные принимают решение на уровне Государственного комитета обороны (ГКО) выселить крымских татар, чеченцев, ингушей, калмыков, балкарцев, турок-месхетинцев и людей других национальностей с родных мест проживания в отдаленные районы Сибири и Средней Азии, где они определялись под строгий режим так называемого спецпоселения. Спецпоселение – это, по существу, ссылка, несоблюдение элементарных гражданских прав, тяжелый принудительный труд, отсутствие жилья, в лучшем случае вырытая землянка, покрытая соломой или камышом, ежемесячные отметки в комендатурах, ограничение права передвижения даже в пределах своего района. Лишь спустя несколько лет после войны, в 1957 году, решениями Верховного совета СССР были восстановлены Калмыцкая, Чечено-Ингушская, Кабардино-Балкарская и Карачаево-Черкесская автономные республики и области. Выселенным народам предоставлялась возможность возвращения в родные места, но без права требования возврата утраченных имущества и жилья. Из мест спецпоселения возвращались (освобождались) также советские греки, курды, корейцы; они переезжали на свою малую родину, не получая от государства какой-либо материальной поддержки. Из-за сопротивления консервативной верхушки руководства страны в послевоенные годы не были окончательно решены проблемы восстановления гражданских прав и справедливости в отношении крымских татар, немцев и турок-месхетинцев.

Трагедия последствий войны заключалась в том, что земли депортированных народов были заселены жителями другой этнической и религиозной принадлежности, там родилось и обосновалось новое национальное поколение. При восстановлении во времена Хрущева Чечено-Ингушской АССР прежние административные границы перекроили таким образом, что они стали затрагивать интересы части населения Дагестана,

Северной Осетии, Ставропольского края и становились объектом земельных территориальных притязаний, служить поводом для межнациональных столкновений, вплоть до наших дней. В таких условиях трудно добиться межнационального единства, особенно на Кавказе с традициями привязанности, почитания земли и могил предков.

Реабилитация репрессированных народов – немцев Республики Поволжья, крымских татар и турок-месхетинцев, выселенных в годы Отечественной войны по обвинениям в сотрудничестве с гитлеровскими фашистами, – в политическом и правовом отношении все же состоялась. С них сняли необоснованные обвинения в измене (фашистские захватчики не соприкасались ни с поволжскими немцами, ни с турками-месхетинцами), но существовавшие до войны автономные образования у немцев и крымских татар не были восстановлены, им не разрешалось возвращаться в родные места проживания.

Необходимое отступление

Немцы в СССР выселялись внутри страны в течение всей войны, начиная с июля 1941 года, из Украины (примерно 100 тысяч человек), Крыма (около 35 тысяч), Москвы и Московской области, других районов СССР. Наиболее значительная часть немцев была выселена из Республики немцев Поволжья (446 480 человек).

Процесс этот коснулся также военнослужащих немецкой национальности. Из армии и флота были демобилизованы тогда свыше 33 тысяч человек. Большая часть их была направлена в строительные батальоны так называемой трудовой армии.

Всего до конца 1941 года было выселено около 800 тысяч советских немцев. Однако процесс этот продолжался и дальше, в течение всей войны и даже после нее, когда выселение коснулось советских немцев, попавших в оккупацию и вывезенных в Европу. По самым скромным подсчетам, всего за 1941–1947 годы в Среднюю Азию и Сибирь было выселено свыше одного миллиона советских немцев.

Нерешенность проблем депортированных народов до перестроечных времен влекла за собой острые последствия: систематические межэтнические столкновения, народные сходы, коллективные ходатайства, массовые выступления и эмиграционные настроения. С приходом Андропова стало особенно заметно, что часть политических и идеологических проблем ЦК партийные власти на местах стали перекладывать на органы государственной безопасности. Последствия нерешенных вопросов в национальной политике, ведущаяся борьба силовыми методами с проявлениями национализма без устранения причин и условий, их порождающих, превратились во многом в заботу созданных пятых подразделений, легли на плечи сотрудников КГБ и МВД.

После восстановления автономий для депортированных народов Северного Кавказа и Калмыкии советские немцы настойчиво добивались от высших партийных и правительственных инстанций возможности вернуться к восстановлению прежней формы национальной государственности – бывшей Республики немцев Поволжья. Делегации от немецкого народа (в основном из коммунистов) рассматривали удовлетворение своих национальных требований как окончательную политическую реабилитацию, позволяющую устранить бытовавшее представление о советских немцах как пособниках фашистской Германии. Они, впрочем, просили немногое: ликвидировать несправедливость и восстановить нарушенные гражданские права и существовавшую автономную республику. Руководство страны, казалось бы, понимало и разделяло национальные чаяния и запросы советских немцев; ведь общеизвестно, что отселение немцев из Республики Поволжья состоялось исключительно по национальному принципу, под оккупацией советские немцы не находились (кроме проживавших на Украине), а были мобилизованы в трудовые армии и работали на оборону страны. Но ответы властей делегациям советских немцев были однозначными: возвращение их в родные места потребует огромных экономических затрат, кроме того, без немецкого населения будут оголены разрабатываемые целинные земли в Казахстане.