Зелёная скала. История брата и сестры

– Ты столько рассказал нам. А откуда ты это всё знаешь?

– Не скажу.

– От чего же?

– А дюже много хохотать будете.

– Ну если на то велик будет повод, – сказал Орикир, потягиваясь. Старый охотник сурово посмотрел на него. Орикир сделал движение, как бы говоря: «помягче, помягче». Сказал:

– Не будем, – он повернулся к остальным. – Не будем, друзья.

– Хорошо, – сказал старик, оглядев присутствующих. – Он сам говорил мне.

– Кто это – сам?

– Кто рассказал тебе?

Орикир поёжился, догадываясь. Старик, хмурясь, промолвил:

– Он. Он говорил со мной. Не помню я имени его. Предок мой! Стреляка!..

Все так и отшатнулись. Как такое возможно? Охотники были потрясены. Один из них сказал:

– Но ведь ты говорил, что этот человек не твой отец. И не дед. И даже не прадед!

– Что ты такое говоришь?

Старик вздохнул.

– Он приходил ко мне во сне.

Послышался свист. Кто-то хлопнул себя ладонью в лицо. Орикир покачал головой.

– Тут дело не в смехе, а в вере. Твоим словам. Сны – это не то место, откуда надо знание черпать.

– А ты, гляжу я, ведаешь, кто да где знание положил.

– Прости нас, друг, но все, что ты рассказал, можно теперь ставить под сомнение.

– Да как ты смеешь! – вспылил охотник. – Я знаю, что говорю. Поспрашивай у древних племени сего, и они тебе скажут, что в моем роду есть стреляющий в небо.

– Но ведь это простой сон… – сказал самый молодой из сидевших. Старик было раскрыл рот, чтобы поставить на место мальца, но позади раздался голос:

– Сны простыми не бывают.

Два охотника расступились, освобождая место для вождя.

– Спокойно, добрый рассказчик. Я верю тебе. Я думаю, что тот, кто пришел в твой сон, говорил правду.

Тактарул многозначительно окинул взором присутствующих. Старик тихо сказал:

– Не всю правду.

– Хм…

– Я точно знаю. Что-то он не сказал. Выстрел, звезда, похищенная женщина. Зачем он её украл? Куда ушёл? Такой мощный и точный выстрел… – старик повернулся к Орикиру. – Приглядывай за своим юнцом. Чтобы он не наделал глупостей, Орикир.

– Нет причин беспокоиться, Тахан. Афела я ещё ребёнком научал, что со звёздами дел никаких иметь не следует. Да и больно нужны они ему. Не хочешь ли ты сказать, что вот если охотник – лучникам лучник, то, безусловно, он пойдет стрелять в небо? Я так не думаю.

«Мне-то они не нужны, – подумал Афел, – но они нужны ей».

И юноша развернулся и пошёл в шатёр своей семьи. Больше он ничего не слышал.

Афел зашел внутрь и увидел Налли, сидящей на том же месте. Она задумалась и смотрела перед собой, не замечая брата. Миска, уже пустая, стояла там, откуда он взял её, чтобы наложить сестре мяса. Вымытая. Афел улыбнулся.

– Шустрая ты.

Налли повернулась на голос. Увидев брата, она улыбнулась в ответ.

– Да, я опять ходила к реке. Мамы нет до сих пор. Наверное, беседует с другими женщинами.

Она вздохнула. Афел подсел рядышком и обнял сестрёнку.

– А когда она придет, мы её покормим.

– Ага.

Потом какое-то время они так и сидели, смотря перед собой и думая о своем. Афелу пришла в голову мысль. Весьма неожиданная. Он сказал:

– А пойдем-ка в лес. К югу отсюда. Помнишь его? Он совсем маленький…

– Да, мы туда с папой ходили. И с мамой. И с тобой, – Налли обхватила руками шею брата и, наклонив голову, спросила. – А что мы там будем делать?

– Рыбу ловить!

Налли засмеялась.

– А честно?

– Мы пойдём и соберём кореньев. Мама будет рада такому делу.

Девочка уже загорелась от нетерпения. Она вскочила.

– Пошли, пошли! Хватит сидеть… – Налли стала поднимать брата за руку.

Афел захохотал.

– А куда ты собралась собирать их? За пазуху?

Она хихикнула.

– Не-ет. В корзиночку.

– Так вот она, – Афел достал из сундука красивое плетеное изделие из конопляного волокна, лопатку и какой-то свёрток. Подал сестре корзинку. Та схватила её и рванула из шатра, но врезалась лбом в отца.

– Тише, тише, девочка. Ты куда бежишь? – он заботливо погладил её по голове.

– Папа… – Налли обняла его за правое бедро, об которое она и стукнулась.

Отец поднял голову и спросил у Афела:

– Так куда… – и замер, задумавшись. Взгляд Орикира упал на свёрток в руке сына.

– Зачем он тебе?

– Давно хотел показать Налли, как делают луки.

– Мы идём собирать коренья! – торжественно объявила Налли.

– Да что ты говоришь! – Орикир потеребил рукой волосы дочки, от чего они разлохматились. Та начала поправлять причёску и, оставив некоторые места неприглаженными, взяла руку отца и стала её легонько дёргать.

– Можно мы пойдем, можно?

– Конечно, девочка моя.

Налли вприпрыжку покинула шатер. Улыбающиеся отец с сыном стояли и смотрели друг на друга пару мгновений. Орикир хотел что-то сказать, но услышал голос жены, раздавшийся снаружи шатра:

– Ты это куда, за кореньями? Посмотри, со мной поделились.

Алхана зашла в шатёр, держа дочку за руку, Орикир отступил в сторону, с улыбкой смотря на своё дитя.

– Ну ничего, завтра сходите.

– Тогда мы идем купаться! – объявил Афел, чем вызвал на лице сестрёнки выражение небывалого счастья.

– Ну, идите, – одобрила мать.

Афел подхватил сестру, взгромоздил её себе на плечи и пошёл к реке. Налли сидела, покачивая головой и ножками, держа брата за голову и что-то напевая.

– А я пока приготовлю кореньев, – сказала Алхана, присела на пол и достала из сундука свой нож. – Орикир, разведи костёр.

Тот было вышел из шатра, но остановился и, повернувшись, сказал:

– Неплохо бы Налли научиться их готовить.

– Она уже умеет, – не без гордости ответила жена.

– Ух ты. И когда ты всё успеваешь? Вы успеваете, – Алхана в ответ улыбнулась.

Орикир, цокнув и покачав головой, вышел. Поглядел вдаль, увидел барахтающихся в воде Налли и Афела. Неподалёку от них играли другие дети. Но Налли и Афел были сами по себе, и всё у них было пополам. Сейчас – веселье. Орикир с наслаждением вздохнул. «Всё-то он для неё делает. Вырос уже давно с этого купания, брызгания, кувыркания. Но ей надо, ей хочется, и он её поддерживает, участвует в детских радостях сестрёнки, разделяет их с ней», – думал Орикир. Счастливый отец.

– Орикир! Как там костёр? – раздался из шатра голос Алханы, прекрасно понимающей, что никак. – Думаешь, не знаю, чем ты там занят? Уставился на реку и стоит. Мне огонь нужен. Да, и насчёт реки. Вода мне тоже пригодится.

Орикир достал из-за пазухи зажигательные камни, потом, вспомнив о хворосте, провёл ладонью по лицу и безнадёжно посмотрел в сторону костра. И диву дался.

– Да, ветки я уже принесла, – сказала Алхана.

Орикир улыбнулся до ушей. И пошёл было в шатёр целовать жену. Но голос Алханы остановил его:

– Костёр!

Она знала его как свои пять пальцев.

– Ещё! – звонко и переливисто хохоча, кричала Налли, и очередная волна, вызванная могучими руками брата, окатывала её.

Орикир разводил костёр, поглядывая назад, на реку. Оттуда доносились детские визги. Он старался уловить голос дочери, и, кажется, тот доносился до его ушей.

– Готово, – сказал Орикир жене, и пошёл в шатер за ёмкостью для воды. На входе он встретился с ней. С ёмкостью. И с женой, которая стояла и держала её на вытянутой руке. В другой были нарезанные коренья, надетые на палочки.

– Бери кувшин и иди. Только не задерживайся там надолго.

Орикир взял кувшин за ручку, одновременно обхватив пальцами кисть жены. И потянул на себя. Алхана легонько чмокнула его, отвела в сторону другую руку мужа, не дав себя взять за талию, и пошла к костру, по пути обернувшись к нему с ласковой улыбкой.

– Догоню! Догоню и съем! – говорил Афел, бегая за Налли вдоль берега.

Та, взвизгивая, кричала в ответ: «Ни-за-что!» Потом с разбега, смеясь, прыгнула в воду. Брат за ней. Ему казалось, что он скоро из сил выбьется, носясь за сестрой по берегу, с него в реку и наоборот. Афел бы давно вспотел, если бы не река, в которую он вновь и вновь падал, преследуя Налли. Но та готова была бегать и хохотать без устали хоть весь день. В конце концов, Афел схватил неугомонную девчонку, от чего она пронзительно вскрикнула, выпрыгнул с ней на берег, обхватил обеими руками и бревном покатился со склона, чем ввёл её в ещё больший восторг.

Лёжа в траве и держа брыкающуюся Налли на животе, он ломал голову над тем, как успокаивать сестру. Афел уже увидел отца, направляющегося к реке.

Тот шёл размеренно, размахивая кувшином в правой руке, улыбался. Афел начал вставать, пытаясь поднять и Налли. На его счастье та сама увидела отца и, оставив брата в покое, побежала к нему. Орикир схватил дочку, поднял над землёй, покружился с ней, слушая её смех и смеясь сам. Потом передал её бедному Афелу и пошел заполнять кувшин. Но не тут-то было. Налли помчалась за отцом и взяла у него кувшин. Сама набирать воду будет. Наполнив кувшин, Налли протянула его отцу. Она едва держала его, тяжелый был. Орикир наклонился и, поблагодарив, взял из рук дочери кувшин.

Стемнело. Семья собралась на ужин. Алхана разложила по мискам приготовленные коренья, поставила себе, мужу, детям. Все молча ели. Налли иногда, когда мать не смотрела в её сторону, кормила брата с руки своими ломтиками. А он, в свою очередь, делился с ней.

Стали ложиться спать. Алхана на ночь целовала дочку. Та делала то же в ответ. Помимо того, Налли просила, чтобы мама поцеловала на ночь и Афела. Алхана объясняла ей, что он уже большой, но безуспешно. Пришлось выполнить просьбу. Афел тоже поцеловал мать, будучи уверен, что сестра обязательно от него это потребует. Довольная, Налли повернулась на бок и закрыла глаза. Так и заснули.

Афелу снился сон. Не из приятных. Почти кошмар. Ему снилось, что он лежал на своем спальном месте, а полог шатра был откинут и лунный свет заходил внутрь. По полу скользнула тень. Фигура. Женская. В шатёр кто-то заглянул. Это была какая-то девушка, он её не знал. Она зашла внутрь и тихо подкралась к нему. Вероятно, думала, что он спит. Или нет. Она встала на колени, потом присела на свои ноги. Так близко к нему. Рядом с правой рукой, почти у изголовья. Она наклонилась к нему, опёршись руками на его плечи. Наклонилась лицом и он заглянул ей в глаза. Зелёные, почти светящиеся в темноте, они полыхали игривостью. И коварством. Она улыбнулась ему и сблизилась с ним ещё больше. Что-то прошептала, и он губами чувствовал её дыхание. Мурашки пробежали по телу. А потом он почувствовал её губы своими. Она была так холодна и так горяча в тот миг. Раскаленное, испепеляющее пламя она вдохнула в него, и оно поселилось в нем и грело, и сжигало изнутри. Потом её лицо стало отдаляться от него, ещё сверкая изумрудными очами, и золотистые локоны расстались с его кожей. Она выпрямилась во весь рост и обнажила белоснежные зубы. Засмеялась. И так, хохоча, выбежала из шатра. А он лежал и дрожал всем телом. Огонь не покидал его.

Афел резко вскочил, проснувшись, и тяжело дышал. Полог шатра и впрямь был откинут, и юноша, преодолев страх, встал и закрыл его. Афел тяжело рухнул на шкуру своего спального места. «А она красивая». Он мотнул головой, стараясь выбросить из головы дурные мысли. Оглядел семью. Отец дремал, по-видимому, тоже не слишком спокойно. Алхана крепко спала. Афел перевел взгляд вниз, где лежала сестра. Он вдруг заметил, что глаза Налли открыты, и, едва не вскрикнув, шарахнулся в сторону, ударившись спиной о стенку шатра. Почти не слышно простонав, он вытер рукой лицо. Она просто не спит. Налли привстала и прошептала брату:

– Плохой сон приснился? Это все потому, что ты не хочешь маму на ночь целовать. Для виду только делаешь. Сам виноват.

«Ну спасибо, – подумал Афел. – Утешила».

Налли посмотрела на закрытый в шатёр вход. «Странно».

– Это ты закрыл?

– Да, только что.

– Я оставила полог откинутым. Смотрю по ночам на звёзды.

А Орикир и правда неспокойно спал. Ему, как и Афелу, в эту ночь что-то снилось. Орикир будто шёл по траве, было темно. Изредка на пути попадались деревья. Он посмотрел вдаль и увидел человека. Тот стоял спиной к нему, рядом с деревом. Вдруг как закричит. Орикир подбежал к нему, смотрит, а у него рука в крови. Стрела проткнула кисть.

Что-то бормоча, Орикир проснулся. Поглядел вверх. Шатёр. В нем было довольно светло. Он привстал и посмотрел вперёд. Вход в шатер открыт. Ах, да. Налли перед сном откинула полог. Детская прихоть. Неважно. Он снова лег и повернулся к жене, обнял её. Ненароком посмотрел ей через плечо, туда, где спали дети. Их нет! В шатре только он и Алхана! Он начал вставать, разбудил жену.

– Что? – сказала она. – Их нет? Ой, успокойся, они опять торчат возле шатра. Ночные беседы…

Алхана встала и вышла из шатра на залитую лунным светом траву. Позвала детей, огляделась. Пусто. Никто не отозвался.

– Куда же… – выдавил из себя Орикир. Алхана обошла шатёр. Оглядела Равнину. Потом остановилась взглядом где-то вдалеке. Что-то привлекло её внимание. Алхана с любопытством смотрела на нечто необыкновенное.

– Что там? Что такое? – заинтересовался Орикир, уже было возмутившись спокойствием жены. Зрением он уступал Алхане.

– Я вижу… – начала она. – Точку. Она светится и… медленно опускается все ниже. Её видно хуже, хуже…

– Какая точка?! Алхана! Где дети?! Какая ещё то… – и он застыл как изваяние. Холодная догадка сковала тело и душу. Сам себе противясь, отвергая предубеждения и подозрения, Орикир метнулся в шатёр. Глянул на стену. Два лука, все в порядке. Нет, не в порядке. Хладный пот выступил на лбу и Орикир рванулся к сундуку. Резко открыл, глянул… И вопль ужаса огласил шатер изнутри. На вопросы и причитания Алханы никто не отвечал. Нет свертка! Нет его!!!

Орикир выбежал из шатра как безумный. Глаза его наполнились слезами и отчаянием, он глянул в зловещую темную даль… И побежал. Как говорят в племени, «быстрее тиктунака».

Афел с усилием тянул за веревку, до сих пор дивясь, как ему удалось её украсть. С помощью Налли! Она зашла в шатёр вождя, посмотрела на сундук, на который ей указывал Афел, и тихо, как мышь, прокралась к нему. Афел стоял у входа и дрожал от страха. Если бы Тактарул услышал крадущуюся девочку, досталось бы всей семье. Особенно Налли. А больше всех ему. От отца. У Афела было плохое предчувствие. Ему казалось, что тайное станет явным. Или отец вдруг проснется, он неспокойно спал, как и Афел. «Она… Тьфу! Ужас!» Или ещё случится что-нибудь и всё – конец. Жизнь не станет прежней. Она станет хуже. Но ему счастливые глаза сестры дороже всего на свете. Вот она стоит сейчас рядом, восхищенно смотрит вверх. Радость переполняет её. Ничего другого он и желать не смеет. Звезда все ближе. Все менее и менее яркая. Так интересно…

Орикир бежал, обливаясь потом. К злосчастной Зелёной скале. По пути он схватил палку, чтобы, если успеет вовремя, выбить ей с расстояния стрелу из рук… Афела! «Сын таки пошёл на это! Зачем?! Что это за проклятие такое?! Как лучший лучник, так… Невозможно! А Налли где?! Где дочь?! Ох, ужасный день. Куда еще хуже? Позор, какой позор. Полоумный! Только вот-вот говорил с охотниками, уверял их, что Афелу это не нужно. И на тебе! Выкуси! Счастливый отец… Тьфу!»

Алхана уже перестала плакать. Она поняла, что с детьми случилось что-то ужасное, и это как-то связано с треклятой точкой. И ещё ей было ясно, что она тут не помощница. Орикир что-то знает. Это настораживало. Она не знала, что и думать… Но все плохо. Очень плохо. Она это чувствовала. Никаких сомнений. Будет трудно. Будет больно. Будет страшно.

Всё это сразу.

– Ура, ура, ура! – кричала Налли, смотря, как Афел перехватывает руку с веревки на стрелу. – Ура-а!

Юноша, не отрываясь, смотрел на светящийся шар, обеими руками взялся за стрелу, сопротивляясь тяге звезды, стремящейся вырваться и улететь в небеса. Но удерживать её Афел был в силах. Он присел, скрестив ноги, с улыбкой посмотрел на сестрёнку. Налли подошла ближе и наклонилась, вытянув голову вперёд. Она приоткрыла рот и дышала через него. Афел предостерёг её:

– Осторожно, не трогай!

– Не буду.

– Красиво…

– Да… А можно мне подержаться за стрелу?

– Конечно. Только ты сама не удержишь. Хватайся ниже. Под моими руками.

Налли взялась за стрелу. Зачарованно смотрела на звезду.

– Жалко я не смогу пожить с ней в палатке… из берёзовых веточек.

Она вздохнула. Афел наклонил голову и посмотрел на Налли из-за стрелы со звездой.

– Я сложу эту палатку, и мы с тобой там поживём. Я буду большая звёздочка. Возьмусь за стрелу и буду выползать из палатки, а ты меня будешь удерживать.

Налли засмеялась. Ей всегда нравились шутки брата. Смеялась она так заразительно, что Афел тоже хохотнул. Потом Налли, в свою очередь, выглянула к брату из-за стрелы. Хотела что-то сказать. Он удивился её молчанию, с улыбкой спросил:

– Ты чего?

Она не ответила. Да и глядела куда-то мимо Афела.

– Папа…

Орикир, тяжело дыша, забирался на вершину Зелёной скалы. Сердце грохотало в груди, он отчётливо чувствовал каждый удар. Продолжал бежать… по зелёной траве к месту, где земля переходит в камень. Поднял голову вверх, чтобы посмотреть, сколько осталось до цели, и чуть не упал от увиденного. Его дочь… сидит рядом с Афелом и держится за стрелу. Звезда… Кидать палку было некуда, незачем… И он с силой бросил её себе под ноги.

– Вот и всё, – шепнул юноша. Он разжал пальцы.

– Афе-ел!!! Таукварк тебя раздери! – завопил Орикир.

Налли, перепуганная криком отца, тоже разжала пальцы, потом с ужасом увидела, как звезда, набирая скорость, стала подниматься.

– Звёздочка! – девочка из-за всех сил подпрыгнула, надеясь схватить стрелу. Но нет… Звезда оказалась в руках Налли.

Афел видел, как сестра рухнула наземь. С неистово светящимся шаром в руках. Она безотрывно глядела на звезду в упор. Орикир без раздумий схватил палку. Афел рывком поднял сестру и стал разжимать её руки. На мгновение он посмотрел ей в глаза. Этот взгляд ему не забыть. Орикир оттолкнул сына в сторону и со всего размаху снизу вверх точным ударом выбил из рук Налли звезду. Шар взмылся ввысь, набирая силу света. Девочка пронзительно вскрикнула и снова упала. Она лежала, глядя на свои руки, источавшие пар, и плакала. Отец поднял её и обнял, прижимая к себе, а Афел стоял сзади и видел руки сестры с покрасневшими ладонями, обхватившие шею отца, слышал рыдания и всхлипы, смотрел на заплаканные глаза. Ох, это был другой взгляд, совсем другой.

Солнце уже показало свою макушку, когда трое вернулись домой. За весь обратный путь отец и сын и словом не обмолвились. Алхана ждала их до самого рассвета. Она бросилась к мужу и взяла дочку на руки. Та уже начала засыпать. Алхана занесла Налли в шатер, положила на шкуры и ахнула, увидев руки дочери. Повернула голову назад, желая увидеть мужа и вопросительно взглянуть ему в лицо. Но его рядом не оказалось. Она услышала его голос, он был снаружи.

– Говори ты, – сказал Орикир, не глядя на сына. – Я не могу. Не знаю, что спрашивать.

– …не думал, что так выйдет… – начал Афел.

Орикир резко глянул на него, двинулся вперёд, замахнувшись рукой, и чуть не крикнул. Сдержал себя и, почти шёпотом, процедил:

– Не думал! О чем ты вообще думал?! Ты забыл, чему я тебя учил?

– Я не забыл. Трогать нельзя было. Это вышло случайно.

– Из-за тебя она могла по… – Орикир осёкся. Вспомнил, что жена может все слышать. Так оно и было. Алхана вышла из шатра и встала перед мужем. Лицом к лицу. Она молчала и сурово глядела на него. Ничего и не нужно было говорить. И так ясно: она ждёт объяснений. Орикир попытался соврать:

– Она обожгла руки. Костёр… – и тут же ладонь Алханы обожгла ему щёку. Он выпучил на неё глаза. Впервые за восемнадцать лет супружеской жизни он получил от жены затрещину. Но он не возмутился этим поступком, просто был очень удивлен. Слишком глубоко в душе сейчас сидело другое. Его дочь. Орикиру было не до пощечин и не до чьих-либо прав их отвешивания.

– Правду хочешь? – обратился он к жене.

– Это как то связано с той светящейся точкой? Так ведь?

– Именно, – Орикир взглянул на Афела. – Вот пусть он и рассказывает.

Алхана, не поворачивая голову, скосила на сына свои недобрые глаза.

– Говори.

– Я виноват. Она просила меня показать ей звезду, достать её. Я предупредил Налли, что дотрагиваться нельзя. Она послушалась, – Орикир сдерживал себя из-за присутствия жены. Он бы уже перебил сына вопросом, который у него был не один. – Она просто смотрела. Потом отец нашел нас. Когда я это понял, отпустил стрелу со звездой. Но Налли ещё держалась. Потом отец крикнул на меня, сестра испугалась, тоже отпустила, но, спохватившись, прыгнула за взмывшей вверх звездой и схватила её, а не стрелу. Вот она, – Афел вытащил из-за пазухи стрелу. Я дернул её, желая забрать звезду у Налли. И сломал. Наконечник там остался.

Алхана было замахнулась на проклятую стрелу, но отступила, закрыла лицо руками и уткнулась мужу в грудь, содрогаясь в рыданиях. Тот обнял её, закрыл глаза. Афел стоял рядом и не знал, куда себя деть. Ужасно.

Он хотел пойти к сестре, ко своей Налли, но не мог. Себя корил. И отец бы не позволил. Плохо. Все так и случилось… Афел уже не выносил происходящего. Надо бы уйти куда-нибудь, уединиться. Ещё эти глаза… Надо подумать. Посидеть и осмыслить всё. Он решил. Орикир только провожал его взглядом. Афел ожидал, что отец окликнет его, причём строго, но отбросил эту глупую мысль. Мать. Она и не заметила, как ушёл сын. Орикир завёл её в шатер.

Юноша сидел на берегу реки, на том самом, на обрывчике. Глядел на воду, где он ртом ловил счастье вместе с сестрой. «Ну как же так!». Афел ударил ногой в воду. Круги разошлись от места удара, искажая отражение лица. «Правильно, урод…» – подумал юноша. Потом мотнул головой, освобождаясь от гнусного подобия самокритичности.

«Она схватила её… что же теперь будет? Быть может, ничего… А что тогда с её руками? Хм. Может, звёзды особенно вредны именно лучникам? – Афел пребывал в размышлениях. – Тогда… Что было с её глазами? Ох… Первый взгляд, когда она схватила звезду и уставилась в неё. Он был… Хранители равнин, этого не может быть! Влюблённым! Что я говорю?! Нет, правда… Но откуда маленькой девочке иметь такой взгляд? Она не мальчугана увидела! Мне показалось… или… Ох! Да она смотрела на звезду так, как, наверное, моя мать смотрела на отца, когда тот ей супружеский союз предложил! Фу! Какая несуразица!»

Афел посмотрел влево. Солнце возвышалось над водяной гладью пальца на два вытянутой руки. Светило пускало свой свет по водной ряби издалека, и тот мягко ложился на дрожащую гладь, отливая нежно-оранжевым.

«А что это был за взгляд? Тот, второй. Он был… Как будто женщина не увидела среди возвращающихся с охоты мужчин… своего… Нет, не так! Будто его убили на её глазах. Вот нечто подобное, да… И то и другое. Его нет… Он исчез. Оно одна теперь. Да! Одинокая… вдова? Тьфу! Моя маленькая Налли – вдова! Я ещё не слышал такого безумия. Твоя… Да какая она теперь твоя! Да ты кто?.. Почти уб… Тьфу!» – Афел снова резко дрыгнул головой, что-то пробурчал себе под нос и медленно встал, сам не зная зачем, побрёл к шатрам.

Подошел к своему шатру, осторожно заглянул в него. Пусто. Родители унесли куда-то Налли. «Что?! Прямо на рассвете… а-а-а, нет! Только не к лекарю, прошу!!! Ну а куда еще?! Ей плохо…» – Афел понёсся к шатру… Тахана. Он лекарь. А ещё он тот, кого Афел сейчас меньше всего хотел видеть.

Тахан мазал целебной мазью руки без памяти лежавшей девочки. Алхана, глотая слезы, сидела, прижавшись к мужу.

– Орикир… – шёпотом сказал Тахан. – Ты так и не ответил. Скажи же причину такой беды. Что нанесло несчастной такие раны? – старый охотник, в отличие от Афела и Орикира, в присутствии женщин задумывался над своими словами так же часто, как при мужчинах. Ему и в голову не приходило, что рядом сидит мать этой «несчастной». Такой человек.

– Тахан, я полагаю, кожа Налли очень нежна. Они с Афелом посреди ночи удумали разжечь костер, – Алхана, вспомнив недоброе, нахмурилась, но тут же оправилась. – Ума не приложу, что им…

– Готово, – буркнул лекарь. Алхана подскочила, взяв дочку на руки, кивком поблагодарила старика, вышла из шатра.

Афел лицом к лицу столкнулся с матерью.

– Мама, – начал было он.

– Ты-ы солга-ал мне-е!!! – следом за Орикиром из шатра, грозно раскачивая руками, вышел Тахан. – Я видел эти же самые ладони у моего предка! Проклятая звезда!!! – кричал старик, потом запнулся, увидев Афела, – Ты! Ты-ы… – Тахан медленно поднял руку, указывая пальцем на юношу. – Губитель! Негодный! Вон из пл… – Орикир схватил обеими руками голову лекаря, закрыв ладонью рот.

– Тахан, он лучник из лучников. Он ещё племя прокармливать будет! Вот посмотришь!

Из шатров стали показываться сонные лица.

– Старому лекарю кошмар приснился, как он считает – пророческий… А это я чтоб ваш сон не нарушить, – Орикир отпустил Тахана, и, обняв за талию расстроенную жену и поманив за собой ошарашенного сына, побрел в свой шатер.