Cудьба и долг

ПАЛЕРМО

Прошёл месяц, когда Педро уже смог передвигаться без помощи костыля. Сказалась ли тут его закалка или врачебное искусство Шаньи, но факт оставался фактом.

В один из дней, на рассвете, Шаньи и Бриан, в сопровождении неизменного Буше, отправились в Палермо.

В дороге Шаньи был весел, развлекая Александра рассказами о жизни в Париже, довольно не лестно отзываясь о придворных и окружении короля. Некоторые из рассказов Шаньи, изобиловали столь пикантными моментами, что де Бриан краснел, в тоже время, с жадностью слушая графа. По всему было видно, что Шаньи состоит при дворе, раз так хорошо знает, личную жизнь Лувра.

– Сейчас Францией правит молодой король Людовик XIII, ему скоро исполнится 25 лет. Самой большой его страстью является, нет, не женщины, а охота. Этой страстью он заболел с детства. Даже его бывший фаворит Шарль де Люинь, пошёл в гору из-за того, что выращивал для короля охотничьих птиц – сорокопутов и получил особую придворную должность – главного птичьего ловчего. Благочестивый и богобоязненный король, привык во всём полагаться на Божью волю, и он совершенно сторонится, избегает и боится женщин.

Десять лет назад, в 1615 году, его женили на испанской принцессе, дочери испанского короля Филиппа III, Анне. Но детей у них пока нет, поговаривают, что Людовик, совершенно равнодушен к своей супруге. При дворе ходили слухи об интимных отношениях короля и его фаворита де Люиня, но пока, это всего лишь слухи, а знающие правду люди, предпочитают помалкивать.

Вот в Англии, там всё проще, там король Яков I, при всех называл своего фаворита, герцога Бэкингема, то своей женой, то мужем.

А то ли дело было в Париже, во времена славного, доброго короля Генриха IV, отца Людовика XIII. У Генриха, только в последний год его жизни, было пять любовниц, а было ему на то время, 56 лет!

А мода, какая в Париже была мода! Многие из женщин, например, прогуливались в платьях со столь смелым вырезом, почти до пупка, что каждый мог рассмотреть их полностью обнажённую грудь, а некоторые дамы, доходили до того, что окрашивали свои соски в ярко-красный цвет.

Ха, а королева Маргарита, первая жена Генриха IV?! Однажды, какой-то монах, в своей проповеди, сравнил её груди «с сосцами Пресвятой Девы». Ей это так понравилось, что она, в знак благодарности, послала проповеднику пятьдесят золотых экю.

Другие священники пытались бороться с подобным оголением, возбуждавшим повсюду, даже в церквах, похоть у многих. Мне рассказывали случай, когда один священник, наверное старый, никуда не годный на подвиги с женщинами, обращаясь к мужчинам своего прихода, воскликнул, что-то вроде такого: «Бесценные мои братья, когда вы видите их вздёрнутые соски, выставляемые с таким бесстыдством, прикройте свои глаза», ему ответили таким хохотом, что бедолага покинул амвон, не закончив проповеди.

Людовик же, как только стал самостоятельно править страной, издал указ «по упорядочению и реформированию одежды придворных, отличающейся чрезмерной вольностью и избыточными украшениями». Он запретил при дворе не только открытые декольте, но даже слишком обтягивающие фигуру платья, которые кажутся ему, откровенным приглашением к сладострастию.

Также, молодой король, занял непримиримую позицию к поединкам. Он требует, чтобы дворяне отстаивали свою честь в суде, а не с оружием в руках.

А бывший фаворит короля де Люинь имел много врагов, но у него не хватало духу встречаться с ними в честном бою. Он поручал защищать свою честь своим братьям Оноре и Леону.

Де Люинь, этот крестник Генриха IV, из захудалого дворянского рода из Тосканы, раньше был простым смотрителем королевских вольеров, и у него, с братьями Оноре и Леоном, был один нарядный камзол на троих, в котором они по очереди появлялись в Лувре. А потом, Люинь, понравился Людовику и стал обер-камергером, государственным советником, комендантом Бастилии и Тюильри, губернатором Пикардии, кавалером ордена Святого Духа, коннетаблем Франции, и это при том, что он был, ну просто никаким военачальником.

А его братья – Оноре д'Альбер, известный также как Кадене, стал герцогом де Шоном, был законодателем мод в Париже, а Леон, он же Брант д'Альбер – стал герцогом де Люксембург. Они окружили себя целым сонмом своих земляков, и в Лувре повсюду слышался их тоскано-прованский говор, ко двору, как мухи на дерьмо, слетелись многочисленные родственники Люиней, и все они, очень торопились, из бедных стать богатыми.

Мать короля, Мария Медичи, тоже не отличалась целомудрием. Ещё при жизни Генриха IV, она умудрялась наставлять ему рога.

Как-то раз, король Генрих, совершал прогулку в окрестностях Парижа. Он остановился, нагнулся, просунул голову между ног, и сказал, глядя на город:

– Ох, сколько гнёзд, принадлежащих рогоносцам!

Один сеньор, бывший рядом с ним, повторил тоже, что проделал король, и тут же воскликнул:

– Сир, я вижу Лувр!..

Де Бриан весело и громко рассмеялся. Шаньи последовал его примеру. Когда друзья насмеялись вдоволь, Шаньи продолжил:

– А вот ещё один забавный случай. Однажды королева Мария Медичи, эта толстая флорентийка, сказала:

– Я бы хотела одной ногой быть в Сен-Жермене, а другой в Париже.

На что Франсуа де Бассомпьер, ответил:

– В таком случае, я бы хотел находиться в Нантере. Не поняли?

Де Бриан отрицательно повёл головой.

– Да всё дело в том, что Нантер, находится посередине, между Сен-Жерменом и Парижем.

Шаньи и Бриан, вновь оглушительно расхохотались.

– Да, Александр, Париж, а особенно королевский двор, это сосредоточение интриг, зависти, злобы, коварства, измен, подлости и предательства. Там всегда сильный пожирает слабого. У кого больше денег или есть влиятельные друзья, тот всегда оказывается прав, но к счастью, встречаются там и благородные люди, которые ставят свою честь, дороже жизни. Есть там верные и преданные друзья, только надо постараться их найти. А иначе, иначе, всё было бы очень и очень скверно.

Я верю в вас, Александр. Вы молоды, храбры, умны, превосходно владеете шпагой. Вы найдёте свою дорогу в жизни, сумеете пробиться наверх, завоевать богатство, уважение, славу, тем более, что у Вас есть я. Я всегда окажу Вам всяческую помощь и поддержку, помогу советом, знаниями, да и всем остальным, если конечно, вы будете в этом нуждаться.

– Благодарю Вас, граф. А позвольте Вас спросить?…

И не дожидаясь разрешения, Бриан продолжил:

– Вы ведь состоите у кого-то на службе? Кому Вы служите?

Де Бриан не спросил о роде занятий графа, он сам многое видел, а Педро, ему как-то намекнул, о роде деятельности графа де Шаньи. Александр был умным юношей, чтобы обо всём догадаться самому.

Какое-то время Шаньи молчал, и Александр уже подумал, что ответа не будет. Но граф, всё-таки ответил:

– Я служу Франции. Отцу Жозефу.

– Священнику?

– Да, священнику. Но этот священник, стоит десятка, а то и сотен, военачальников и министров.

Александр хотел больше расспросить об этом отце Жозефе, но по твёрдо сжатым губам де Шаньи, Бриан понял, что ответов больше не будет.

Около девяти часов утра, без помех миновав стражу у ворот, они въехали в Палермо.

До предела возбуждённый рассказами Шаньи, о доступности женщин в Париже, де Бриан, с диким вожделением посматривал на всех встречаемых по дороге женщин, щедро раздавая им свои улыбки.

Шаньи уверенно правил лошадью, и у Бриана сложилось такое впечатление, что граф уже бывал раньше в городе, и он движется, к определённой цели.

Проезжая мимо одной из церквей на окраине Палермо, Шаньи остановил коня и спросил у Бриана:

– Александр, знаете ли вы, чем знаменита эта церковь?

– Нет граф. Мне это не известно.

– Это церковь Святого Духа. По приданию, именно отсюда, с колокольни этой церкви, на Пасху, в марте 1268 года, прозвучал призыв к восстанию и восставшие сицилийцы, перебили всех французов на острове. За одну ночь, только в одном Палермо, было убито 2 тысячи французов. Восставшие убивали даже местных, сицилийских женщин, которые были замужем за французами.

Король Сицилии Карл I Анжуйский, брат короля Франции Людовика IX Святого, пытался разбить мятежников, но восстание было очень хорошо спланировано папистами и арагонцами, щедро финансировалось Византийской империей, и он потерпел поражение. В результате островом и Южной Италией завладели испанцы.

А поводом к восстанию послужило то, что французский сержант Друэ, попытался силой, прилюдно, овладеть местной женщиной. Её муж заколол обидчика, и началась резня.

Последние слова де Шаньи, охладили любвеобильный пыл де Бриана. Он представил перед собой события марта 1268 года, и озноб пробежал у него между лопатками.

– Палермо древний город, – продолжил граф, – основан ещё в VIII веке до нашей эры финикийцами.

За Сицилию, на протяжении веков, велись долгие и упорные войны. А всему виной, удобное расположение острова. Он является как-бы мостом между Востоком и Западом, Европой и Африкой, что выгодно как в военных, так и в торговых отношениях.

На смену финикийцам пришли их наследники карфагеняне. В III веке до нашей эры, городом овладели греки, которые имели до этого, на острове, только колонии. Их в свою очередь, в этом же, III веке до нашей эры, выбили римляне, которые владели островом достаточно долго. Но в 440 году остров захватили племена вандалов, во главе со своим вождём Гейзерихом. В 488 году на остров вступили войска остготов, под предводительством своего короля Теодориха Великого. В первой половине VI века, византийцы выбили остготов с Сицилии и захватили остров. В IX веке пришли арабы. Во времена арабского господства, Палермо был вторым по величине городом в тогдашней Европе. В середине XI века в нём насчитывалось около 350 тысяч жителей. Вот вам для сравнения – по последней переписи, сейчас, в XVII веке, в Париже проживает около 500 тысяч жителей. В те времена Палермо уступал только Кордове, столице мусульманского халифата в Испании, в котором проживало 450 тысяч человек.

В 1061 году завоёвывать остров у арабов, начали ваши предки нормандцы, во главе с Робертом Гвискаром и его братом Рожером. В 1072 году они захватили Палермо. А всю Сицилию завоевали к 1090 году. А его сын, Рожер II, в 1130 году, основал Сицилийское королевство, включавшее Сицилию и Южную Италию.

В 1186 году, император Священной Римской империи Фридрих I Барбаросса, из династии Гогенштауфенов, добился брака своего сына и наследника Генриха, с наследницей Сиилийского королевства Констанцией. В и уже через шесть лет, в 1194 году, Гогенштауфены, после подавления мятежей и заговоров нормандских баронов, утвердились в Сицилии и Южной Италии.

В 60-х-70-х годах XIII века, последние Гогенштауфены погибли в борьбе с Карлом I Анжуйским, которого направляли на захват Сицилийского королевства, целая череда римских пап, которые в свою очередь, вели борьбу с Гогенштауфенами, за контроль над Италией.

Враги Карла Анжуйского, поддерживавшие Гогенштауфенов, бежавшие из Сицилийского королевства, нашли приют в Арагоне и стали, при поддержке короля Арагона Педро, готовить восстание, опираясь на поддержку местных жителей Сицилии, недовольных тиранией Карла Анжуйского, произволом и своеволием наших с вами соотечественников и высокими налогами.

Мятежники, также нашли поддержку и в Риме, где были недовольны тем, что Карл Анжуйский, не выполнил некоторых своих обещаний, данных святому престолу и всерьёз опасавшихся, не без оснований, этого величайшего монарха Европы своего времени.

Карл Анжуйский готовил флот и войска для захвата Византии, и ромейский император, оказал щедрую финансовую поддержку мятежникам.

Дальше вы знаете. Восставшие сицилийцы овладели островом, затем на Сицилию высадились войска короля Арагона Педро. Ни Карл I Анжуйский, ни его наследники, не смогли отбить Сицилию у Арагона, а в 1442 году потеряли и Неаполь, где также утвердились арагонцы. Ну а в 1479 году, монархии Арагона и Кастилии объединились в королевство Испания, и с тех пор Сицилией и Южной Италией, владеют испанцы.

Де Бриан слушал Шаньи, чуть-ли не открыв рот, слушал внимательно, стараясь запомнить эти многочисленные имена и даты, чтобы при случае, также поведать кому-нибудь, может быть своему сыну, историю Сицилии.

– Граф, я поражён. Вы так образованы, столько всего знаете…

– Я, сирота. Ещё младенцем, моя кормилица, отдала меня на воспитание и обучение в доминиканский монастырь в Морле. Это была последняя просьба моего отца. Это, долг нашей семьи. Уже на протяжении нескольких веков, все мужчины нашего рода, проходят обучение в этом монастыре. Там я получил основу всех своих знаний. В монастыре было много книг, рукописей и свитков, и находясь там, я всё своё свободное от обучения время, читал. Читал много, читал ночами напролёт, стараясь, запомнит всё. Но самое большое литературное наследие, множество старинных книг и рукописей, хранится в монастыре Монте-Кассино, расположенном на дороге из Рима в Неаполь. О-о-о, как бы я хотел попасть туда! И Вы тоже, Александр, можете стать таким как я, а я, помогу вам в этом.

Да, в чём-чём, а в самолюбии, Шаньи было не отказать. Но перед де Брианом, открылась ещё одна страничка жизни этого человека, полная загадок и тайн.

На площади у Норманнского дворца они вновь остановились.

– Когда-то здесь жизнь била ключом, а сейчас, обратите внимание, почти никого не видно. Этот дворец на месте арабского замка, начал строить в 1143 году, король Рожер II, а Фридрих II Гогенштауфен, внук Фридриха I Барбароссы и Рожера II, приказал переместить сюда, в Палермо, в Норманнский дворец, свой императорский двор, который был одним из ведущих королевских дворов всей Европы!

Да и вообще, расцвет Палермо пришёлся на первые Крестовые походы, когда в гавани города было тесно от стоявших там кораблей, а по улицам не протолкнуться от паломников и пилигримов, воинов и рыцарей-крестоносцев, купцов и авантюристов, направляющихся в Святую Землю, или обратно в Европу, ну и просто, праздно болтающихся жителей города.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ПАЛЕРМО (продолжение)

Свернув с площади на одну из боковых улочек, всадники вскоре спешились перед большой таверной. Буше принял лошадей и повёл их в конюшню, а Шаньи и Бриан, вошли вовнутрь.

Шаньи, уверенно, как человек, который неоднократно бывал здесь, миновав общий зал, направился к одному из столов, отделённому от других деревянными перегородками, что было очень удобно для тех, кто не хотел привлекать к себе лишнего внимания.

Бриан, торопливо шёл вслед за ним.

Войдя в нишу, Бриан тихонько сказал:

– Я видел в зале одного из людей Перруджи, капитана Рисобаля.

– Да, я тоже его заметил, – так же тихо ответил де Шаньи.

Не успели они сесть на стулья, сложив шляпы и оружие на предусмотрительно стоявшую здесь же скамью, как на пороге нишы появился хозяин заведения, который сразу признал в новых посетителях состоятельных клиентов, по крайней мере, в одном из них, и решил первое знакомство провести с ними лично, не доверяя прислуге.

Несмотря на то, что в таверне было довольно многолюдно, нишы пустовали, так как хозяин, держал их только для таких вот, богатых и знатных сеньоров.

Хозяин таверны, здоровенный и тучный грек, заросший до самых глаз чёрной бородой, поклонился и…вопрос застыл у него на губах, потому что, судя по всему, он узнал Шаньи.

– Привет, Андреас, как поживаешь, как идут дела? – первым обратился к хозяину граф, и видя, что тот всё ещё не пришёл в себя, продолжил, – Принеси-ка ты нам, своего лучшего вина, да поесть, и приготовь нам комнаты, мы остановимся у тебя, думаю, на неделю.

И небрежным жестом, граф бросил на стол, испанский золотой дублон.

Хозяин таверны поспешно накрыл монету рукой, вновь поклонился и быстро вышел.

Бриан с любопытством понаблюдав за этой сценой, спросил:

– Вы планируете задержаться в Палермо?

– Пару лет назад я приезжал в Палермо. Тогда, мне надо было незаметно скрыться, и я воспользовался услугами этого Андреаса, щедро заплатив ему за помощь. А сейчас? Не знаю. Люди со временем меняются. И если наш милейший хозяин захочет продать нас, то пускай думают, что мы будем гостить в этой таверне. А мы, тем временем, подкрепимся, уладим свои дела, и прощай Палермо.

В нишу, неся бутылки с вином и кружки, вошла девушка, как показалось де Бриану, очень хорошенькая девушка. Она мило улыбнулась, поставила на стол бутылки и кружки, для этого ей пришлось наклониться, и её полная, налитая грудь, волнующе заколыхалась. Александр судорожно сглотнул, и смотрел ей вслед, как она удалялась, плавно и возбуждающе покачивая своими широкими бёдрами.

Шаньи, веселясь, наблюдал за молодым бароном.

Увидев его лукавый взгляд, Бриан смутился и покраснел.

– Что, понравилась?

Де Бриан, кивнул головой.

– Это нормально в вашем возрасте. Да и в моём тоже, – сказал с улыбкой Шаньи.

За девушкой в нишу вошли двое лакеев, которые быстро накрыли стол, уставив его едой и посудой.

Буше ел в общем зале.

Поев, Шаньи прислонился к стене, потягивая вино, и поглядывая на заканчивающего есть де Бриана, о чём-то размышляя.

Кто-то шёл к нише, Бриан насторожился, Шаньи же, по-прежнему сидел неподвижно, не высказывая беспокойства.

В нишу вошёл капитан Рисобаль.

– Вы позволите, сеньоры?

И не дожидаясь приглашения сел на скамью, отодвинув шляпу, и перекрыв таким образом Шаньи и Бриану доступ к оружию.

– Добрый день, сеньоры. Вы меня помните? Я капитан Диего Рисобаль. Мы виделись на вилле Перруджи. Я пришёл к вам, чтобы выразить своё восхищение вашей храбростью. Я больше не служу Перруджи. В тот же вечер, после вашего визита, я попросил расчёт, и уволился с его службы. Поверьте мне, пару месяцев назад я нанялся к Перруджи, обучал его людей, но я не думал, что готовлю убийц. Да, я выполнял, некоторые довольно пикантные поручения Перруджи, но всегда честно, один на один, а не так, как при нападении на замок. Меня не поставили в известность, куда той ночью ушли люди. Меня не было среди напавших на ваш замок, сеньор барон!

А сейчас, я пришёл к вам, чтобы сказать – я не трус, и это я готов доказать любому! Не страх заставил меня тогда не ответить на ваш вызов, а моя честь, понятия о справедливости и о благородстве!

Вам известно, что через неделю после вашего визита, дона Себастьяна Перруджи хватил удар? Его парализовало и он умирает. Всеми делами, теперь заправляет Карлос. Он, а с ним четверо его людей, сейчас здесь, в Палермо. Ну вот, вроде бы и всё, что я хотел вам сказать.

Рисобаль встал, поклонился и направился к выходу. Затем обернулся и обратился к де Бриану:

– Синьор барон. Вы храбры и благородны, хотя и не мне судить о благородстве, сыну простого солдата, наёмнику на службе Фортуны, но знайте, если вам понадобится помощь или услуга другого рода, вы всегда можете рассчитывать на меня, дайте только знать, и где бы я не был…

Рисобаль вышел, в нишу вошёл Буше, который всё это время стоял за спиной Рисобаля, не видимый ему. К удивлению де Бриана, Шаньи положил на стол маленький пистолет, который он держал в левой руке, и который всё время был нацелен в живот Рисобаля.

– Буше, немедленно отправляйся в гавань, и найди корабль, который будет нас ждать в течение недели, курсируя в той бухте, на которую ты обратил моё внимание, когда мы ехали в замок барона Бриана. Помнишь?

Буше кивнул, взял протянутый графом кошель с деньгами, и вышел.

– Славный малый, этот Рисобаль, вы не находите, граф?

– Да. Если только он говорит правду. Мне хотелось бы ему верить. Я действительно не видел его среди нападавших. А дружбу с таким человеком, вы Александр, можете использовать себе на пользу. Ведь чем больше у человека друзей, тем лучше. Право не знаю, чем это вы его так поразили, что он готов отдать за вас жизнь?

– Сам теряюсь в догадках, Шарль.

Как-то не заметно для самого себя, Александр перешёл в общении с Шаньи на ты.

– Хозяин! – неожиданно громко вскричал граф.

На пороге появилась озабоченная физиономия хозяина таверны. С неизменным – Чего изволят, сеньоры? – он застыл, ожидая распоряжений или просьб.

– Входи Андреас, входи.

И когда Андреас вошёл, Шаньи обратился к нему:

– Андреас, ты давно здесь живёшь и наверняка знаешь всех в округе. Скажи-ка нам, нет ли здесь такого твоего соотечественника, который бы разбирался в крестьянском хозяйстве, и достаточно богатого, чтобы взять замок моего друга, – жест, в сторону де Бриана, – в аренду?

Польщённый Андреас задумался, сложив руки на своём огромном животе и беспрестанно шевеля пальцами.

– Есть такой человек, – через некоторое время отозвался грек, – Его зовут Маврикиос Зоргэс. Он купец, но у него в окрестностях города есть несколько полей, на которых выращивают виноград и оливки. Я думаю, он согласится. До меня доходили слухи, что он недавно искал какое-нибудь заброшенное поместье.

– Отлично Андреас. Пригласи его немедленно сюда, к нам. Мы хотим поговорить с ним.

– Но Зоргэс, очень занятой человек, сеньор. Я не думаю, что он…

– Сделай, как я прошу, и ты в накладе не останешься, поверь мне. Передай ему, что это очень выгодное предложение, в первую очередь для него. Я не знаю таких купцов, которые отказались бы от верной прибыли.

– Хорошо сеньор, я пошлю к Зоргэсу человека… Нет, лучше я схожу к нему сам, здесь недалеко, и сделаю всё, что смогу, чтобы уговорить его, сеньор.

– Молодец Андреас, держи за беспокойство – и Шаньи подбросил в воздух ещё один дублон, который грек ловко поймал, – получишь ещё три дублона, если приведёшь сюда Зоргэса. Наши комнаты готовы? Мы подождём там.

– Да сеньоры. Комнаты готовы, ваши вещи перенесены. Моя дочь Розалия, проводит вас.

Де Бриана, который с завистью смотрел, как Шаньи, легко и непринуждённо, тратит такие большие деньги, задумался о своём будущем, о том, сможет ли он разбогатеть так же как Шаньи, сможет ли он стать ещё богаче его, чтобы вот так же сорить деньгами. Или ему суждено в скором времени погибнуть, не испытав власти денег, не познав любви женщин, не изведав радостей жизни?

Из состояния задумчивости его вывело появление Розалии, той самой девушки, которая приносила вино. Де Бриан был молод, а в пятнадцать лет не хочется думать о горестях, и он сразу же, едва вновь увидев Розалию, забыл о своих думах. Схватив свою шляпу и оружие, Александр поспешил за ней и графом.

Девушка, первая поднималась по лестнице на второй этаж, за ней де Бриан, который вдыхал пьянящий аромат женщины. Шаньи задержался у стойки, чтобы взять себе ещё бутылку вина и рассмотреть посетителей таверны в главном зале.

Рисобаль всё ещё был здесь. Он одиноко сидел за одним из столов, глаза его были прикрыты, и казалось, что он спит. За другим столом расположилась большая, шумная, пьяная, весёлая компания мужчин и женщин. Оттуда раздавались тосты, громкая речь, смех мужчин и повизгивания женщин. Двое других посетителей ничем примечательным не отличались. По всей видимости, это были приказчики купца или дворянские слуги.

Поднявшись по лестнице, Шаньи направился к своей комнате. А зная расположение комнат в таверне Андреаса, и не сомневаясь, что грек, сражённый его щедростью, предоставил им лучшие комнаты, граф уверенно шёл по коридору.

Услышав возню и шум в одной из комнат, Шаньи заглянул вовнутрь, через неплотно прикрытую дверь. Увиденное заставило его удовлетворённо улыбнуться. В комнате Александр прижал Розалию к стене. Одна его рука изучала содержимое декольте девушки, а другая шарила у неё под юбкой. Девчонка не делала никаких попыток вырваться, напротив, она крепко обвила руками шею де Бриана, жарко и страстно целовала его губы, а ноги её были широко расставлены, чтобы облегчить барону доступ к её плоти.

Шаньи, улыбаясь, направился в свою комнату. Его друг, его воспитанник – становится мужчиной! Графу было от чего прийти в хорошее расположение духа!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ПАЛЕРМО (Продолжение)

Ожидание затягивалось.

Колокол на церкви Санта-Марии дель Адмиральдо, называемой жителями Палермо Ла Марторана, построенная в 1143 году адмиралом короля Рожера II Георгием Антиохиским, православным греком, отзвонил четыре часа пополудни, но Андреаса, всё не было.

Александр и Розалия угомонились за тонкой перегородкой, разделяющей комнаты, вино было выпито, и Шарль де Морон, лежал на кровати, размышляя.

Если его и беспокоило долгое отсутствие Андреаса, то ни по его виду, ни по его поведению, об этом сказать было нельзя. Это было поведение человека, много испытавшего и много пережившего, и давно смирившегося с Судьбой, с её капризами и подарками.

Он думал о том, что будь его воля, он ни минуты бы более не задерживался в Палермо, а захватив Александра, уже сегодня вечером, отплыл бы во Францию. И чёрт с ним с замком, неужели Александр не понимает, что во Франции, если Судьба будет к нему благосклонна, он заработает и заслужит больше, много больше, конечно, если будет прислушиваться к его советам.