Поиски ребёнка. Алька и её друзья

– Да я уже разговаривала с Алёной, но она ничего не говорит, твердит про врачебную тайну.

– А ты не с врачами разговаривай, а с нянечками и санитарками. Они всегда всё знают и врачебной тайной не связаны. Тётя Паша, кстати, живёт рядом со мной, и мы часто видимся. Поговори с ней. Она уже не работает, очень за тебя переживала, что это она у тебя девочку забрала, вот и уволилась. Месяца три поработала, и когда поняла, что девочку так и не найдут, уволилась. Всё в церковь ходит, свечки ставит.

– А удобно? А то ещё больше разбережу её раны.

– Удобно, она часто спрашивает про тебя, интересуется, как твои детки растут. Пойдём к ней. У тебя время есть?

– Я сегодня с двух, могу на час задержаться, пока тихий час идёт, только надо предупредить Любовь Андреевну.

– Тогда не будем тянуть время и пойдём к бабушке в гости. По дороге купим тортик к чаю, – Зина встала и пошла к горке за сыном.

Увидев Альку, тётя Паша прослезилась.

– Аленька, как же я перед тобой виновата, не забери я у тебя тогда девочку и не украли бы её.

– Тётя Паша, успокойтесь, вы здесь ни при чём. Ведь если мою дочь хотели украсть, они украли бы её в любом случаи, не в роддоме, так у меня из дома. А если им было всё равно, кого взять, то взяли бы другого ребёнка, – стала успокаивать старушку Аля.

– Тётя Паша, Алька решила сама найти девочку, только ей надо кое-что узнать. Ты поможешь нам? – обратилась к ней Зина.

– Конечно, помогу, если смогу. А что вы узнать хотите?

– Тётя Паша, вы можете вспомнить, кто лежал с нами в роддоме и у кого родился больной ребёнок? – начала задавать вопросы Аля.

– Да где же это всех упомнишь? А детки в основном все хорошие были, если и были какие-то неполадки, так всё по мелочи. Одна мамаша родила богатыря, под пять килограммов, так у него сломано плечо было. Ещё у одной девочки, Танечки, помните студентку, беленькую такую, так у её девочки аллергия была на грудное молоко. Кто ещё? Да, в одном боксе барышня лежала, вот у её девочки было что-то серьёзное, только она выписалась, когда ты, Аля, ещё не родила. Её я плохо помню, она вся из себя была, занощевая очень. Если тебя, Аля, не могли в боксе удержать, ты всё норовила выскользнуть, то она, наоборот, к себе никого постороннего не пускала. Только врача и родственников.

– К ней что, родственников пускали? – удивилась Алька.

– Пускали.

– А почему ко мне не пускали?

– Так ведь у тебя и родственников нет, а Алёна Борисовна и Алёша и так к тебе в любое время могли ходить. Твоя болезнь очень их перепугала, вот они и запретили тебя навещать подругам, боялись, что ты опять что-нибудь подхватишь.

– Тётя Паша, а что вы можете ещё сказать про эту даму? Я её совсем не помню, а ведь я пролежала долго в роддоме.

– Я её тоже плохо помню, а вот навещал её один мужик видный, то ли в обкоме работал, то ли ещё где, но пост занимал большой. На машине всегда приезжал, с личным водителем. Главный врач перед ним на цыпочках бегал.

– Тётя Паша, если у её ребенка был порок сердца, значит, её выписали не домой, а в детскую больницу? – спросила Зина.

– Нет, в том то и дело, что домой. Они собрались везти ребенка на операцию в Москву, только наши врачи говорили, что операцию раньше года делать всё равно не будут.

– И как её зовут, вы не помните? – поинтересовалась Аля.

– Кажется Рита, а вот фамилию не помню. Ты у Алёны своей спроси, уж она-то точно её помнит.

– Обязательно спрошу. Тётя Паша, скажите, а вы не помните, Валентина Андреевна не приходила в тот день?

– Нет, её я не видела. Да, по-моему, её вообще не было на работе. Она сразу, как ты родила, взяла больничный и на работу вышла уже после твоей выписки.

– А кто ещё работал вместе с вами?

– Леночка работала, она уволилась на следующий день, как ты выписалась, не сама уволилась, её уволила старшая медсестра, придралась, что Лена за детьми плохо следит, что они у неё плачут часто, что на кормление она их поздно возит, вот девчонку и уволили. А ведь это не её обязанности были, разносить детей на кормление. Лена должна была только пол мыть, но сами знаете, у сильного всегда бессильный виноват. Кто ещё работал? Сама Светлана была, это старшая медсестра детского отделения. Её ты, наверное, помнишь. Из врачей не помню кто был, дежурила Марина, но она всё время в родовой была, там у цыганки трудные роды были. Вот ведь как бывает, шестерых родила и ничего, а седьмого еле-еле, думали, не выходим и мать, и ребенка, а нет, уже на второй день пришёл цыган, принес еды и питья на всю палату, и про нас не забыл. А через два дня она забрала ребёнка и ушла, только её и видели. Из детских врачей была Софья Ефимовна, ей очень нравились твои, Аля, детки. Спокойные, ели хорошо, здоровенькие.

– Спасибо вам, тётя Паша, – поблагодарила Аля старушку.

– Аля, поговори с Леночкой. Она немного не в себе была, придёт, бывало, в палату к детям и начинает рассказывать, что кого ждёт в будущем, да так складно, как будто видит всё. Вам интересно, что она про ваших говорила?

– Конечно! – в один голос воскликнули Аля и Зина.

– Сын твой, Зина, будет людей спасать, и женится на девушке, которую сам же и спасёт. Твой Василёк, Аля, пойдет по стопам отца, Алёнка будет такая же непоседливая, как ты.

– Хорошо, если бы пророчества этой Леночки сбылись, – мечтательно произнесла Аля. – Тётя Паша, а что она про Таню говорила?

– Так ведь когда родилась Танюша, Лена уже не работала.

– А что значит, спасать людей? Он что, врачом будет? – спросила Зина.

– Не знаю, – развела руками тётя Паша.

– Мне пора на работу, – вздохнула Алька. – Тётя Паша, а Лена не говорила, моя Алёнка найдется?

– Аля, кто же мог подумать, что она пропадёт?

– Да, конечно, извините.

Девушки попрощались с тётей Дашей и ушли. Алька поехала сразу на работу, а Зина вернулась в парк. Ей хотелось посидеть в тишине и помечтать.

Вечером, уложив детей спать, Аля записала, что она узнала за день, и наметила себе план работы на завтра. Появились новые действующие лица. Это санитарка Леночка, старшая медсестра детского отделения Светлана, загадочная Рита. Врачей пока можно не трогать, и цыганку тоже. Врачи, скорее всего ничего не скажут, а цыганку очень трудно будет найти. Для начала Аля решила узнать всё, что можно про Леночку и Светлану, тем более, что по словам тёти Даши, они жили в одном районе.

Глава 3

Елена Владимировна Глущенко проживала на другом конце города в районе новостроек. Высокие новые дома соседствовали со старыми послевоенными двухэтажками, в одной из которых и жила Лена. Дом явно готовился на снос. Некоторые квартиры уже пустовали, кое-где были выбиты стекла, дверь в подъезде еле держалась на одной петле. Аля подошла к третьей квартире и поискала глазами звонок. Не нашла его и громко постучала. Тишина. Аля ещё раз постучала. Открылась дверь соседней квартиры и из неё выглянула маленькая седенькая старушка.

– Ты ищешь кого, дочка? – вежливо спросила она.

– Да, бабушка, Лену Глущенко, мне дали этот адрес.

– А ты откуда будешь, что ищешь Лену? – удивилась старушка.

– Я из женской консультации, – выпалила первое, что пришло на ум, Аля.

– А зачем же вам Лена понадобилась? – ещё больше удивилась старушка.

– Она врача не посещала уже почти три года.

– Проснулись, родимые! Лена уже давно в психушке лежит, а мать-алкоголичка и рада, что девчонка в больнице. Теперь вот получит жилплощадь на неё и сдавать будет, а деньги пропивать. А бедной девчонке даже яблочка не отнесёт. Ты вот что, родимая, не стой на пороге, заходи ко мне. Я тебе много чего расскажу про эту семью.

Чувствовалось, что бабушке надоело проводить время в одиночестве и ей хотелось поговорить с живым человеком.

– Бабушка, я сейчас! – Алька выбежала из подъезда и бросилась в ближайший магазин, купить что-нибудь к чаю.

Её бабушка Тоня любила баранки, она их размачивала в чае и, когда они становились мягкими, клала в рот. Но в магазине баранок не было, зато были сушки. Алька купила килограмм сушек и вернулась к старушке. Увидев её с подарком, бабушка улыбнулась.

– Ой, сдается мне, милая, что ты не из консультации, и узнать про Лену хочешь не из праздного любопытства.

– Вы угадали, Лена работала в роддоме в то время, когда у меня украли ребёнка. Вот я и хочу с ней поговорить, вдруг она что-нибудь видела или слышала? – выпалила Аля.

– Так это у тебя украли ребёнка? Лена рассказывала, переживала за тебя, даже плакала. Мне кажется, она кого-то подозревала. Но давай я тебе всё по порядку расскажу. Наш дом построили очень давно, еще в сорок шестом. Но Глущенко поселились позже, Лена совсем маленькая была, года три всего. Семья как семья, отец Владимир машинистом был, а мать Люда на молокозаводе работала, Лену определили в садик. Она очень хорошенькой девочкой была, беленькая, глазки голубенькие, а какая послушная! Если отец или мать скажут нельзя, ни за что не ослушается их. В доме Леночку любили. Беда случилась, когда она училась в классе пятом или шестом, я не помню. У нас тут недалеко детский дом был, дошкольный. Да не простой, слепые детки были. Людмила на работе была, а Владимир с Леной бросились спасать детей. Дети по углам забились, няньки да дежурный воспитатель сами перепугались. Володя разыскивал ребят и через окно Лене передавал, а она уже как могла оттаскивала их подальше от горящего дома. Потом нянечка с воспитательницей в себя пришли, стали ей помогать. Да из ближайших домой люди прибежали. Вроде бы всех вытащили, а когда стали проверять детей, двоих не досчитались. Володя опять в горящий дом бросился, а Лена вдруг как закричит: «Папа, не надо!». А он только улыбнулся ей, нашёл он тех ребятишек, только вот сам вылезти не успел, рухнула крыша.

– А где же пожарные были? – спросила Алька.

– Пожарные приехали минут через двадцать, только за это время всё сгореть успело. Дом ведь старый был, еще довоенный, деревянный. Вот так и осталась Леночка без отца. Мат, вначале держалась, а потом Лена с подружкой дорогу перебегали, и их машина сбила, прямо на переходе. Подружке ничего, а Лена сильно пострадала. Операция несколько часов шла, в реанимации она долго лежала, думали, инвалидом останется. Но выкарабкалась, только вот странная стала. Она ещё плохо ходила, я её навещала в больнице, раз и говорит мне: баба Валя, я видела папу. Я вначале думала, что он ей во сне приснился, а она говорит, нет, я его в другом мире видела. Я хотела к нему, но он меня не взял. И потом она очень часто папу вспоминала, всё сокрушалась, что он её к себе не подпускал. Вот Людмила и не выдержала, запила, с работы её уволили, Лена школу так и не закончила, вынуждена была уйти из восьмого класса, к тому времени ей всего четырнадцать исполнилось. Перешла в вечернюю школу. Она хорошо училась, почти на одни пятёрки. Пошла работать, вначале устроилась на завод, где мать работала, но у неё там не сложилось что-то, работать заставляли много, а платили мало, как малолетке. Да ещё и матерью всё время попрекали, что алкоголичка. Вот ведь как в жизни бывает, что отец совершил подвиг, спасая детей, не вспоминают, а про мать стараются напомнить девчонке как можно чаще. Лена и ушла с завода, хотела устроиться на другой завод, но её не взяли по здоровью, с головой у неё не в порядке. Она подъезды мыла, а потом соседка её устроила в роддом. А три года назад её вдруг забрали в психушку, и оттуда Лена уже не вышла. Почему забрали, я не поняла. Пришла машина с красным крестом и увезла девчонку. Я навещала несколько раз её и даже разговаривала с врачом, но так и не поняла, почему её забрали в больницу.

– А где она лежит?

– В Сухановке. Тебя к ней, наверное, не пустят, да и меня не пускают уже давно, только первые месяцы пускали. Говорят, что только родственникам разрешено её посещать. И с чего это вдруг? Какие у неё родственники, кроме матери-алкоголички?!

– А с её матерью поговорить можно?

– Не стоит, она совсем опустилась. Вот её как раз и надо было в больницу определить.

– Живёт она здесь?

– А где же ей ещё жить?

– Скажите, а соседка, которая Лену в роддом устроила, она кто? – спросила Аля.

– Тоже в роддоме работает, Света Рогожкина, только мне Лена говорила, что это она и выгнала её из роддома. Вроде Лена что-то сделала не то, что надо. Мне очень жалко девочку, но вот как ей помочь, я не знаю.

– Спасибо вам, баба Валя. Если я узнаю что-нибудь про Лену, обязательно расскажу, а теперь мне бежать надо, на работу скоро, – стала прощаться Аля.

– И где же ты работаешь, если не секрет? – поинтересовалась баба Валя.

– Не секрет – в детском саду, – улыбнулась Аля.

– Да ты что? Я тоже в саду работала, и дочка у меня в саду работала, теперь внучка работает. Династия у нас!

Аля ещё раз попрощалась с разговорчивой старушкой и побежала на работу.

***

О том, что в Сухановке расположена психиатрическая больница, Аля знала с детства. Когда одноклассники дразнили её Косой, и она как коршун налетала на своих обидчиков, частенько слышала в свой адрес: психопатка, тебе место в Сухановке! Но вот где находится эта пресловутая Сухановка, она не знала и никогда не интересовалась. Придя домой, Аля первым делом взялась за телефонный справочник и попыталась дозвониться до больницы, чтобы узнать, что надо для того, чтобы навестить Лену. Но у неё закралось подозрение, что в больнице нет ни одного здравомыслящего человека. Во всяком случае, телефон снимали только люди с больной психикой. Вначале вежливый голос поинтересовался, с какой целью она хочет посетить Глущенко.

– Как с какой? – удивилась Алька. – Хочу проведать свою подругу детства. Меня давно не было в городе, я только неделю назад приехала, пошла к ней домой, и соседка мне сказала, что Лена лежит у вас в больнице.

– А как вы узнали номер телефона? – не отставала женщина.

– Просто, нашла в телефонном справочнике.

– И давно ваша подруга лежит в больнице?

– Давно, больше трёх лет.

– Знаете, девушка, вам надо звонить врачам, —сказала женщина на том конце провода.

– А я куда звоню? – удивилась Аля.

– В бухгалтерию.

– А вы не знаете номер телефона врачей?

– У вас же есть справочник, вот и ищите в справочнике.

Женщина положила трубку.

– Вот дура! – возмутилась Алька, – полчаса пытала, вместо того, чтобы сразу сказать, что я попала в бухгалтерию. Так, в справочнике всего два номера, один из них бухгалтерии, а второй?

Алька снова начала крутить диск. К телефону долго никто не подходил. Наконец, трубку сняли и запыхавшийся женский голос рявкнул:

– Чаго надо?

Аля даже растерялась.

– С врачом поговорить, – не смело произнесла она.

– А чаго с ним разговаривать?

– Узнать, как чувствует себя моя подруга и можно ли её проведать.

– И кто это твоя подруга? – продолжала допытываться женщина.

– Лена Глущенко.

– Я тебе и без врача скажу: нечаго к ней приезжать, она всё равно тебя не узнает, только пол зря топтать будешь, а мне мыть потом. Надоели все, всё ходют и ходют! – и снова послышались противные короткие гудки.

– Ничего себе! – вслух произнесла Алька. – Что значит, никого не узнает? Совсем того, что ли? А откуда они знают, что она никого не узнает, если к ней соседку не пускают, а больше её никто и не навещал? Очень странно! Интересно, а как можно попасть в эту больницу, чтобы пообщаться с Леной без всяких помех?

– Ты чего это сама с собой разговариваешь? – в дверях стояла Алёна Борисовна и улыбалась.

– Тётя Алена! Как хорошо, что ты пришла! Тут такое дело, мне надо в психбольницу! – обрадовалась ей Алька.

– Что? Зачем? – удивилась Кунина.

– Потом расскажу, ты мне скажи, что про Валентину узнала?

– Не было Валентины в тот день на работе, и в городе не было. Она уехала в Куйбышев к Анне Власовне сразу после твоих родов, взяла больничный лист и уехала, а на работу вышла уже после твоей выписки. Милиция их проверяла, обеих.

– Тётя Алена, я поставлю чаёк и задам тебе ещё несколько вопросов, можно? – осторожно спросила Аля и посмотрела на неё умоляющим взглядом.

– Ладно уж, задавай, – разрешила Алёна Борисовна, – ты ведь всё равно не отстанешь?! Только я есть хочу, у тебя кроме испорченных сырков есть что-нибудь в холодильнике?

– Есть, – засмеялась Аля и поставила чайник на огонь, разогрела макароны и котлеты. Она не торопилась расспрашивать Алёну Борисовну, ждала пока та поесть, и будет более благодушна.

– Всё, Аля, я утолила голод, можешь приступать к допросу, – разрешила Кунина.

– Тётя Алена, ты помнишь Лену Глущенко?

– Помню.

– Расскажи мне о ней.

– Да я даже и не знаю, что рассказывать. Молоденькая несчастная девушка, мать алкоголичка, отца нет, девочка не совсем здорова психически, говорит, что слышит голоса из другого мира, сочиняла разные фантастические истории, предсказывала будущее детей. Но предсказания у неё были хорошие, она говорила, что может видеть только хорошее. Её, кстати, и уволили за то, что она не досмотрела за детьми и в её дежурство пропала твоя девочка.

– Странно, она ведь была обыкновенной санитаркой, даже не санитаркой, а уборщицей, и совсем не должна была следить за детьми, но уволили только её. Почему? – сама не зная почему, Аля начала волноваться.

– Не знаю. Скорее всего, что надо было найти виноватого и отрапортовать о его наказании, вот девочка и попала под раздачу тумаков, – вздохнула Алёна Борисовна.

– А мне сказали, что она плохо работала, детей не носила вовремя на кормление…

– Аля, ты же сама сказала, что она была просто уборщица, в её обязанности не входило разносить детей на кормление. Конечно, санитарки помогали сёстрам, но по доброй воле.

– А Светлана Рогожкина? Что о ней можешь сказать?

– А она почему тебя заинтересовала? – удивилась Алёна Борисовна.

– Меня интересуют все, кто работал в тот день. Но врач была занята – были трудные роды у цыганки, Софья Ефимовна тоже всё время была занята, и они не оставались одни, с ними постоянно кто-то был. А вот где была Светлана, я не смогла установить. И еще! Лену на работу устроила она, и по ее указке девушку уволили.

– Светлана продолжает работать, одна растит сына, пока находится в активном поиске спутника жизни. Она весёлая, играет в народном театре, хорошо поёт и танцует. Вот и всё, что я про неё знаю. Кто тебя ещё интересует? – Кунина начала нервничать.

– Из сотрудников пока никто, а вот из пациенток меня заинтересовала некая Рита, ее фамилию почему-то никто не помнит. Она лежала в боксе, с другими пациентками не общалась, но её разрешалось навещать родственникам.

– Фамилия её Климова. Муж Климов Тихон Осипович, директор комбината надомного труда.

– Это что за комбинат? – удивилась Аля. – Я даже не слышала о таком.

– Работают на дому в основном инвалиды да молодые мамы, которым некуда деть ребёнка, к ним домой на машине из комбината привозят материал, а потом забирают готовую продукцию.

– Да? И что они делают? – заинтересовалась Алька.

– Честно скажу, не знаю, никогда не интересовалась, – пожала плечами Алёна Борисовна.

– И что, Климов считается у нас в городе большой шишкой? – поинтересовалась Аля.

– Не знаю, я про него раньше вообще не слышала. А навещал Риту не муж, а товарищ Митрофанов Борис Севастьянович. Работает в обкоме, курирует здравоохранение, образование и культуру. Не знаю, как об образовании и культуре, но о фактическом положении дел в здравоохранении он понятия не имеет вообще. Я старалась с ним не общаться, лечащим врачом Риты был Пётр Сергеевич, меня только раз пригласили к ней на консультацию, но ничего серьёзного я у неё не нашла. Однако, на следующий день она родила девочку, если судить по срокам, то ребенок должен быть недоношен, но по всем признакам девочка родилась в положенный ей срок. Знаешь, Аля, мне Рита нравилась. Спокойная, воспитанная молодая женщин. Кстати, она у нас лежала недолго, выписалась под расписку.

– А про её ребёнка что скажешь?

– Ты и это узнала? Да, девочка родилась с пороком, но не безнадежная. Но вот что интересно, когда Рита уже была выписана, Митрофанов всё равно появлялся в роддоме. Я поинтересовалась у Виктора Петровича, кого он навещает, и получила странный ответ. Знаешь какой?

– Какой?

– Что навещает он свою сестру! И вот она лежала у нас долго, но когда родила и кого, я не знаю. Она родила после тебя, я уже была в отпуске. Эта женщина была полной противоположностью Рите. Ее вначале положили в отдельный бокс, но продержалась она там не больше суток и стала проситься в люди, поэтому ее перевели в общую палату.

– А почему вам показался странным ответ Виктора Петровича? Ничего странного нет в том, что брат навещает в больнице сестру.

– А странно то, что у Бориса появилась сестра. Я знаю его давно – мы окончили один институт. Учился плохо, но с первого курса занялся общественной работой и пошёл по этой линии. Он и сейчас мужчина симпатичный, а в молодости был вообще неотразим. Девчонки за ним бегали табунами, но вот о наличии у него сестры я не знала.

– А ты за ним тоже бегала? – ехидно спросила Алька.

– Я не была исключением, и твоя мама, кстати, тоже, – засмеялась Алёна Борисовна.

– Тётя Алёна, а ты не поинтересовалась, что это за сестра у него появилась?

– Нет, Аленька, не поинтересовалась. Наоборот, я постаралась вообще о ней забыть. Я стараюсь держаться как можно дальше от товарища Митрофанова и его родственников и друзей.

– Почему?

– Этого я тебе не скажу, мне вообще неприятно о нем вспоминать. Тебя интересует Митрофанов или женщина? – спросила Алёна Борисовна с ехидными нотками в голосе.

– Пока женщина, но, возможно, и Митрофанов заинтересует, – серьезно ответила Аля.

– Женщину зовут Тамара, это всё, что я знаю о ней. Аля, основное место моей работы – гинекологическое отделение больницы, а не роддом, это я к тебе забегала туда каждый день, а так только дежурила и консультировала сложных больных. Думаю, Тамара не сестра Борису, а любовница, но краем уха слышала, что Тамара – это бывшая жена Климова. Когда она родила, у тебя уже пропала девочка, поэтому она, скорее всего, в пропаже ребёнка не замешана.

– Тётя Алёна, а у тебя есть знакомые в Сухановке? – осторожно поинтересовалась Аля.

– Есть, – коротко ответила Кунина.

– А ты не могла бы меня с кем-нибудь из них познакомить?

– Зачем?

– Я хочу поговорить с Леной.

– Аля, она больной человек. Да и не помнит, наверное, уже ничего, – с сожалением произнесла Алёна Борисовна.

– Я не собираюсь её пытать, просто хочу поговорить по душам, как две молодые девушки.

– Ой, Аля, чует моё сердце, не ребёнка ты найдешь, а приключения на свою пятую точку. Хорошо, я тебе перезвоню и сообщу результат, а сейчас нам пора идти за детьми, скоро шесть часов. Ты не будешь возражать, если я сегодня их у тебя заберу? На выходные мы планируем съездить в Хвойную, а ты отдохнешь немного. И не забывай учиться, скоро экзамены!

– Я про учёбу никогда не забываю, но у меня эта сессия лёгкая, и контрольные работы я все сдала, так что могу немного и расслабиться. Тётя Алёна, а с кем это ты собираешься ехать в Хвойную? – подозрительно спросила Аля.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Не скажу! Маленьким девочкам про это знать не положено, – засмеялась Алёна Борисовна.

– Всё понятно – с мужчиной! Только, тётя Алёна, маленькая девочка уже выросла и как раз про это ей очень интересно знать.

Они обе засмеялись.

По дороге в детский садик Аля спросила:

– Тётя Алёна, а что ты знаешь об отце Лены?

– Ничего. Она жила только с матерью.

– Да, правильно говорит баба Валя, про мать алкоголичку знают все, а про отца, да и саму Лену, забыли. Уже почти никто и не помнит, в честь кого названа одна из улиц нашего города – имени В. Глущенко.

– Ты хочешь сказать, что в честь её отца? Я всегда думала, что в честь какого-нибудь героя войны. А что он сделал?

– Он спас детей во время пожара. Детский дом загорелся, а он и Лена оказались рядом. Вот они вдвоём и вытаскивали детей, причём слепых детей. Пожар был поздно вечером, многие уже спали, да и детский дом был расположен в лесочке, не сразу заметили. Они всех деток спасли, только отец Лены не смог выбраться из горящего дома, не успел, только передал последнего малыша, и рухнула крыша. Лене было всего двенадцать лет. А с головой у неё плохо стало уже после того, как она попала под машину. Только баба Валя говорит, что когда её отец вернулся за двумя малышами, которые где-то спрятались в горящем доме, Лена знала, что он погибнет. Она плакала и просила его не ходить в дом, к тому времени народу набежало уже много, «скорая помощь» приехала, пожарные. Лену тоже забрали в больницу, у неё были сильно обожжены руки. Знаешь что, тётя Алёна, я раскопаю эту историю, и напишу о них статью в газету, ведь прошло всего лет десять, должен же кто-то помнить о пожаре.