Ледяное сердце Северины

– Что случилось? – спрашивал Побегалов.

– Ударился о парапет.

– Угу. А парапет к нам, видимо, попозже зайдет.

Или вариации на тему клятвы Гиппократа. Большинство людей сейчас желает, чтобы медики выполняли их самые нелепые капризы, мотивируя свои требования именно этой клятвой. Но, поскольку налицо не только моральная, но и интеллектуальная деградация, мало кто правильно называет имя великого врача древности. Доктора присягают и Герострату, и Пифагору, и Демократу, и Гепарду, и бог знает кому еще. А когда пациент сказал Побегалову, что тот давал клятву Домкрату, тот сказал: «Тсс! Гиппократ – это в медицине тот-кого-нельзя-называть».

Инга ни разу не видела, чтобы он потерял самообладание, а несколько лет назад и вовсе произвел революцию в ее сознании. Однажды заболел хирург из их поликлиники, и потребовалось временно посадить кого-то на прием. Жребий пал на Побегалова, который тогда трудился дежурантом и в часы работы поликлиники был свободен. Подобные штучки вообще противоречат трудовому законодательству, никто не может заставить человека работать больше, чем на ставку. Существует перевод по производственной необходимости, но в таком случае с доцента должны снять все дежурства. Естественно, делать этого никто не собирался, бедному Побегалову предстояло пахать и там и тут. Доцент, впрочем, не сильно возмущался, поскольку подобная практика достаточно распространена в медицине. Но неожиданно его поймала заместительница, контролирующая выписку больничных листов, и потребовала, чтобы он сдал ей зачет по бюллетеням. Мол, в стационаре врачи не умеют выписывать больничные, а в поликлинике – это их основной хлеб. Побегалов задумался. Вздохнул. Почесал в затылке. «То есть вы хотите сказать, если я зачет не сдам, то в поликлинике работать не смогу?» – спросил он своим скучным голосом, и больше к нему никто с этим вопросом не подходил.

Инга, обладательница ярко выраженного комплекса отличницы, пришла в замешательство. Как так? Это же заместитель главного врача! Нужно выполнять указания руководства, пусть они и кажутся идиотскими! Руководитель старше и опытнее, и, вероятно, умнее, у него есть стратегический план, а твое дело – в рамках этого плана решать тактические задачи, которые перед тобой поставят. Да просто невозможно не слушаться!

А этот эпизод разом перевернул ее мировоззрение.

Улыбнувшись собеседнику, она быстро пробежала глазами текст. Хорошо, что он распечатал на бумаге и крупным шрифтом, с экрана Инга сейчас читать бы не смогла.

– Превосходно, – сказала она искренне.

– Спасибо. По зрелом размышлении я нашел ваши замечания абсолютно справедливыми и с удовольствием привел работу в соответствие с ними.

– А…

От витиеватых речей доцента ее потянуло в сон.

– Кстати, Инга Валерьевна, слыхали последнюю врачебную тайну?

– Нет, откуда?

Она пожала плечами. Удивительно, Побегалова никто особенно не любит, он кажется замкнутым и нелюдимым, а узнает обо всем первым. А Инга вроде бы дружелюбная, но никогда ничего не знает.

– Ректор собирается на пенсию, и знаете, кого прочат на его место?

– Понятия не имею.

– Наше молодое дарование, профессора Волчеткина!

Инга вздрогнула и едва не покраснела. Покосилась на доцента. Нет, кажется, обычный брюзгливый вид. При мыслях о греховной связи у него в глазах появляется эдакая ленинская хитринка, а сейчас ее нет. Хорошо же они с Русланом маскируются, если даже этот великий сплетник не догадывается об их отношениях.

– Неожиданная новость, но, с управленческой точки зрения, решение правильное. Волчеткин молодой, инициативный, с опытом руководящей работы. Прекрасный кандидат. – Инга очень надеялась, что ее голос звучит равнодушно.

Побегалов, недолюбливавший Руслана, ждал от нее, наверное, другой реакции. Ну да, обидно сознавать, что сопливый аспирант, пришедший на кафедру, когда ты уже был доцентом, вдруг становится руководителем. А ты как был доцентом, так и остался.

Он довольно кисло попрощался и ушел, а Инга прилегла на кушетку с чайными пакетиками на глазах. Не хотелось признаваться себе, но мысль о предстоящем назначении Руслана вызвала у нее не радость, а тоску. Как это отразится на их отношениях? Вдруг Руслан подумает: «Что позволено профессору, не позволено ректору» – и разорвет с ней связь? Внимания к его персоне станет больше, он будет все время на виду. Когда они смогут выкроить время для свиданий? Если сейчас они запросто бегают друг к другу попить кофейку, и это никого не настораживает, то после назначения Руслана они не смогут видеться в течение дня, слишком разным станет их служебное положение.

Исчезнет даже жалкая иллюзия совместной жизни, которую она поддерживает общением на работе. Останутся еженедельные встречи в Ингином доме, которые скоро превратятся в удовлетворение физиологической потребности для Руслана и в унизительную повинность для нее.

Сейчас она должна ощущать радость и гордость за любовника, но вместо этого настроение совсем испортилось. И от предчувствия, что Руслан предаст ее ради должности, и от осознания собственного эгоизма. Прекрасный карьерный рост, великолепный шанс для любого мужчины! Надо прийти в восторг, она же любит Волчеткина – значит, желает ему самого хорошего.

Ах, если бы она была его женой!

Инга представила себя на приеме по случаю вступления в должность. Вот она, в длинном шелковом платье, с высокой прической и букетом в руках, встречает гостей. Улыбается мужчинам, не касаясь, целует женщин… Госпожа ректорша…

Картинка получилась такой яркой, что Инга скрипнула зубами.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она взяла планшет и зашла на сайт «Северина». Инга не создавала себе кумиров, но почему-то симпатизировала этой женщине, с нуля поднявшей такой колоссальный бизнес.

Инга не любила готовить и частенько заказывала еду из «Северины», которую они с Грегори поглощали с огромным удовольствием. А рецепты тех ужинов, которыми она пыталась кормить Руслана, были почерпнуты из кулинарной передачи «Северина на кухне».

Так получилось, что она с детства привыкла к спортивному стилю в одежде. Всякие там оборки, цветы, кружева и рукава-фонарики считались в семье ужасающей пошлостью. Теперь же Инга надолго застревала возле витрин недавно открытого модного дома «Северина», с восторгом разглядывая образцы этой пошлости.

В «Северине» создавали одежду для обычных женщин, без особых изысков, но Инге ужасно нравились эти кофточки и платья.

Кроме приятного вида вещи были еще непривычно хорошего качества и стоили недорого по сравнению с аналогами из бутиков. Соответственно, в «Северине» ходила вся страна, ассортимент там был достаточно богатый, чтобы не бояться выглядеть «инкубаторскими».

Но Ингу каждый раз от покупки удерживало сознание, что придется полностью менять гардероб. Понадобятся соответствующие туфли и сумочка, и все остальное. В результате выйдет не та сумма, которую одинокая мать может себе позволить.

Включив запись последнего интервью Северины, Инга закрыла глаза. У этой женщины было еще одно редкое в нынешнее время достоинство – культура речи. Слушать ее было приятно, независимо от того, о чем она говорила.

Дослушав до конца, Инга улыбнулась. Любимое дело и удача… Да, пожалуй, универсальный рецепт успеха. Ее собственная трудовая биография подтверждает этот тезис Северины, пусть и не в таких ошеломляющих масштабах.

Какое удивительное творение природы – человеческая рука. Тончайший инструмент, способный создать все что угодно, и в то же время чудесный проводник любви и добра. Для Инги с детства руки человека были важнее, чем его лицо, именно по ним она составляла впечатление. Недаром художники за портреты «с руками» запрашивали гонорар вдвое больше. И Руслана она полюбила, увидев его крупные сухие кисти…

Поступив в медицинский институт, в общем, случайно, она всерьез заинтересовалась строением человеческой руки. В том, что все студенты воспринимали как сложнейший раздел анатомии, ей виделась поэзия, и знания ложились на ум словно сами собой, как плохие стихи, которые запоминаются раз и навсегда.

После первой сессии она стала заниматься на кафедре общей хирургии у пожилой дамы-доцента, специализировавшейся в хирургии кисти. На третьем курсе опубликовала первую научную работу, к шестому – создала «задел» для будущей кандидатской.

Инга усмехнулась. Любимое дело и удача – это да, но нельзя забывать еще один секретный ингредиент. Как знать, удалось бы ей поступить в аспирантуру, если бы не роман с заведующим кафедрой? Нет, она была достойна этого места по всем параметрам, но, не будь этих отношений, ее могли бы оставить за бортом. С другой стороны, любовь к начальнику разрушила слишком многое в ее жизни, чтобы считаться удачей.

Судьба улыбнулась ей позже, когда аспирантура подходила к концу и Инга готовилась стать ассистентом кафедры. Прекрасная перспектива для молодого врача, но Инга пребывала в унынии, чувствуя, что жизнь повернула куда-то не туда. Тягостные и бесперспективные отношения, которые оба называли любовью, оправдывая этим измену и ложь. Положение вечной студентки. Научная руководительница научила ее многому, и Инга была благодарна ей от всего сердца, но… Несмотря на то что Инга умела теперь все то, что и наставница, и даже несколько больше, ей предстояло ходить в ученицах, пока та не уйдет на пенсию. Чем меньше доцент оперировала сама, тем больше и напористее она контролировала Ингу. Кроме того, с возрастом у руководительницы появилась излишняя консервативность, она накладывала вето на новые методики, которые ученица хотела бы внедрить. Инга ценила свою наставницу, ценила ее огромный опыт, но, видимо, как для родителей дети всегда остаются детьми, так и для учителей ученики всегда остаются учениками.

Поскольку Инга начала заниматься хирургией на первом курсе, а не в интернатуре, как большинство однокурсников, она была уже состоявшимся и самостоятельным специалистом, когда те только учились держать скальпель. И было непонятно, что, оставшись на кафедре, она скоро потеряет это преимущество, станет такой же, как другие, тут она достигла потолка, и останется только ждать, когда ребята к ней подтянутся.

Пребывая в унынии, Инга заступила на суточное дежурство, обязательную повинность для всех аспирантов. Клиника не относилась к больницам скорой помощи, поэтому тут не бывало большого наплыва больных и пострадавших. По договоренности с ближайшей подстанцией, привозили пару аппендицитов «для учебного процесса», а в основном работа сводилась к вечернему обходу и измерению давления у бабушек.

Часам к восьми дежурные хирурги садились ужинать с вином, а Инга падала на койку за шкаф. На нее не обижались: дежурство – единственная возможность выспаться для молодой одинокой матери.

Но в этот раз что-то пошло не так. На ближайшем перекрестке произошла крупная авария, и пострадавших, недолго думая, доставили к ним в приемный покой. Каким-то чудом рядом оказались адекватные граждане, сумевшие быстро сориентироваться на местности.

Итак, перед дежурной бригадой встала задача оказать помощь сразу семи пострадавшим. К этому никто не был готов, в их тишайший приемник не поступало больше одного пациента за раз.

По идее, ответственный должен был все организовать, но он сразу схватил тяжелого больного и убежал в операционную вместе со вторым хирургом. Остальные тоже как-то растерялись, и пришлось распоряжаться Инге. Вспомнив курс организации и тактики медицинской службы (вот уж не думала, что пригодится), она распределила пострадавших по тяжести состояния. Диагностировав внутрибрюшное кровотечение, она вспомнила, что одна из постовых сестер – в прошлом операционная, и направила ее быстро открыть второй блок. Больного отправили туда в сопровождении третьего хирурга и терапевта, которому Инга присвоила статус ассистента, несмотря на яростное сопротивление. Сама осталась в приемном покое зашивать раны и оформлять истории. У одного пострадавшего оказалась травма кисти, и он думал, что пальцы придется отнять. Обычные травматологи так бы и поступили, но Инга предложила «попробовать сохранить».

Оказав всем первую помощь и убедившись, что состоянию пациентов ничто не угрожает, она приступила к реконструктивной операции.

Инга выбрала проводниковую анестезию, больной оставался в сознании, поэтому они успели познакомиться и даже немного подружиться.

Через неделю пациент пришел к ней на контрольный осмотр, но вместо дежурных конфет предложил место заведующей отделением хирургии кисти в одной из ведущих клиник города. Он оказался крупным чиновником и устроил ее судьбу как по мановению волшебной палочки. «Я разбираюсь в людях, – сказал он, – неизвестно, кому я оказал большую услугу, вам или клинике».

Чиновник сделал ей еще один царский подарок. Ее кандидатская была на ученом совете сочтена такой важной и фундаментальной работой, что Инге сразу присвоили звание доктора наук. Беспрецедентный случай в медицине.

Инга тяжело вздохнула, вспомнив ощущение тоски и пустоты, охватившее ее после защиты. Вот я доктор наук, и что? Счастья как не было, так и нет. Ученая степень не обнимет вечером, не скажет: не бойся, малыш, я все решу…

Стоило столько работать ради этого… ничего!

Если бы новые подчиненные знали, как тяжело у нее на душе! Как она заставляет себя улыбаться, когда хочется рыдать, как приходится до боли сжимать кулаки, чтобы не схватить телефон и не позвонить любимому человеку. Инга решила, что переход на другую работу – хороший повод прекратить связь, не имеющую перспектив, и, наконец, устроить свою судьбу. Разве она думала, что наступит на те же грабли!

Очень плохо тогда было молодому доктору наук, но она сумела взять себя в руки. Она состоялась как врач и как ученый, теперь предстояло освоить роль управленца.

Сама модель хирургического коллектива – одна звезда и «мои помощники» – казалась ей порочной. Инга учила своих докторов всему, что знала, и позволяла им выполнять самые сложные вмешательства, стоя на ассистенции. Как говорится, делегировать полномочия, но не ответственность. В числе прочих ингредиентов успеха Северина назвала бережное отношение к людям. Искренними ли были ее слова или это пресловутая «корпоративная этика», бог весть. Инга была согласна с бизнес-леди в том, что к сотрудникам надо относиться с уважением и справедливостью, но и только. Тезис «незаменимых нет» она в целом считала справедливым. Конечно, все люди разные, и, чтобы управлять людьми, нужно их знать. И не только их возможности, но и особенности и предпочтения. Например, один доктор готов часами задерживаться на работе, лишь бы его никто не торопил, а другой – быстрый, энергичный, все переделает, но каждая минута, проведенная на службе сверх рабочего времени, для него мучительна. Просто нужно каждому поручить тот круг обязанностей, которые у него получаются. А когда у человека что-то хорошо получается, он делает это с удовольствием.

За несколько лет она подняла свое маленькое отделение до статуса городского центра хирургии кисти. К ним стремились, и если не было очереди пациентов на полгода, то только потому, что Инга старалась ее не создавать. При грамотной организации можно успеть все. Возможно, у истоков дела действительно должны стоять уникальные специалисты, самозабвенно преданные делу, но в дальнейшем для процветания предприятия лучше организовать все так, чтобы любого человека можно было заменить в любой момент.

Кроме клинических и научных достижений центру хирургии кисти сопутствовал еще и финансовый успех. Это было самое прибыльное подразделение в клинике, поэтому администрация любила Ингу и всегда шла ей навстречу. Стажировки, современное оборудование, расходные материалы – все предоставлялось по первому требованию, ибо «отобьется».

«Всего у меня в избытке, – думала Инга, – кроме счастья».

Раз в неделю Александра обязательно приезжала в город. Муж завозил ее домой по пути на службу, а вечером забирал. Кроме домашних дел у нее были обязанности старшей по подъезду, которые она возложила на себя несколько лет назад и выполняла с удовольствием. В их «сталинском» доме подобралась очень приличная публика, без этого «советского» страха – не дай бог случайно сделать что-то хорошее для другого человека. Всем хотелось, чтобы в подъезде было чисто и приятно.

Уловив эти настроения, Александра, как домохозяйка, взяла дело в свои руки. Сначала появилась консьержка, потом сделали нормальный ремонт.

На лестничных клетках прижились растения – те, которые Александра опасалась заводить в квартире из-за крупных размеров. Гранаты, китайские розы, фикусы и агавы разрослись лучше, чем дома. Быстрее и пышнее цветы росли только в рентгеновском отделении клиники мужа.

По стенам висели разные репродукции, а в холле стоял стеллаж, где жильцы организовали что-то вроде библиотечки.

Входя в дом, Александра всякий раз чувствовала удовлетворение. Настоящий европейский шик, образец для подражания.

Она пешком поднялась к себе на шестой этаж. Цветы растут очень буйно – просто ботанический сад. Смотреть приятно, но ухаживать за ними становится все сложнее.

А вдруг на следующей неделе ей не захочется приезжать? Вдруг наступит такая жара, что одна мысль о раскаленной машине и выхлопных газах вызовет дурноту? А хоть бы и нет, забот хватает и без того, чтобы бегать по этажам с лейкой. В конце концов, она жена профессора, а не прислуга.

Александра приготовила себе кофе, задумчиво помешала его, хотя всегда пила без сахара. Когда она только начинала кампанию за благоустройство подъезда, возня с цветами выглядела уместно. Теперь это немножко выходило за границы обычного хобби.

Поправив волосы и растянув губы в неискренней улыбке, она спустилась этажом ниже и позвонила в старую, еще деревянную дверь.

Та резко отворилась, и на пороге показалась долговязая женщина с помятым лицом. Увидев Александру, она молча повела подбородком и осталась стоять на пороге.

Александра поздоровалась и, сообразив, что приглашать ее в дом не собираются, продолжила:

– У меня есть к вам предложение.

– Опять? Я уже сказала, что ничего не стану сдавать на ваши идиотские затеи!

– Нет-нет! Напротив, я хотела предложить вам заработать. Нужно заботиться о цветах в подъезде. Поливать, подкармливать по графику, словом, ничего сложного. Все займет не больше двух часов в неделю, и я, конечно, подскажу, что надо делать.

– Нет!

– Простите?

– Не буду. Я цветы не люблю.

– Но, насколько мне известно, вы нуждаетесь в деньгах, а тут такой необременительный заработок…

– Не ваше дело.

Александра почувствовала, что начинает злиться. Эта женщина одна тащила двоих детей и престарелую мамашу на зарплату то ли медсестры, то ли воспитательницы. Александра с пониманием относилась к тяжелым жизненным обстоятельствам соседки и не настаивала, когда та отказывалась сдавать деньги на подъезд. Более того, она делилась с ней старыми Катюшиными вещами, а Виктор помог, когда старушку госпитализировали.

– Послушайте, но вы тоже живете здесь. Хоть как-то поучаствуйте…

Соседка фыркнула:

– Какие ко мне претензии! Коммуналку я оплачиваю в срок, а вся эта фигня мне не нужна. Мало ли что вам еще в голову взбредет… Скажите спасибо, что я позволяю тут держать ваши горшки. Они пол-лестницы занимают, повернуться негде, а я терплю.

– Но…

– Оставьте меня в покое! Я ничего вам не должна.

И тетка довольно бесцеремонно захлопнула дверь.

Вздохнув, Александра пошла за лейкой. Как говорится, цветы сами себя не польют.

Она занималась цветами, и за этой механической работой разговор с соседкой почему-то не шел из головы. Как можно быть такой наглой и неблагодарной особой? Хотя это так типично для некоторых людей – считать, что все им должны.

Александра посмотрела в окно и неожиданно увидела Катю, медленно бредущую домой. Сердце екнуло, по всей фигурке и несвойственной дочери вялой походке было ясно – случилось что-то нехорошее. Александра сбежала вниз и обняла Катю. Та плакала.

– Катюша, солнышко, что случилось?

Дочь только всхлипнула.

– Говори скорее!

От плохого предчувствия подкосились ноги. Должно было произойти что-то действительно страшное, чтобы довести до слез уравновешенную и оптимистичную Катю.

– Мне отказали… Должны были подписать контракт на днях, а сегодня позвонили и сказали, что взяли другую актрису.

Александра подавила вздох облегчения. Главное, все живы и здоровы, а сериал – дело наживное.

Они поднялись в квартиру. Александра уложила дочь на диван и укрыла пледом. Взяла в свои ладони ее безвольно повисшую руку, поцеловала. Как она любила эту маленькую ручку!

Обычно, если оба родителя красивы, дети получаются невыразительными. Александра знала об этой особенности природы и хотела, чтобы родился мальчик, для которого блеклая внешность не станет большой проблемой. Но появилась Катюша и сразу развеяла все опасения.

К шестнадцати годам она стала такой красавицей, что Александре иногда становилось страшно. Ей казалось, что дочь слишком хороша для этого мира.

Самый распространенный стереотип, что красивая женщина обязательно глупа, тоже был не про Катю.

Девочка хорошо училась и собиралась в медицинский, по стопам отца, но неожиданно попала в театральный институт, ради забавы отправившись с подружками на прослушивание.

В прошлом году она получила диплом, поступила в один из ведущих театров, правда, пока была занята только в эпизодах. А недавно прошла кастинг на главную роль в новый сериал. И вот, когда, казалось бы, все решено, ей объявляют, что на роль берут другую. Если бы отказали сразу! Но дочь целый месяц жила в предвкушении интересной работы! Сериал готовился для центрального канала – значит, после показа Катя сразу стала бы артисткой с именем. У нее появилась бы уверенность в завтрашнем дне, а теперь вдруг объявляют, что ничего не будет! Все снова надо начинать сначала. А как будут злорадствовать коллеги в театре, просто страшно подумать!

Александра погладила дочь по спине. Как жаль, что прошли те времена, когда она могла ее защитить и утешить! Когда материнские объятия уберегали Катюшу от всех опасностей этого мира… Теперь не скажешь: «Это горюшко не горе» – и не поведешь дочь в магазин игрушек, глядя, как быстро высыхают слезки на щеках при виде новой куклы!

Когда Александра сталкивалась со сторонницами сурового воспитания, ей всегда хотелось сказать: это так быстро проходит! Оглянуться не успеете, как ничего не сможете сделать для ваших детей. Пользуйтесь моментом, пока в ваших силах подарить им счастье.

– Принести тебе водички? Или чайку?

Дочь только плакала, уткнувшись лицом в подушку.

– Я позвоню сейчас отцу. Полгорода ему обязаны, найдет административный ресурс.

– Нет! – всхлипнула Катя. – Мне дали понять, что там серьезные люди. Мы только поставим папу в неудобное положение.

Александра вдруг подумала, что готова поставить Витю в любое положение, лишь бы только дочь была счастлива. Недостойная мысль для хорошей жены, с усмешкой подумала Александра и потянулась за мобильным, но Катя заметила ее движение и крепко взяла за руку.

– Серьезно, мама, не звони, – сказала она глухо.

Поцеловав дочь в мокрую и горячую от слез щеку, Александра пошла за водой и льдом. Артистке нужно беречь лицо.

– Может, оно и к лучшему, Катюша, – сказала Александра мягко, – все же для женщины главное – семья. А если начнешь сниматься, о женихах будет подумать некогда.

Катя всхлипнула последний раз и улыбнулась:

– Мне иногда кажется, что вы с папой израсходовали весь запас личного счастья, положенный нашей семье. На мою долю не осталось…

– Не говори глупости. У бабушки с дедушкой тоже счастливый брак, и Витины родители живут хорошо и дружно. Так что семейное счастье – это у нас наследственное, – засмеялась Александра, – не волнуйся, доченька, все будет хорошо. Надо только знать два секрета.

– Какие еще секреты?

– Я тебе сто раз говорила, но, так и быть, повторю еще. Во-первых, надо выбирать в мужья человека, который любит свою работу. Мысли его будут заняты делом, а не пустым выяснением отношений. А второй секрет: женщина должна, условно говоря, свить гнездо. Как говорила бабушка, мужчина может уйти от женщины, но из дома – никогда. А вторая твоя бабушка выражалась более прямолинейно: как же он уйдет, если не знает, где лежат его трусы? Вот и вся формула женского счастья.

Катя состроила выразительную гримаску:

– Ничего себе формула – ежедневный адский труд! Но других рецептов, видно, нет. Как фигура. Хочешь быть стройной – всю жизнь ограничивай себя в еде, занимайся спортом и не верь в чудодейственные средства.

Александра кивнула, радуясь, что дочь отвлеклась от своего горя.

– Определенно, тебя бог отвел! – сказала она убежденно. – Еще неизвестно, что они там снимут! Скорее всего, чушь и тоску зеленую. Я ведь домохозяйка, посматриваю сериалы и хочу тебе сказать, что достойных среди них – раз-два и обчелся. Впечатление такое, что сценаристы – это люди, искусственно выращенные на второсортных мелодрамах.