Ветки. История Петербурга в 69 станциях

Над эскалаторами расположен огромный горельеф с незамысловатым сюжетом – рабочие на митинге. Одно смущает, собрались они у пустой трибуны. Легко предположить, кто должен был в день запечатлённых на горельефе событий выступать перед пролетариями.

Я не могу сказать, что люблю бывать на «Нарвской». Для меня всё, что связано с проспектом Стачек, начинающимся отсюда – это очень далеко. Однако, лет десять назад бывал я здесь довольно часто.

Рядом со станцией высится громада ДК Горького. Здесь в первой половине нулевых находилась редакция журнала, где в 2004-ом открылась моя рубрика о современной рок-музыке. Рубрика занимала полтора разворота и была чертовски увлекательной. Кто только не прошёл через неё: «Декабрь» с Amatory, Animal Джаz, «Зимовье Зверей»…. Словом, все самые интересные и актуальные на тот момент исполнители.

Я приезжал в редакцию за деньгами и просто поболтать с редактором.

Редактор не особо разбирался в том, что происходит в питерском андеграунде. Я мог сказать любое название рок-группы, утвердительно кивнуть на вопрос, известна ли она и отправится восвояси с заданием взять интервью у их вокалиста.

К слову сказать, в той самой редакции я не числился в штате, но это не мешало мне быть самым высокооплачиваемым журналистом этого издания. Насчёт оплаты, кстати, интересно, что за страницу текста здесь мне платили ровно в десять раз больше, чем в самом крутом российском журнале о музыке FUZZ.

В том же ДК в полуподвальном помещении базировался филиал знаменитого рок-магазина Castle Rock – сюда я захаживал, чтоб пополнить свою коллекцию раритетов свежеотпечатанными фотографиями любимых мной Лагутенко или Земфиры.

В середине нулевых было сложно найти нормальное фото какого-либо музыканта. То есть, не фото из журнала, а самое что ни на есть настоящее. Фотографы, аккредитованные на различные мероприятия с участием «звёзд» реализовывали свои работы через рок-магазины.

Сейчас в эпоху цифровых фотоаппаратов и телефонов с неплохими камерами сложно представить всю ценность фото с того самого концерта, на котором ты недавно побывал. Сегодня любой фанат на своей странице в социальной сети может выложить сотню снимков собственного авторства. Его друзья поставят лайки, а через день уже забудут и о фотографиях, и о концерте.

Купленные в то время фотки до сих пор хранятся у меня дома. Я люблю полистать старенький фотоальбом и повспоминать приключения пятнадцатилетней давности…

Прямо напротив станции метро возвышаются Нарвские ворота. Недалеко от них в уютном скверике, островком возникшем посреди оживлённого проспекта, стоит памятник маршалу Говорову. Удивительно, но в этом сквере я никогда не видел людей, от чего скверик выглядит чистым и ухоженным.

Если пройти от входа в метро влево, то можно дойти до Красного Треугольника. Это территория некогда бывшего гигантским завода по производству изделий из резины. Сейчас со стороны Обводного канала территория завода утыкана репитиционными базами, а со стороны «Нарвской» – складами и мастерскими. Моя подруга арендовала здесь небольшое обшарпанное помещение под ювелирное производство. Рядом со входом в производственный корпус валялись огромные, килограмм по пять, куски шунгита – где-то рядом находился цех по его обработке.

Гулять по Красному Треугольнику можно долго. Странно, что его не сносят. Это притом, что половина корпусов в плачевном состоянии и вряд ли сгодится на что-то кроме декораций для фотосессии в стиле панк или съёмок фильмов про войну.

На одной из близлежащих улиц когда-то был открыт магазин эзотерических товаров. Мы заходили сюда с мамой. В магазине пахло благовониями, из колонок звучали мантры, а куча китайских и индийских божков улыбались с полок и стен своими загадочными восточными улыбками.

Почему в моём городе популярны подобные места, я не знаю, хотя и сам в них регулярно захаживаю. Не ради просветления, конечно, а просто приобрести какую-нибудь милую вещицу. Интересно, что икона или крест в доме говорят о глубокой религиозности хозяина жилища, а Шива с Хотеем воспринимаются как элементы декора, не более того.

Если при мне говорят о «Нарвской», то почему-то у меня возникает ассоциация с запахом чего-то жженого или плавленого. Это странная ассоциация, но ничего не могу с ней поделать. Равно как и объяснить. Предвечерняя духота, выхлопные газы, солнечные блики на хромированных частях машин…

Здесь начинается проспект Стачек, тянущийся к краю города. Здесь смешались зелень и бетон, тихие дворы и шумная загазованная площадь, архитектура пятидесятых и новоделы десятых.

Если пойти пешком от «Нарвской» в сторону «Кировского завода», то можно увидеть шестиэтажное здание самой первой школы, построенной после революции в 1927 году. Здание стоит на противоположной от метро стороне. В городе знают это строение как дом в форме серпа и молота – если посмотреть на него сверху, то действительно похоже. Правда, с натяжкой и большими допущениями. Впрочем, городские легенды гораздо интереснее, чем серая реальность, хотя и в реальности есть много чего примечательного. Того, чего мы просто не замечаем или не думаем, что можно заметить что-то необычное, что-то такое, о чём можно рассказать друзьям или приятельницам.

Проспект Стачек, как и «Нарвская» хранит много интересных историй и таит множество интересных мелочей. Когда-нибудь об этих местах напишут большую толстую книгу.

А я в последние годы бываю тут не часто – раз в пару месяцев: на противоположной стороне от метро есть маленький магазинчик, торгующий форменной одеждой силовых структур со всей Европы, и мне нравится то, что они продают.

Я не милитарист, но люблю форменные рубашки – они действительно стильные и удобные. Когда меня видят, к примеру, в рубашке английской охранной службы «Пинкертон» с шевроном на рукаве, то, бывает, спрашивают:

– Где взял?

– Купил на «Нарвской».

– А где именно?

– Есть бумага и ручка?

Я не запоминаю адресов, и мне удобнее рисовать. Тем более, что район у метро «Нарвская» я знаю очень хорошо и рисовать умею.

БАЛТИЙСКАЯ

Вестибюль станции «Балтийская» удачно вписан в левое крыло Балтийского вокзала. Хоть строился он и отдельно, но вместе вокзал и метро смотрятся очень органично, образуя одно целое.

Когда приезжаешь на станцию и хочешь подняться, что-то неуловимое вызывает дискомфорт – дело в том, что «Балтийская» одна из немногих станций Петербургского метрополитена с так называемым правосторонним движением: эскалаторы, ведущие вверх, расположены слева.

Внутри станция массивная и серая. По замыслу архитекторов, облицовка перронного зала должна ассоциироваться с холодными и непокорными водами Балтийского моря.

Не знаю, почему, но станция мне кажется какой-то неряшливой и суетной. Даже когда тут мало народа, всё равно создаётся ощущение чего-то тревожного, хочется быстрее отсюда уехать. Панно на задней стенке, изображающее отважных балтийцев, собравшихся на штурм Зимнего, своими грязно-коричневыми и жёлтыми цветами только усиливает это гнетущее ощущение. Изначально панно должно было изображать Сталина среди моряков, однако в 1955 году, когда открывали станцию, Сталин перестал быть обязательным символом эпохи и Государства.

Один раз, возвращаясь вечером с репетиции, я увидел на перроне в драбадан пьяного однокурсника. На нём была надета косоворотка.

– Слава Украине, – кричал он.

Не самое удобное место для митинга, подумал я и, сделав вид, что его не узнал, поспешил в подошедший поезд… Он всё кричал, а проходящие мимо люди не обращали на него ровным счётом никакого внимание.

Наверху ощущение суетливости и какой-то неустроенности не пропадает. Эскалатор поднимает тебя в круглый зал всё с той же мраморной отделкой. Из зала два выхода – на вокзал, откуда можно доехать до милого городка Сосновый Бор, и на площадь перед вокзалом.

В Сосновый Бор летом 2005-ого я ездил почти каждый день. Потом расстался с девушкой, что жила там. Потом с того же Балтийского вокзала уезжал на военные сборы под Псков. Помню то утро – около сотни студентов в камуфляже собрались в центре зала у касс, вокруг ходили провожающие и кураторы нашего курса. Солнце медленно ползало по полу, проникая через окна над табло с расписанием. Лето дарило ленивое спокойствие, а вокзал обещал весёлую поездку.

«Балтийская»… Привязка к морю довольно условная, а из водоёмов рядом разве что Обводный канал. Теоретически отсюда действительно по воде можно попасть в Балтийское море. Правда, кому и зачем это здесь нужно – непонятно. Город не живёт морем, он дышит дорожной пылью и давится пробками.

На площади перед вокзалом недалеко от выхода из метро мы часто встречаемся с музыкантами моей группы. Сначала приезжаю я, потом подтягиваются остальные. Летом ждать музыкантов душно и лениво, зимой холодно и темно – обычно мы репетируем вечерами.

Встретившись, идём влево по набережной до Красного Треугольника – огромной территории, до 2005-ого года бывшей заводом по производству резиновой продукции. Затем сворачиваем под гигантскую арку и пропадаем среди корпусов.

На «Балтийской» много кто репетирует. Здесь можно было встретить Андрея Князева, когда-то певшего в «Король и Шут». Здесь я встречал ребят из «Бригадного Подряда» – их с Князевым репетиционные базы находились рядом друг с другом.

Если от метро идти по набережной мимо Красного Треугольника, то можно услышать много разной музыки, доносящейся из окон бывшего завода.

На месте губернатора я бы сделал на территории бывшего завода огромный культурный центр. Не пафосный и официозный, а что-то вроде вотчины вольных художников с кучей мастерских, залов для репетиций и молодёжных клубов. Сюда можно было бы возить туристов. Сейчас хоть тут и есть множество пространств для творчества, гостям здесь явно не место – груды строительного мусора, разрушающиеся производственные корпуса, бедненькое освещение, разбитые дороги и бродячие собаки…

Если на станции «Площадь Восстания» район клубов, то на «Балтийской» средоточие репетиционных баз и творческих мастерских. По старой традиции, на проходных на территорию Красного Треугольника сидят охранники и стоят пропускные «вертушки». Года три-четыре назад, когда здесь открылся клуб «Байконур», охранники у посетителей спрашивали паспорта и выдавали квадратики временных пропусков. Они страшно ругались, если кто-то выходил, чтоб встретить друга или приятельницу, но поделать ничего не могли – люди же не работать пришли сюда, в самом-то деле.

Сейчас к постоянно снующей туда-сюда творческой молодёжи привыкли. В одной из проходных даже разрешают на заводском стенде для информации вешать афиши рок-концертов.

Если вы бываете на «Балтийской» часов в семь-восемь вечера, наверняка замечаете, как много здесь молодых людей с гитарами – все они, не сомневайтесь, идут на репетицию на Красный Треугольник.

До «Балтийской», когда мне было лет четырнадцать, мы ходили с мамой пешком от «Нарвской». На самом деле, совсем недалеко. По улице Розенштейна. Кто такой Розенштейн – ума не приложу, но улица отвратительная. Сплошь какие-то заборы и обветшалые кирпичные дома. На улице, такое ощущение, что никто не живёт, да и как здесь можно жить: днём и ночью туда-сюда мотаются грузовики, поднимая летом столпы пыли, а зимой размешивая снег в отвратительную чёрную жижу. Словом, не самое приятное местечко. Не знаю, что там сейчас – последний раз я был на Розенштейна больше пяти лет назад. Я искал работу и чуть не устроился в одну фирмочку, базировавшуюся на соседней улице.

Был момент, когда я совершенно отчаялся найти нормальную работу и стал рассматривать вовсе уж экзотические для меня профессии. Типа курьера. И как-то меня пригласили именно сюда. Вакансия обещала неплохую зарплату и непыльную работу – два-три выезда в день с грузом не более пяти килограмм. Прямо сказка для безработного парня, который любит гулять по городу.

Собеседование происходило в огромном помещении, где собралась куча народу. Людей по одному вызывал в кабинет улыбчивый молодой человек в пиджаке:

– Вы нам подходит, приезжайте завтра утром на стажировку.

Меня несколько удивило, что у курьеров бывает стажировка. Тем более, как мне сказали, что я буду прикреплён к более опытному сотруднику. Ну, в самом деле, странно.

Более опытный сотрудник оказался ещё более улыбчивым.

– Куда едем, – спросил я его, – Что везём?

– Там увидишь, – ответил он и вручил мне пакет, – Пошли.

На стажировке я продержался где-то час с небольшим. Развернулся и ушёл: я не умею и не хочу учиться ходить по квартирам и втюхивать всякое фуфло одиноким пенсионерам.

– Я понимаю, – сказал мне на прощание инструктор, – работа непростая, не все справляются…

Иногда на «Балтийской» я хожу в клуб «Зал Ожидания», считающийся одним из самых больших клубов города. Он находится в здании бывшего Варшавского вокзала. На концертах здесь людно, звук хороший, да и репертуарная политика довольно приятная. Однажды тут выступала даже Земфира. Ей не понравилось. Выступала моя группа – нам показалось, что здесь хорошо. Только гримёрку бы побольше, а так – неплохая площадка для тех, кто ещё не собирает солидные залы, но уже перерос небольшие клубы. Непонятно, правда, каким ветром сюда занесло Земфиру.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.