В сетях аферы

Анастасия Валеева

В сетях аферы

***

Яна Борисовна Милославская наливала в чашку дымящийся кофе, только что сваренный ею. Серебряная джезва поблескивала, отражая назойливые утренние лучи. Яна проснулась совсем недавно, сегодня она позволила себе проваляться в постели дольше обычного, так как никаких важных дел сегодня у нее не предвиделось и можно было, наконец-то, как следует расслабиться.

Женщина поднесла к губам миниатюрную перламутровую чашечку, предвкушая, каким необыкновенным вкусом ей вскоре предстоит насладиться. Вдруг, совершенно неожиданно, во дворе раздался оглушительный собачий лай, разрывающий утреннюю тишину. Яна вздрогнула и нечаянно пролила на ставший любимым розовенький махровый халатик густо-коричневую массу.

– Джемма! – взволнованно закричала Милославская, выглядывая в маленькую оконную форточку. – А ну-ка, перестань! Что случилось?

Однако собака не торопилась униматься, так как чувствовала, что пожаловали чужие, к которым она относилась весьма скептически. Джемма была чистопородной полуторогодовалой среднеазиатской овчаркой, некогда привезенной для Яны из Туркмении. Хозяйка и питомица души друг в друге не чаяли, и последняя выражала свою любовь постоянной готовностью защиты Милославской от недоброжелателей. Джемма, будучи очень крупной, вполне могла справиться со взрослым человеком, что неоднократно уже происходило.

В конце концов раздосадованной хозяйке пришлось выйти во двор и, придерживая овчарку за ошейник, направиться в калитке, щеколдой которой кто-то начал настойчиво настукивать. Как оказалось, собака нервничала не зря.

Яна Борисовна жила в частном секторе района, называемого Агафоновкой. Сюда она перебралась не так давно, приобретя дом у двух старушек. Этот жизненный шаг был продиктован трагической гибелью ее мужа и сына. Несколько лет назад Милославские, ничего не подозревая, спешили по неширокой загородной трассе на своей «шестерке», как вдруг, не по их вине, произошло столкновение с огромным КамАЗом, для которого «Жигули» – всего лишь букашка. Яна осталась жива, но она вряд ли была рада этому. Остаться одинокой, потеряв самых близких людей на свете – самое огромное несчастье на свете. Хотя с того дня минуло уже несколько лет, и женщина успела свыкнуться с новой жизнью, трагедия продолжала преследовать ее не только в реальных воспоминаниях, но и зачастую в сновидениях, особенно в полнолуние. Милославская сменила место жительства, пытаясь начать жизнь с чистого лица, и вот оказалась здесь, в Агафоновке.

– Кто там? – по привычке спросила Яна, отодвигая железный засов.

– Здесь проживает экстрасенс Яна Борисовна Милославская? – послышался надрывный женский голос, в котором чувствовалось чрезвычайное беспокойство. – Мы хотели бы воспользоваться вашими услугами. Пожалуйста, нам очень нужна помощь, – едва не плача, завершила незнакомка.

Яна с первых же ее слов поняла, что это очередная клиентка. Запланированный отдых, кажется, отменялся. Это, конечно, являло собой мало приятного, однако, Милославская недавно совершила небольшой шопинг, в результате чего «села на мель». А, как говорится, кушать хочется всегда, поэтому пришлось впустить клиентку и по меньшей мере выслушать ее.

– Добрый день, – учтиво произнесла Яна, непроизвольно окинув гостью оценивающим взглядом, – я Милославская. В чем дело?

– Нам нужно поговорить. Я могу пройти? Боюсь, разговор коротким не получится, – женщина умоляюще посмотрела на Яну.

– Да-да, конечно, – тяжело вздохнув ответила Милославская.

Джемма все это время любопытно поглядывала на визитершу, пытаясь понять, о чем же идет речь. Угадав доброжелательный настрой гостьи, она успокоилась и отошла в сторону.

Женщины молча прошли в дом.

– Да, извините, – взволнованно произнесла вдруг гостья, – я, кажется, забыла представиться. Меня зовут Наталья Евгеньевна Вершинина.

– Очень приятно, – Яна учтиво улыбнулась, – пройдемте в кабинет.

Наталья Евгеньевна послушно засеменила на хозяйкой. Войдя в кабинет, она присела на краешек дивана, обитого шикарным зеленым бархатом и стала оглядываться про сторонам. Даже в критический момент своей жизни женщина оставалась женщиной, поэтому ее не преставали интересовать бытовые мелочи, любопытные для любой дамы. А в кабинете Милославской, действительно, было, чем полюбоваться. Сразу привлекал внимание изумрудный ковер с вышитыми катренами Нострадамуса, старинное кресло со спинкой из темной бронзы, оригинальная статуэтка египетской кошки и многие другие вещи, которые Наталья Евгеньевна просто не успела разглядеть, поскольку Яна обратилась к ней с вопросом:

– Может быть кофе? Я, честно говоря, еще не завтракала.

– Нет-нет, спасибо, – торопливо заговорила гостья, – извините, что помешала вам своим визитом. Завтракайте пожалуйста, я подожду.

– Хорошо, – кивнула Яна, – если вы не против, я принесу кофе сюда, вы будете говорить, а я – внимательно слушать. За кофе мне легче думается.

– Конечно-конечно. Как вам будет угодно.

Милославская отправилась на кухню, а Наталья Евгеньевна нервно теребила в руках носовой платочек и обдумывала в сотый раз, с чего начать разговор и чем его закончить. Она до смерти боялась, что Яна Борисовна ей откажет, так как все традиционные инстанции ею уже были пройдены, и Милославская являлась последней надеждой.

Для самой Яны подобные ситуации стали слишком знакомыми, можно сказать, банальными. К ней всегда приходили люди, потерявшие надежду найти помощь в лице милиции, обычных частных детективов и так далее. А она, экстрасенс, если соглашалась взяться за дело, то заканчивала его весьма успешно и, главное, быстро.

Методы, а вернее, метод, ведения дел, у Милославской был один – гадание на картах. Многие, услышав об этом, недоверчиво морщились, ассоциируя деятельность гадалки с проделками цыганок-мошенниц и полагая, что в ход пойдут такие понятия, как дальняя дорога, бубновый король, дама сердца и так далее. Однако, они и представить не могли, насколько были далеки от истины.

Карты Яны Борисовны представляли собой картонные прямоугольники, размером с обычные картонные игральные карты. Их Милославская изготовила сама, следуя таинственному внутреннему зову. Черной тушью она изобразила на картах магические символы, под каждым из которых скрывалось определенное содержание. Так на карте, называемой «Взгляд сквозь оболочку», был изображен человеческий глаз, отражающий в своем зрачке загадочный предмет. «Взгляд сквозь оболочку» помогал определить настроение человека и его стремления в данный момент или проявлял качества, близкие к названным.

С тех пор, как Яна обнаружила в себе таинственный дар гадания, оно стало ее основным занятием, так как каждый сеанс отнимал много сил и энергии, а каждое расследование в целом – много времени. Поэтому совмещение работы экстрасенса с какой-либо другой деятельностью не представлялось возможным.

Дар же Милославской обнаружился не так давно, после ее клинической смерти. В этом состоянии она оказалась после той самой аварии, унесшей жизни ее мужа и сына. Наверное, дар был дан Яне свыше взамен огромной потери, и предназначением его являлось оказание помощи людям. Все свое время Милославская тратила на решение проблем других, это, наверное, и помогало ей, оставшись одинокой, держаться на плаву.

– Скучаете? – улыбнувшись, проговорила Яна, заходя в кабинет с чашечкой кофе.

Наталья Евгеневна только улыбнулась в ответ, хотя глаза ее были полны неизъяснимой тоски и какой-то подавляющей горести.

– Вы курите? – обратилась Милославская к гостье.

– Нет.

Яна достала сигарету и, закурив, вновь заговорила с Натальей Евгеньевной:

– Я вас слушаю. С чем пожаловали?

– Не знаю, с чего и начать, – вздохнув, протянула Вершинина, хотя много раз прокручивала в голове возможные варианты предстоящего разговора. – В общем, у меня есть дочь, единственная дочь… – в глазах Натальи Евгеньевны показались слезы.

– Успокойтесь, – Милославская сделала глоток кофе, – я готова вас выслушать, не переживайте так, мы сумеем предотвратить несчастье, которое ей грозит.

– К несчастью, – Вершинина саркастически ухмыльнулась, – с этим мы уже опоздали.

Милославская несколько виновато кашлянула, поняв, что Наталья Евгеньевна сейчас – просто комок нервов, и говорить с ней надо как можно мягче. Уж Милославская-то непонаслышке знала, что значит боль, причиненная единственному ребенку.

– Понимаю, – тихо проговорила Яна, – чем же я могу вам помочь?

– Валерию нужно вернуть к нормальной жизни, помочь ей стать прежней!

– А… – осторожно начала Милославская, – что, собственно, произошло?

– Произошла трагедия, – дрожащим голосом ответила Вершинина, – преступление, страшное преступление, а совершивший его остался безнаказанным! Моя дочь, чудом оставшаяся в живых, не может давать показания…

– Но почему? Боится?

– Нет… Она ничего не помнит.

– Ка-ак?

– Она пережила такой шок, что напрочь забыла все, что было связано с этой чудовищной трагедией. Как будто кто-то вычеркнул ее из памяти, оставив в душе кровоточащий след.

– Она что, и вас тоже не помнит? – ошарашенно протянула Милославская.

– Да нет же! Валерия не может рассказать ничего, что предшествовало убийству ее подруги. С чего все началось, как развивались события, кто вообще те изверги!

– Убийство? Нет, вы меня окончательно запутали, – Яна встала и стала прохаживаться по комнате, – давайте лучше рассказывайте все по порядку.

Вершинина на минуту закрыла лицо руками, наверное, пытаясь набраться сил внятно рассказать о том, что причиняло ей такую боль. Затем она глубоко вздохнула и, откинувшись на спинку дивана, поведала Милославской поистине шокирующую историю.

* * *

Дочь Натальи Евгеньевны, Валерия, на днях была обнаружена ремонтниками дороги достаточно далеко от города. Девушка брела навстречу мужчинам по обочине шоссе, страдальчески сложив на груди руки. Она приближалась молча, но ее заметили издалека, поскольку выглядела Валерия ужасающе: разорванная в клочья одежда, растрепанные волосы, отсутствие обуви, и, главное, – она была вся в земле, даже в волосах запутались влажные комья. Ремонтники разом оставили работу и стали смотреть на приближающуюся девушку.

Когда Валерия подошла ближе, ремонтники увидели ее лицо, исполненное ужаса. Из широко раскрытых глаз девушки смотрел страх, дикий страх. Наконец, один из мужчин, опомнившись, спросил:

– Что произошло? Что с вами?

– Перебрала малость! – воскликнул один из присутствующих и зашелся идиотским смехом.

Однако, неловкого шутника никто не поддержал, поскольку все чувствовали и понимали – произошло что-то ужасное, непоправимое. Молоденький работяга сделал шаг навстречу Валерии, но она, наверное, испугавшись только что раздавшегося издевательского смеха, резко отпрянула назад, издав еле слышный стон.

Тут все всерьез насторожились, и кто-то даже присвистнул.

– Спокойно, – продолжал приближаться к Валерии парень, – я не причиню вам зла, я хочу помочь.

Девушка недоверчиво подняла на него глаза и стала указывать рукой куда-то в сторону лесной полосы.

– Там… – еле слышно шептала она измученным голосом. – Там…. Ирина… Идемте…

В этот момент все поняли, что шутки здесь, действительно, неуместны.

– Мужики, идемте, – хрипло проговорил самый старший и стал спускаться с обочины дороги вниз, туда, куда указывала девушка.

Несколько человек остались, а остальные поступили так же, как и старший. Спустилась с обочины и Валерия. Она молча повела мужчин за собой. То, что открылось их взорам через некоторое время, испугало даже видавших виды. На маленькой лужайке, окруженной со всех сторон деревьями, находилась свежая могила. Правда, то, что это была могила, присутствующие поняли несколько позже. Поначалу они восприняли представшее их взорам как обыкновенную свежевырытую яму, но, присмотревшись, обнаружили очертания тела, местами выглядывающего из-под земли. Ветер еще даже не успел подсушить землю, раскиданную рядом.

– Ирина… – указывая на могилу, с ужасом в голосе произнесла Валерия.

Мужчины, разом смекнув, в чем тут дело, сразу же стали предпринимать решительные действия. Двое из них кинулись назад, на дорогу, чтобы доехать до ближайшего населенного пункта и вызвать милицию. Вскоре один из них вернулся с лопатой и предложил раскопать могилу, надеясь увидеть живой и вторую жертву, которую Валерия называла Ириной. Мнения здесь разошлись. Кто-то кричал, что надо дождаться милицию и оставить все, как есть, кто-то утверждал обратное.

– Что произошло? Кто это сделал? – стали они хором обращаться к Валерии, но она только с ужасом пожимала плечами и молчала.

* * *

Милославская до этого момента сосредоточенно слушала гостью, но теперь вынуждена была прервать ее, потому что походу разговора у нее возникали вопросы и их накопилось так много, что она боялась окончательно запутаться.

– Подождите-подождите, я не могу понять, что же все-таки произошло с вашей-то дочерью? – взволнованно заговорила Яна.

– Точно этого мы сами до сих пор не знаем, – вытирая слезы, произнесла Наталья Евгеньевна. Я же говорю, Валерочка ничего не помнит. Она пережила неимоверный шок! Это просто чудовищно! У меня нет слов! Как установила приехавшая милиция, Валерия тоже была погребена.

– Заживо? – ахнула Милославская.

– Нет, преступники не собирались оставлять ее в живых. Но они просчитались. Выстрел, к счастью, закончился только ранением. Придя в себя, девочка под необъяснимым воздействием шока обнаружила нечеловеческие силы и выбралась из-под земли. Благо, яма не была глубокой. А вот Ирина… Увы, ее участь еще более печальна.

– Кто такая Ирина?

– Подруга Леры. Самая близкая. Нет, вы себе представляете? – вдруг громче и взволнованнее обычного заговорила Наталья Евгеньевна. – Представляете? Очнуться под землей, лежащей на окровавленном трупе?

– Представляю, успокойтесь, – Милославская поднялась с кресла, достала из тумбочки упаковку валерианки и протянула ее Вершининой.

– Так вот, – продолжала Наталья Евгеньевна, проглотив разом три таблетки, – две беззащитные девушки каким-то образом оказались в лесу один на один с настоящим извергом или извергами. Закончилось все это, как вам уже известно, трагически. И в этом уравнении больше неизвестных, чем хотелось бы. Мы наслышаны о тех поистине чудодейственных результатах ваших гаданий, которые многим помогли. Надеемся, что поможете вы и нам.

– А милиция? Что, больше нет никаких шансов?

– Если бы Лера вспомнила все, то они бы, безусловно, были. А так… И зацепиться-то не за что. Может быть, вы посредством гаданий поможете девочке восстановить в сознании события и тогда легче будет вычислить преступника, который до сих пор разгуливает на свободе абсолютно безнаказанный.

– Знаете ли… – задумчиво протянула Яна. – Это несколько не мой стиль. Вы, наверное, имеете в виду те сеансы, когда под воздействием гипноза человек заново переживает те события, о которых забыл или которые требуется вспомнить более обстоятельно? Простите, но я этим не занимаюсь.

– Нет-нет, – поспешила возразить Вершинина, – я совсем не то имела в виду. Мы уже прошли таких психологов или, как их там, психотерапевтов. Результата нет. Ничего не помогает! А вот на ваш метод есть надежда. По крайней мере, если сама Валерия все не сможет вспомнить, то ваши видения все равно помогут раскрыть преступление! Поверьте, мы не ждем от вас того, что вы сделать не в силах или что не в ваших принципах.

– М-да… – прикуривая, протянула Яна. – Как сейчас ваша девочка?

– Как вам сказать? Как может себя чувствовать человек после таких событий? Лучше, конечно, чем сначала, но, тем не менее, теперь это совершенно другой человек. Молчит все время, плачет. Ее как там нашли, в больницу сразу отправили. Травма – то была и психическая, и огнестрельное ранение. Лера поначалу и не говорила совсем. Психилоги помогли немного.

– А вам не кажется, что для нее гораздо лучше не помнить всех деталей произошедшего? – глядя Вершининой прямо в глаза, выпалила Яна.

Наталья Евгеньевна не сразу нашлась, что ответить, но по-видимому, она все-таки уже думала об этом.

– Все детали, на самом деле, может быть, и ни к чему… Но мы должны знать, в чем вообще причина произошедшего! Ведь все под покровом тайны. А если случится еще что-то более страшное, пусть не с Лерой, а с другими? Преступник свободен, и он чрезвычайно опасен! Поэтому… я вас очень прошу…

– Я вам помогу! – перебила Милославская гостью. – Теперь давайте поговорим по существу, о фактах. Что вообще известно? Милиция, наверное, давно опросила соседей, друзей, близких, знакомых и так далее?

– Опросить-то опросила. Только вот толку от этого… Никто ничего существенного не сказал. Известно только, что девочки, Валерия и Ирина Черненко, в тот вечер отправились в библиотеку, взять материал для написания реферата.

– Стоп. Откуда это известно? – вновь прервала собеседницу Яна.

– От соседки, Надежды Петровны. Валерия ей заносила ключи от квартиры и сказала об этом. Надежда Петровна, знаете ли, пенсионерка, никуда не ходит, мы ей ключи оставляем. Кошечку там покормит, когда целый день нет никого, да и ключа у нас два, а в семье – трое. Дубликат никак не сделаем.

– Та-ак. А что за реферат? Что за библиотека?

– Валерия и Ирина – студентки университета. Недавно ими стали. Библиотека – Научка, так они ее называют. Но на самом деле, они или не дошли до библиотеки, или просто направлялись не туда. Милиция выяснила у библиотекарей, что девочки в этот день за книгами не обращались.

– А Надежда Петровна ничего необычного в поведении девушек не заметила?

– Да нет. Говорит, такие же, как всегда. Веселые были, разговорчивые.

– Угу, – произнесла Яна, делая про себя какие-то выводы, – ну, что ж, – заключила она через некоторое время, – сейчас нам лучше всего расстаться. Я должна все как следует обдумать и приниматься за работу.

– Так вы беретесь за работу? – неуверенно спросила Вершинина.

– Да, я же сказала.

– Сколько это нам будет стоить?

– Давайте поговорим об этом позже. Я еще плохо себе представляю, какую работу придется проделать. Дайте день-два… Но не переживайте, я не беру с людей больше, чем они в силах дать. Помните же и о том, что я тоже на что-то должна существовать.

– Да-да, конечно, – кивнула Вершинина.

Милославская проводила гостью до калитки, обещая связаться сразу же, как только у нее появятся какие-либо сведения. Яне, на самом деле, прежде, чем браться за гадание, нужно было остаться одной и как следует все обдумать. Тогда информация разместилась бы по полочкам, сами собой сформулировались бы какие-то цели, которые пока еще отсутствовали.

На данный момент она представляла себе произошедшие с Валерией Вершининой события неким преступлением, ставшим в последнее время, к несчастью, банальным. Молоденькие девушки приглянулись парням или взрослым мужчинам, которые их либо уговорили идти с ними, либо силой заставили, закончилось знакомство, как известно, весьма печально. Конечно, чтобы утверждать справедливость или, наоборот, ошибочность этого предположения, предстояло проделать еще много работы, но прежде всего не помешало бы выяснить, что вообще из себя представляли Валерия и ее подруга. Спрашивать об этом у Натальи Евгеньевны было бы глупо, поскольку трудно на земле найти такого родителя, который бы мог дать своему ребенку объективную оценку, тем более после такой трагедии, какая произошла с Лерой. «Хорошая, воспитанная, порядочная, добрая,» – вот набор тех качеств, о которых вероятно пришлось бы в таком случае услышать. Поэтому Яна стала раздумывать о возможном источнике информации.

По словам Натальи Евгеньевны, Валерия – студентка университета. Из этого можно сделать вывод, что основной круг знакомств, основное времяпрепровождение девушки было связано именно с этим учреждением. Но Яне также было известно, что студенткой Вершинина стала недавно. Поэтому вряд ли среди однокурсников можно было бы найти человека, способного дать Валерии исчерпывающую характеристику. А характеристика Милославской требовалась именно исчерпывающая, имеющая под собой неоспоримые доказательства, факты, проверенные временем. Вследствие этого вариант посещения ВУЗа отпадал, по крайней мере, пока.

Милославской вскоре пришла мысль, что неплохо было бы посетить школу, в которой учились некогда девушки. Студентками они стали совсем недавно, скорее всего, обучались на первом или, максимум, на втором курсе, поэтому в школе их должны помнить еще достаточно хорошо и знать гораздо больше, чем в институте.

Ведь сколько событий происходит в жизни человека за десять лет, сколько трагедий, радостных потрясений он успевает пережить, в скольких затруднительных ситуациях оказывается, сколько конфликтов разрешает! Десять лет – немаленький период человеческой жизни, так как не всякий доживает и до семидесяти лет. Важно здесь и то, что именно в школьном возрасте происходит формирование характера человека, и это позволяет увидеть те его стороны, которые в будущем, возможно, спрячутся где-нибудь в глубинах души. А главное – трудно скрыть что-либо в своем характере, от людей, знающих педагогику и психологию по роду своей профессии.

Перебрав все плюсы и минусы возможных предстоящих шагов, Яна остановилась на последнем и решила, не откладывая визит на потом, сразу же посетить школу, где некогда Валерия была ученицей. В разговоре Наталья Евгеньевна как-то вскользь обмолвилась о местонахождении школы, поэтому гадалке не пришлось ничего выяснять по этому поводу. Данный район она знала достаточно хорошо, и четко себе представляла, куда ей предстоит направиться.

Разговор с матерью пострадавшей оставил в душе Милославской какой-то тяжелый, необыкновенно неприятный след, поэтому прежде, чем приступить к работе, она приняла душ, прохладный, освежающий, бодрящий и сразу почувствовала прилив новых сил, энергии, утраченной и будто бы поглощенной несказанным злом при разговоре. Правда, кроме прилива сил, гадалка почувствовала и голод, но решила по пути заскочить в какое-нибудь кафе-бистро и наскоро перехватить что-нибудь. Вообще Яна не была любительницей приготовления пищи, особенно блюд, требующих особых усилий и времени. Гораздо меньше отрицательных эмоций вызывали у нее полуфабрикаты и рецепты, работа по которым занимала не более пятнадцати-двадцати минут.

Возможно, все это объяснялось недостатком времени и бессмысленностью корпенья над приготовлением чего-нибудь супернеобычного. Ведь Милославская жила одна, и удивлять ей было некого. Сама она при желании могла посетить какое-нибудь недорогое кафе или ресторанчик и там вдоволь насладиться тем яством, до приготовления которого у нее не доходили руки.

Яна открыла шифоньер и, не долго думая, достала оттуда удобные джинсы-стреч и не менее удобный легкий вязаный пуловер. Не сказать, чтобы Милославская была поклонницей спортивного стиля в одежде, но сегодня этого требовало настроение, к тому же она предполагала, каким непредсказуемо трудным может оказаться день. Ведь не раз случалось такое, когда осуществляя при расследовании самые безобидные действия, Милославская попадала в передряги, достойные внимания режиссера боевиков-триллеров.

– М-м-м-э-у, – хрипло позевнула Джемма, поглядывая из угла комнаты на торопливые сборы хозяйки.

– Спать хочется? – Яна присела возле любимицы и ласково потрепала ее по шерсти. – Ничего, отоспишься, пока меня не будет. Я ухожу. Во сколько вернусь, не могу сказать.

Джемма сразу встала и любопытно посмотрела на гадалку.

– Нет-нет, – отреагировала Милославская строгим голосом, – возражений не принимаю. Иду в общественное место, там с собаками, к сожалению, не принимают.

Джемма смотрела так жалостливо, что Яна смягчилась и решила потратить еще несколько минут на выгул собаки. Овчарка радостно кинулась на улицу, как только хозяйка приоткрыла калитку. Джемма схватила зубами первую же попавшуюся палку и принесла ее хозяйке, умоляющим взглядом прося поиграть с нею. Гадалка всякий раз старалась закидывать корягу как можно дальше, чтобы Джемма успела хоть в какой-то мере реализовать накопившуюся потребность в беге и активных действиях. Происходящее умиляло Яну, и, как и всегда, поднимало настроение. Джемма была для нее единственным близким существом, готовым к тому же приложить все усилия для поднятия настроения хозяйки.

* * *

– Притормозите здесь, наверное, – задумчиво протянула Милославская, пристально присматриваясь к улице через окно машины.

– Так наверное или притормозить? – добродушно шутя, ответил пожилой, но молодцеватый водитель такси.

– Да-да, остановите, – подтвердила Яна, – убедившись, что прибыла на нужное место.

– Вам куда нужно-то? – поворачивая к обочине, спросил таксист.

– Мне в сто пятую школу.

– Небось сорванец ваш натворил чего, вызывают теперь, нотацию о тактике воспитания прочитать хотят? – хитро прищурясь, продолжал мужчина.