Герцог Борджиа н-ской губернии

Наталья Никольская

Герцог Борджиа Н-ской Губернии

ГЛАВА 1

В просторной, уютно обставленной комнате царил полумрак, создающий интимную обстановку. Льющаяся из магнитофона негромкая музыка придавала атмосфере особую прелесть. Проникновенная песня в исполнении Селин Дион навевала романтические фантазии.

На большом, обитом пестрым велюром диване сидели молодая девушка и парень. Точнее, девушка, которую звали Светой, полулежала, опрокинув голову на высокую спинку, закинув ногу на ногу и нетерпеливо похлопывая кулачком по коленке. Она не скрывала, что не испытывает ни малейшего желания взирать на сидящего рядом с ней молодого человека. Задрав голову к потолку, она разглядывала лепные узоры. Парень же, напротив, не сводил со Светы вожделеющих глаз.

– Ну сколько мне еще здесь сидеть? – капризно надула красивые губки девушка. – Я хочу домой, мне вставать рано.

– Светуль, ну посиди еще немного. Знаешь, я по тебе очень скучал.

Света смерила его пренебрежительным взглядом.

– Да? – процедила она сквозь зубы. – Я просто счастлива.

– А ты обо мне, конечно и не вспоминала, – жалобно произнес парень, казалось, не обращая внимания на ее презрительный тон.

– Ну что ты? Только об тебе и думала. Мне же делать больше нечего, – ухмыльнулась девушка.

В душе парня все заклокотало от гнева, но он сдержал себя и постарался ничем не выдать своих чувств. Он продолжал разглядывать ее великолепный профиль с прямым, чуть удлиненным, но изящным носом, четко очерченной линией подбородка и полными, словно нарисованными кистью гениального художника губами. Как красив был этот рот! Он так и манил приникнуть к нему долгим сладостным поцелуем. Но когда ее губы начинала кривить презрительная ухмылочка, так как это было теперь, ее лицо тот час же утрачивало свою утонченную привлекательность. И взору представала обычная девка плебейских кровей. Так, по крайней мере, мнилось глядящему на нее парню, которого раздирали противоречивые желания: ему одновременно хотелось и ударить ее, и сжать в страстных объятиях.

Свету явно не привлекала перспектива выслушивать горячие излияния своего воздыхателя. По ее поведению было видно, что ей не впервой было общение такого рода, и в восторг оно ее вовсе не приводило.

– Я сейчас пойду домой.

– Ну куда ты так спешишь! – вскинулся парень. – Никуда твой дом не денется. Время-то детское, начало одиннадцатого.

После небольшой паузы, во время которой девушка хранила молчание, продолжая смотреть куда угодно, но только не на него, он произнес:

– Свет, хочешь вина, чтобы время скоротать?

– Я не пью перед дежурством.

– Ну хоть капельку. Здесь есть такое вино чудесное, ты наверняка никогда не пробовала ничего похожего.

– Ну где уж мне, Фроське деревенской, – снова надула губы задетая за живое Света.

– Да я не о том, ты меня не поняла. Просто это вино – особенное, такого в Тарасове еще и не было.

Света была несколько заинтригована. Она даже оторвалась от созерцания лепнины и, подняв свои густые с изломом брови, взглянула на молодого человека.

– Ну что же это за вино такое?

– Вот оно.

Парень вскочил с дивана и кинулся к бару в дальнем углу комнаты. Открыв зеркальную дверцу, он вынул из него необычной формы бутылку с жидкостью темно-вишневого цвета. Девушка внимательно наблюдала за его манипуляциями. Казалось, эта бутылка только что доставлена из погреба какого-нибудь средневекового французского барона, Свете даже почудились на ней следы паутины и пыли. Однако когда молодой человек поднес бутылку к столику рядом с диваном, она пригляделась повнимательнее и поняла, что это был всего лишь обман зрения. Тем не менее, любопытство ее было вполне раззадорено. Свете не терпелось пригубить этого таинственного напитка. Парень достал из горки бокал, поставил его на столик, откупорил бутылку и налил немного вина в бокал.

За венецианским стеклом жидкость приобрела кроваво-красный оттенок, на поверхности образовалось несколько маленьких пузырьков.

Света взяла бокал.

– Красиво смотрится, – заметила она, глядя сквозь стекло на свет бра.

– А на вкус еще лучше, – ответил он.

– А ты почему не пьешь?

– Я потом.

Света пожала плечами. Вообще-то, ей не было никакого дела до того, будет ли он пить вино или нет. Но ее раздражало то, что он не сводит с нее глаз.

– Ну что ты все таращишься! – не вытерпела она. – Сходил бы хоть за фруктами, что ли!

Парень тут же вскочил и торопливо направился в кухню. Он открыл холодильник и начал доставать оттуда лежавшие на нижней полке фрукты. Руки его тряслись мелкой дрожью, когда он укладывал яблоки, апельсины и бананы в небольшую хрустальную вазу, сделанную в виде корзиночки с плетенной ручкой.

«Какая же она все-таки красивая! – думал он. – Я так люблю ее! Ну и пусть все говорят, что она дура. Для меня она самая лучшая. Скоро все кончится. Скоро она перестанет терзать меня, издеваться надо мной! Пора ей отплатить мне за все!»

Тем временем сидящая на диване в гостиной девушка размышляла о том, как надоело ей сидеть здесь и ждать. Она решила, что непременно уйдет через пятнадцать минут, если за это время… Тут ее взгляд упал на стоящий на столике бокал с вишневого цвета жидкостью.

«Интересно, что же это за особенное вино? – подумала она и протянула руку к бокалу. – Цвет просто бесподобный, и пахнет так приятно».

Света поднесла напиток к губам и сделала небольшой осторожный глоток. «Действительно, классное вино», – оценила Света, чуть слышно причмокивая. Очень приятный, немного терпкий вкус выдержанного полусладкого вина. В букете присутствовал едва уловимый необычайный привкус. «Такого вина я и вправду никогда не пробовала», – подумала она и сделала второй глоток.

В следующую секунду девушка явственно ощутила, что у нее начала кружиться голова. Она недоуменно оглянулась. Стены и предметы вокруг стали вертеться все сильнее и сильнее. Света выпрямилась на диване и поставила бокал на самый край журнального столика, только чудом он не упал на пол. Силы оставляли ее с невообразимой быстротой.

«Что со мной?!» – в паническом ужасе хотела было воскликнуть Света, но из уст ее вырвался лишь едва слышный шепот. Ее голова неудержимо клонилась книзу. Вдруг девушку озарила страшная догадка, но сознание покинуло ее до того, как эта мысль успела облечься в слова.

Молодой человек вошел в гостиную, держа в руках вазу с живописно уложенными в нее фруктами. Увидев, что Света лежит на диване, он замер на пороге, воззрившись на нее с радостным изумлением. «Так скоро?» подумал он, медленно приближаясь к ней. На его лице было написано предвкушение небывалого блаженства.

* * *

Будильник зазвонил, как обычно, в 6.30 утра. Валентина Андреевна Вершинина – начальник службы безопасности фирмы «Кайзер» – открыла глаза, встала с кровати и посмотрела в окно. День обещал был солнечным и погожим. Это приятно удивило Вершинину, поскольку все предыдущие дни было пасмурно и дождливо. Сентябрь в этом году выдался на редкость холодным и ветреным. Да и прошедшее лето оставило о себе не так много приятных впечатлений. Хотя, возможно, причиной тому был напряженный график работы. В теплое время года количество людей, желающих поменять деревянные двери на стальные и установить охранную сигнализацию с тем, чтобы как можно более обезопасить свои жилища от посягательств преступного элемента, становится гораздо больше, нежели зимой. Да и немудрено. Ведь лето – пора отпусков. Обыватели оставляют свои квартиры и уезжают на заслуженный отдых. А неприкосновенность их жилья гражданам должна обеспечивать фирма «Кайзер», а точнее, служба безопасности, возглавляемая Вершининой уже четвертый год.

Вершинина посмотрела на календарь, висящий на двери спальни.

«Скоро можно будет отмечать юбилей», – подумала она, накидывая халат и направляясь в ванную.

Вершинина могла назвать себя счастливым человеком, при условии, если счастье заключается в том, чтобы утром с удовольствием ходить на работу, а вечером с не меньшим удовольствием возвращаться домой. Она была вполне довольна и своей зарплатой, и подчиненными, которых ей удалось сплотить в прекрасно организованную и слаженно действующую команду. К тому же работа приносила Вершининой моральное удовлетворение, а это совсем немаловажный фактор.

Единственной ложкой дегтя в бочке меда были взаимоотношения Валентины Андреевны с ее непосредственным начальником Мещеряковым. Нельзя сказать, что он сильно отравлял ее существование, но несколько неприятных минут периодически доставлял. Однако мудро рассудив, что идеальных начальников в природе не существует, Вершинина вполне терпимо относилась к «завихрениям» своего шефа, прекрасно понимая, что и она сама подчас бывает далека от совершенства, с чем наверняка не стали бы спорить ее подчиненные.

Выйдя из ванной, Вершинина направилась на кухню готовить завтрак себе и своему сыну, который все еще пребывал в сладких объятиях сна. Она подошла к крану и стала набирать воду в электрический чайник. В этот момент затрезвонил телефон.

«Кто бы это мог быть?» – спросила себя Вершинина, ощущая легкую досаду – она очень не любила, когда ее сбивали с обычного, раз и навсегда установленного графика.

– Слушаю.

– Валентина? – раздался на другом конце провода голос Мещерякова.

«Вот тебе раз, стоит вспомнить лешего, а он тут, как тут».

– Да это я. Доброе утро, Миша.

– Привет, – суховато поздоровался он в ответ. – У нас серьезные проблемы, Валентина.

– Понимаю, иначе ты бы не позвонил ни свет, ни заря.

– У нас очень серьезные проблемы, – повторил он, – машину за тобой я уже послал, так что через двадцать минут жду тебя у себя.

– Хорошо, буду, – коротко ответила Вершинина и положила трубку.

«Что там еще могло произойти?». Она поспешила в спальню переодеваться. О завтраке теперь можно было забыть. По пути она заглянула в комнату Максима.

– Вставай и собирайся, – бросила она мимоходом не терпящим возражений тоном.

Ее голос, который приобрел металлические нотки, моментально заставил Максима воспрять ото сна, хотя обычно его пробуждение было долгим и мучительным процессом.

Вершинина надела приготовленный с вечера брючный костюм. В ее движениях не было лихорадочной поспешности, но она делала все очень быстро и четко. Многолетняя работа в милиции не могла не наложить своего отпечатка, еще больше развив организованность, присущую ей от природы.

Когда она выходила из квартиры, Максим уже вышел из ванной и начал одеваться.

– Поторапливайся, чтобы через сорок минут уже был в школе. Мюсли в шкафу, молоко в холодильнике.

– Угу, – промычал Максим, выглядывая в прихожую.

– Пока!

Вершинина стремительно вышла из квартиры и захлопнула дверь.

Кайзеровская «Волга» уже стояла у подъезда. За рулем был Сергей Болдырев.

«Всех подняли», – констатировала про себя Валентина Андреевна, приближаясь к машине. Болдырев сегодня не работал в ночной смене, значит, и ему позвонили с утра пораньше. Он вышел и распахнул дверцу перед подошедшей начальницей.

– Доброе утро, Валентина Андреевна.

– Привет, Сережа. Что там стряслось, ты не знаешь? – поинтересовалась Вершинина, усаживаясь на переднее сиденье.

– Мне позвонил Коля Антонов, сказал, что в квартире на Пензенской обнаружен труп. Больше я ничего не знаю.

– Ясно.

«Волга» тронулась с места, выехала со двора и помчалась по пока еще не запруженной городским транспортом улице.

Вершинина нахмурилась и молча стала смотреть на дорогу. Солнце, все более уверено проглядывавшее сквозь рваные облака, уже не радовало ее. День, по всей видимости, предстоял суматошный и не слишком приятный.

Спустя четверть часа Вершинина открыла дверь в кабинет Мещерякова. Он уже сидел за своим столом, словно бы и не уходил вчера с работы.

– У нас проблемы, – объявил он вошедшей.

– Это я уже слышала, – парировала она, садясь на стул.

– В квартире на Пензенской, 24 произошло убийство. Час с небольшим назад там был обнаружен труп девушки. Этот объект охраняется нашей фирмой уже четвертый месяц. Кто дежурил сегодня?

– Ганке и Николай Антонов, – ответила Вершинина.

– Как могло получиться, что в охраняемой нами квартире произошло такое преступление?

Вершинина почувствовала, как в ней закипает раздражение. Она помолчала несколько секунд, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего. Шеф восседал за своим столом с грозным видом. Его маленькие глубоко запавшие глазки под кустистыми бровями словно насквозь просверливали собеседницу.

«Хочет поиграть в строгого начальника, видно, решил, что давненько не устраивал выволочек нашему отделу», – думала Вершинина, поджав губы.

– Преступления, Михаил Анатольевич, совершаются сплошь и рядом, – наконец произнесла она, – и мы не можем нести ответственности за каждое из них. Наше дело следить за тем, чтобы не было незаконного проникновения на объекты. В том же случае, если тревожных сигналов не поступает, мы не в состоянии предотвращать действия злоумышленников.

– Все это я и сам отлично знаю, – ответил Мещеряков, – ты понимаешь, Валентина, что страдает престиж нашей фирмы?

– Если вам, Михаил Анатольевич, так дорог престиж фирмы, наймите отдельного охранника на каждый охраняемый нами объект. Пусть у дверей каждой квартиры сидит вооруженный человек и проверяет пропуска и всех входящих. В этом случае еще можно будет предъявлять службе безопасности подобные претензии.

Вершинину понесло. Она вся так и кипела справедливым негодованием. Единственное, с чем она никогда не могла смириться, так это с самодурством начальников. Они с Мещеряковым знали друг друга уже не первый десяток лет. Их считали не столько шефом и подчиненной, сколько близкими приятелями. Мещеряков даже пытался подвизаться на ниве сватовства, активно пытаясь вмешиваться в личную жизнь Вершининой. На все это она смотрела сквозь пальцы, понимая, что у каждого человека должны быть какие-то слабости. Но сегодня он, по ее мнению, хватил через край. Обычно они общались, как близкие друзья, называя друг друга просто по именам и обращаясь на «ты». Сегодня же Вершинина упорно называла шефа по имени отчеству. Это подействовало.

Мещеряков слегка поерзал в своем необъятном кресле, откашлялся и произнес в примирительной манере:

– И все-таки, Валя, это нехорошо, согласись.

– Конечно нехорошо, чего ж хорошего в убийстве? – не сдавалась Вершинина. – Но если возлагать ответственность на нас, то…

– Ну все, все, погорячился я, – прервал ее Мещеряков.

Но Вершинина была не из тех, кто легко идет на компромисс, когда задето самолюбие.

– Тем более, что практически каждое преступление, совершенное на охраняемых нами объектах, мы расследуем. И расследуем, смею сказать, вполне успешно. По-моему, на этот счет к нам не пока еще не поступало никаких претензий, не так ли?

– Все верно, Валюша. Давай-ка кофейку попьем, ты поди и поесть-то не успела?

– Не сыпь мне соль на рану, Миша, – усмехнулась несколько смягчившаяся Вершинина.

Мещеряков тяжело поднялся с кресла, взял две чашки и налил в них кофе из большого термоса. В последнее время он постоянно привозил на работу кофе в термосе. Ему казалось, что таким образом он экономит рабочее время, как свое, так и своей секретарши Люды, которая и без приготовления кофе была загружена больше, чем достаточно.

– Закурим, Валь, – предложил Мещеряков.

– Натощак не курю, – ответила Вершинина.

– Правильно делаешь, а я закурю, если не возражаешь.

Вершинина пожала плечами:

– Как знаешь, дело твое.

Мещеряков подошел к окну, открыл пошире форточку, вынул из пачки сигарету и закурил.

* * *

Тем временем подчиненные Валандры, так они назвали Вершинину, в полном составе собрались в дежурке.

Это было довольно просторное, многофункциональное помещение, служившее и столовой, и спальней, и комнатой для совещаний. Кроме того, в этой комнате располагался пульт, куда поступали звонки с объектов, поставленных на сигнализацию.

Болдырев и Антонов-старший сидели на диване, Толкушкин с Маркеловым взгромоздились на подоконник, Ганке восседал в видавшем виды дерматиновом кресле, Антонов-младший устроился на стуле, за большим круглым столом, а Мамедов колдовал на «кухне» – так они называли дальний угол комнаты, где стоял столик с посудой и холодильник «Стинол».

Убранство помещения дополняли платяной шкаф, где лежали подушки и пледы и куда в холодное время года складывалась верхня одежда, а также книжный шкаф, полки которого были заставлены не столько книгами, сколько папками с документацией.

– Что-то наш шеф сегодня совсем не в себе, – выразил общее мнение Шурик Антонов, который перекидывался в карты с сидящим рядом с ним Сергеем.

– Еще бы, второй криминальный случай за неделю, и все на наших объектах. Поэтому-то он рвет и мечет, – высказался с подоконника Толкушкин.

– Ты бы на его месте еще не так рвал и метал бы, – заметил Алискер, обернувшись к Валере, – страдает престиж нашей фирмы.

– Но мы же не виноваты, что не живется некоторым спокойно! – воскликнул Шурик, тасуя колоду – он в очередной раз остался в дураках.

– Как бы то ни было, а престижу фирмы это наносит ущерб, – рассудительно произнес Алискер, не подозревая, что почти слово в слово воспроизводит речи Мещерякова.

– Ох, задаст нам сегодня Валандра перцу! – вздохнул Толкушкин.

– Ничего, – авторитетно ответствовал Ганке – самый старший по возрасту и потому обладавший наиболее богатым жизненным опытом, – оно иногда бывает не без пользы, когда перцу задают. Держит, так сказать, в тонусе.

– Видал я этот твой тонус, знаешь где? – хмыкнул не отличавшийся особой рассудительностью Шурик или, как его называли чаще, Антонов-старший.

В команде Валандры работали братья близнецы, Шурик и Коля Антоновы. Шурик был старше Коли всего на полчаса, но он никогда не уставал подчеркивать сей архиважный факт из их биографии. Если внешностью они почти не различались, то характеры и темпераменты у них были диаметрально противоположные. Шурик являл собой образчик настоящего холерика – энергичный, причем иногда сверх меры, словоохотливый, он постоянно стремился быть в центре событий, не упуская случая выразить собственную точку зрения по любому вопросу. Коля же был рассудительным, спокойным, несколько флегматичным человеком, который разговору всегда предпочитал дело. Вместе они как нельзя лучше дополняли друг друга и были незаменимыми членами команды.

Вообще-то, каждый из подчиненных Вершининой обладал многими качествами, необходимыми в их работе. Долговязый кудрявый Вадик Маркелов не имел себе равных по части электроники. Сергей Болдырев был отличным водителем и мог без труда исправить чуть ли не любую неисправность во всяком средстве передвижения, будь то полугнилой «Запорожец» или иномарка последней модели.

У Валентина Валентиновича Ганке был совершенно особый талант – он мог справиться с замком какой бы то ни было сложности и модификации. Именно благодаря пристрастию к взламыванию замков Ганке пришлось провести четыре года в местах, не столь отдаленных. После отбывания срока он твердо решил взяться за ум и пошел работать в «Кайзер» по приглашению самой Вершининой, и теперь его способности служили не во вред обществу, а наоборот, ему во благо. Он отличался благообразной, внушающей доверие наружностью благополучного делового человека. Безупречный внешний вид и степенные манеры создавали ему имидж самого что ни на есть благонадежного гражданина.

– Ну что, тунеядцы, может, хватит рассиживаться? – произнес Алискер Мамедов, отходя от «кухонного стола». У него в руках была кофеварка со свежесвареным ароматным напитком, – Николай, доставай еду из холодильника. Надо перекусить, пока время есть, а то потом начнется беготня, дух не переведем.

Сей тревожный прогноз возымел на всех присутствующих нужное воздействие. Толкушкин даже соскочил с подоконника.

– Может, в магазин сбегать, а, ребят? – спросил он.

– Можно, пожалуй, – согласился Мамедов, – но только быстро.

– Я мигом, – произнес Валера и исчез за дверью.

– Рулета купи фруктового! – крикнул Мамедов ему вдогонку.

– Ты, Алискер, никак в сластены заделался? – поинтересовался Шурик.

– Да я не себе, а Валандре – она тоже наверняка не успела позавтракать.

– Эх, какой заботливый у нашей Валандры референт! – хмыкнул Антонов-старший. – Даром, что любимчик.

– По-моему, кое-кто слишком много болтает, – заметил Алискер, бросив на Антонова-старшего хмурый взгляд, – лучше делом займись, потом сам же будешь ныть, что поесть некогда. На вот, нарежь батон.

Шурик нехотя поплелся к столу и взял в одну руку нож, а в другую батон.

– Портит людей власть, – вполголоса резюмировал он.

Мамедов не услышал или сделал вид, что не услышал сказанного Шуриком. Быть может, в словах Антонова-старшего и была доля истины. Алискер был правой рукой Вершининой и в ее отсутствие к нему переходили бразды правления в ее команде. Одаренный острым пытливым умом, Мамедов превосходно справлялся со своими обязанностями. Помимо неутомимости и целеустремленности он обладал еще одним чрезвычайно полезным качеством – обаянием. Он легко сходился с людьми самого разного круга и образа мыслей, всегда умел добыть необходимую информацию. Его коммуникабельность была отличным подспорьем не только в ведении расследований, но и в работе с клиентами. Алискер, как никто другой, мог убедить потенциального заказчика в том, что именно продукция фирмы «Кайзер» представляет собой наиболее оптимальный вариант, если кто-либо вознамерился доверить охрану своего жилья или предприятия специализирующейся в этом организации.

Мамедова в шутку величали «грозой конкурентов». В этой шутке, как и в любой другой, была немалая доля истины.

Алискер обратился к Болдыреву, который продолжал машинально тасовать карты, хоть игра была уже окончена:

– Картежник, кофе пить будешь?

– Буду, а что?

– Тогда мажь маслом батон, который Шурка нарезает.

– Ладно, без проблем.

Сергей покорно поднялся с дивана и присоединился к Антонову.

– Валентиныч, кажись, мы с тобой одни без дела остались, – заметил Вадик Маркелов, который курил у окна, наблюдая за суетой вокруг стола.

– Значит, голодными останетесь, – проворчал Шурик.

– Нет, на это мы не согласны!

Маркелов затушил сигарету и приблизился к столу. Коля, которому надоело возиться с продуктами, обратился к Ганке, по-прежнему безмятежно сидящем на своем месте:

– Вы так и не узнали, кого убили на Пензенской?

– Какую-то молодую девушку.

– Еще не факт, что ее убили именно на Пензенской, – не преминул встрять Шурик, – то, что там обнаружен труп, еще ничего не означает.

– Что толку гадать? – резонно заметил Ганке, вот придет Валандра с совещания, все узнаем.

В это время прибежал Толкушкин с большим, наполненным всякой снедью пакетом.

– Ого! Валерка вовсю разошелся! – с одобрением воскликнул Шурик.

– А как же! Алискер же сказал, что надо как следует подкрепиться, я и постарался.

Толкушкин начал выгружать на стол свои покупки.

* * *

В такие моменты так и хочется послать всех к чертовой бабушке и найти себе работу поспокойнее. Но я знаю, что жизнь состоит из разных полос. Нужно немного потерпеть, и скоро все изменится. Я же сама учу своих ребят никогда не лезть в бутылку, потому что ничего хорошего из этого, как правило, не выходит.

Мещеряков, конечно, не подарок, но и его можно понять. Какая прекрасная возможность для конкурентов. Теперь можно говорить: «Кайзер»? А-а, это та самая фирма, у которой на объектах постоянно происходят криминальные вещи?…»

У меня уже не первый месяц вызревала одна идея. Я собиралась поставить Мещерякова перед фактом, что одна небольшая команда не в состоянии нести такую нагрузку. В конце концов, охранять объекты могут и другие люди, профессионалов у нас не так и мало. А моему отделу лучше бы переключиться целиком на раскрытие преступлений. На нашем счету уже не один десяток распутанных дел, найденных грабителей и убийц. Причем, едва ли не половина из них приходится на преступления, не имевшие никакого отношения к «Кайзеру». Слава о некоей Валандре и ее команде растет и ширится. Разок даже из области приезжали. Так, глядишь, скоро на областной уровень выйдем. А там и до государственного недалеко… Может, через годик-другой начнем с Интерполом сотрудничать…

Ой, что-то я совсем уже разошлась. Видно, это разговор с шефом так на меня подействовал. Все-таки умеет он страху нагнать. Да еще и на голодный желудок пришлось с ним дискутировать. Так и язву недолго нажить. Или, правда, бросить все это к чертовой бабушке?

Но как только я открыла дверь дежурки, где за большим, обильно заставленным столом сидели мои ребята, всякое желание уйти на другую работу покинуло меня. Привыкла я к ним!