Китайская бирюза

Кое-кто из состоятельных подруг Марго основательно «подсел» на эти сомнительные уколы, которые надо делать каждые полгода. Такая зависимость от «химии» Маргариту не устраивала. В итоге она решила прибегнуть к щадящим методам – травам, маскам, массажам… В последнее время она все чаще слышала, что китайская медицина творит чудеса… Так Маргарита Павловна оказалась в Китае…

– Вот, плинесла, – китаянка широко улыбалась, пряча за спиной какие-то коробочки.

– Что это? – придирчиво спросила Марго.

– Новейсие лазлаботки, – объявила китаянка, понизив голос до шепота.

– Разработки? Какие? – строго спросила Маргарита.

– Стволовыек клетки и клетки плода селовека. Стоплоцентная галантия. Будес молодая и класивая.

– Сколько? – спросила Маргарита недоверчиво. Китаянка шепнула ей на ухо цену, и Маргарита отшатнулась:

– Да ты что! В своем уме? За кого ты меня принимаешь! Французские элитные кремы, что у нас в аптеках продаются, и то дешевле.

– Там одна химия, мадам, а это – из залодысей селовека.

– Ни за что не поверю, что на оптовом рынке продается экспериментальная, к тому же, подпольная продукция, – покачала головой из стороны в сторону Маргарита.

– Плавда-плавда, – закивала вверх-вниз головой китаянка, словно фарфоровая статуэтка. – Все хотят холосо зить. – прошептала она. – Усеные тозе хотят иметь денезки.

– А вывозить за границу этот товар можно? – забеспокоилась Маргарита. – На таможне не будет неприятностей?

– Если тосьно будес брать, я на эту баноску длугую бумазку наклею, – предложила китаянка. – Как будто обысный крем.

– А чем докажешь, что этот – необычный? – придирчиво спросила Маргарита. – Может, тут дешевая рыночная замазка? Глицерин, какое-нибудь фруктовое масло и дешевая отдушка?

– На, возьми маленький плобный пакетик, – зашептала китаянка. – В гостинице поплобуес и завтла узе пелвой плибезыс», – и она протянула Маргарите пакетик-пробник, вроде тех, что приклеивают в глянцевые женские журналы для бесплатной рекламы.

Маргарита бережно положила пакетик в сумочку и почти побежала с рынка. Как и ее тезке из бессмертного романа Булгакова, Марго не терпелось поскорее опробовать чудо-крем.

Наутро Лине все не давало покоя удивленное лицо мертвого Вована. Они с Петром присели на скамейку в маленьком скверике, чтобы наскоро перекусить горячими булочками, но воспоминания вчерашнего утра напрочь отбили у «сыщицы» аппетит.

– Слушай, Петь, а на фига нам сдался этот замшелый китаист? – вдруг спросила Лина и от внезапно пришедшей в голову мысли застыла с булочкой в руке, как в игре «замри». – Тот маленький китаец худо-бедно говорил по-русски, да и вообще у них в полиции, думаю, не один переводчик, который по-нашему болтает.

– Ты что задумала, женщина? – Петр с подозрением взглянул на жену и потребовал: – Ну-ка, дорогая, посмотри мне в глаза! Кто меня тут учил осторожности? Мол, мы в иностранном государстве, а Восток – дело тонкое, и все такое…

– Ну да, Петь, вчера я это говорила, не отпираюсь… А сегодня думаю по-другому. Молодого и задорного Володьки Калабашкина больше нет на свете…, – грустно вздохнула Лина. – Нашего родного российского паренька убили в чужой стране, в расцвете лет. А ведь он мог жениться, заиметь с женой кучу ребятишек, построить свой дом. При его бешеной энергии он рано или поздно разбогател бы. А, может, пошел бы в политику и попытался наладить жизнь у себя в районе и даже, чем черт не шутит, в области.

– Скорее всего, он бы окончательно связался с криминалом и плохо кончил, – вернул Петр жену на землю. – Помнишь, он все про какого-то Карася бубнил? Так вот, милая моя, от таких «карасей» далеко не уплывешь…

– Ну, это был бы его выбор. Он бы и ответил за него. А сейчас то, что еще недавно было веселым парнишкой ё, лежит в пекинском криминальном морге на железном столе, и его еще вчера крепкое и тренированное тело изучают китайские патологоанатомы. Боюсь, что никто и никогда в этой лицемерной стране, где все белые априори враги, не ответит за его убийство.

– Убийство? – тревожно переспросил Петр. – Ты в этом уверена? Я хоть врач, и то не возьмусь, не имея на руках протокол вскрытия, судить, естественная это смерть или насильственная. Диагностика, милая моя, это не только наука, но и искусство!

– Смерть всегда – вещь неестественная, – тихо сказала Лина. – какое уж тут искусство…

– И тем не менее… Внезапная остановка сердца бывает даже у спортсменов. Вспомни молодого хоккеиста Черепанова… Или «Динамита» – Владимира Турчинского. Или веселого бородатого матерщинника Романа Трахтенберга… У кардиологов даже термин такой есть: внезапная коронарная недостаточность. Особенно типична подобная смерть для молодых мужчин, которых все считают абсолютно здоровыми.

– Ну, Вован явно не был атлетом и тем более – не изнурял себя спортивными тренировками, – возразила Лина. – И еще. Почему его сердце остановилось именно в тот момент, когда Борясик вышел из здания рынка?

– Простое совпадение, – пожал Петр плечами, – в жизни и не такое бывает…

– Ох, не верю я, Петя, в «простые совпадения» … Выяснить бы, кто звонил нам сегодня утром – многое стало бы ясно, – задумчиво сказала Лина. Она порылась в сумочке, достала визитку с иероглифами и принялась сосредоточенно набирать на мобильном телефоне длинный номер.

– Куда ты звонишь? Зачем? – забеспокоился Петр.

– Петь, не мешай, а! – попросила Лина. В телефонной трубке уже слышались длинные гудки. Глядя на Лину в эту секунду, любой сторонний наблюдатель подумал бы, что женщина набирает московский номер. Решительное выражение ее лица говорило о том, что в эту минуту любые разумные аргументы мужа бессмысленны. Разве кто-то способен остановить лавину, когда она стремительно несется с горы, набирая скорость и сметая все на своем пути?

– Полиция? – закричала Лина, когда гудки прекратились, а в трубке что-то щелкнуло. – Господин полицейский, помните, вы дали мне визитку на рынке? Я знаю, вы понимаете по-русски. Не вешайте трубку, пожалуйста. Мне очень надо выяснить у вас одну вещь…

В трубке раздалось какое-то шуршание, треск, и внезапно на другом конце провода ей ответили на едва узнаваемом, однако на ее родном языке:

– Капитан полиции У Сяо слусает…

В то утро Кристиан решил не брать такси, чтобы немного пройтись пешком.

«Кой черт принесло сюда с утра всю эту маргинальную шатию-братию? – в который раз размышлял он с раздражением. – Не хватало еще, чтобы меня здесь эта сладкая парочка увидела. Ну, помер этот провинциальный дурачок Вован – так полиция и без этих самодеятельных «пинкертонов» во всем разберется. Зачем нашим восторженным отечественным идиотам лезть, как обычно, на рожон?.. В Китае, что ли, своих придурков мало? И вообще… Эта напористая дамочка все больше раздражает меня. Энтузиастка Лина! Лина-перезрелая малина… Ей бы где-нибудь в профкоме в советские времена заседать. Еще расскажет полиции обо мне то, что надо и что не надо… Нет, все-таки это паранойя, Костя, – внезапно обратился он к самому себе и остановился посреди тротуара. – Ну, подумай сам, как эти туповатые жлобы из туристической группы ухитрятся пронюхать про маленькие упаковки с кокаином, которые ты несешь на дне целлофановых пакетов? Да никак! «Дозы» надежно спрятаны за подкладкой дамских сумочек, расшитых драконами и цветами» … Между прочим, в сумки обычно кладут пакетики с гранулами – от излишней влажности. Эти вкладыши от моих «нычек» практически не отличить. Такая вот получается «русская матрешка»!

Эти аляповатые и необычно яркие для наших северных широт шелковые сумочки Кристиан полчаса назад прикупил на рынке у вертлявого китайца. Разумеется, тот представился русским именем Толик. Кстати сказать, привезти из Пекина «кокс» его попросил тоже Толик, только русский. Подающий надежды художник-модернист. Пообещал дать Кристиану в Москве за «дурь» «ну оооочень хорошее лавэ» … Эти денежки были бы сейчас совсем-совсем не лишними. Как назло, после очередного показа на пафосном фэшн-шоу в Москве у стилиста остались одни долги. Большие затраты на шоу не оправдались. Наряды от малоизвестного кутюрье публика покупать не спешила. И тут, как черт из табакерки, выскочил московский Толик. Поначалу Кристиан сомневался в успехе рискованного предприятия, но знакомый уговорил. Оказалось, у Толика на китайской таможне служит свой человек, так что пронести «дурь» вполне реально. В «Домодедово» тоже свой надежный «канал» есть. Проверенный. Правда, риск все-таки остается, и довольно большой. За наркотики «в этой варварской стране» до сих пор публично расстреливают на площадях. Недавно едва не грохнули английского наркокурьера, лишь дипломатические усилия британцев спасли лоха из туманного Альбиона от публичной казни. И все же опасная игра, убеждал Толик, стоит свеч. Особенно для китайцев. В стране, где полтора миллиарда трудолюбивых жителей, завоевать место под солнцем очень непросто. Кристиан где-то читал, что студенты нередко оканчивают здесь жизнь самоубийством – всего лишь из-за того, что не смогли успешно сдать выпускные экзамены в институт, занять достойное место под солнцем и оправдать надежды своих родителей. А тут всего лишь несколько невесомых пакетиков – и «свой человек в Пекине» может долго не думать о хлебе насущном. Потому что в этой загадочной стране, хотя и «победили великие идеи председателя Мао», деньги с каждым годом играют все более и более важную роль…

«И все-таки мне было бы спокойнее, если бы никто из наших тут не ошивался…», – раздраженно подумал Кристиан и наподдал носком дорогого башмака жестяную банку, лежавшую посреди тротуара. Банка запрыгала по асфальту, покатилась и… уперлась в чью-то видавшую виды кроссовку.

– Кристиан, дружище! Отлично, что я вас тут встретил! – услышал он радостный баритон и невольно вздрогнул. Ну вот, получается, сам «накаркал» нежелательную встречу…

Кристиан поднял глаза от кроссовки вверх – и взгляд его уперся в загорелую и синеглазую физиономию. Это был… ну, конечно, вездесущий литератор Башмачков!

– Согласись, старик, вдвоем веселее по Пекину болтаться, – подмигнул он «стилисту». – А то я уже собирался помереть со скуки в этих азиатских «Черемушках». И чего мне врали в туристическом агентстве про «ароматы Востока» и «древнейшую цивилизацию»? На дурачков рассчитывали. А Башмачков не любит дурачков! Вся эта местная, так называемая, экзотика сосредоточена тут только в центре города, на пятачке вокруг площади Тяньаньмэнь. Потому-то там и слоняются обезумевшие от жары стада туристов, а в других местах им делать нечего. Дальше тут все такое серенькое, среднеевропейское, лишенное любых национальных черт… Ну, как в Санкт-Петербурге, где все красоты сгрудились вокруг Невского проспекта, а в глубине – запущенные кварталы облупленных зданий и грязных дворов-колодцев в духе незабвенного Федора Михайловича, там даже дворников нет… Послушайте, – уставился Башмачков на стилиста, словно пораженный блестящей идеей, – а давайте-ка сходим с вами вечером в ночной клуб! Ну, конечно, кое-какие денежки выложить придется. Что ж, нам здесь нужны не только хлеб, но и зрелища. Готовьте юани, коллега! Иначе, уверяю вас, мы тут за неделю со скуки подохнем. Не хотите же вы проторчать все вечера у телека, как большинство наших туристов?

– Клуб? Может быть, вы еще предложите мне бордель имени Председателя Мао? – заорал Кристиан, и лицо его побагровело, а глаза заметали молнии. – Вы вообще-то соображаете, что говорите? В этой стране за проституцию сажают, а за наркотики расстреливают!

– Да ладно, не кипятитесь, я сам видел рекламу подобного клуба, недалеко от гостиницы. Вполне легальную, на английском языке, – азартно продолжал Башмачков, совершенно не обращая внимания на раздражение Кристиана. – Вы что, старик, газет не читаете, телевизор не смотрите? Ветер перемен, китайская перестройка! Отстали от жизни, амиго! Городские власти Пекина давным-давно делают деньги на мужских слабостях, а золотая молодежь с удовольствием на эти пороки денежки тратит… Кстати, скажу вам по секрету, проституция здесь нередко процветает под вывеской парикмахерских и массажных салонов… Вот попробуйте пойти в Пекине постричься, вам много еще чего попутно предложат, покажут и расскажут…

Кристиану надоело слушать болтовню Башмачкова, и он невольно скосил глаза на свой бесценный пластиковый пакет, доверху набитый дамскими сумочками.

– Боже, что это? – спросил Башмачков с детским любопытством. Наблюдательность всегда была сильным качеством беллетриста.

– Да так… Накупил зачем-то дешевого барахла, поддавшись общему ажиотажу. Безумие, знаете ли, заразительно… – неохотно пробормотал стилист и заметно смутился. – На первый взгляд, вещи смотрятся оригинально, да и недорого здесь все это. Эх, чего уж там… Расскажу, как на духу. В Москве у меня есть приятель, он держит бутик, так вот этот торговец попросил меня привезти из Китая больше всякого дешевого ширпотреба, раз уж я сюда «за тридевять земель» притащился. Маржа – двести процентов! Короче, уговорил поработать у него «верблюдом», как бывало в девяностых. Ну, денежки-то никогда лишними не бывают. Вот я и накупил всякой ерунды: расшитые сумочки, веера с иероглифами, вышитые шелковые тапочки, шифоновые шарфы с блестками… Здесь все это отдают за копейки, а в Москве сойдет за эксклюзив. Правда, придется заплатить в аэропорту за перевес багажа…

Кристиан все это говорил, оживленно жестикулируя, глаза его возбужденно блестели, но внезапно стилист запнулся:

– Честно говоря, мне все эти сумочки-тапочки – «до лампочки». Другие, так сказать, жизненные приоритеты, – не очень логично завершил он свой горячий монолог и вдруг заметил, что… Башмачков его не слушает. Литератор приметил двух хорошеньких китаянок на другой стороне улицы и теперь с удовольствием глазел на девушек. В своем стремлении к прекрасному он был прав. Разглядывать «китайских куколок» было гораздо интереснее, чем выслушивать скучные бытовые подробности и чужие коммерческие планы.

– Ну, что скажете? – попытался Кристиан вернуть нового знакомого с небес на землю и показывая два маленьких ридикюля, расшитых один павлинами, другой бабочками.

– Хороши, – вздохнул Башмачков совершенно «не в тему», имея в виду не сумочки, а, разумеется, китаянок. И со вздохом добавил: – Жаль, что в нашей жизни все так скучно и пресно, даже у господ стилистов, вокруг которых на работе вьются полуголые модельки… Опять придется в очередном романе пикантные сцены из пальца высасывать.

«Знал бы этот восторженный кретин про пакетики с «коксом» и «герычем» в этих сумочках, – подумал Кристиан, – вот развеселился бы… Скучно ему тут, видите ли…бездельнику».

Вслух же «стилист» проворчал:

– Разумеется, Валерий, вы правы: суета сует все это, наивные и жалкие потуги разбогатеть. На дешевых сумочках богатым не станешь. Но порой ради дружбы приходится поступаться собственными интересами и удобствами. Вот друг попросил – и я не смог отказать. Такой уж я безвольный тюфяк. Самому противно. А сейчас, господин сочинитель, вынужден вас с сожалением покинуть: не вижу смысла гулять весь день по городу с легким, но все же объемным грузом.

– Очень жаль! – искренне расстроился Башмачков. – Тут возле рынка полно недорогих пивнушек, тяпнули бы пивка… Заодно рассказали бы мне про изнанку модельного бизнеса. Глядишь, я накатал бы эротический триллер типа «Парфюмера» – например, «Кутюрье из Нанкина». Или «Последний евнух Пекина» …

– Нет уж, простите, как-нибудь в другой раз, – пробормотал Кристиан и, прижимая к себе товар с опасной начинкой, скрылся за домами.

«Вот и славненько, – мысленно проворчал беллетрист, – а катись-ка ты, «противный», на… подиум», – и пружинистым шагом направился в здание рынка.

У Башмачкова был на барахолке свой интерес, весьма далекий от челночного бизнеса. Он собирался разузнать поподробнее про злачные места, которые, в этом Башмачков был абсолютно уверен, водятся здесь в изобилии – так же, как и во всех остальных столицах мира.

«Понятное дело, чужаку сомнительные адресочки на блюдечке с золотой каемочкой никто не поднесет, – размышлял писатель, – тут особый подход нужен. А рынок – как раз самое подходящее место для того, чтобы заводить сомнительные знакомства». И он с удовольствием представил, как привозит из Поднебесной роман о злачных местах Пекина нового столетия.

«Буккер сам плывет в руки», – ухмыльнулся Башмачков и направился к огромным стеклянным дверям, на которых красовалась крупная надпись на родной кириллице: «Вход».

Поначалу Башмачков болтался по рынку без особого успеха. Аборигены делали вид, что не понимают недвусмысленных вопросов и прозрачных намеков странного русского туриста.

– Друзья… Э…. Господа, – осторожно приступил Башмачков к расспросам по-английски. Но торговцы только загадочно улыбались и вежливо кланялись, пытаясь всучить ему очередной ширпотреб. А когда Башмачков подкатил с намеками к улыбчивой «фарфоровой» китаянке, тут же буквально спиной ощутил, как к нему приближаются два местных громилы. Эти уже не улыбались, напротив, красноречиво поигрывали плечами и задумчиво рассматривали громадные желтые кулаки, размером каждый с дыньку-«колхозницу». Башмачков растерялся, попятился, врезался спиной в башню из пустых картонных коробок, и коробки эти, вызвав восторженное хихиканье китаянок, рассыпались по коридору со страшным грохотом…

Собираясь бежать, Башмачков внезапно почувствовал, как его тронула за плечо чья-то рука. Надо сказать, он терпеть не мог, когда ему клали руки на плечи посторонние люди. Башмачкова всегда возмущало нежелание наших соотечественников соблюдать его право на личное пространство. В Европе этому детей в детских садах учат, а россияне на такие мелочи плевать хотели. Они так и норовят навалиться на незнакомцев всем своим весом – у кассы, в автобусе или в метро…

Сочинитель в гневе огляделся. Никого. И вдруг как из-под земли перед ним вырос курносый и синеглазый парень с незамысловатой физиономией – в общем, типичный российский «челнок». Он отвел Башмачкова в сторону и шепнул:

– Что, брателло, насчет девочек интересуешься? А ты, как я погляжу, не промах! Китаяночки и впрямь волшебные. Есть ну просто куколки…. Только ты, мужик, будь осторожнее. Понял? Без глупостей! Здесь на Китайщине вообще-то баб в сравнении с мужиками мало, так что знаешь, как их тут пасут! Могут, в случае чего, и «пятак начистить» и даже «замочить». Кааароче, записывай адресок. Тут неподалеку… В общем, есть один стоящий клуб…

– Ночной? – уточнил Башмачков с придыханием, как пионер, впервые поцеловавший девочку на дискотеке.

– Ну да, – хохотнул «челнок», – ночной. Только, прикинь, с местным акцентом. Там девочки в закрытых купальниках что-то типа утренней зарядки делают. И все же, если приспичит, «снять» куколку реально можно. Европейцы, по мнению китаянок, все сплошь богачи. В общем, действуй по-умному и по-тихому, и будет тебе счастье, земеля!

– Да нет, я так, чисто посмотреть, – пошел Башмачков на попятную. – На большее у меня денег нет, и вообще…. СПИД не спит!

– Ну, тогда – тем более. За «посмотреть» пока что никого не расстреляли… – игриво пихнул его в плечо соотечественник. – На вот, пока я реально добрый! – и, сунув бумажку, на которой русскими буквами было написано китайское название района и клуба, торговец исчез за поворотом…

Лина сбивчиво изложила маленькому полицейскому на другом конце провода свои подозрения. Мол, не мог молодой здоровый парень ни с того, ни с сего вдруг взять и умереть.

– Он сто, Будда? – ехидно спросил мелодичный мужской голос в трубке. Русские буквы китаец «пропел», словно китайские, на разной высоте, и Лина не сразу уловила значение знакомых слов.

– Еще два дня назад наш турист Владимир был молодым и здоровым человеком, – твердо сказала Лина.

– А лаз он селовек, то осень дазе мог умереть, – логично сказал китаец.

– Нам хотелось бы увидеть вас для выяснения особых обстоятельств, – продолжала настаивать Лина. – Может быть, вы видели рядом с местом убийства русскую женщину? Моему мужу в то утро на мобильный звонила какая-то женщина. Она умоляла нас срочно приехать на рынок.

– Мы вас вызовем, если будет нузно, – объявил равнодушный голос в телефонной трубке.

– Нельзя терять времени! – возмутилась Лина. – Надо искать убийцу.

– Не волнуйтесь, – успокоил ее голос, – все будет холосо.

– Но я… Я не чувствую себя здесь в безопасности! – закричала в трубку Лина. – Я волнуюсь за свою жизнь, за жизнь моего мужа…

– Пекин осень спокойный город, – отозвался голос в трубке. – А китайские граздане – осень добрый народ…

– Ага, все как один, целых полтора миллиарда, – ехидно отозвалась Лина и добавила:

– Спасибо, я вас поняла. Вы не собираетесь разбираться в причинах смерти нашего туриста. И, тем более, искать преступника. В таком случае, всего хорошего!

И она швырнула трубку на рычаг…

Напряжение дало себя знать. Силы покинули ее. Лина опустилась на скамейку неподалеку. Петр пристроился рядом и нежно взял узкую руку жены в свою большую ладонь. Внезапно Лине показалось, что кто-то наблюдает за ними из укрытия. Она поправила очки и огляделась. Никого. «Так и до паранойи недалеко», – проворчала она и стряхнула с себя страх как наваждение.

– Лин, да расслабься ты, ей богу! Наверное, нам и впрямь не стоит вмешиваться в эти дела. Тут все непонятно, как китайская грамота. Паренька уже не вернуть, а у нас с тобой могут быть очень даже серьезные неприятности.

– Они и так будут! – сказала Лина с уверенностью. – По-любому, мы с тобой слишком много знаем, дорогой. Во-первых, почему-то именно нам позвонил женский голос, чтобы сообщить про убийство Вована? Во-вторых, кому этот голос принадлежал? В-третьих, мы одними из первых оказались на месте преступления, и свидетелей этому немало. Вспомни китаянок на рынке. Будь уверен, полиция не оставит эти факты без внимания. Так что твоя «страусиная тактика» не поможет, дорогой! Мы уже засветились, мой любимый Петя, по полной программе! И уже, чует мое сердце, нас реально «ведут». И очень даже могут перевести на нас «стрелки».

– Лин, да не нагнетай ты! Полиция просто о-бя-за-на провести непредвзятое расследование. Убийство иностранца в любой стране – серьезное преступление, – не унимался Петр, – Автоматически за ним следуют разбирательства с посольством, нередко – привлечение Интерпола и так далее. Зачем пекинской полиции международные неприятности?

– Ну, наверное, в идеале все так и бывает – ну, как ты говоришь. Только не здесь, а далеко, в цивилизованной Европе. Впрочем, и там все не идеально, – усмехнулась Лина. – А в Китае – свои законы и свои особые представления о добре и зле. Мы тут – словно на другой стороне Луны. Тысячелетняя изоляция и генетическая память заставили жителей Поднебесной уверовать в свою исключительность. Иностранец, будь он даже из стран Юго-Восточной Азии или из Монголии, здесь всегда чужак, он по определению хуже китайца. А мы, белые европейцы, для местных жителей всего лишь варвары, которые неуклюже пытаются их копировать. Говорят, ничто так не веселит китайцев, как жалкие потуги европейцев изображать артистов Пекинской оперы или напряженное лицо белого человека, усердно выводящего иероглифы… Кстати, ты не чувствуешь, что и сейчас, в эту самую минуту, за нами следят?

–Н-ннет, – неуверенно пробормотал Петр.

– А мне кажется, что за нами наблюдает, даже особенно не таясь, внимательная пара черных глаз. Вон там, смотри!

Лина резко обернулась, и Петр увидел, как за телефонной будкой метнулась в сторону чья-то спина. Это длилось всего долю секунды: фигура мелькнула и растворилась за углом. Лине показалось, что незнакомец был довольно крупным мужчиной....

– А, может, это была пара не черных, а голубых глаз? – задумчиво спросил Петр, и Лина посмотрела на него с изумлением. Странные все-таки бывают у мужа мысли…

– Знаешь, Петр, – тронула она мужа за руку, – я поняла главное: Китайцы делают все, чтобы замять убийство иностранца. Нет, не зря они так стремительно смылись с рынка! Пекину не нужен международный скандал. Смерть Вована от сердечного приступа – самая подходящая для такого случая версия.

– Ну, знаешь, дорогая, не перегибай, пожалуйста, палку! Можно замять взятки, финансовые махинации, слукавить о том, кто виновен в автомобильной аварии, да много чего. Но убийство…, – принялся убеждать ее Петр, – его скрыть никак невозможно. Как бы там ни было, в Китае за подобные преступления карают жестоко, это ведь даже не проституция и не наркотики. Короче, за убийство здесь точно никому пощады не будет… Имидж великой страны для Китайской республики наверняка важнее судьбы одного расстрелянного китайца, которых в стране и так предостаточно.

– Это справедливо, когда идут разборки между своими! – не выдержала Лина. – А с «белыми варварами» – совсем другой коленкор. Неужели ты до сих пор не понял, что Китай – страна подделок? Здесь подделывают все: торговые марки, сувениры со всего света, CD и DVD диски. Причем, это веяния не только новейшего времени. Еще в XVII веке европейцы писали, что китайцы с удовольствием подделывают и имитируют все иноземное. Короче, «подделать» любое преступление для них – пара пустяков. Так все перевернут и вывернут наизнанку, что комар носа не подточит. И виноватым в итоге окажется наш собрат, европеец.