Звёзды в сточной канаве

Напротив меня Михаил уже заправил постель и сидел за столиком, разгадывая сканворды.

– Что за станция такая? – спросил я у него ещё заплетающимся языком, смутно припоминая его предупреждение о том, что я рискую проспать прибытие. Вроде, для Москвы домики вокруг бедноваты.

– Вязьма, – спокойно ответил он, – так что ты ещё успеешь позавтракать.

Но я отправился не завтракать, а курить, что всегда перво-наперво делал, когда вставал с бодуна.

На фоне пейзажей центральной России фрагментарно проплывали перед глазами события вечера и ночи.

Я хорошо помнил, как мы с Мишей пили Старку за Игги Попа, а потом и за всех панков в целом.

Тусовку в середине вагона, справлявшую день рождения подруги, я тоже помнил более-менее прилично. А вот дальше помнил смутно.

Начинало подташнивать.

Выбросив бычок в форточку, я спросил у Миши:

– В котором часу я лёг спать?

– Когда подъезжали к Смоленску, – ответил он, прихлёбывая чай из характерного железнодорожного стакана в металлическом подстаканнике, – я слегка задремал, потом проснулся, а тебя всё ещё нет. Уже волноваться начал, что ты не вернёшься – сначала налакался скверного ирландского джина, а потом почти на два часа пропал, когда пошёл с ментами пить винище.

От воспоминания о том, как я с полицейским добавлял, мне резко поплохело.

Я нагло отхлебнул почти половину стакана чая у Михаила, чтобы заглушить сушняк, и опрометью выбежал из вагона.

Хорошо, что туалет оказался свободен, иначе мне бы пришлось блевать в окно.

Да, похоже, выпитое с ментами и впрямь было лишним. Миха, умный человек, вовремя остановился и лёг спать – теперь как огурчик. А мне и впрямь лучше чего-нибудь поесть.

В отличие от внутрироссийских поездов, вагон-ресторан не закрывался ни на час, и даже в шесть утра продолжал работать, хотя посетителей почти не было. Я проглотил яичницу с трудом и не устоял перед соблазном заказать 150 грамм бренди – так, чисто символически, только здоровье поправить. А после того, как за час с небольшим до прибытия сдал постель, на посошок ещё соточку водки с селёдкой.

Это вернуло меня к жизни после вчерашнего, и я снова болтал на все лады о любимых рок-группах.

Расставаясь на Белорусском вокзале, мы с Михаилом сцепили руки по-панковски и выразили надежду, что когда-нибудь я угощу его виски в калининградском рок-клубе «Кури Бамбук».

* * *

Так, вход в метро. Станция Белорусская-радиальная. А мне нужна Белорусская-кольцевая. Гостиница в переулке, параллельном Арбату. Пересесть на синюю линию на Киевской. Нет, сначала выйти из метро на Киевской, чтобы зайти в «Перекрёсток» прикупить чего-нибудь поесть.

Пока я ходил по супермаркету, наступило время, когда разрешено продавать алкоголь, и я после недолгих раздумий доложил в корзину два стограммовых шкалика с коньяком, один из которых вылакал прямо в вестибюле станции Арбатской.

Отель держали иностранцы, и они частенько давали подработку в виде дежурства у стойки администратора своим согражданам.

Вот и на этот раз при заселении пришлось объясняться по-английски.

Впрочем, я настолько хорошо знаю язык, что для меня это и с похмелья не проблема.

Получив ключи от номера, я краем глаза заметил, что дежурный администратор посмотрел на свои часы и присвистнул, увидев в такую рань подвыпившего постояльца:

– Russian crazy.

Место проведения конференции оказалось неподалёку, у метро Смоленская.

Я пошёл пешком, чтобы хоть немного протрезветь, но вместо этого посетил кафе «Синий троллейбус», до которого у меня так долго не доходили руки.

Мостовая Арбата под моими ногами приятно покачивалась вправо-влево. У стены Цоя сидели ярко разукрашенные панки, как оказалось, из Кирова. Чуваки, я с вами! Ещё раз за Игги Попа, богатырский глоток прямо из горла.

* * *

Конференция по мобильным приложениям для управления серверными платформами собиралась в актовом зале одного из частных ВУЗов в центре Москвы. Арендовать такое место было непросто, и организаторы внимательно следили, чтобы всё прошло без сучка, без задоринки.

– Паша, проверь, все ли регионы подтянулись, – сказал председатель помощнику, всё ещё затягивая с командой на открытие, щадя опаздывающих.

– Все, Валерий Феликсович, – уверенно заявил Павел, – даже делегат из Симферополя уже здесь.

– Ты и из Крыма делегата пригласил? – удивился председатель, – так что даже я не в курсе. Когда успел?

– 21 марта приглашение послал, – ответил Павел, слегка гордясь своими организаторскими способностями.

– И всё-таки, проверь ещё раз журнал регистрации, все ли на месте.

– Уже проверил. Все. Последним подтянулся Алексей Черкасов из Калининграда. В прошлом году зарегистрировался первым, в этом – последним.

– Алексей из Калининграда? – пытался вспомнить Валерий Феликсович, – а-а, Лёшка, тот молодой человек, который в прошлом году так неловко и застенчиво…

– Я бы не сказал, что этот Лёшка застенчивый, – улыбнулся Павел, – только что видел, как он ходил по коридорам, хватал за рукава всех подряд и спрашивал, где курилка.

– Ладно, это уже лирика. Давай сигнал, начинаем.

И Валерий Феликсович начал вступительную речь в честь открытия конференции.

* * *

Когда я студентом был, мы так проносили водку на стадион, отпивая из бутылки с минералкой, и доливая туда такую же прозрачную жидкость – если не нюхать, никто и не заметит.

Теперь у меня в кармане ром с колой – повзрослел, цивильные напитки употреблять стал.

Председатель пробурчал вступительное слово, по большей части состоявшее из полной ерунды, и пошли докладчики.

Время – начало третьего. Мой доклад в четыре.

Попробую послушать коллег по профессии.

Первый – неинтересно.

Второй – ещё хуже начал фуфло толкать.

Да пошли они все.

Сидя на галёрке, я в наглую вставил в планшет наушники и начал смотреть кино.

Американский фильм позапрошлого года «В хлам» (в оригинале “Smashed” – в принципе, смысл передан переводчиком правильно).

На некоторых эпизодах я начинал хихикать в голос, вспоминая как сам периодически зажигал.

Например, на юбилее фирмы в прошлом году, который отмечали в светлогорском отеле «Русь», один сотрудник разбушевался, и мы пошли его утихомиривать. Когда уже залезли в лифт, на меня как-то удивлённо уставились:

– Лёха, а ты куда с бычком?

Вот так, как ни в чём не бывало, ехал в лифте и курил.

Но я хотя бы не приставал к замужним женщинам, как тот сотрудник, которого мы поднялись приструнить.

А настоящей звездой вечеринки стал шеф. Вместо того, чтобы читать доклад, с какими цифрами фирма пришла к юбилею, он взял гитару и спел. Несмотря на то, что был трезвый.

Славно погуляли.

Вот ёлы-палы, а выпивка-то неслабо в сортир гоняет.

Пригибаясь, как под обстрелом, я протиснулся между рядами и вышел из зала.

А если идти отлить, тогда уж сходить и покурить, чтоб два раза не вставать.

О, и крымчанин не выдержал скуки, тоже курит. И вроде, что-то у меня спрашивает.

– Тебе выпивка не мешает?

А-а, вот что он хотел спросить.

– Наоборот, помогает, – ухмыльнулся я.

Напомнил, блин.

Я уже почти вошёл обратно в зал, но теперь придётся остановиться, чтоб глотнуть бодяжной колы из бутылки.

Кино закончилось, а мне захотелось выйти по нужде снова…

– Повторяю для тех, кто в бронепоезде, – голос председателя звучал громче обычного, – Черкасов Алексей Иванович, город Калининград, не спи, твой выход.

Вот блин, как не вовремя.

Да и вообще, мне в лом.

В предвкушении конференции я мечтал о том, как буду выступать на сцене.

Но, по закону подлости, когда наступило время выступления, мне уже полностью расхотелось.

Ладно, отбыть номер и свалить под благовидным предлогом.

Всё равно потом всем участникам видеозапись раздадут – погляжу без спешки и суеты в родном офисе.

Я спустился к сцене, один раз вернувшись на место за забытым планшетом.

Всё-таки я смог подключить Android 4.2.2 к стоявшему на сцене телевизору LG по технологии Miracast.

Мастерство не пропьёшь.

Но зачитывать сухой технический текст просто так было скучно.

Я водил пальцем по экрану планшета, содержимое которого отображалось на телевизоре и вещал:

– Возьмём для сравнения три дистрибутива Линукса, и чтобы не обидеть никого из разработчиков действующих дистрибутивов, назовём их условно «Шняга номер один», «Шняга номер два» и «Шняга номер три». Дальше я позволил себе в докладе сленг и даже немного мата.

– Вот это я понимаю, творческий подход, – посмеивался Валерий Феликсович в сторону Павла, – с душой выступает.

Примерно на половине запланированного доклада я начал путаться в цифрах и фактах.

Глотнуть бы для ясности мышления. А ещё отлить поджимает.

– Простите, – обратился я к организаторам, – вы позволите сделать перерыв? Я отойду, вернусь и продолжу.

– Ты а-а или пи-пи? – с издёвкой в голосе спросил Павел, которому мои выкрутасы стали надоедать.

– Я зю-зю, – решил я пошутить ещё раз, чтобы разрядить обстановку.

– Глупая и неуместная шутка, – вопреки ожиданиям, ответил председатель.

Я потянулся к планшету, лежащему на столе, чтобы заблокировать его, меня повело, и я чуть не уронил его на пол.

Протянув руку, чтобы поддержать планшет, я не удержал равновесие, и упал вместо него.

Из кармана выпала бутылка колы, та самая, разведённая ромом.

Воспользовавшись случаем, я глотнул из неё и, вместо того, чтобы спрятать её в карман, поставил прямо на сцену.

Павел поднял её и протянул мне:

– Ты забыл…

А потом стал удивлённо водить носом, принюхиваясь:

– Валерий Феликсович, да он же пьяный!

– Как пьяный?

– Зю-зю, – развёл руками Павел, – разве вы не чувствуете запаха?

Лицо председателя резко помрачнело:

– Лишить его аккредитации.

Павел перешёл на официальный тон:

– Карточку участника сдадите мне, видеозапись конференции получите в виде ссылки для скачивания на e-mail, указанный при регистрации. Снимите микрофон и покиньте зал.

Да, я всё ещё стоял на сцене, и к моему лацкану был прикреплён радиомикрофон.

– Я неправильный айтишник, – решил я напоследок громко хлопнуть дверью, – хуже работаю, если выпью. Правильный хуже работает, если не выпьет.

И, швырнув микрофон под ноги помощнику председателя, нетвёрдой походкой побрёл к выходу из здания.

А беспристрастные камеры продолжали запись, куда попало всё, в частности и моя реплика «Я зю-зю». А-а, плевать.

* * *

Выйдя на улицу, я тут же принялся названивать московским друзьям, благо, пополнить баланс для расходов в роуминге я не забыл.

Я уже мог назвать их друзьями, несмотря на то, что всего один-два раза в год выпадала возможность повидаться.

Но, в общем и целом, я общался с этой компанией на своём любимом форуме уже семь лет.

И за пять лет до этого двое из них здорово меня выручили, как раз, когда я в Москве загулял и был ограблен у станции метро Речной вокзал.

Сейчас они собрались на шашлыки у края Истринского водохранилища, в 63 километрах от МКАД.

Автобус отправлялся от той же станции Речной вокзал, но в этот раз посадка в него прошла благополучно, и вскоре я прихлёбывал остатки колы с ромом из ещё не допитой бутылки, улыбаясь тому, что водитель автобуса включил «Наше радио» вместо ожидаемого шансона.

«Я свободен, словно птица в небесах,

Я свободен, я забыл, что значит страх…»

Так и есть. До отлёта завтра вечером я свободен. Не так освободился, как хотелось бы, но всё же. А если пить, то это реально помогает приглушить страх от неуверенности в завтрашнем дне. Не я такой – жизнь такая. Высокий уровень тревожности нервной системы – обратная сторона моей повышенной энергичности.

Ребята встретили меня на автостанции и проводили к месту отдыха, которое я бы вряд ли нашёл самостоятельно, с моим врождённым топографическим кретинизмом, да ещё и под мухой.

– Фальстарт, братуха, фальстарт, – заметил один из них, намекая на то, что они ещё трезвые или почти трезвые, а я уже почти готов.

Ром с колой у меня уже кончился, и, добравшись до компании друзей, я тут же стал всех доставать, требуя водки или хотя бы пивка.

Сначала все под благовидным предлогом уклонялись мне наливать. Но потом кто-то налил, причём, сразу много.

Я стал вещать о том, что как творческая личность, употребляю алкоголь, чтобы раздвинуть стены, возведённые сознанием, и достигнуть просветления, а потом нёс ещё более несусветную чушь, о которой стыдно и упоминать.

Очухался я уже в своём гостиничном номере. Было около десяти часов утра.

Смутно припоминалось, как ещё засветло пацаны вызвали мне такси, и даже оплатили его за свой счёт. И этому была веская причина.

Я и впрямь повёл себя по-свински.

Сначала одну красотку пытался клеить, как говорится, не отходя от кассы, напрочь забыв, что у неё уже давно есть жених.

А потом по политическим мотивам с одним хохлом в драку полез.

Дима Андреев, как главный организатор, такси вызывал.

Надо бы перед ним извиниться, но он, скорей всего, ещё спит после вчерашнего.

Позвоню ему ближе к обеду.

Когда он будет уже на ногах, а я стопарик накачу, чтоб разговор легче клеился.

Вот блин, через час я должен быть на конференции.

А, нет, уже не надо.

Обидно. Досадно. Ну и ладно.

Я оделся, перекусил в ресторане, поправив здоровье американским виски, выписался из гостиницы и пошёл в сторону Кремля.

Но осмотр достопримечательностей довольно быстро наскучил.

Вылетать вечером надо было из Внуково, куда идёт аэроэкспресс от Киевского вокзала, и я расположился коротать время в пивном баре у станции метро Киевская.

Ко времени отправления экспресса весь столик был заставлен бутылками из-под тёмного пива. Наличных не хватало, но я предусмотрительно взял с собой банковскую карту с кредитным лимитом. Баланс по этой карте уже был в минусе, но кредитный лимит позволял гулять в этом баре или похожем на него, наверное, с неделю. Конечно, я не собирался так надолго запить, но теоретически возможность существовала.

Когда я уже повернулся, чтобы уйти, официантка окликнула:

– Молодой человек, вы забыли портфель.

Очень хорошо. За договор с литовцами директор голову оторвёт. Тем более, что это единственное, чем можно подсластить пилюлю после позорного изгнания с конференции.

Да, хорошего понемножку. Настала пора возвращаться домой, поджав хвост, где меня ждут унижения и оскорбления. Я понимаю, что за удовольствие надо платить, но чтобы так. Жизнь несправедлива.

* * *

Самолёт оторвался от земли и взял курс на запад, с каждой минутой отдаляя меня от Москвы, где было так весело, и приближая к Калининграду, где мне вскоре станет грустно.

Пока ещё пиво, выпитое у Киевского вокзала, не выветрилось из моей головы, я мог смотреть на ситуацию философски, но завтра утром я проснусь с больной головой и буду слушать лекцию шефа на отборном матерном с небольшими вкраплениями русского, желая пива и лечь поспать.

Но это будет завтра.

А пока надо отвлечься – кино посмотреть, например.

Я придержал портфель на коленях, чтобы он не упал, ощупал плечо в поисках второй маленькой сумки с планшетом и не сразу поверил, что её нет.

Перепроверил – её нет.

Я вспомнил злосчастный столик в ресторане у Киевского вокзала.

«Молодой человек, вы забыли портфель».

А маленькую сумку на стуле не углядела – курица тупая!

Самый дорогой девайс из записанных на меня потерял – теперь мне не выбраться из минуса на кредитной карте.

Но это не самое страшное.

Материалы, бесценные наработки за несколько месяцев!

Одни люди уже делают бэкапы, а вторые скоро узнают, что надо было делать бэкапы.

Всё осталось на карте памяти, вставленной в этот самый планшет.

Я хотел крикнуть во всё горло, но вовремя вспомнил, что вокруг меня другие пассажиры, и издал только сдавленный стон.

* * *

Рейс прибыл в аэропорт Храброво, когда автобусы уже не ходили. Ещё и на такси тратиться придётся.

Наличности не хватало – придётся попросить водителя сделать остановку у банкомата.

В здании, соседнем с тем, где находился банкомат, располагался небольшой магазинчик, где после 10 вечера как бы не торговали алкоголем. За время с момента введения запрета на ночную торговлю спиртным я изучил наличие таких торговых точек во всех районах города.

По дороге из аэропорта водитель спросил:

– Что такой неразговорчивый?

А я угрюмо буркнул:

– Есть причины.

И продолжил переживать о случившемся.

Хмель уже почти улетучился, значит, надо добавить – ещё, чтобы стало светло, хотя бы на миг.

Когда я допил то, что купил в магазине рядом с банкоматом, водитель доехал до развилки в полутора километрах от моего дома.

Налево – домой.

Там будут расспрашивать, как съездил, и мне придётся врать.

Направо – глухая окраина города, где поздним вечером могут и по голове настучать.

– Разворачивай назад, в сторону Площади. Поедем в клуб «Метрополис».

– Ты уверен? Завтра на работу.

– Офис никуда не убежит. Живём один раз. Разворачивай.

* * *

Проснулся я в убого обставленной комнате, где царил хаос в полном смысле этого слова.

Как я здесь оказался?

Помню, в Метрополисе с какой-то компанией незнакомой пил коктейль – сто грамм водки, двести грамм ликёра «Амаретто». Два таких коктейля, а дальше почти ничего не помню.

На соседних кроватях ещё спали.

Вроде, те самые случайные собутыльники. А может, и не те. Девки между пацанами спали. Это что получается, я какую-то из них поимел и не помню? Главное, что меня никто не поимел.

Мой будильник был заведён на полседьмого, но я его не услышал. Телефон показывал без двадцати десять на часах и восемь пропущенных вызовов от шефа.

Нет уж, дудки, дядя Вова. К вам я уж точно при таких обстоятельствах не вернусь.

Но отсюда надо убираться.

А то спящие встанут, ещё разборки начнутся, на предмет того, что я натворил, а теперь не помню.

Портфель уже стал ненужным, но я всё-таки его прихватил.

Где выход? Там.

Так, это конец улицы Горького. Ну, не совсем конец. Рядом с магазином «Виктория». Там есть банкомат банка «Петрокоммерц». А в соседнем здании банк «Европейский». Любой из двух карточек можно воспользоваться.

Я перекусил и опохмелился пивом в кафе «Дон Ченто», и поехал на такси, чтобы закинуть домой портфель, пока мать на работе.

Пусть знает, что я вернулся из Москвы, но не знает, где я нахожусь сейчас. Будет думать, что в офисе.

Успел.

Теперь надо успеть скрыться.

Ну, хотя бы, в ближайшей гостинице «Дейма».

* * *

– У вас есть одноместный номер с балконом на высоких этажах?

– Седьмой этаж, окна на восток.

Как раз на той стороне, что при хорошей погоде видна из западного окна квартиры, где я живу. Плохо. Но выбирать не приходится. Теперь в «Седьмой континент», чтобы затариться коньяком.

Выпить для храбрости придётся много, чтоб решиться на то, что только и остаётся сейчас, когда я загнан в угол.

Напьюсь в последний раз, а ночью с балкона брошусь.

Формально в номерах курить запрещено, но на балконах нет камер видеонаблюдения, и поэтому все закрывали на это глаза.

Я стоял на балконе с полным стаканом, вглядываясь в ночь, подливал в стакан по мере его опустошения, и курил одну за одной.

Так и не хватило духу сделать решительный шаг, пока не начало светать.

Меня разбудила горничная, напомнить, что приближается час выезда.

Продлить номер ещё на сутки не позволили, потому что на следующий день его забронировали.

Придётся искать другую гостиницу.

Поеду подальше от дома.

Самая известная гостиница города, называемая так же, как и сам город, явно не катит – слишком близко от офиса, можно случайно встретить знакомых. Выпью в баре рядом и поеду искать дальше.

Я сидел в дешёвом кабачке. Там стоял телевизор, где по MTV играла попса, что я терпеть не мог. Но мне уже было всё равно. Ещё чекушку выпить, салом закусить. И уже не так раздражает этот вечно моросящий калининградский дождь.

Но я умудрился на ровном месте подвернуть ногу вчера вечером, так что лучше всё-таки взять такси, а не скакать по маршруткам. Тем более что уже надоело шляться по людным улицам, хочется уединиться хоть где-нибудь.

Я отключил сим-карту, чтобы не искали сотрудники, оставив только wi-fi, чтобы читать случайные страницы в интернете от скуки. И поэтому не мог созваниваться с администраторами гостиниц, чтобы уточнить наличие номеров. Но с третьей попытки мне повезло. Есть номер, и достаточно недорогой – будет по карману продлить его на пару-тройку дней, если и этой ночью не решусь.

Четвёртый этаж – прыжок из окна уже не получится. Вероятность смерти невысока, зато велика вероятность остаться инвалидом, не способным работать, а долг по кредитной карте растёт, как снежный ком. Зато с ванной. А у меня в кармане завалялся забытый канцелярский нож. Вены вскрыть сложно, но возможно. Но сначала в магазин, купить водки.

К ужину я спустился в ресторан. Некоторые во время запоев перестают есть. Я тоже потерял аппетит. Но понимал, что потребуются силы на последний шаг, и я должен есть, чтобы не ослабеть от голода.

И к тому же, очень хотелось в последний раз посмотреть на людей перед тем, как уйти из жизни. Поговорить хоть с кем-нибудь. Хотя бы с официанткой парой слов перекинуться. Или с тем старичком за столиком в углу, что, как и я, подшофе.

А утром я проснулся и тяжко вздохнул:

– Ну вот, я и снова жив.

Вечером я взял такси и поехал на вечеринку в рок-клубе, посвящённую завтрашнему открытию сезона байкеров.

Мне вдруг неожиданно захотелось как можно больше общаться с людьми.

Я пел караоке, композицию, где Кипелов берёт очень высокие ноты. Фальшивил, наверно, безбожно, но мне аплодировали, потому что все остальные тоже были пьяны, и никто не понимал, что поющие в ноты не попадают.

Я пил и пел, пил и пел, пока бармен не стал выпроваживать последних посетителей, чтобы закрыть заведение.

А потом, догоняясь на скамейке в соседнем дворе, разговорился с одним пареньком, которому всего 25 лет, но он умирает от рака и пьёт текилу, как в фильме «Достучаться до небес».

Жизнь несправедлива. Я хочу умереть, но не могу, а он может, но не хочет.

Может быть, накачаться алкоголем по самые уши, чтобы не выдержало сердце или отказала печень?

Не выйдет, уже проверял. Вот дал же Бог здоровье.

Подходило к концу первое мая, и я решил больше не выходить в свет дальше гостиничного ресторана. Прошло три дня с момента моего ухода из дома – мать имеет право подать заявление в полицию, так что меня загребут прямо в кабаке до того, как я успею наложить на себя руки.

В ресторане я снова попытался заговорить с официанткой, но она не захотела со мной общаться, сославшись на занятость. А на самом деле очень уж отталкивающим стал мой внешний вид.

Я перестал бриться, перестал мыться – только похмелялся. Когда в ресторане, когда в магазине. Брал побольше водки, готовые салаты на закуску, и проводил время с ними наедине.

Иногда от скуки подключался к wi-fi и читал новости в интернете. Раньше я живо интересовался тем, что в мире происходит, а теперь просто убивал время. Даже сообщение от 2 мая о заживо сожжённых повстанцах в одесском доме профсоюзов не произвело на меня практически никакого впечатления. Ну, было и было. Мне всё равно – я уже мёртв.

Может быть, напоследок снять проститутку? Но тогда надо ехать к банкомату за наличными. Значит, устроиться поудобнее, открыть порно-видео и заняться самоудовлетворением.

Будучи трезвым, я ненавидел онанизм и порнографию. Даже задумывался о том, чтобы подтянуть навыки в области взлома и защиты информации и прославиться на просторах рунета, как хакер, уничтожающий порно-сайты. Сейчас моя совесть молчала.

Процесс шёл медленно. Надо успеть покончить с собой.

В третьем часу ночи я вышел покурить на балкон. Ведь так приятно покурить после секса, хоть и ненастоящего.

Сверху неожиданно послышался шёпот:

– Выбери жизнь…

Всё, допился до белой горячки.

А может быть, ангел-хранитель.

С которым мы уже не увидимся.

Нет мне теперь дороги в Царство небесное.

Придётся отправиться в ад, пав окровавленным от собственных рук.

Единственная надежда – это апокатастасис3.

Попробуй выговорить это слово после такого количества водки.

Выбери жизнь…

Выбери карьеру. День сурка по принципу дом-работа-дом. Обеды с семьёй по выходным. Вечерами в футбол втыкать по телевизору. Ездить на огород на допотопном драндулете, купленном на потребительский кредит. Жена в застиранном халате и пара-тройка сопливых детей. А в конце смерть от старости на больничной койке.