Чёрная полоса в Алькиной жизни

Неприятности не заставили себя ждать. Кунина влетела в палату как фурия, она подошла к Альке и сдернула с неё одеяло. Алька села на кровати.

– Где ты была, Голубева? – спросила Алёна Борисовна, негодующе сверкая глазами.

Алька сидела на кровати, низко опустив голову, и молчала. Она, конечно, могла бы придумать ряд мест, где она могла быть в тихий час, но прекрасно понимала, что Кунина не просто так налетела на неё. Ей уже доложили, что она ездила к Наташе.

– Так, одевайся и ко мне в кабинет! – велела Алёна Борисовна, резко развернулась и вышла из палаты.

Аля сидела ещё минут пять не шевелясь, потом надела халат и снова села на кровать. Марфа Петровна поняла, что Аля попала в очередную переделку. Она подошла и села рядом с ней на кровать.

– Аля, хочешь, я поговорю с Алёной Борисовной? – тихо спросила она.

– Не надо, Алёна Борисовна всё равно прочитает мне свою нотацию. Это, конечно, неприятно, но пережить можно. Дело не в ней. Мне сегодня сказали, что не хотят меня больше видеть. И никто, кроме Аси, за меня не заступился. То есть, они тоже не хотят меня видеть, – с дрожью в голосе проговорила Аля.

– Кто это – они? – спросила ее Марфа Пётровна.

– Володя, Виктор и Стас. Володя – муж Ларисы, Виктор – друг Наташи, а Стас – Аси. Понимаешь? Если мужчины потребуют от девчонок, чтобы те прекратили со мной общаться, у меня никого больше не останется. Я останусь совсем одна.

– А Юля? Василий Иванович?

– Юля ко мне в больницу даже ни разу не пришла. У неё своя компания, институтская. А Василий Иванович… Не могу же я ему о своих проблемах рассказывать, он же мужчина и, скорее всего, примет сторону Кирилла.

– Голубева, мне долго ждать? – донесся из коридора недовольный голос Алёны Борисовны.

Аля встала и вышла из палаты, а Марфа Петровна так и осталась сидеть на Алькиной кровати. Однако, через пять минут дверь палаты опять открылась и на пороге возникла негодующая Кунина:

– Голубева! – увидев вместо Альки Марфу Петровну, Алёна Борисовна остановилась и вопросительно посмотрела на неё.

– Где она?

– Ушла на ваш зов, – ответила Зина. – Алёна Борисовна, вы не ругайте Альку, она уже столько лежит в больнице, что поневоле будешь на стенки бросаться и искать приключения на стороне. Вы уж простите её, если она что-то сделала не так, пожалуйста.

– Да не съем я вашу Альку, но поругаю её как следует. Вы знаете, что она сговорилась с нашим водителем Борей, и он выступает у неё личным водителем, возит, куда ей нужно? Вижу, что знали. А теперь скажите мне, кто из вас не болел корью?

Женщины молчали.

– Что, все болели? Это хорошо. Ладно, девчонки, пойду искать Альку, а то будет под лестницей сидеть, пока не посинеет, дурочка, – Алёна Борисовна вышла из палаты и прямым ходом направилась к чёрному ходу. Алька сидела под лестницей на ящиках и плакала. Кунина села на ящик рядом.

– И что, ты не могла поплакать у меня в кабинете, в тепле и уюте? Обязательно надо было в эту курилку бежать?

– Вы меня выпишите?

– Нет.

– Почему?

– Не хочу. Аля, мне надоело говорить тебе одно и то же. Пойдём в кабинет, а то вся дрожишь.

В кабинете Алёна Борисовна сделала Альке крепкий горячий чай и молча ждала, когда та согреется. Весь пыл её прошёл, но поругать девчонку надо было. Алька же, старалась пить чай не торопясь, оттягивая неприятный разговор. Ей хотелось побыть одной и вдоволь нареветься. Она вдруг поняла, что ей напоминало её житье последние месяцы. Детский дом. В их спальне тоже было восемь кроватей, только вместо весёлых и беззаботных девчонок, теперь соседками её были взрослые беременные женщины разных возрастов. У всех своя судьба и свои переживания. А в детском доме у них было всё общее: общие дела, общие заботы, общая любовь к учителю физкультуры Ивану Степановичу – Ваняше, как они его звали за глаза. Кабинет завуча их детского дома похож на этот кабинет заведующей отделением, со шкафами со стеклянными дверками, в которых стояло много папок, большой двухтумбовый стол, кожаный диван. И она на кожаном диване ждёт нагоняя от доброй Натальи Петровны. Вот только вместо доброй Натальи Петровны строгая Алёна Борисовна, которую Алька боялась и любила. Боялась потерять и любила как маму. Аля подняла на Кунину глаза и тихо попросила:

– Тётя Алёна, вы не ругайте меня сегодня, пожалуйста, ладно? А то я сейчас могу лишнего наговорить, потом сама сожалеть буду, а я последнее время только и делаю, что сожалею о чём-то. Моя жизнь из одних сожалений и состоит последнее время.

– Видишь ли, Аля, очень трудно тебя не ругать, ты совсем не хочешь меня слушать. Я ведь запретила тебе покидать больницу? Вот скажи мне, почему ты разгуливаешь по городу, да ещё полураздетая?

– Я только один раз съездила к Наташе.

– Не ври, Аля. Все твои отлучки мне прекрасно известны. Я контролирую тебя и знаю, что в тихий час ты эксплуатируешь Бориса. Скажи, ты что, не хочешь родить здорового ребенка?

– Мне теперь всё равно, меня никто не любит, и детей моих тоже любить не будут. Иногда мне хочется жить в глухом-глухом лесу, и чтобы рядом кроме верного пса да ласкового кота никого не было.

Кунина смотрела на эту маленькую женщину, которая в скором времени собиралась стать мамой, хотя ещё и сама, в сущности, была ребёнком. И которая больше всего на свете нуждалась сейчас в материнской помощи и заботе. Которая любит сама и очень хочет, чтобы любили её, но которая упорно не хочет верить в любовь других к себе.

– Успокойся и не говори глупости. Я тебя люблю, Наташка любит, Ася. Тебе мало?

– Зато Володя, Стас и Виктор меня терпеть не могут! А значит, они запретят своим женам со мной общаться.

– Аля, миленькая, да Володя, Стас и Виктор каждый день мне звонят и интересуются твоим здоровьем. Они переживают за тебя, волнуются. Ты знаешь, что твоя Наташка умудрилась где-то корь подцепить?

– Корь? Так ведь ею только дети болеют! – удивилась Алька.

– Не только, Аля. Взрослые болеют тоже. Стас испугался, что ты тоже можешь заболеть, поэтому и накричал на тебя.

– А ваша Валентина Андреевна гуляет с моим Кириллом, – сказала вдруг Алька и заплакала.

Алёна Борисовна погладила её по голове.

– Аля, это свойство мужчин, гулять с разными женщинами, твой Кирилл не исключение. Ты молоденькая, встретишь ещё своего принца, который предпочтёт тебя всем другим принцессам.

– Это вы меня просто успокаиваете. У меня же ребёнок будет, даже два ребёнка, а принцы предпочитают принцесс бездетных.

– Аля, я ведь давно предлагала тебе прервать беременность. Одно твоё слово, одна моя запись в твоей карточке и на следующий день поставим тебе капельницу и вызовем роды, – Алёна Борисовна испытывающее смотрела на Альку.

Алька положила руку на живот и почувствовала ощутимый толчок. Её дети не хотели, чтобы от них избавлялись! Аля улыбнулась:

– Нет, Алёна Борисовна, они же живые, дерутся у меня в животе между собой, они уже часть меня. Если с ними случится что-то нехорошее, мне будет плохо. И я буду их любить и никому не позволю их обижать. А Кирилл? Да бог с ним, пускай гуляет с Валентиной, только видеть её мне становится всё труднее и труднее. Она смотрит на меня с каким-то превосходством и презрением, как победитель на побежденного. Но Кириллу нужна такая жена, как я, а не она.

– Это ещё почему? – удивилась Кунина.

– Я верная, чтобы с ним не случилось, я всегда буду рядом и никогда его не брошу. Я люблю его и буду любить всегда, чтобы с ним не случилось. А Валентина Андреевна, хоть она и старше меня, но ещё не представляет себе, что у него за работа, что он в командировки часто уезжает, она будет его пилить, пилить и он, в конце концов, от неё всё равно сбежит. Алёна Борисовна, вы меня понимаете?

– Понимаю, Аля. Мой жених тоже был милиционером и погиб за две недели до свадьбы. А Коля мой на него даже не похож, он похож на моего папу, – тяжело вздохнула Кунина, – ладно, Алька, иди в палату. Но учти, если ты ещё раз попадешься мне на глаза не в стенах больницы, пеняй на себя. Это моё последнее предупреждение.

Алька перестала плакать и хитро посмотрела на доктора.

– И что вы мне сделаете? Выпишите из больницы? Тогда я прямо сейчас и нарушу ваш больничный режим!

– Нет, я тебя не выпишу, даже и не мечтай, а посажу под ключ, и в туалет будешь под конвоем ходить по часам, – серьёзно ответила Алёна Борисовна. – А сейчас отправляйся в палату, за тебя девчонки уже просили, чтобы я тебя сильно не ругала. А ты говоришь, что тебя никто не любит.

Едва Аля вошла в палату, как на неё уставились несколько пар любопытных глаз.

– Поругали и простили, – коротко сообщила им Аля, – я пообещала быть умненькой и благоразумненькой, как Буратино.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.