Реальность без границ

Такого ужаса я никогда еще не испытывала в жизни, оцепенение охватило все тело. По спине побежала струйка пота, но руки и ноги стали ледяными, их покрывали мурашки, словно стоял трескучий мороз. Волк начал приседать на задние лапы, и снова мысль пронзила мой мозг: «Готовится к прыжку». И тут поняла, что должна остановить зверя любой ценой, должна защитить своего малыша. Но что можно было сделать в такой ситуации? Так необходимый сейчас нейтрализатор оставила по рассеянности в беспилотнике.

Городской человек не привык сталкиваться с опасностью. Именно поэтому до сих пор происходили случайные смерти. Современные люди воспринимали тело лишь как сосуд и заботились о нем только по необходимости. Мой сосуд сейчас мог разбиться, правда, при этом осколки открыли бы дорогу для прихода в мир нового человека, стоящего в списке очередников.

Тогда я сделала то, что считала наиболее возможным в этой ситуации, запела. Сначала тихонько, но по мере того, как волк начал выпрямлять задние лапы, голос звучал все громче и увереннее. Теперь я своим пением гипнотизировала это дикое существо. И неожиданно открылась простая истина: показывая умение, недоступное другому, вызываешь у него уважение или даже преклонение. Звенящий на весь лес голос переместил меня для волка из роли жертвы в хищника или даже высшее существо. Я почувствовала себя лесным духом, к которому прислушивается все живое. Мы словно слились в единое целое и творили вместе нечто неуловимое, но такое понятное – создавали жизнь.

Вдруг волк начал колебаться: он то смотрел в сторону, то оглядывался назад. Его явно что-то беспокоило. Я осторожно осмотрелась вокруг и увидела Дингу – огромную собаку отца. Она узнала меня, подошла, встала рядом и, оскалив зубы, начала рычать на волка. Перестав петь, я стала копировать поведение Динги – открыла рот, выставила зубы и пыталась издать что-то похожее на рык, зачем-то еще подняла перед собой руки с расставленными пальцами и показала красные наманикюренные ногти. Теперь два хищника демонстрировали другому свою силу. Наша с Дингой бравада подействовала, и волк, решив не связываться со столь воинственной стаей, развернулся и убежал в лес. Я с облегчением выдохнула, упала на колени и благодарно обняла собаку за шею. Она радостно завиляла хвостом и лизнула меня по щеке. Переведя дух, мы вместе направились в лабораторию.

Отец, как обычно, был занят исследованиями. Узнав о моем приезде, он сразу поднялся в вестибюль.

– Арсения! Ты одна приехала? – удивился он. – Где твой ухажер?

Отец недолюбливал Себастьяна и каждый раз демонстрировал это.

– Он не ухажер. Он мой парень. Почему ты его так не любишь?

– Не хватало еще, чтобы я его любил! Это ты люби своего ухажера, а для меня главное, чтобы он был достоин тебя. Я пока этого не вижу. Ну так почему одна, неужели разбежались? – в зеленых глазах отца заблестели лучики надежды.

Я подумала, что пора бы ему смириться с наличием другого мужчины в моей жизни, а вслух сказала:

– Мне нужно с тобой поговорить, это очень важно для меня.

Отец как-то сразу весь напрягся и даже вжал голову в плечи:

– Когда твоя мама мне говорила подобные слова, ничего хорошего это не предвещало. Последний раз она так сказала при нашем расставании. Что-то случилось?

– Давай не здесь. Пойдем к тебе, – сказала я.

Мне не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем разговора. Сотрудники лаборатории, хоть их было и немного, постоянно курсировали мимо нас. Возникло ощущение, что за нами наблюдают.

Отец погладил бороду, оглянулся вокруг, а потом предложил:

– Раз такое дело, может лучше прогуляемся по новой аллее? Ты видела, какой нам парк разбили?

– Нет, я лесом шла от парковочной площадки, хотела воздухом подышать, – мне пришлось сознаться в своей не единственной на сегодняшний день шалости.

– Тогда вперед, пойдем покажу парк, – обрадовался отец.

«Что же у них тут происходит? Папа не хочет разговаривать даже в своем жилом блоке, подозревая о важности моего сообщения. Странно все как-то», – подумала я.

Мы вышли из здания и направились к центральной аллее парка. Динга, до этого смирно сидевшая рядом, начала радостно носиться вокруг. Она нарезала круги, каждый раз замедляя бег возле нас и заглядывая в глаза отцу. Словно проверяла, все ли в порядке, доволен ли хозяин. Все-таки необыкновенная преданность у этого животного.

– Ну, что у тебя случилось? – спросил отец, сразу переходя к делу.

Он вообще не любил «тратить время впустую». Это были его коронные слова. Когда ему хотелось закончить неприятный разговор, он использовал именно их. Говорил: «Перестань тратить мое время впустую, просто скажи, что ты от меня хочешь». Тем более удивительно было это слышать от современного человека, имеющего, как правило, огромный ресурс времени для жизни.

– Я беременна, – не тратя лишних слов, ошарашила я отца.

– Ээ, ммм, вы получили разрешение на ребенка? Так быстро?

– Нет, у нас нет разрешения, – ответила я и опустила глаза в пол, как нашкодившее дитя.

– Подожди, ничего не понимаю. Как же вас допустили к искусственному оплодотворению? – отец пытался сложить в голове пазлы, чтобы получить картинку происходящего.

– Папа, ну ты же не ребенок, чтобы я тебе объясняла, как делают детей! – возмутилась я.

– Дорогая, ты тоже не ребенок и знаешь, что случаи естественного зачатия сейчас крайне редко происходят. Совсем разучились детей делать! – с досадой выпалил отец. Наконец, полностью осознав происходящее, радостно добавил, – Передались гены-то. Мы тебя с мамой тоже сами сделали. Поздравляю! Ай да, Себастьян! Молодец! Вот теперь я его уважаю.

Вот это новость! До сегодняшнего дня я не знала эту одновременно маленькую и большую подробность своего рождения. Значит, Совет разрешил родителям меня оставить. Правда, с другой стороны, они могли все и в положенный срок сделать. Нет, невозможно. Так быстро уложиться в отведенное время? При всех трудностях с естественным зачатием у современных людей? Невозможно! Поэтому все поголовно и делают искусственное оплодотворение. В моей душе забрезжили лучики надежды. А отец продолжал радоваться как ребенок. Он потирал руки, глаза светились от счастья. Я давно его таким не видела.

– Ты же знаешь, как только скажу о своей беременности, меня отправят на принудительный аборт. А я хочу оставить малыша. Что теперь делать-то? – спросила я.

– Рожать! Что делать? – отец ненадолго задумался, потом добавил, – Ты никому пока не говорила?

Я отрицательно мотнула головой.

– Только Себастьян знает, и все. Мы решили сначала с тобой посоветоваться.

– Правильно. Пока никому и не говорите. Я сам получу для вас разрешение.

– Но как? Я слышала, это практически невозможно, – мой голос выражал сомнение, но внутренне была уверена, он сможет. Не знаю, как, но сможет.

– Это теперь не твоя забота. Ты, главное, о ребенке думай, о себе заботься. Н-да…

Отец погрузился в свои размышления. Мне не хотелось его прерывать, но на языке вертелся вопрос. Он мучил меня и вырывался наружу:

– Папа, а как вы с мамой получили разрешение на меня?

Отец встрепенулся и, немного растягивая слова, ответил:

– Моя работа, на корпорацию. Я продался им. На всю жизнь… Н-да…

За этим простым ответом я почувствовала всю трагедию жизни отца. Его работа всегда была предметом спора между родителями. Мама периодически требовала, чтобы он оставил корпорацию. «Ты не должен участвовать в их бесчеловечных опытах», – говорила она. Отец каждый раз отвечал, что не может этого сделать, пока однажды мама не оставила его и не ушла к другому мужчине. Неужели она ничего не знала о договоре отца?

– Ну что, идем я тебя угощу чем-нибудь вкусненьким? – прервал мои размышления папа.

– Давай, – обрадовалась я, перекусить сейчас не помешало бы.

Мы направились к зданию жилого корпуса. Нагулявшаяся Динга шла рядом. И тут я вспомнила о своем столкновении с волком. Мне не хотелось говорить отцу об этой опасной встрече, но знала, что он часто ходит в лес выгуливать собаку. Значит, следовало предупредить. И я начала издалека:

– Папа, а вы с Дингой часто ходите гулять в лес?

– Каждый день, с утречка пораньше. Мне нравится: нагуляешься и весь день бодрым себя чувствуешь.

– Меня Динга в лесу встретила. Ты ее отпускаешь одну гулять? – снова задала я наводящий вопрос.

– Она обычно на территории базы бегает или отсыпается после прогулки. Динга, наверное, увидела твой аппарат и побежала встречать. А что? – спросил отец, почувствовав подоплеку в моих вопросах.

– Я наткнулась на волка. Он наверняка представляет опасность для собаки.

Только я подумала о том, что удачно перевела разговор на Дингу, как отец спросил:

– Надеюсь, нейтрализатор был при тебе?

Ну что мне оставалось делать? Наше поколение было приучено с детства никогда не врать и чувствовать ответственность за поступки, при этом моя беременность была не в счет. Я не лгала, я просто не говорила о ней. Отцу же пришлось сознаться во всем. Я рассказала о случае в лесу и своих ощущениях при этой встрече. На что он отреагировал неоднозначно:

– Очень интересно. Н-да… Какую ты мне пищу для размышления подкинула. Н-да…

Я удивленно уставилась на него:

– Ты даже не будешь журить меня за забывчивость?

– Дорогая, ты уже взрослый человек, собираешься стать матерью. Это был твой урок. Делай выводы сама. А что еще ты сегодня забыла сделать?

Я потупила глаза в пол и виновато сказала:

– Не предупредила Себастьяна, что сюда полечу. И тебя тоже. Все время думаю, если бы волк напал на меня…

Я замолчала, воображение подсказывало яркие картины поисков: отец с Себастьяном носятся по лесу вслед за возможно еще работающим маячком, а я… Ужас!

– Пора взрослеть, дочка. Пора. Теперь ты не только о себе должна заботиться, сама понимаешь.

После разговора с отцом вернулась домой окрыленная. У нас есть надежда. И даже колкие замечания Себастьяна о моей безответственности, папа успел связаться с ним и доложить о происшествии, не смогли испортить настроение. Возможно, эта встреча со зверем была нужна, чтобы что-то понять, почувствовать, научиться сражаться за свою жизнь и, в конце концов, ощутить саму жизнь по-новому.

Неделя пролетела в переживаниях и ожидании вестей от отца. Мы с Себастьяном были напряжены, но каждый из нас старался скрыть свои чувства. Внешне показывали друг другу, что все в порядке. При этом каждый внутренне готовился принять любой результат. Я старалась отвлечься от плохих мыслей, занималась творчеством. Новый заказ на инсталляцию был мне в помощь.

Каждое утро подходила к огромному экрану и начинала творить. То, как старые художники, клала мазки, растушевывала их, подбирала цвета, то, как современный инсталлятор, вытягивала образы в объемные проекции, прокладывала еле заметные дорожки между ними, меняла освещение внутри картины, создавая акценты. Я творила новый мир. Или пыталась повторить тот, что ощутила недавно в лесу. Так я еще никогда не работала. К концу недели проект был практически завершен. Добавлены необходимые звуки, ароматы. Но чего-то не хватало. Снова и снова запускала экран, бродила внутри инсталляции, но не могла уловить недостающей детали.

В таком задумчивом состоянии меня и застал Себастьян. Я так была увлечена, что не услышала, как он пришел.

– Красиво получилось, – неожиданно сказал он, стоя за моей спиной.

– Когда ты пришел?

– Да минут пять как уже разглядываю твою работу. Ты почту проверяла? – спросил он, подошел к столу, налил себе воды, потом жадно выпил ее, поставил стакан и посмотрел мне прямо в глаза.

Скрывая свои чувства, мы давно уже не смотрели друг другу вот так, прямо в глаза.

– Нет, не хочу расстраиваться. Потом работать не смогу, – ответила откровенно и тоже посмотрела на него.

О боже, нет! Или наоборот, да! Совсем запуталась. Себастьян улыбался одними глазами, так ласково и нежно.

– Неужели мы получили разрешение?! – воскликнула я.

Он одобрительно кивнул головой, а потом, засмеявшись, сказал:

– Иди сама проверь.

Зачем мне было проверять? Достаточно и одного его слова, чтобы радость охватила сердце. Мы, словно две яркие лампочки, светились от восторга, обнимались, кружились по комнате, целовали друг друга в глаза, щеки, губы. Нас накрыло счастье. И это был тоже новый мир, наш новый мир. Мы создавали его вместе для будущего, нет, уже настоящего ребенка.

На следующий день мы отправились к отцу. Конечно, я сообщила ему о великолепной новости, но нам хотелось лично выразить свою благодарность. И, конечно же, папа обо всем уже знал. Он встретил нас на парковочной площадке недалеко от своего научного центра. Рядом, как всегда, была верная Динга. Отец светился от радости, был странно молчалив. Казалось, что он просто наслаждался нашим присутствием и хотел сохранить в памяти каждый момент этой встречи. Когда гуляли по парку, он передал мне письмо.

– Что? Ты написал письмо на бумаге? – удивилась я. – Почему не отправил его электронкой?

– Так будет лучше, – усмехаясь на тираду вопросов, ответил отец. – Прочитаешь его через неделю. А ты, Себастьян, проследи, чтобы моя любопытная дочурка не вскрыла конверт раньше времени.

– Задание будет выполнено, – посмеиваясь сказал Себастьян и вытащил из моих рук письмо. Он засунул его в свой нагрудный карман и на вопросительный взгляд ответил. – Так надежнее.

Мы провели весь день втроем, замечательный наполненный день. Воображение рисовало картины, как я буду приезжать сюда с сыном. Почему-то была уверена, что родится мальчик. Я покажу ему лес, научу общаться с природой, познакомлю с дедушкой и его замечательной собакой Дингой. А возможно, рождение внука примирит папу с мамой. Вот так, мечтая, а позже разговаривая об этом с Себастьяном, мы вернулись домой к вечеру.

На электронной почте ждало поздравление от мамы. Мы еще утром сообщили ей радостную новость, но обычного разговора ей показалось мало, и она прислала целый фильм с кучей анимационных эффектов.

– Теперь я понимаю, в кого ты такая творческая натура, – прокомментировал Себастьян сообщение, пока я стояла внутри демонстрационного ролика и получала удовольствие от просмотра.

Над головой вспыхивали небольшие фейерверки, рассыпаясь лепестками роз, к ногам подбежал котенок и терся о них, ласково мурлыча. Легкий ветерок с капельками серебряного дождя прошелся вдоль тела и растворился, рассыпая ароматы весенних цветов. Мама умела создавать праздник.

Через несколько дней, не утерпев, она сама приехала. Мама влетела в дом как вихрь и заполнила собой все пространство. Жизнерадостность и желание каждую минуту что-то делать не давали ей возможности усидеть на месте. Я с удовольствием наблюдала за ее перемещениями, слушала бесконечные истории и думала: «Какие они разные с отцом, но при этом так хорошо когда-то дополняли друг друга».

Мама желала знать все подробности. Вопросы сыпались как из рога изобилия. Пришлось рассказать все с самого начала и до сегодняшнего дня. Как познакомились с Себастьяном, когда и как поняли, что готовы к рождению ребенка, как записались в очередь, как на это отреагировали родители Себастьяна и как мы получили разрешение. Многое из рассказанного она и так знала, но хотела услышать все заново. Я поняла, что так, смакуя детали, она старалась прочувствовать и запомнить всю важность события. Но когда мама узнала, что это отец получил для нас разрешение, ее настроение сразу изменилось. Она была встревожена. Я воспользовалась моментом, чтобы получить ответ на еще один вопрос, мучавший меня.

– Ты знала, что отец подписал пожизненный договор с корпорацией из-за моего рождения? – спросила я.

– Конечно, знала.

– Тогда почему ты требовала от отца, чтобы он оставил свою работу?

– А что бы они сделали?! Ведь ты уже родилась! – вспылила она. – Повышенное чувство ответственности твоего отца мешало оставить эту ужасную корпорацию с их непонятными опытами. И честно говоря, думаю, ему нравилось быть причастным к такой работе. Он ученый до мозга костей!

После тирады мама задумалась. Она долго смотрела в окно, а потом неожиданно спросила:

– Над чем ты сейчас работаешь?

Она хотела сменить тему. Этот разговор был ей неприятен и затрагивал так и не зажившие раны в душе.

– Пойдем покажу мой последний проект, – предложила я.

Мы подошли к экрану, и я запустила инсталляцию.

Мама с удовольствием бродила внутри, реагируя на все вживленные образы, потом сказала:

– Почти как вживую. Хорошо.

В этот момент я поняла, чего не хватало в проекте. Вот это слово «почти» создавало грань, не позволявшую полностью окунуться в новый мир.

– В чем разница между «почти» и ощущением себя вживую? – спросила я с надеждой уловить недостающий элемент.

– В энергии, которая исходит от живых объектов, – вот так просто ответила мама.

Вскоре она засобиралась, неожиданно раньше, чем планировала. Но говорить о причинах не хотела. Сказала, что Альберт, ее новый партнер, соскучился и зовет домой. Но мне показалось, было что-то еще.

Мама уехала. Я сдала проект, заказчик был доволен. А я все размышляла о том, как же инсталляцию можно наполнить той самой энергией?

В один из дней Себастьян торжественно достал конверт, переданный нам отцом. Прошла ровно неделя, и мы с чистой совестью могли наконец открыть его и прочитать.

В письме было написано следующее.

«Здравствуй, моя дорогая и любимая Арсения!

Я рад, что ты стала взрослой и умной девушкой, научилась делать правильный выбор в жизни, нашла своего мужчину. Берегите друг друга, любите. Вы скоро станете родителями, и нет ничего лучше на свете, поверьте мне. Вам предстоит пройти новый сложный путь познания себя. И здесь главное – в каждой ситуации делать правильный выбор. Ни при каких обстоятельствах не расставайтесь, доверяйте и поддерживайте друг друга. Мы с твоей мамой не смогли достойно пройти этот путь. У вас все получится. Верю в вас.

А теперь о не менее важном. Я тоже сделал свой выбор. Ваше желание иметь ребенка помогло мне окончательно принять решение. Наш научный проект подходит к логическому концу или к переходу на новый этап реализации. Скоро о результатах будут говорить во всем мире, поэтому могу смело вам рассказать о нем. Начну с того, что давно хотел закончить работу в корпорации. Но подписанный мной договор не отпускал. Тогда я увидел новую возможность. Все эти годы мы искали способ не просто создать оцифрованную копию живых существ, а найти возможность воплощения целого живого мира, энергетически насыщенного, самодостаточного, способного к самостоятельному воспроизводству, развитию.

Шесть месяцев назад произошел прорыв. Мы это сделали. Полгода ушли на сбор данных и их реализацию. Не буду утомлять подробностями. Очередной этап завершен. Нам осталась небольшая деталь, но очень важная. Мы поняли, что каждой такой модели нужен свой координатор, внутри нее, встроенный в систему, который бы знал, как все работает, понимал, с чего началось и к чему должен прийти проект, вносил необходимые изменения. Одним словом, я стану первым координатором. Буду создавать свою планету и наконец получу долгожданную свободу.

Но хочу предупредить тебя, что оставшееся в вашем мире тело, мое тело, может претерпеть изменения. Мы до конца не понимаем, что происходит с отсканированными объектами. Но для меня это уже не важно. Помните, что настоящий я буду там. Вы сможете со мной иногда общаться, если захотите, конечно. Буду рад.

Пожалуй, это все, что мне хотелось тебе сказать. Не волнуйся и помни, что выбор был сделан мной осознанно. Твоя мама права: я, прежде всего, ученый. Мне интересно, что из этого всего получится. Прощай, моя дорогая!»

Я прочла письмо два раза. Потом дала прочитать Себастьяну. Я не знала, как реагировать: восхищаться, негодовать? Мы были просто шокированы. Что же он натворил? В очередной раз пожертвовал собой.

– Похоже, предложение твоего отца оказалось более заманчивым для Совета, чем мое, – неожиданно выдал Себастьян.

Наверное, он случайно проговорился из-за шока или, возможно, хотел меня таким образом успокоить. Но эта фраза окончательно вывела меня из ступора:

– Что?! Ты делал предложение Совету, не обсудив со мной? А ты, ты что им предложил? Отец душу, а ты – тело, мозги, органы?

– Теперь это уже не имеет значение, – расстроенно сказал Себастьян.

Как я сейчас злилась. И даже не знаю, на кого больше. На отца, на Себастьяна, на себя? Ведь виновником всех этих событий было мое желание родить ребенка. Подсознательно понимала, что потребуется какая-то жертва, но не такая же. А с другой стороны, какая тогда? Сколько может стоить жизнь человека, как ее измерить и в чем? Одна душа, приходящая в этот мир в обмен на другую. Как мне теперь простить себя?

Я срочно связалась с лабораторией. Мне хотелось надеяться, что еще можно остановить отца. Но было поздно. Сотрудник лаборатории ответил: «Лучше приезжайте сюда сами». Я поняла, что опоздала. Все было сделано. Не зная, за какую соломинку удержаться, набрала маму. Она сказала, что была у отца, сразу от меня полетела к нему, пыталась отговорить. Но он сделал свой выбор.

– По сути, дорогая, ему нужен был формальный повод, чтобы завершить свою работу. Не бери в голову. Он все равно бы это сделал. Рано или поздно. Твоей вины в этом нет. Ни тогда, ни сейчас. Поняла?

Довольно суровые слова и жестокие. Но мне они помогли хотя бы успокоиться. Сразу лететь к отцу в лабораторию я была не готова. Не знала, кого в итоге там встречу. Что здесь осталось от отца? И как теперь с ним разговаривать, тем и этим? Ужасное чувство страха, леденящее, как тогда в лесу при встрече со зверем. Ничто так не пугает, как неизвестность.

Дня через три, немного придя в себя, я готова была к новой встрече с отцом. С одной стороны, хотелось все высказать ему, что так нельзя, Совет вместе с корпорацией не имели права требовать от него таких жертв. Не сомневалась, что Совет города был в курсе такого значимого проекта и субсидировал его хотя бы частично. С другой стороны, почему я решила, что вправе говорить кому-то, как ему жить и какие решения принимать. Будь то отец или Себастьян. Каждый из них сделал то, что считал правильным и единственно возможным. И Себастьян, и отец не меньше меня хотели появления этого ребенка. С чего вдруг решила, что это было лишь мое желание? Только потому что малыш рос и развивался в моем теле, мне показалось, что имею больше прав на него. А имею ли я вообще права на него? Отец писал в своем письме, что нам придется постоянно сталкиваться с выбором. И вот он, первый выбор, наступил. Мы должны принять эту щедрую жертву от отца и научиться радоваться ей. Если мы не сделаем этого, вся последующая жизнь будет омрачена шлейфом долга. Я не могу допустить этого и приму жертву как награду, потому что наша семья достойна ее.

С такими мыслями в голове полетела к отцу. Мы с Себастьяном заранее предупредили лабораторию о своем приезде. Встретил нас один из сотрудников. Он представился Максом.

– Почему нас отец не встречает? – сразу насторожилась я. – Он ходить не может?

– Ну что вы, он вполне здоров. Продолжает работать. Просто… Ну, вы сами все поймете, – Макс переступал с ноги на ногу, не зная, какие слова подобрать. Нам от этого легче не стало.

– Нет, подождите. Говорите все как есть. Арсения беременна, – Себастьян показал на меня рукой. – Ей сейчас лишние переживания ни к чему. Мы должны быть готовы, э-э… к тому, с чем встретимся.

– Хорошо. Прогуляемся, – предложил Макс.

И мы направились в сторону парка. Он значительно разросся после моего последнего визита. Заложенные в растения генные стимуляторы быстрого роста дали свои плоды. Даже за неделю невооруженным глазом были заметны изменения. Высаженные кусты вдоль петляющих дорожек достигли полного расцвета и создавали ощущение уединенности. Деревьям, конечно, еще требовалось время для роста и вхождения в статус «могучих», но они уже сейчас радовали глаз пышными шевелюрами и разбрасывали тени по парку. Каким все-таки странным был переход из только начавшейся весны за территорией лаборатории в вечное лето здесь, да и в городе тоже.

– С чего же начать? – задумчиво пробурчал Макс.

– А вы начните с самого начала, – желая поддержать рассказчика, сказал Себастьян.

– На это уйдет слишком много времени. Пожалуй, начну с прорыва в исследованиях, который произошел у нас чуть более шести месяцев назад. Мы научились не просто оцифровывать живой объект, а переносить часть его энергетической составляющей в наш единый, м-м-м… как бы лучше назвать для вас… новый мир. Его официальное имя Альфа. По сути, внесенная программа могла не просто существовать, а начинала жить, понимаете, не работать как программа, а жить в новом для нее пространстве, приспосабливаться, развиваться, причем исходя из накопленного опыта здесь, на Земле. Это было колоссально! Не могу передать вам, какое это было чудо, настоящий прорыв в науке! Да-а…