Одержимая страстью

«О, как я могу, оказывается», – усмехнулась я про себя, а сама заерзала чересчур увлажнившейся кисой по его паху, прижимаясь в призывном томлении.

– Ида, что мы творим?

– Все нормально, это же на моей совести останется, не переживай, ангел.

Если так и дальше продолжится, то каши с ним не сваришь. Я пропускаю руку между ног и касаюсь пальцами члена.

– Божечки, – выдыхаю, как только осознаю масштабность того, что сейчас сжимаю в руках.

– Не бойся, Лейалана, я буду аккуратен.

И я отчего-то я ему верю.

Парень нажимает мне на поясницу сильнее, и я запрокидываю голову ему на плечо, расставляю ноги шире. А он наконец-то начинает действовать.

Затаиваю дыхание, почувствовав внутри упругую головку, и чуть опускаюсь вниз.

– Господи, мне кажется, ты слишком большой для меня, – а сама руки закидываю назад и обнимаю парня за шею, прижимаясь к нему плотнее.

Он держит меня за бедра, контролирует процесс. Еще сантиметр, и меня разрывает оргазм, из груди вырывается животный стон. Это невероятно. Так ярко и крышесносно, дыхание сбилось окончательно, и в глазах звезды летают, а в уши будто попала вода. На миг я оглохла совсем.

– Ида, – видимо, не в первый раз зовет меня парень, потому что голос взволнованный.

– Ух-х-х-х, милый, дай отдышаться, и сейчас продолжим, – успокаивающе, с придыханием отвечаю ему.

– Нет, – резко говорит он и ссаживает меня с колен на матрас.

Я в недоумении смотрю на него.

– Что случилось?

– Я хочу задать тебе тот же вопрос, Лейалана, – он смотрит мне в лицо с тревогой, и это так смешно, если честно.

Ребенок, стоящий передо мной с поднятой кверху набедренной повязкой, смотрит на меня так… по-отцовски укоризненно, что ли? Я не удержалась и захихикала.

– Ребенок, прекращай устраивать цирк, – расправляю плечи и встаю с кровати.

Моя туника держится лишь на тонком ошейнике, который не удалось порвать ангелу. Покачивая бедрами, подхожу к нему вплотную и кладу руку на член.

– Что тебя смущает? Разница в возрасте? Так, насколько я понимаю, в вашей профессии не существует возрастных ограничений.

Теперь я все поняла и, скорее всего, внутренне нашла объяснение всему тому, что здесь творится. Это все Катя подстроила. Ну, потому что некому больше. Только она знает, что у меня нет никакой личной жизни, как и мужчин вот уже два года, как обхожусь фиолетовым другом, что лежит на верхней полочке в шкафу. Ну, а что? Женское здоровье превыше всего. И вот, видимо, подружка решила вбухать бабки в это мини-представление для меня. И после этого осознания с каждой минутой я жду окончания шоу, но пока оно продолжается, хочу получить от этого чуда божьего все, что мне причитается. И плевать, что он лет на десять младше. Самое главное, что он осознанно шел на эту работу и должен был прекрасно понимать, что окажется в услужении великовозрастных женщин.

Парень перехватывает мою руку и отстраняется на шаг.

– Лейалана, почему ты сказала Принцу, что занималась любовью?

О-о-о, вот что значит это странное слово «филЁ».

– Игра продолжается, – вскидываю брови, – ну, о?кей, – улыбаюсь парню, – мой дорогой ангел, может, потому что это правда?

– Ты лжешь, – повышает он голос и резко отходит от меня.

«Что за нахер?» – возмущаюсь про себя. Эта игра ужа начинает раздражать.

– Мне надоело, ребенок, – говорю ему, – уже в который раз прошу закончить этот театр. Или тебе заплатили за то, чтобы ты ломался тут передо мной, как целка?

Прикусываю язык. Что я мелю? Но, с другой стороны, меня это в действительности начало напрягать.

– Ида, ты, видимо, повредилась головой, и тебе нужно показаться к другому лекарю, – он приподнимает брови. – Я, к сожалению, могу залечить только телесные раны, а тебе нужно пообщаться с духовником.

– Мгу, может, еще по твоей рекомендации к психотерапевту сходить? – бурчу под нос. – Где моя нормальная одежда, ангел? И объясни наконец-то, что происходит?

– Ты девственница, Лейалана.

Столько скорби в голосе я еще ни разу ни у кого не слышала.

– Что-о-о-о? – выпучиваю на него глаза, когда до меня доходит смысл сказанных им слов. – С чего ты это взял, ребенок? – смотрю на него в упор. И он еще мне советует к психиатру сходить. – Да ты знаешь, со скольких лет я уже сплю с мальчиками? С семнадцати. Понимаешь? А сейчас мне как бы тридцать два, и уже как… – я прикидываю в уме, сколько лет я не девственница ни разу. – Пятнадцать, ангел, пятнадцать лет я уже как взрослая девушка.

А парень только повернулся ко мне спиной и что-то усердно выводит на бумаге. Я стою в недоумении. Что-то странное происходит вокруг. Дотронулась до щеки пальцами. Ну, да, кожа мягкая и ровная, будто и не прошло пятнадцати лет после моего первого раза. Но тогда это было так поганенько, что даже вспоминать мерзко. Вдруг во мне возникла необходимость срочно взглянуть на себя в зеркало. Хотела, скорее всего, убедиться в том, что с моим фейсом все в порядке, и я не выгляжу как отекший японец во время долгого запоя.

– Ангел, а здесь вообще имеется зеркало?

Парень машет мне рукой в направлении стены, на котором весит большой медный круг. Нет, ну, они реально издеваются, что ли?

«Но… – тяжко вздыхаю, – раз этого требует постановка, надо подчиняться правилам».

Неспешным шагом пересекаю большую комнату, подхожу к начищенному до блеска кругу и смотрюсь в него. Ага, глаза, рот, нос на месте. Щеки немного впалые, но ничего, надо просто поспать, и все пройдет. Старость, Леночка, не в радость, человек с каждым годом, к сожалению, не молодеет.

Ага, интересно, когда я так успела накраситься? Длинные стрелки под глазами и на верхнем веке, черные ресницы. Русые волосы выпрямлены и спрятаны под ободок желтого цвета, я его даже и не почувствовала на голове. Стоп. Лена, очнись.

Теперь я уже по-другому смотрю на ту девушку, что в отражении расширила от ужаса свои глаза.

– Кто это? – провожу дрожащими пальцами по кругу и не верю в увиденное. – Что вы со мной сделали? Я не хотела пластических операций!

Поворачиваюсь на пятках к парню и добегаю до него в считанные секунды, хватаю за руку и разворачиваю к себе.

– Что вы со мной сделали? – заглядываю в лицо, пытаясь найти хоть какой-то ответ, но он смотрит на меня с таким искренним удивлением, что не сдерживаюсь и кричу вслух: – Ка-а-а-тя!!!

Глава 3

Глазами я нашла выход из этого места и ринулась к нему. Катька, сучка, убью. Пусть потом в тюрьме придется даже отсидеть, зато на душе станет легче. Толкаю тонкое полотно от себя. Не поддается. Еще раз. Да что же такое! В сердцах топаю ногой и больно впечатываюсь ступней в пол, закатываю глаза.

– Ида, что ты злишься, я не понимаю? – слышу голос ангела за спиной.

Не оборачиваюсь, берусь за ручку и распахиваю дверь, теперь уже на себя. Выдыхаю и делаю шаг наружу, затаив дыхание в ожидании того, что сейчас на меня свалится шквал хохота и всяких непристойных шуточек.

Первым чувством, что обуяло меня, когда я вышла из комнаты, был ШОК! Глаза готовы были вылезти из орбит от увиденного, а дыхание сбилось, и очередной выдох застрял в груди.

– Что это? – хриплый голос вырывается наружу. – Что происходит? Где я?

Огромный зал с высокими колоннами, подпирающими полукруглые своды потолка, простирался в разные стороны на многие десятки метров. Снующие люди туда-сюда были одеты однотипно, только цвет отличался: у кого-то полотна белые, а у кого-то темные. А некоторые и вообще ограничивались только одними трусами. Матерь Божья, как это понимать?

Дворец, я однозначно нахожусь во дворце, это и дурак бы мог понять, и это точно Греция, и опять же только совсем неандерталец не смог бы это увидеть.

– Ида, тебе нужно уходить, а не то тебя накажут.

– Уходить?

Все меркнет перед глазами. Я ничего не понимаю, куда мне надо идти, и почему меня накажут? Я разворачиваюсь вокруг своей оси и заглядываю в лицо парню, который стоит передо мной.

– Где я? Кто ты? – мне хочется задать парню кучу вопросов, но именно после этих двух в горле пересыхает все, будто воды не пила целую вечность.

Неожиданно парень берет меня за плечи и втягивает обратно в комнату, закрывая дверь за моей спиной.

– Лейалана, очнись, – шепчет он горячо. – Они, видимо, переборщили с дозировкой кОкоса, и у тебя помутился рассудок, но это только тебе в минус, Ида. Давай же, вспоминай уже. Мы сейчас в Левадии, во дворце Императора Аркада. Ты его преданная ида, которая не имеет права даже на то, чтобы покинуть пределы священного Перахора [святилище], и я до сих пор не могу понять, как ты оказалась в руках Элата.

Он смотрит мне в глаза, а мне и ответить ему нечего. Я сейчас совершенно ничего не понимаю.

Преданная Императору Ида? Элат, ну, с ним понятно, это тот мужчина, который, … мать его ети, отымел меня в попу. Внизу поясницы сразу защемило от воспоминаний.

А в голове наконец-то начал понемногу складываться пазл, но разум отказывался воспринимать действительность. Потому что такое бывает только в фильмах и на страничках фэнтезийных книг, но по-настоящему такого происходить не может. Это просто нереально и выбивается из всех пониманий действительности, и вообще. Сердце внутри стучит о ребра так сильно, что хочется плакать навзрыд о себе той, которая умерла в двадцать первом веке. Ведь по-другому я же не могу оказаться здесь. Реинкарнация душ происходит только при одном условии.

– Ида, милая, не плачь, ты обязательно все вспомнишь, я попытаюсь тебе помочь, – парень смотрит на меня с такой нежностью и пониманием, что я уже не сдерживаюсь, плачу навзрыд.

Он обнимает меня, прижимая к себе и легонько поглаживает по спине, от чего мурашки по коже разбегаются. Воспринимает мои слезы неправильно.

– Пойдем, я тебе налью успокоительных капель. Тебе нужно собраться и вернуться в святилище.

Он тянет меня за руку, и я на ватных ногах следую за ним, присаживаюсь на пуф, который он любезно пододвигает мне. Тут же гримаса боли искажает лицо, и я встаю на ноги.

– Забыл, – тяжело вздыхает парень и поджимает губы в досаде.

– А как тебя зовут, ангел? – спрашиваю его осипшим голосом, потому что внутреннее чутье подсказывает, что он очень плотненько общается с той девушкой, в теле которой я сейчас нахожусь.

– Алей, – отвечает ангел и одновременно протягивает мне чашу, на дне которой болтается какая-то мутная жидкость.

Недоверчиво смотрю на это пойло, потом перевожу взгляд на ангела. Он понимающе кивает.

– Не бойся, это должно помочь, – он подталкивает мои руки и предлагает выпить.

Набираю полный рот жидкости и шумно глотаю, затихаю на миг, но думаю, хуже уже точно не будет. Невозможно умереть два раза подряд. В глазах снова появляется знакомое пощипывание, и в груди начинает щемить.

Лена, успокойся, сейчас не время превращаться в размазню, надо собраться.

– Что? Что ты чувствуешь, ида? – спрашивает парень и внимательно вглядывается в мое лицо.

– Да все со мной нормально, не переживай ты так, нервы расшалились только. А так все нормально, – допиваю жидкость и ставлю чашу на стол, а свободной рукой отмахиваюсь от расспросов Алея.

Подхожу к зеркалу и уже по-другому всматриваюсь в лицо той девушки, в теле которой оказалась. Темно-русые волосы обрамляют худенькое личико. Пухлые губы, впалые щеки, прямой тонкий нос и глаза, ярко-голубые глаза. Я бы могла с точностью сказать, что это линзы, но… почему я сразу не заметила этот яркий цвет, когда первый раз смотрелась в зеркало? И возраст. Теперь, при более тщательном рассмотрении, я понимаю, что девушка юна. Лет восемнадцать, не больше. Растягиваю губы в улыбке, и дух захватывает от того, как преображается лицо красотки. Я хоть и Леной была не такая уж и страшная, но вот это чудо, что смотрит на меня, похоже на прототип богини какой-то.

– Лейалана, тебе надо возвращаться, – вторгается в мои размышления голос парня, и я оглядываюсь на него.

Ангел с тоской поглядывает то на меня, то на дверь.

– Если тебя начнут искать, то это будет плохо, – грусть проскальзывает в его голосе.

– Но я не помню, куда надо идти, Алей.

Его лицо вытянулась так сильно, что мне показалось, оно может от натуги треснуть.

– Не смей называть мое имя, – он прикасается пальцем к губам, – не смей, тебе вырвут за это язык, ты не должна произносить ни одного мужского имени, – на миг задумался. – Лейалана, о, Зевс всемогущий, что же с тобой произошло?

Я испуганно бегаю глазами.

– Не хочу, чтобы мне вырвали язык, слышишь? – цепляюсь за его руку. – Я вообще ничего не помню, что мне делать, ангел?

– Я думаю, думаю, ида…

И я видела, что он думает, не стала ему мешать, подошла к двери и приоткрыла немного, выглядывая наружу.

– Матерь Божья, это действительно все правда.

У меня перехватило дух, когда заметила, как из-за колонн выходит отряд мужчин, облаченных в военные костюмы. Черт, да это прям кадр из фильма про триста спартанцев. Голые торсы расчерчены четкими шестикубиковыми прессами, на загорелом теле ни единого жирового отложения, одни только рельефные мышцы, испещренные толстыми жилами. На бедрах железными пластинами позвякивают доспехи, сделанные в виде короткой юбки. Кожаные ремешки овивают мощные предплечья, и при каждом шаге бьются о ляжки мечи. Лица скрыты шлемами.

Я невольно сглотнула, но это не помогло. От страха ноги подкосились, и я присела на корточки. Матерь Божья, как же к этому теперь привыкнуть? Да меня инфаркт накроет прежде, чем мозг сможет адаптироваться к здешним условиям.

– Ида, что там? – тут же сзади почувствовала легкий ветерок, прокатившийся по оголенным плечам и спине. – Стража, делает обход, – раздалось над моей головой. Он тронул меня за плечо. – Тебе нужно переодеться и уходить. Я тебя провожу, а дальше, возможно, ты вспомнишь что-то.

Я коротко кивнула и глянула через плечо. Парень держал в руках белую материю. Я забрала ее и пошла за балдахин, которым была закрыта кровать.

Дыхалка перестала работать уже через несколько десятков метров после того, как мы вышли из комнаты Алея. Было ощущение, что я задохнусь сейчас, правый бок кололо настолько, что казалось, еще немного, и печень выпрыгнет наружу. Но парень продолжал идти, даже ни разу не обернувшись и не поинтересовавшись, следую ли я за ним. Знал, гаденыш, что никуда не денусь, поэтому и вел себя так.

Впереди показался больший просвет, и только подойдя ближе, я поняла, что это внутренний двор. Здесь резвились детишки, играя в подвижные игры, а возле небольшого фонтанчика, что был расположен под кронами низких деревьев, на камнях расположились то ли няньки, то ли мамки этих малышей, неотрывно наблюдающие за их возней. Только одна дамочка скользнула по мне косым взглядом и тут же, отвернувшись, опустила глаза. Я почему-то последовала ее примеру и сделала то же самое, хотя внутри что-то кольнуло, мне показалось, что сделала я это зря.

Догнать ангела мне удалось лишь потому, что он сам остановился. Зайдя за круглую колону и спрятавшись за ней от посторонних глаз, потянул за собой.

– Дальше мне нельзя идти, Лейалана, дальше начинаются границы святилища.

– Ага, замечательно, – обреченно вздыхаю, – и что же мне делать-то, а?

– Ида, ты меня пугаешь. Ты действительно ничего не вспомнила?

Отрицательно мотаю головой, отчего в голове зашумело.

– Тогда слушай и запоминай, если что, скажешь, подвернула ногу и стукнулась о камень головой.

Я закивала.

Парень мне быстро шептал, при этом постоянно оглядываясь по сторонам, а я повторяла за ним. Нехотя внутри шевельнулся страх, поселяя беспокойство в душе. Но самый пик паники меня настиг тогда, когда парень повернулся ко мне спиной и, не оборачиваясь, пошел прочь.

А внутри пустота будто разлилась. Первой реакцией на его уход было броситься следом и не отпускать, но я продолжала стоять на месте. Мне казалось, что ноги зацементировали в крепкий раствор, и выбраться из него не предоставлялось возможным. Надо успокоиться. Лена, ты взрослая адекватная женщина, прекрати себя вести, как потерявшийся в большом неуютном аэропорту ребенок, которой, забравшись с ногами на лавку, громко плачет и зовет мамочку.

Аж дыхание от воспоминания перехватило, оно так вовремя пришло из детства, что памяти пламенный привет захотелось передать, и чтобы сдохла она там, где-нибудь на задворках вместе с отголосками моей уже прошлой жизни, потому что они только сбивают, а не помогают. Сейчас нужно сосредоточиться и мыслить хладнокровно, а не жалеть себя, бедненькую и несчастную. Реальность, детка, такова, что воспринять ее нужно как есть. Выживи или умри, третьего не дано. Вспоминаю все то, что говорил мне парень и, собравшись с силами и волей, наконец-то отрываю ногу от земли, иду в сторону храма, где, по его словам, я живу.

Девочка, миленькая, помоги мне вспомнить, что нужно делать. Ведь не может же быть такого, чтобы все ушло, и не осталось ничего в памяти, так не бывает. Закрываю глаза и задерживаю дыхание, прислушиваюсь к себе внутри, вдруг откроется чакра, и на меня хлынет поток информации.

Пять, четыре, три, два, один, ноль, ноль, ноль… Я зажмурила глаза, напрягла все мышцы, которые, как оказалось, отозвались все, чего я не могла наблюдать в своем бывшем теле.

«Девочка в отличной физической форме», – пронеслось в голове.

– Фу-у-у-у-у-ух, – наконец-то выдыхаю и открываю глаза, – ничего. Такая жалость, – вздыхаю вслух и тем временем уже дохожу до ступенек, что ведут вверх, к дверям святилища.

От представшего перед глазами величия захватило дух. Задержала дыхание, когда наконец-то забралась на последнюю ступеньку, и замерла перед расписанными золотой ковкой дверьми, ведущими в храм. Восхищенное «вау» вырвалось помимо воли, но тут с эмоциями действительно было сложно совладать. Эта роскошь и великолепие слепили глаза. Даже ладонью хотелось прикрыться от золотого сияния и чистой белизны вокруг.

– Наконец-то явилась, – вдруг раздался сбоку скрипучий женский голос.

Вот нужно было все испортить этой… поворачиваю голову, и повторное «вау» вырывается снова. Вскидываю ладони к глазам в отчаянной попытке потереть их, ну, чтобы убедиться, что не сон это все, но вовремя останавливаюсь, вспоминая свое отражение в зеркале. Толстые черные стрелки уж точно трогать не стоить, если не хочу получить эффект панды. Потому ограничиваюсь только похлопываниями по щекам.

– Опять в конюшню императорскую бегала?

Матерь Божья, спасибо тебе за заступничество, и что даже здесь не оставляешь меня. Всегда верила, что меня охраняют высшие силы, вот теперь в этом убедилась.

– Да, – отвечаю этому произведению искусств в женском обличие.

– Когда же ты наиграешься, Ида? – вроде как пожурила меня женщина. – Пошли, тебе нужно еще поужинать перед тем, как отправиться в покои Императора для вечернего омовения.

Я уже хотела было голову склонить перед этой женщиной, которая покоряла своей красотой с первого взгляда, но в позвоночник как будто кол вставили, я даже не то, что поклониться не смогла, но и кивнуть мне не удалось. В голове мелькнула догадка, и, как окажется позже, она полностью соответствовала реальности.

– И помыться тебе нужно тоже, от тебя животиной воняет.

Меня вдруг жаром обдало с головы до ног. Подношу к носу руку и втягиваю запах кожи в себя. На самом деле, от меня пахло апельсином с примесью чего-то странного. Вот же какая сучка. Я прищурила глаза и сложила губы в трубочку. Нужно быть с ней повнимательнее.

А тем временем мы уже дошли до неприметной такой двери в стене, как ни банально, но тоже белого цвета. Она практически сливалась со стеной, и если бы я не увидела, что там есть ручка, ни за что бы не нашла ее. Мозг активно работал, запоминая малейшие детали, что могли заметить глаза. Работа с людьми не прошла бесследно, я могла с одного взгляда определить, кто друг, а кто враг. Десять лет не пропали даром. И кто бы мог подумать, что все мои навыки пригодятся в следующей жизни. В глазах защипало. Ежкин кот, я в этом мире всего ничего, а уже чувствую себя его частичкой. Тоска прокралась в сердце, отравляя душу. Разве можно так? Это же не справедливо, помнить прошлую жизнь. Как можно насладиться настоящим, если тебя не отпускает прошлое?

– Мусса, приготовь для Иды купальню и побыстрее.

Я сосредоточилась на том, что происходит, отгородившись от посторонних мыслей. Надо запомнить как можно больше, чтобы в будущем не попасть впросак.

– Кэра [личная служанка]! – возмущенно вскрикнула женщина, и практически одновременно с ее криком из-за угла вынырнула черноволосая девчушка.

Ее одежда тоже была белой, но длинной, и украшениями отличалась от той, что носила мусса и эта тетка.

– Негодница, – тетка вдруг ни с того ни с сего щелкает девчушку по щеке, и та становится на колени.

– Простите, мэроя [главная прислужница в святилище].

Голос ровный, даже не дрогнул. Вот это выдержка.

– Помоги Иде подготовить себя для встречи с Императором, – она вздернула подбородок и пошла дальше вглубь задания, оставляя меня наедине с девчонкой, при этом даже не посмотрела на меня. Сука.

– Пройдем, священная Ида, – девушка склонила голову, а у меня ком в горле образовался, который невозможно вдруг стало проглотить.

«Священная»? Вот это да, кто бы мог подумать. А на глаза слезы наворачиваются. Так вот что имел в виду ангел, когда шептал мне про какое-то предназначение?

– Послушай, – нагоняю девчонку.

Но только протянула к ней руку, как та шарахнулась в сторону так лихо, что не удержалась и свалилась на пол, споткнувшись о свои же ноги.

– С тобой все в порядке? – тут же кинулась я к ней, но она задрожала всем телом, словно осиновый листок.

«Не называй моего имени», – вспомнились слова Алея. «Ты что так смотришь?» – это уже Элат, значит, к прикосновениям здесь тоже относятся подобным образом?

Мозг работал на полную мощность. Я вспоминала всякие истории про греческую культуру, но все безрезультатно, эта часть памяти была похожа на черную дыру.

– Так, что разлеглась-то? – смотрю на девчонку, которая так и продолжает лежать. – Вставай, пошли уже, есть хочется.

О, а я в роль вхожу. Вот только нужно на поворотах быть поаккуратнее. Главное, не переусердствовать. Но дальнейшее поведение кэры дало понять, что я на правильном пути. Еще раз благодарю себя за то, что я по жизни умничка и трудяжка, и вот теперь мне это действительно пригодилось. Психологию людей щелкаю, как орешки.

Глава 4

– О, майн гот!!! – громко протягиваю, погружаясь с головой в прозрачную, пахнущую розами воду.

Чтобы испытать наслаждение, видимо нужно действительно оказаться в другой жизни. Кожу щекочут неизвестно откуда взявшиеся пузырьки, и я расслабленно отдаюсь ощущению блаженства, которое накрывает меня мягким покрывалом.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять. И закашливаюсь, выныриваю наружу, громко отфыркиваюсь.

– Это что еще за херня? – возмущенно провожу ладонью под водой и резко сжимаю пальцы, вытаскиваю обратно. Разжимаю и морщусь брезгливо. – Матерь Божья, что это?

Пробкой выскакиваю из купальни и трясу перед ошарашенной девчонкой пальцами, с которых стекает мутная слизь, похожая на… Господи… Кожа покрывается мурашками, а меня начинает трясти от мерзости, прокатившейся внутри.

– Так, Ида, вы же сами просите пускать для вас в купальню микосин [рыбы, выделяющие слизь], – она опускается на колени и склоняет голову. – Я все сделала, как вы любите, – говорит дрожащим голосом и спину округляет, как будто к удару готовится.

Меня аж током прошибло. Неожиданно для себя осознаю, что девочка-то была совсем не ангел, раз такая служанка у нее зашуганная. Сцепляю зубы и пальцы в кулаки сжимаю. Так, Лена, давай соберись, не время раскисать. Проявлять сейчас жалость слишком опасно, и это может потом боком выйти.

– Принеси мне чистой воды, – цежу сквозь зубы. Надеюсь, голос вышел устрашающий, – да побыстрей.

Притопываю для убедительности ножкой, а у самой при этом сердце кровью обливается, когда вижу, как девочка, не поднимая головы, пятится к выходу на коленях. Отворачиваюсь от нее, не хочу это видеть, а самое главное, сделать ничего не могу. Внутри как будто занозой засело чувство страха, что, если поведу себя по-другому, могут распознать во мне ненастоящую Иду.

Сквозь мысли услышала, как дверь тихонько хлопнула. Глянула через плечо. Девушка ушла. И вот теперь я дала волю чувствам. Задергалась всем телом, как будто в припадке. Господи, как представила, что в этой воде купалась, на затылке волосы зашевелились. Отпрыгав в быстром ритме несколько минут, остановилась отдышаться. В голове от тряски немного прояснилось. Уже лучше. Так, теперь нужно вывести на разговор эту девочку. Сжимаю пальцами виски.

– Ида, вам плохо? – служанка близко не подходит, видимо, боится моего гнева.

– Кэра, – подзываю девчонку, и она мелкой поступью, не выпуская огромного для ее размеров ведра подходит ближе, – помоги мне помыться.