Криминальные хроники уездного города

– Хорошо, – кивнула Надя, – сегодня как раз и понадобится. Диктуйте, я запомню.

Аникушкин продиктовал номер своего сотового телефона.

Ещё Гоголь заметил, что беда России: дураки и дороги. С той поры прошло двести лет, но мало что изменилось в нашем отечестве – беды те же самые. Всё идёт у нас наперекосяк, потому что сидят дураки на высоких постах. Реформа МВД буксует по той же причине. Переименовали милицию в полицию, серую форму поменяли на синюю, и успокоились – реформа проведена. Но как цвела пышным цветом «палочная»4 система, так и продолжает цвести и пахнуть. Важна для «палочной системы» бумага, а не человек. Не имеет значения, как активно сотрудник принимает участие в раскрытии преступлений, но важно умение грамотно составить бумагу. Само собой разумеется, что бумагу ту должен кто-то подшить и составить по ней справку. Вот и пухнут штаты штабов всех уровней, и всё меньше становится сотрудников работающих на «земле», потому как работать там хлопотно, и постоянно получаешь выговора. А какие выговора могут быть при работе в штабе?

Старший участковый уполномоченный Воронцов уже много лет работал один, без напарников, обслуживая несколько административных участков. Только с сентября прошлого года дали ему в напарники, выпускника юридического института, который с первого дня работы принялся высчитывать годы, оставшиеся ему до пенсии. Вместе с Гасиловым, новым напарником Воронцова, пришла его однокурсница Леночка Фёдорова – инспектор по делам несовершеннолетних. И зажили они все трое тихо и мирно в своём подвале, именно там располагался их опорный пункт полиции.

В этот вечер Леночка Фёдорова заполняла карточки своих подучётных несовершеннолетних, а Гасилов взял в руки заявление, которое получил и стал читать:

– «Гражданка Никишина, которая живёт поверх меня, вешает на балконе свои белья»,– он улыбнулся и добавил:– так написано, ладно читаю дальше: « …с которых хлещет вода на мой балкон. Этим своим дурным поступком Никишина нарушает общественный порядок и грубо насмехается над общественной нравственностью», – Гасилов вздохнул, – какой ерундой приходится заниматься.

– Двадцать лет назад, я думал так же как ты, – усмехнулся Воронцов, – и решил перейти в следствие.

– Так что же вам помешало? – спросила Фёдорова, не поднимая голову от своих бумаг.

– Тогдашний начальник следствия у меня спросил: « Какое у тебя образование?» – продолжил Воронцов. – Отвечаю, что, высшее – техническое. Он мне и говорит: «Вот когда у тебя будет высшее юридическое, то я тебя с радостью возьму». Я ему в ответ: «В следственном отделе, кроме вас, ни один следователь не имеет юридического образования!»

Воронцов, положил бумаги в сейф и продолжил:

– Начальник следствия засмеялся и отвечает: « Найди мне такого дурака, который сядет на твоё место, и так же будет работать, тогда я с радостью возьму тебя в следствие».

– Что было дальше? – Гасилов уложил в папку, возмутившее его заявление.

– Я поступил на заочное отделение в московский юридический институт, и в 1999 году закончил его. Потом началась вторая война в Чечне, я стал туда ездить в командировки. Полгода проработал следователем в Грозном. В 2003 году вышел на работу обратно в отдел, и начальник следствия предложил мне перейти на работу в следствие, но я отказался. Понял, что работа следователя, это не моё.

– Почему?! – удивился Гасилов.

– Лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе, – усмехнулся Воронцов, – а стать лучшим следователем, мне не суждено.

– Валерий Борисович, вы вечером в отдел пойдёте? – спросила Фёдорова.

– Идём, а что?

– Могли бы вместе, – предложила Фёдорова, – только мне нужно к Куряниным сходить. Говорят, отчим Натальи пристаёт к ней.

– Ты без меня с ним на эту тему не разговаривай, – посоветовал Воронцов.

– Почему? – красиво выгнула бровь дугой Леночка.

– Отчим Наташи, Валерка Еркин, первый свой срок за изнасилование получил. Нравы тогда в местах лишения свободы были строгие, его там поломали. Теперь он инвалид третьей группы, и недолюбливает с тех пор красивых девушек.

– Ты на беду нашу, красавица, а это криминал, – вставил Гасилов.

– Перестань ерунду говорить! – деланно возмутилась Леночка.

– Риназ Минниханович констатирует факт, – улыбнулся Воронцов.

Дальше поговорить не получилось, зазвони телефон, Воронцов взял трубку.

– Еркин разбуянился, – сообщил он, после разговора по телефону с дежурным, – так что к Куряниным втроём пойдём.

Подкосила Валерку бутылка самогону, которую принесла с собой сожительница. Стоял он на кухне, с трудом держа равновесие и тупо уставившись на участкового Воронцова, пытался понять, что говорит его разлюбезная Вера, а та, икая и утирая пьяные слёзы, жаловалась:

– Какие мужики меркантильные пошли! Из-за недолитых тридцать грамм водки убить готовы.

– Ну что за человек?! – возмутился Валерка. – Сказано же, в семье всё должно быть поровну, и радость и горе. Это основной принцип домостроя! Иначе всё буде рушиться, и семья, и общество и государство!

Дальнейшие взгляды на домострой изложить Еркину не дал Гасилов, сказав:

– Пойдём в отдел, – предложил он, взяв Еркина за локоть, – расскажешь мне подробнее о домострое.

После ухода сожителя, Верка всхлипнула:

– Ушли! А с кем я теперь останусь?! Нельзя женщине быть одной! Ты понимаешь это Воронцов?!

Фёдорова, уразумев, что поговорить с Верой не удастся, так же вышла из квартиры.

– Воронцов, я боюсь одна, – заявила Верка, пытаясь обнять участкового, – забрал у меня мужчину, охраняй сам, – прижавшись к Воронцову, улыбаясь, продолжала, – исполняй свой служебный долг в полной мере.

– Обязательно исполню, – пообещал участковый, освобождаясь из Вериных объятий, – вот только твоего любимого мужчину спать уложу.

– Воронцов, я буду ждать тебя! Дверь не закрою.

– Жди меня и я вернусь, только очень жди, – пообещал Воронцов и вышел из квартиры.

Верка рухнула на диван и захрапела.

ГЛАВА 4

Эту лесопосадку на окраине города любят собачники, потому Иван Петрович Селуянов для пробежки выбрал раннее утро, пока собачники со своими питомцами сладко почивают. Приятно бегать в шесть утра, когда воздух чист, а голова свежа и хорошо думается.

На грунтовой дороге около леса стояла синяя «Мазда 3», из которой вышел водитель, едва с машиной поравнялся Селуянов. Вид водителя был настолько бледен, что Иван Петрович поинтересовался, всё ли с ним в порядке.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, со мной всё хорошо, – ответил тот, и Иван Петрович побежал трусцой к лесу, здесь начиналась его трёхкилометровая дистанция.

А водитель «Мазды» достал из внутреннего кармана брюк расчёску и принялся расчёсывать свои длинные волосы.

– Прискорбно всё это, – грустно заключил он и уселся в свою машину. Глянув в зеркало на свою физиономию, он продолжил: – И каким образом ты всё это объяснишь уважаемый Иван Ильич? Как ты здесь оказался? – но отражавшийся в зеркале Красовский, ничего объяснять не стал или не захотел.

Вчера ночью Красовский внезапно почувствовал приступ головной боли и решил проехаться по ночному городу, боль прошла, но вместе с ней испарилось и сознание. Теперь Дон Кихот сидел и ломал голову, как долго он находился здесь у опушки леса. Провал в памяти был полнейший и не найдя ответа, Красовский поехал домой.

Пока Дон Кихот ехал и пытался вспомнить события вчерашней ночи, Селуянов заканчивал свой трёхкилометровый кросс. Остановившись у одного из кустов, он, усмехнувшись, произнёс вслух:

– Всегда в этом месте останавливаюсь! Что за странности моего мочевого пузыря?! – он шагнул к кусту и тут же забыл, что хотел сделать.

Под кустом лежала голая девушка с синюшным цветом лица. Селуянов был далёк от медицины, но всё же понял, девушка мертва. Дрожащей рукой, он полез в карман за сотовым телефоном.

Сообщение об обнаружении трупа в лесопосадке на окраине города поступило на пульт дежурного городского отдела полиции в 6.18.

В 6.23. к месту выехал дежурный наряд патрульно-постовой службы и подтвердил информацию. В 6.30 в отделе полиции была объявлена тревога и сбор всего личного состава.

Воронцов подъехал к злополучной лесопосадке одновременно с Гасиловым, который умудрился заехать ещё и за Леночкой Фёдоровой.

– Ну, вот и накаркал ты Риназ Минниханович, – сказал Воронцов.

– Я-то здесь причём?! – возмутился тот.

– Вчера только переживал, что ерундой приходится заниматься.

Гасилов открыл, было, рот, что бы возразить, да не успел, подошёл начальник уголовного розыска.

– Привет околоточные, – поздоровался он, – ну вы прямо неразлучная троица, даже инспектора ОППН с собой прихватили. Кажется, что вы никогда не расстаётесь.

– Станислав Валерьевич вы бы при молодых сотрудниках дело говорили, а то складывается впечатление, что начальник уголовного розыска города болабол и не серьёзный человек.

– Ну что ж дело так дело, – улыбнулся «болабол и несерьёзный человек», – Леночка, потерпевшей, по всей видимости, не более четырнадцати лет. Взгляни, пожалуйста, на неё, может быть, узнаешь

Лет двадцать назад, напарник Воронцова пошутил: « Сын простого пастуха станет старшим пастухом, а сын участкового инспектора станет старшим участковым инспектором». Сын Воронцова околоточным не стал, он был начальником уголовного розыска. На работе отец и сын Воронцовы, не смотря на насмешки коллег, сохраняли нейтральные отношения.

– Станислав Валерьевич, я узнала потерпевшую, – сказала подошедшая Фёдорова, – это Наталья Курянина.

– Вот тебе на! – присвистнул Гасилов. – Мы же вчера вечером её отчима в камеру закрыли.

Незабвенный Козьма Прутков как-то заметил, что чиновник подобен флюсу, полнота его односторонняя. Иными словами специалиста ничего не интересует кроме его работы. Всё сказанное в полной мере можно отнести и к Станиславу Павловичу Феклисову. Ни что его не интересовало кроме работы. Поговаривали, что и жена его бросила по этой же причине, промучившись с ним двадцать лет. Феклисова это мало интересовало. Ни обращая внимание, на свой необустроенный быт, ужиная слипшимися магазинными пельменями, вечерами дома он обдумывал тактику допроса очередного дела. Феклисов жил работой, потому как другой жизни у него попросту не было. Одно лишь омрачало мысли Станислава Павловича, скоро на пенсию. Чем тогда заниматься? Адвокатура не прельщает, работа юрисконсульта на предприятии скучна.

«Пойду торговать газетами», – решил Феклисов и с тех пор все мысли о пенсии гнал от себя прочь.

Феклисов дежурил в те сутки, когда пришло сообщение об обнаружении трупа девочки в лесопосадке. Когда он приехал с места происшествия, его суточное дежурство закончилось, и нужно было лишь отчитаться перед начальником следственного отдела Заварзиным, о первых результатах по делу.

Закончив доклад, он попросил начальника отдела поручить ему расследование этого убийства.

– Славы захотелось на старости лет? – улыбнулся Заварзин.

Они были знакомы больше двух десятков лет, придя мальчишкой в прокуратуру Заварзин, стажировался у Феклисова.

– Дело не простое, – почесал кончик носа Феклисов, – молодёжь на нём зубы может обломать.

– Что тут сложного?! – изумился начальник следствия. – Преступник оставил полно улик. Возможно даже «засветился» перед свидетелем.

– Поверь Виктор Павлович моему чутью. Не всё здесь так просто, – вздохнул Феклисов, – поручи это дело мне. Я пенсионер, и в случае большого шума, а он неминуемо случится, все шишки полетят на следователя. А я в любой момент могу уйти на пенсию, так что бояться мне нечего.

– Хорошо, – кивнул начальник.

К обеду горячка поднятая убийством девочки начала спадать, и Станислав вызвал отца и оперативника Борескова.

– Валерий Борисович поезжайте вместе с Боресковым домой к Вере Куряниной. Эта несчастная женщина, наверное, отошла от первого шока и похмелья, теперь её можно допросить.

– Я всё понял товарищ майор, – кивнул Воронцов, – разрешите выполнять?

– Как ты Борисович перед сынком-то выкаблучиваешься, – усмехнулся в коридоре Боресков, – «товарищ майор» да «разрешите выполнять?»

– Лёшенька, служебную этику ещё никто не отменял. Он начальник я подчинённый, – вздохнул Воронцов. – На чьей машине поедем? На твоей или моей?

– На обоих. Отвезём Верку к следователю, и я по своим делам поеду.

Город гудел как пчелиный улей, узнав об убийстве несчастной девочки. Обсуждали трагедию всюду: в магазинах и на работе, ученики с учителями в школе, и алкаши, распивая самогонку в центральном сквере. Все склонялись к одному, в городе объявился маньяк – педофил. К пяти часам вечера Феклисова и начальника следствия пригласил к себе мэр города.

– Думаю, не мне вам говорить, что это убийство должно быть раскрыто в кратчайшие сроки, – сходу начал мэр, – везде только и разговоров об этом преступлении. Со стороны администрации города обещаю вам всемерную поддержку в решении, каких либо проблем связанных с раскрытием этого преступления.

– Да Павел Егорович, нам нужна ваша помощь, – кивнул Феклисов, – дело в том, что преступник оставил на месте преступления следы спермы. Необходимо дать распоряжение в больницы и поликлиники города о проведении генетической дактилоскопии отобранных образцов крови у всех пациентов мужчин. Но это ещё не всё.

– Я слушаю вас Станислав Павлович.

– Необходимо произвести забор крови, у всего мужского населения города, начиная с четырнадцатилетних, для сравнения с имеющимися у нас образцами ДНК.

– Сделаем, – пообещал мэр.

– В случае если данные поисковые мероприятия не приведут к желаемым результатам, необходимо расширить круг поиска и произвести забор крови у всего мужского населения области.

– Однако! – крякнул мэр. – Ну, раз надо, так надо, будем думать, как это сделать.

В семь часов вечера в кабинете начальника уголовного розыска собралась вся следственно-оперативная группа, работающая по убийству Нади Куряниной. Разложив бумаги на столе для совещания, Феклисов откашлялся и начал:

– Ну что ж коллеги, подведём итоги: убитая Надежда Курянина двенадцати лет. Смерть наступила в результате асфиксии5. Странгуляционная борозда6 имеет горизонтальное направление и охватывает всю окружность шеи.

– Задушили девчонку, – вдохнул Боресков.

– Совершенно верно, – кивнул Феклисов, – по всей видимости, Курянина была задушена верёвкой, но орудия преступления нами при осмотре места обнаружения трупа не найдено.

– Ну, ясно как божий день! – хлопнул ладонью по столу Боресков. – Убили в другом месте, а труп подбросили в лесу.

– Согласен с вами Алексей Николаевич, – кивнул Феклисов, – но где убили Надю? Лесопосадку, в которой был обнаружен труп, пересекает грунтовая дорога.

Феклисов порылся в своих бумагах и достал схему местности.

– Вот здесь на выезде из лесопосадки, – он указал шариковой ручкой на крестик, – обнаружен след протектора автомобиля. Двигалась она по направлению к трассе ведущей мимо Брикетного посёлка.

– Свидетель Селуянов, тот, что обнаружил труп Куряниной, видел у лесопосадки, но с другой стороны синюю автомашину «Мазда 3».

– Экспертиза допускает, что это могла быть «Мазда3», – кивнул следователь. Он посмотрел на начальника уголовного розыска и спросил: – Вы поработали со свидетелем Станислав Валериевич? Удалось составить фоторобот того человека?

– Глухо, – вздохнул тот, – свидетель во время пробежки усиленно размышлял над технологией антикоррозионного цинкования, и на водителя «Мазды» внимания не обратил, заметил лишь его чрезмерную бледность.

– Целый день промучились, но фоторобот так составить и не смогли, – подтвердил эксперт-криминалист Куцевол.

– Ясно, – кивнул Феклисов, – ну что ж тогда необходимо провести подомовой обход посёлка Брикетный, а жильцов улиц Первомайская, Строителей, Мира, опросить всех, сто процентов. Может, удастся найти очевидца, который видел интересующую нас автомашину «Мазда». Так же необходимо отработать всех владельцев «Мазд3» в городе.

– Понял, – Воронцов-младший записал в свой ежедневник.

– Далее, – продолжал Феклисов, – вам Елена Михайловна, необходимо поработать в кругу друзей Нади Куряниной.

Леночка достала ежедневник, специально купленный для этого случая, и старательно стала записывать.

– Необходимо установить полный круг знакомых Надежды Куряниной, побеседовать со всеми, выяснить, о чём говорила Надя в последнее время.

– Я всё поняла, – кивнула Леночка.

– Далее, перед убийством Курянина была изнасилована. Судебно-медицинская экспертиза зафиксировала повреждение целостности девственной плевы, а также разрыв анального отверстия. Однако в мазках потерпевшей не обнаружено следов спермы, а лишь присутствие вещества ноноксинол-9, которое используется в качестве смазки на презервативах.

– А нельзя по типу этой смазки определить презерватив, какой фирмы использовал преступник? – поинтересовался Воронцов – старший.

– К сожалению ноноксинол-9 используется почти во всех презервативах, и можно по пальцам пересчитать те изделия, где его нет, – развёл руками Феклисов, – меня смущает одно обстоятельство.

– Что именно? – спросил начальник уголовного розыска.

– Преступник аккуратен, использует презерватив, нигде не оставляет следов, и вдруг на ладони жертвы и на одежде, следы спермы. Почему?

– Так ведь маньяк же! – воскликнул Гасилов. – Трудно ждать от него логики.

– Возможно, – пожал плечами Феклисов, – по словам Веры Куряниной, её дочь должна была ночевать у тётки. Та пояснила, что оставила дома Надю одну и ушла на работу в ночную смену. Однако ключа от квартиры тётки среди вещей потерпевшей обнаружено не было. Где он?

– Да какая разница! – воскликнул Боресков.

– В этом деле не должно быть белых пятен, – Феклисов положил шариковую ручку на стол, – участковым уполномоченным необходимо опросить всех владельцев гаражей, с целью установления лиц арендующих гаражи. Так же с этой целью проверить всех лиц сдающих жильё в наём. У меня всё.

– Тогда Станислав Павлович позвольте мне, – сказал Воронцов-младший, – мы проверили список входящих и исходящих звонков сотового телефона потерпевшей. Все звонки подруг и матери, но один номер интересен. Он принадлежит Симакову Илье Павловичу, скончавшемуся в феврале этого года от алкогольной интоксикации.

– Необходимо провести геолокацию звонков с этого номера, – Феклисов записал себе в ежедневник, – выяснить, где в момент звонка находились покойный гражданин Симаков и Надя Курянина.

Феклисов поверх очков оглядел группу:

– Ну что ж фронт работ определён.

ГЛАВА 5

27 июня 2016 года

Больше месяца прошло с того момента как в лесопосадке нашли труп несчастной Наденьки Куряниной. Поутихли разговоры взбудораженных горожан, подружки Наденьки собираясь на «плешке», всё реже вспоминали про неё, убитая горем мать, топившая своё несчастье в вине, потихоньку оправилась от шока. Убийство девочки становилось историей провинциального городка.

Только полицейские, отрабатывая мероприятия по розыску убийцы девочки, ежедневно на совещаниях упоминали имя Нади, но и для них она стала некоей абстракцией, безликой «потерпевшей». Однако был тот, кто продолжал остро чувствовать боль от убийства этого ребёнка – следователь Феклисов. Хотя он-то уж по характеру своей работы повидал много. Но именно это жестокое убийство, потрясло его, и не мог он, да и не хотел, успокаиваться, пока преступник ходит безнаказанно на свободе.

По вечерам читая и анализируя рапорта сотрудников полиции о проделанной работе, Станислав Павлович с тоской думал о том, что следствие «буксует», результатов нет, и всё больше шансов у этого дела сделаться «висяком», а это означало одно – скоро он станет «козлом отпущения».

«Чёрт с ним! – с досадой думал Феклисов. – Попрут на пенсию, устроюсь в следственный комитет хоть кем: уборщиком, дворником, не важно! Лишь бы быть при следствии и получать информацию по этому делу. Буду самостоятельно продолжать розыск, пока не установлю убийцу! – но вслед за этой мыслью, следовала другая, более страшная. Феклисов, покрываясь потом, вопрошал себя: – А если он не местный?! Случайно попал в город и наткнулся на бедную Надю Курянину?!»

От этой мысли он даже сидеть за столом он не мог, как тигр в клетке, метался по кабинету.

«Всё равно буду искать! – упрямо твердил Феклисов, шагая из угла в угол. И вновь усаживаясь за стол, подводил итог размышлениям: – Если это убийство сойдёт ему с рук, то этот гад обязательно, где-то «прорежется». Рано или поздно, я найду его!»

Солнечным утром, Феклисов, сидя у кухонного окна, обозревал с высоты третьего этажа зелёную, сочную листву на деревьях. Он в пол уха слушал диктора, который заливался соловьём в эфире: « Всероссийский центр изучения общественного мнения отмечает рост индекса оптимизма средне статического россиянина…»

– Не у всех растёт этот индекс оптимизма, – грустно заметил Станислав Павлович. Он поставил чашку в мойку и отправился на работу.

Город жил своей жизнью, люди смеялись, шутили, занимались своими делами, по дорогам сновали автомобили. Водитель микроавтобуса «Мерседес-Спинтер», седовласый брюнет, остановился у КАМАЗа – «фуры», из кабины которой выскочил рыжий, плешивый мужичонка и полез обниматься к брюнету. Радость плешивого была столь бурной, что Феклисов остановился в недоумении, впрочем, спохватившись, он отправился своей дорогой.

– Аркаша, друг дорогой! Сколько же мы с тобой не виделись?!– восклицал плешивый обнимая брюнета.

– Жизнь скоротечна, всё на бегу, на дороге встречаемся, – улыбался брюнет. Он спросил: – Ты-то здоров? Как дела?

– Да дела как сажа бела! Из полиции, и с ходу в рейс уезжаю.

– А по каким делам в полицию?

– Да всё по старым, – вздохнул плешивый, – не даёт ментам покоя, моя статья насильничая.

– Понятно, – кивнул брюнет. И что бы сменить тему, спросил: – Ну а в семье как?

– Всё в порядке! Деньги есть, я для жены «милый красавчик», нет «чёрт плешивый». А у тебя как? Как Снежана, Марк?

– Нормально, Марк растёт.

– Ты всегда умел устроиться. Жена красавица, сынишка умница.

– Федь, так ведь твоя Светлана, первая красавица была.

– Вот именно что была, – хмыкнул плешивый, – как замуж вышла, так решила, что свою жизненную программу выполнила. Распыла до невозможности. Клода, колодой. Да это ещё полбеды, сквалыжная стала, сил нет!

– У меня Снежана форму держит, – улыбнулся брюнет, – вот сегодня с делами разгребусь и поеду с семьёй в Новороссийск, на недельку. Женьку, брательника моего двоюродного помнишь? Тридцать пять исполнилось, к нему поедем.

– Привет ему от меня передавай. Ну ладно Аркаша, пора ехать.

Плешивый полез в кабину КАМАЗА, а Аркаша потопал к своему «Мерседесу».

«Всё же нужна в жизни цель, – рассуждал Аркадий Кольцов, запуская двигатель своего «мерина», – и идти к ней по жизни нужно красиво, а не так как Федюня, куда кривая вывезет».

Федька Хрякин, тот самый водитель КАМАЗа – фуры, бывший одноклассник Аркаши, был первый красавец в их посёлке. За красоту свою и срок схлопотал: попортил девчонку и отказался жениться. Годы прошли, и растерял Феденька свои кудри вместе с былой красотой. В отличие от Федьки, к Кольцову жизнь всегда поворачивалась задницей. Рос он слабосильным и малахольным, потому приходилось выказывать звериную злость и жестокость в драках, что б оставили в покое более сильные пацаны.