– Я сейчас вам такую фугу устрою! – я прекрасно понял, что мои юные друзья потихоньку пытаются съехать с темы «откуда взялись крестовики» и пытаются заменить ее информацией «ах как вкусно!».

Загребельный тоже об этом догадался.

– За периметр лазили, – Леший даже не спросил, а просто поставил меня в известность.

– А что, лучше с голоду пухнуть? – Пашка обижено засопел. – Лизка сказала, что видела их, когда растяжки ставили. Вот мы и решили… Для всех же старались!

– Наружу? И всего вдвоем… – начал было я.

– В первый раз что ли? – Лиза очаровательно улыбнулась.

– Да там сейчас зверья… – попробовал я снова.

– Нету никого. Одна мелочевка шастает, – девушка была готова и к этому вопросу.

– А кентавры нагрянут? – в ход пошел последний аргумент.

– Поздно уже, да и не крутится она, – Лиза опустила свой мешок на пол и полезла в карман «Аляски». Оттуда она ловко выудила маленькую квадратную коробочку. Под прозрачным пластиком безжизненно повисла сделанная из искрящегося голубого металла ажурная рамка. – Видите, туннелей поблизости нет.

– Лучше тебе, Максим, у нее эту штуку отобрать, – глубокомысленно произнес Загребельный. – Спокойней будет.

Лиза тут же среагировала и спрятала приборчик за спину:

– Нет уж… подарок, а подарки назад не забирают.

Как бы стараясь выработать отношение ко всему этому безобразию, мы с Андрюхой переглянулись. Я так и не выработал, о чем засвидетельствовал беспомощно разведя руками. Глядя на всю эту сцену, подполковник от души рассмеялся:

– Чего ржешь? – я вмиг насупился.

– Будем.

– Не понял?

– Я говорю, будем спасать мир. Ради них будем, – Загребельный кивнул на сконфуженных, ничего не понимающих Лизу и Пашку. – Ради таких как они.

– Ну, слава богу, одумался, – пришел мой черед улыбнуться. – Как ты думаешь, а спасение нас от голода может стать первым шагом к спасению мира?

– Вполне, – Леший кивнул и, обращаясь к брату и сестре Орловым, приказал: – Давайте, попробуем что-нибудь приготовить. Время-то идет.

Лиза тут же спохватилась:

– Вода уже закипела? – девушка задала вопрос и быстрым шагом направилась к плите.

Я проводил ее взглядом и подумал, что она уже почти не хромает. Может помог рецепт Загребельного, понукавший Лизу не жалеть себя, не отсиживаться по углам, а постоянно тренировать, расхаживать ноги. А может… Лиза ведь тоже находилась неподалеку от Главного. Правда не так близко, как я, но все же… Его непонятная, можно даже сказать сверхъестественная энергия вполне могла подействовать и на нее.

Пока я предавался размышлениям, подполковник ФСБ принялся помогать юным охотникам, не забывая между делом расследовать все обстоятельства совершенного ими проступка:

– Вы когда ушли? – поинтересовался Загребельный, подкидывая в плиту дрова, они же куски порубленной на части мебели.

– Минут тридцать назад, – Лиза кинула в кастрюлю несколько больших ложек соли. – Тут плита не очень… Вода долго закипает. Так что…

– Тридцать минут… – Леший не дал девушке договорить. – Главные двери убежища тогда уже были закрыты.

– А мы через резервный ход, – простодушно объяснил Пашка. – Вы же помните, товарищ подполковник, вы с дядей Максимом сами им пользовались.

– Помним мы, помним, – я подтянул к плите мешок с перловкой, хотя «подтянул» это слишком сильно сказано, скорее поднес, так как крупы в нем оставалось от силы килограмм десять.

– А дальше через лаз, – по тону Лешего можно было подумать, что он разговаривает сам с собой.

– Лаз как раз с этой стороны, в здании рядом с Южными воротами, – Лиза выдала тайну, которая раньше хранилась за семью печатями. Теперь-то этот секрет уже оказался полностью бесполезным, и девушка это прекрасно понимала.

– Вот и сказочке конец, – подвел я итог допросу, так как дальше вроде все было яснее ясного.

– Не совсем.

В голосе Загребельного прозвучали грозные нотки, и Лиза, черпавшая мерной кружкой крупу, замерла в предчувствии неприятностей.

– И где только ваши головы были?! – прорычал Андрюха. – Услышь кто вашу пальбу… Весь лагерь на уши поднялся бы. А нам это надо?!

Как ни странно после этого обвинения девушка, как впрочем и ее брат, заметно расслабилась, я бы сказал, вздохнула с облегчением.

– Зачем же стрелять? – моя подруга возобновила прерванную работу.

– Как зачем? – удивился я. – А как же вы тогда этих тварей добыли?

– Крестовиков руками можно ловить, – пояснил пацан, гордый тем, что может хоть чему-то поучить взрослых дядек.

– Руками?! – по-моему, мы с Лешим задали этот вопрос одновременно.

– Ну, не совсем руками… – после того, как должный эффект был произведен, Пашка пошел на попятную. – Набросишь на них какую-нибудь тряпку… куртку или, к примеру, одеяло, крестовики сразу и замирают. А потом прямо через ткань хрясь прикладом, и готов голубчик!

– Все! – своим восклицанием Лиза оповестила, что перловка загружена. – Вариться каша будет долго, мясо добавим под самый конец, а то разварится и распадется.

Мясо? Где ж там у них мясо? – подумал я, представляя гадких волосатых созданий. Как выяснилось, вспоминать их было вовсе не обязательно. Через минуту крестовики во всей красе предстали перед нашими глазами. Развязав один из мешков, Лиза вывалила на пол пяток перемазанных в бурую кашу тарантулов.

– Фу, гадость какая! – я скривился.

– Когда желудок пустой, пойдет и такое, – со знанием дела заявила девушка.

– Никогда бы не подумал, что их можно есть, – Загребельный пнул носком ботинка ближайшую из тварей.

– Мы тоже не думали, – согласился Пашка. – Но дядя Витя Сотников научил.

При упоминании об этом человеке я вздрогнул. День нашей с ним встречи был не самым лучшим днем на моей памяти. Так уж вышло, что жизнь Виктора Сотникова оборвал я, размазав его по асфальту колесами своего БТРа. Но другого выхода не было. Я только лишь оборвал мучения несчастного.

Жуткая отвратительная сцена из прошлого словно получила свое продолжение в настоящем. Естественно не столь ужасное, как смерть человека, но не менее отвратительное на взгляд каждого кто ее наблюдал. Лиза голой рукой схватила здоровенного паука за толстую волосатую лапу и подняла его с пола. Тварь размером с крупного дальневосточного краба повисла в воздухе, безвольно свесив остальные три конечности.

– Пашка, поднеси сюда коптилку, – приказала девушка.

Мальчишка со светильником в руках подошел, и Лиза начала урок зоологии:

– У крестовика самое опасное место это лапа с ядовитым шипом. Вот она, я сейчас как раз за нее и взялась. – Лиза поднесла конец волосатой конечности к свету и продемонстрировала острый, слегка изогнутый коготь сантиметра четыре длиной. – Поэтому всегда лучше держать за нее. Крестовик даже если и дернется, в смысле если он еще не до конца пришибленный, то все равно ударить не сможет.

– Этот-то, дохлый? – спросил я, беспокоясь за свою подругу.

– Этот… – Лиза подняла инопланетного паука повыше, так чтобы круглое туловище того оказалось как раз напротив ее глаз. – Этот точно дохлый.

– Дальше, – потребовал Загребельный.

Лицо подполковника выражало неподдельный интерес… и еще некоторое сожаление, может даже досаду. Я сразу смекнул, что в памяти у Лешего прокручиваются фрагменты из его героического прошлого, и подполковник очень жалеет, что тогда ничего не знал об источнике пищи под названием крестовики.

– Съедобны у них только лапы, – тем временем продолжила Лиза. – Три лапы, – тут же поправилась она. – Ту, на которой шип, трогать ни в коем случае нельзя. Внутри проток с ядом. Как ни старайся, все равно его раздавишь.

– Только три лапы… – задумчиво произнес я, намекая, что от такой дичи не очень-то разжиреешь.

– Мяса получается всего грамм триста, но это хорошее мясо.

Лиза сперва пояснила, а затем, выудив откуда-то из темноты небольшой топорик, ловко отделила три съедобные конечности. Она отшвырнула бесполезное, теперь уже одноногое туловище и стала обухом топора, словно орехи, колоть покрытые хитином лапы. Внутри каждой из них обнаруживались продолговатые кусочки белого мяса, очень похожие на давно позабытый деликатес под названием крабовые палочки.

– Если в углях запекать, то надо лапы целиком ложить, а уж потом колоть и есть, – проинформировал Пашка, опуская коптилку на пол.

– Но сейчас-то мы кашу с мясом готовим, – заметила его сестра. – А значит, сперва чистим, а уж потом варим.

– Давай помогу, – предложил я и стал подыскивать на полках что-либо похожее на кухонный топор Лизы.

Не скажу, что мне очень уж хотелось копаться в паучьих потрохах, но, во-первых, долг джентльмена, а во-вторых, надо же было доказать самому себе, что я тоже могу прикоснуться к этой мерзости. Когда под руку подвернулся тяжелый хорошо оточенный тесак, стало понятно, что испытание моей выдержки начинается.

Ощущая под пальцами колючую щетину, вымазываясь в бурую жижу с резким запахом аммиака, я рубил многосуставные, как гибкая телескопическая антенна, конечности. Затем переворачивал тесак тупой стороной и крошил твердую оболочку. Хватаясь за каждую новую лапу, я заставлял себя не кривиться. После разделки третьего или четвертого крестовика это стало получаться, ну или почти получаться. Гримасу отвращения на моем лице сменило что-то совсем иное.

– Ты сейчас на маньяка похож, – пошутил Загребельный. – Такой же тупой и кровожадный взгляд. – Подполковник на пару с мальчишкой занимались тем, что ножами выковыривали мясо и собирали его в кривую, битую эмалированную миску.

– Ха-ха, как смешно, – огрызнулся я. – Ты давай, работай и не умничай.

Сказал я это так… чтобы отмазаться. На самом деле подгонять Андрюху не было нужды. Они с Пашкой трудились куда проворней, чем мы с Лизой, и в миске уже накопилось килограмма два паучьего мяса. Вот только вид и аромат у него были весьма подозрительными.

– Когда промоем от крови, почти весь запах уйдет, – Лиза перехватила мой озабоченный взгляд. – А когда сварится, вообще ничего такого не аппетитного чувствоваться не будет.

– Надеюсь, – я подкинул Лешему последнюю из обработанных мной паучьих конечностей и с несказанным наслаждением наконец распрямил спину.

Пока ужин варился, у нас появилось немного свободного времени. Лиза хотела употребить его на уборку, но Загребельный не позволил.

– Незачем суетиться и попусту тратить силы, – пояснил он. – К завтрашнему вечеру здесь все равно не останется ни одной живой души. Так что и посуда, и уборка… К дьяволу их! Убежище, как и все Одинцово, это уже прошлое.

Лиза знала о наших планах по перемещению раненых в Подольск, а поэтому поняла что имел в виду подполковник и возражать не стала. Общими усилиями мы собрали очистки в мешки, сунули их в грязную миску и запихнули все это в дальний угол кухни. Авось до утра не завоняются.

Основательно вымыв руки, благо дефицита воды в убежище не наблюдалось, мы стали одеваться.

– А мне уходить нельзя, – сообщила девушка. – Кто же будет за едой приглядывать?

– И я останусь, – Пашка повернулся спиной к своим пожиткам. – Тепло тут.

На кухне стало действительно тепло, почти жарко. И эту благодать даже не мог испортить чад, который исходил от плиты. С вытяжкой явно что-то произошло, поэтому часть дыма теперь шла внутрь помещения. Он подымался к закопченному потолку, словно цеплялся за него и призрачными извивающимися червяками полз в направлении входной двери и раздаточного окна.

Я вспомнил слова Загребельного. Кажется, тот говорил, что в наглухо закрытых помещениях огонь лучше не разводить. Однако это он имел в виду костры, которые жгут всю ночь. Сейчас же огонь в плите развели только, чтобы приготовить пищу. Всего через какие-нибудь полчаса его затушат или он погаснет сам. Подумав о приближении холода, я поежился.

– Знаешь, Андрей, давай и мы останемся. Костер, хорошая компания… Что еще надо человеку? – произнося эти слова, я взъерошил Пашкину белобрысую шевелюру.

– Почему нет? – Лешего не пришлось долго уговаривать. – А ну, молодежь, сгоняйте за стульями, а то старые дядьки едва на ногах держатся.

Стоило Лизе с Павлом покинуть кухню, как я зашипел на приятеля:

– Э… ну ты, полегче с определениями. Какие же мы старые?

– Что, седина в бороду, бес в ребро? – осклабился Загребельный. – Скажи ей, что тебе тридцать, а выглядишь на полтинник потому как… – Леший прыснул и припомнил бородатую шутку: – У верблюда два горба, потому что жизнь борьба.

– Лиза знает сколько мне, – я уже и сам был не рад, что начал этот разговор.

– Тогда вообще не вижу смысла обижаться, – мой приятель в недоумении развел руками.

Когда я угрюмо промолчал, Андрюха пошел на попятную:

– Ладно уж, больше ни слова о возрасте. Обещаю. – Леший помедлил и добавил: – Только один совет…

– Ну.

– Побрейся. А то рожа у тебя, прямо как у криминального элемента с Кавказа, – название «Кавказ» Загребельный произнес с колоритным грузинским акцентом.

Вот чего-чего, а грузином меня никогда не величали. Может именно поэтому я тут же поднес руку к лицу и ощупал его словно слепец. Худые впалые скулы и квадратный, слегка тяжеловатый подбородок поросли недельной щетиной. Однако не думаю, что это уж очень делало меня похожим на горячих горных абреков. Насколько я помнил, их основными отличительными чертами всегда были орлиный нос и кепка-аэродром.

Цирк-зоопарк, нос! Я мигом коснулся своей переносицы и обнаружил на ней хорошо прощупываемый горб. Вот блин, проклятый ФСБшник, накаркал таки со своим верблюдом. Один горб у меня уже образовался. Притом все как и говорил Леший… борьба тогда была не на жизнь, а на смерть. Я тут же припомнил часы, проведенные в плену у кентавров. Мне тогда переломали не только нос, но и ребра. А о сотрясении мозга и прочих повреждениях моего бренного тела не стоит и вспоминать.

– А вот и мы!

На кухню протиснулись брат и сестра Орловы. Каждый из ребят тащил по два стула.

– Садись, Максим.

Лиза поставила рядом со мной просторное и удобное пластиковое кресло, такие обычно выставляли на открытых летних площадках или кафе. Остальные три стула были простыми деревянными, сконструированными без особых претензий на удобство.

– Везет же некоторым, – с наигранной завистью вздохнул Загребельный, и я понял, что он не только о кресле.

Минут пять мы сидели молча. Просто наслаждались покоем и видом весело горящего огня. Кроме этого кухня потихоньку наполнялась запахом готовящейся пищи, что само собой поднимало настроение, способствовало некоторой расслабленности и мечтательности. Нажраться и на боковую! А что, вполне приличная мечта для мира, в котором удачей уже считается дожить до следующего дня.

Все испортил Леший. Подполковник ФСБ не мог не думать о проблемах:

– Никак не могу взять в толк, почему они сегодня напали? – протянул он задумчиво.

– Ты о кентаврах? – переспросил я, с трудом возвращаясь из сладкого мира грез.

– О них, родимых. О ком же еще?

– Да, странно, – согласился я. – ОН не обещал, что шестилапые воспылают к нам горячей любовью, но гарантировал, что в течение двух месяцев атак не будет.

– Кто «ОН»? – громко спросил Пашка.

– Тс-с-с… – я приложил палец к губам, давая пацану понять, что не стоит влезать в разговор старших как по возрасту, так и по званию.

– Давай просто послушаем, – Лиза поняла мой намек и осадила брата.

– Вот это правильно, – похвалил ее Загребельный и тут же вернулся к прерванной теме: – Сегодня кентавры нападали уж очень прямолинейно, почти как год назад, когда мы встретились с ними впервые. Это странно, ведь с тех пор они серьезно эволюционировали, многому научились.

– Обкурились наверное, – я отшутился, так как свежих мыслей по этому поводу почему-то не родилось.

– Смешно, – ответил подполковник ФСБ даже не улыбнувшись. – Неужели в этом и заключалась помощь Главного? Погрузить этих тварей в полусонное состояние и дать нам возможность валить их как в тире.

Услышав имя «Главный», Лиза с Пашкой переглянулись, но на этот раз удержались от расспросов.

– Честно говоря, я надеялся что он имел в виду нечто совсем иное, – мне ничего не оставалось, как сокрушенно покачать головой.

– Я тоже, – Леший со злостью сплюнул. – Все-таки сволочь этот Главный. Никому верить нельзя!

В тот самый момент, когда Андрюха произносил эти слова, через порог кухни перешагнул Костя Соколовский.

– Вкусно пахнет, – на его лице заиграла счастливая улыбка. – Вы этим ароматом раненых прямо на ноги подняли. Вон, стоят за стеной, вдыхают будто живительный эликсир.

Услышав эти слова, подполковник ФСБ резко развернулся и глянул в сторону раздаточного окна. Снаружи и впрямь стоял человек. Только к тому моменту, когда на него глянул я, раненый уже повернулся и медленно удалялся прочь. Все, что удалось разглядеть, так это старую солдатскую шинель и перевязанную окровавленным бинтом голову. Бежать за ним и расспрашивать кто такой и что делал около окна казалось глупостью. Что он тут мог делать? Просто голодный, причем настолько, что пришкандыбал сюда в надежде первым получить заветную пайку.

Придя к такому выводу, я слегка успокоился и решил посоветовать Андрюхе сделать тоже самое. Однако, глянув на приятеля, я понял, что мой совет вряд ли подействует. Загребельный сидел хмурый, с плотно сжатыми губами и сдвинутыми бровями.

– Ты чего? – я попробовал его растормошить.

Леший медленно перевел на меня взгляд и негромко произнес:

– У него ранение в голову. Половина лица изувечена и нет левого глаза.

При этих словах я вздрогнул. Это действительно было словно предупреждение, напоминание о прошлом.

Глава 6

Ужинать мы сели в отдельной комнате, которая находилась в глубине убежища. Чтобы добраться сюда из общего зала, предстояло преодолеть метров пятнадцать узкого извилистого коридора с темными, жутковатыми в своем безмолвии и своей бездонности провалами дверей. Это помещение Леший выбрал не случайно. Сегодня он хотел наконец поведать членам группы о наших дальнейших планах, после чего предложить им сделать свой выбор. На всякий случай мы с подполковником решили, что эта информация не должна коснуться чужих ушей. Как говорится, береженного бог бережет.

По периметру небольшой комнаты стояли грубо сколоченные двухярусные нары, в центре круглый, когда-то полированный стол и четыре стула. Это было именно то помещение, в котором обычно ночевал Крайчек вместе с другими ответственными лицами колонии. Отсюда и столь роскошная меблировка. В других жилых комнатах убежища кроме матрасов, лежащих прямо на полу, вряд ли можно было отыскать что-либо еще.

– Приступить к принятию пищи! – для порядка скомандовал Загребельный.

На него с любопытством покосились восемь человек, которые в этот момент уже доедали свои порции.

– Спасибо, что разрешил, – хмыкнул… нет, скорее зевнул я.

– Порядок есть порядок, – ответил подполковник.

– Хорошо пошло, – смачно отрыгнул Сергей Чаусов. – Что за мясо такое? Раньше никогда не ел.

– Тебе лучше не знать, – я улыбнулся и сделал это специально, чтобы не скривиться.

– Так точно, лучше не знать, – мигом согласился громила морпех.

По его физиономии стало понятно, что Сергею глубоко наплевать чем набивать желудок. Если скомандуют «можно», он будет жрать крестовиков прямо живьем. Замечательное качество для солдата, а для солдата мрачной эпохи постапокалипсиса так вообще – сказка.

Стук ложек по мискам и котелкам постепенно стихал. Его сменило бряцанье кружек. Запивали просто кипятком, наливая его из пузатого закопченного чайника. Горячая жидкость текла по горлу, согревала и расслабляла. Понимая, что еще чуть-чуть и у людей начнут слипаться глаза, я подтолкнул своего соседа плечом:

– Давай, начинай.

– Угу, – Загребельный запихнул в рот последнюю ложку каши и принялся спешно запивать ее кипяченной водой.

Именно в этот момент в коридоре отчетливо послышались шаги. Обычные человеческие шаги. Вроде обращать на них внимание или чего доброго опасаться причин не было, однако почему-то все бойцы Красногорского спецназа мигом напряглись. А Соколовский даже потянулся за автоматом.

– Капитан, мы в убежище, – вполголоса напомнил я.

– Да, конечно… – Костя кивнул и убрал руку с оружия.

Все молча ожидали появления гостя. Шаги приближались. Вслушиваясь в них, я стал различать шарканье то ли усталого, то ли больного человека. Больного или раненого? Раненый! Подобно вспышке молнии в мозгу родилось предчувствие. Я был почти уверен, что знаю кто сейчас появится на пороге. Это будет тот человек с изуродованным лицом, одноглазый в окровавленных бинтах. Это судьба! Это просто не может быть никто иной!

– Вижу, вы не спите, – под аккомпанемент знакомого, слегка охрипшего голоса из темноты появился Анатолий Нестеров. – Свет горит… Голоса…

Фух! Я вздохнул с облегчением. Слава богу, никаких сюрпризов.

– Ну, свет, допустим, мы гасить не собираемся, – ответил Костя Соколовский. – И вам не советуем.

– Понятное дело, не будем, – согласился с предложением капитана милиционер. – Как можно, у нас ведь раненые.

– Толя, проходи, садись. Чего в дверях стоять? – я указал на свободную койку.

– Собственно говоря, я не надолго, – Нестеров секунду поколебался, но затем все же вошел и сел. – Пришел для того, чтобы спасибо сказать, – майор мял пальцы на руках и неотрывно глядел в пол перед собой. – Вы нам жизнь спасаете. Без вас бы нам полный каюк.

Майор запнулся. Было понятно, что он собирается с духом перед тем, как сказать что-то важное, хотя и весьма для него болезненное.

– Я понимаю, вас вышвырнули из Одинцово, но…

– Раненные поели? – перебил я милиционера.

– Что? – Нестеров не сразу понял вопрос. – А… да… поели.

– Ну вот и славно, – я поднялся на ноги. – Все остальное чушь собачья. Забудь. Завтра переберемся в Подольск, и все будет просто замечательно.

Анатолий хотел что-то ответить, но я ему не позволил. Остановил жестом руки, одновременно обращаясь к Загребельному:

– Ваша очередь, товарищ лектор.

Леший внимательно поглядел на Нестерова, а затем угостил вопросительным взглядом и меня.

– Хочу, чтобы Толя тоже послушал, – настоятельно потребовал я.

Подполковник продолжал колебаться. Чтобы дать ему время и это не выглядело нажимом с моей стороны, пришлось пойти на маленькую хитрость:

– Дай закурить. У тебя ведь, кажись, еще оставалось?

Леший полез за кисетом, а я, пользуясь моментом, незаметно наступил ему на ногу. Тот вздрогнул и поднял на меня глаза. В ответ пришлось состроить страшную рожу, давай, мол, не выпендривайся.

Свернув самокрутку, я направился к двери.

– Не хочу отравлять легкие двух юных созданий, – объяснил я и поглядел на этих самых созданий. Что-то они неестественно тихо отнеслись к моей шутке.

Причина этой тишины стала ясна с первого взгляда. Лиза с Пашкой спали, прижавшись друг к другу, на одной из коек нижнего яруса. Там же где до этого и ели.

Участников нашего полуночного военного совета стало на двоих меньше. А может оно и к лучшему? Честно говоря, я вовсе не горел желанием тащить детей на Проклятые земли. А так придумаю что-нибудь, попрошу их подождать меня в Подольске.

С души свалился тяжеленный камень. И теперь, облокотившись о дверной косяк, я с наслаждением затягивался горьковатым дымом, ждал, когда Леший начнет.

– Значит так…

Первые слова подполковника были произнесены довольно громко, и Соколовский поймал его за локоть. Костя взглядом указал на спящих Пашку и Лизу, и Загребельный согласно кивнул.

– Значит так, – продолжил он уже значительно тише. – То, что сейчас будет сказано, является истиной правдой и вопросы «откуда мы это знаем?» здесь неуместны. Все поняли?

Леший обвел пристальным взглядом своих бойцов, Блюмера и милиционера. Пятеро из них тут же согласно закивали, а Нестеров неопределенно пожал плечами. Загребельному реакция майора не очень-то понравилось, но Андрюхе пришлось ее проглотить.

– Перед нами стоит непростой вопрос: «Что делать дальше?», – подполковник справился со своим недовольством и продолжил: – Кое-кто скажет, что это не вопрос. Перебраться в какую-нибудь колонию поюжнее, в Чехов или Серпухов, например, и жить там мирно, долго и счастливо. Так?

– Лучше в Домодедово, – буркнул себе под нос Соколовский. Вырвалось это у него совершенно случайно, поэтому капитан, извиняясь, тут же приложил руку к груди.

Все Красногорцы поглядели на Соколовского с пониманием, а у Лешего на лице даже проскользнула легкая тень вины. Я сперва не понял почему, а затем все же догадался. Ни о каком Домодедово, Чехове или Серпухове речь идти не будет. В наши планы входило совершенно иное.

<1...4 5 6 7 >

На страницу:

Перейти

6 из 7