Смертельный заплыв. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

Вот и сегодня, ранним утром, еще до рассвета Никос привычно вышел в море на свой старой лодке и взял курс на южную оконечность Пароса, планируя попытать счастья у островка Пантерониси. К рассвету он уже был на месте и закинул сети.

Ласковое солнце, отражаясь в прозрачной воде пролива, рассыпалось слепящими бликами по морской глади, и старик, из упрямства не признававший темных очков, жмурил глаза и прикрывал их ладонью. Настало время выбирать сети. Никос завел веревки на старый барабан, который помогал ему вытаскивать из воды тяжелую сеть, уперся покрепче босыми ногами в палубу и стал медленно тянуть. Очень скоро он почувствовал непривычную тяжесть. Рыба, запутавшаяся в сети, идет не так: она бьется, стараясь освободиться, – здесь же тяжесть была неподвижной, мертвой.

Сеть, поднимаясь из воды, постепенно сматывалась и укладывалась на палубу, наконец рыбак понял, что дальше тянуть не в силах. Той силы, что в молодости, у него в руках уже не было. Что ж, на этот случай у него есть лебедка: электродвигатель натужно заурчал, сеть быстро натянулась, барабан просел под тяжестью улова. Наконец-то из воды показался остаток невода. Какой-то большой черный предмет, запутавшийся в сетевом кармане, грузно перевалившись через борт, с глухим звуком упал на палубу между бортом и барабаном.

Никос, заслонясь рукой от яркого солнца, мешавшего рассмотреть улов, подошел поближе, нагнулся над сетью, чтобы распутать ее, и вдруг резко отшатнулся. Попятившись назад, он наткнулся спиной на пластиковый ящик для рыбы, опрокинув на палубу, да так и сел на него.

Солнце светило по-прежнему ярко, море нежно качало лодку, но, несмотря на это, мысли Никоса были мрачнее мрачного. Старый рыбак долго сидел в мучительных раздумьях. Потом, решившись на что-то, он вошел в рубку своей лодки, завел двигатель и взял курс на Наксос. До самой Хоры он из рубки так и не выходил.

Смолев уже вышел на променад Айос Георгиос, весь уставленный тавернами и магазинчиками для туристов, когда зазвонил его мобильный телефон.

– Саша, доброе утро, – прорезался сквозь помехи бас его друга и бывшего сослуживца, а ныне – главы Центрального Национального Бюро Интерпола Греческой Республики Виктора Манна. – Хотя, какое оно, к чертям, доброе – с такими-то новостями!

– У тебя-то что стряслось? – спросил Смолев, продолжая движение в сторону марины, где была лодочная стоянка старого Никоса, до нее было минут семь быстрым шагом. – В Афинах снег пошел? Говори, я слушаю!

– Снег пошел бы – радость только! Не поверишь, лепил бы снежки с утра до вечера! Все веселее, чем жуликов да бандитов гонять! – хмыкнул генерал Интерпола. – Все гораздо хуже: вчера во время заплыва между Паросом и Антипаросом на «морском марафоне» пропал очень важный свидетель. Мы его год разрабатывали! А он как в воду канул! И в прямом и в переносном смысле, черти бы его драли!

– Что значит «пропал»? – недоуменно спросил Смолев. – Куда он мог пропасть? Утонул?

– Да вот то и значит! Наше наблюдение обвел вокруг пальца, как щенят неразумных! В воду вошел на старте, а на Антипаросе из воды не вышел! – раздраженно ответил Манн. – По всем бумагам зарегистрировался, судья утверждает, что помнит его в лицо, мол, он к нему перед заплывом подошел, представился и нес какую-то чушь, отвлекая судью от работы, потому он его и запомнил.

– Какую чушь? – уточнил Алекс. – И чем тебе так важен этот свидетель?

– Да толком судья не помнит: что-то про погоду, про ветер свободы, ахинею какую-то нес! Зато судья помнит его, что он был на регистрации и в море ушел. Еще и повернулся, мол, и рукой судье помахал, мерзавец! А важен он нам, Саша, тем, что это бухгалтер одной из итальянских мафиозных группировок. Ты про неаполитанскую Каморру слышал что-нибудь? Я вышлю тебе справочку по электронной почте – волосы зашевелятся! Мы этого Жан-Гвидо Пиани год разрабатывали! По крупицам из него информацию вытрясали! Год работы коту под хвост! Он обещал нам сдать все счета синдиката под гарантию неприкосновенности. Надо сказать, что босса его взяли в прошлом году, теперь всем на свободе заправляет жена босса – страшная женщина – но если бы мы получили доступ к их бухгалтерским книгам, счетам и всем операциям – они бы не продержались и двух недель. И мне вчера докладывают, что он пропал во время «морского марафона»! Понимаешь мое состояние?

– Понимаю, – хмыкнул Смолев, подходя к марине, где стояли рыбацкие лодки.

Уже издалека он заметил, как рыбаки столпились большой группой рядом с лодкой Никоса, словно рассматривали что-то, лежавшее на молу.

– Чем я тебе могу помочь, генерал?

– Саша, друг мой дорогой, поезжай на Парос, выясни, что и как, – взмолился по телефону Манн. – С главным судьей соревнований переговори, со свидетелями: мне нужна информация из первых рук. А главное осмотрись там, подумай, ты умеешь! У тебя головушка светлая, опыта в розыскной работе не занимать! Сделай доброе дело, Интерпол тебя не забудет! Кого же мне еще послать, когда такой профессиональный «кадр» в шести километрах?

– Ох, и льстец же ты, генерал! – рассмеялся Алекс, подходя к рыбакам, которые, завидев Смолева, стали молча расступаться и пропускать его вперед. – Ну, если надо – так надо, конечно, поеду. Но ты мне будешь должен! Следующие выходные вы всей семьей у меня в гостях! И никаких «дела не позволяют», слышишь? Как он выглядел хоть?

– Среднего роста и телосложения, фото пришлю, лицо незапоминающееся, совершенно не за что зацепиться взглядом! Такому в разведке служить, нелегалом, а он в бухгалтеры к мафии подался! На Паросе был в темно-синем гидрокостюме, со слов судьи, – да что в том толку? Получишь фото, потолкайся там по барам, он был любитель посидеть, охмурить девчонок, может, вспомнит кто. Вот такая невезуха! Сможешь завтра с утра выехать? В идеале, конечно, еще сегодня… Сможешь?.. Алло, Саша, ты пропал, ты меня слышишь, алло? Чертова связь! Алло?!

Смолев уже с минуту молча стоял в метре от безжизненного тела в темно-синем гидрокостюме, что лежало на берегу, запутавшись в сетях. Из-под тела натекла большая лужа морской воды, но не на нее смотрел Смолев.

Наконец, он пришел в себя и мрачно произнес в трубку:

– Не кричи, генерал. Я тебя слышу. И связь в порядке. Похоже, на Парос ехать незачем: твой утопленник нашелся. В метре от меня лежит на земле. Старый рыбак вытащил его сетями.

– Что? Это точно он? В синем костюме? Он точно мертв? – в отчаянии воскликнул глава Бюро Интерпола.

– Я не эксперт, Витя, – сумрачно произнес Смолев. – Но даже я скажу – однозначно мертв: у него нет головы!

Часть вторая

Вкусный завтрак – отдельный праздник в жизни!

Харуки Мураками

Закончив телефонный разговор с сержантом местного отделения полиции Дусманисом, Алекс задумался. Из разговора он вынес для себя, что в отсутствие старшего инспектора Антонидиса и в связи с обнаруженным трупом афинское начальство, не полагаясь на оставшиеся полицейские силы острова, все же решило направить на Наксос опытного и активного оперативника, который прибывает уже сегодня к вечеру.

Алекс пожал плечами – ему же меньше хлопот – и собрался уже было пойти на завтрак, как раздался звонок по интеркому.

Смолев нажал кнопку громкой связи.

– Доброе утро, дядя Саша! – раздался низкий, с хрипотцой голос Рыжей Сони. – Ты хоть на завтраке появись, вчера на ужине так тебя и не дождалась! Катерина говорит, ты вернулся заполночь!

– Доброе утро, Рыжая! – ответил Смолев. – Буду через десять минут. А вчера замотался: сначала в полицейское управление, потом в больницу, потом общался с экспертами.

– Что-то серьезное? – спросила озабоченно управляющая гостиницей.

– Старый Никос привез в сетях мертвое тело, – нехотя ответил Смолев. – Выловил его у южной оконечности Пароса, там накануне был «морской марафон». Вот во время этого ежегодного заплыва один человек и пропал. Такое вот, понимаешь, совпадение.

– С ума сойти! – тихонько присвистнула Соня. – Кто такой? Турист? Или кто из местных?

– Ничего пока не известно. Полиция занимается этим вопросом, выясняют, думаю, что разберутся. Вот что, после завтрака с Катериной найдите Костаса: пусть передаст отцу, что он может эту неделю не ходить в море. Старик слишком потрясен. Да и примета паршивая. У местных рыбаков считается, что кто из моря труп достал – тому больше в промысле фарта нет, сколько в море ни ходи, а что еще хуже – мол, Смерть того пометила и скоро заберет. Суеверия, куда от них деваться! Так что старик пусть отдыхает, но мы ему все равно заплатим по-среднему, поняла? Потом сочтемся… В расходах по бухгалтерии проведите за мой счет.

– Поняла, что ж тут не понять! – согласно произнесла Соня. – Только другое непонятно: пока Никос в оплачиваемом тобой отпуске, где мы свежие морепродукты будем брать на виллу и на таверну? Что я Петросу скажу? У других таверн перекупать будем? Нам сейчас в день минимум двенадцать килограммов нужно! А лучше – пятнадцать! Сам знаешь, у всех поставщиков связи десятилетиями сложились. Кто нам отдаст улов? Побоятся работу потерять и постоянных покупателей. Сегодня ты перекупишь, они подведут людей, а завтра Никос снова выйдет в море, – и что им делать?

– Понимаю, это – сложный организационный вопрос, – безмятежно ответил Смолев, жмурясь на ласковое утреннее солнце. – Так вот ты его и решай! Ты же у меня управляющая! Это твоя головная боль! Я всего лишь хозяин – эксплуататор, то бишь! Мое дело – прибыль! Ты что, в своем «Финэке» политэкономию не изучала? Про такой предмет и не слышала? Повезло тебе… И не надо так громко протестовать! Что значит, местных рыбаков еще не знаешь? Молодая, красивая, – могла бы уже и познакомиться! Отбою бы не было… от морепродуктов! Ладно, ладно, шучу! Хорошо, придумаем что-нибудь, Рыжая, не переживай! Есть у меня на примете один капитан… Кстати, да и в самом деле, переговори-ка с Джеймсом Бэрроу, попроси тебя связать с капитаном Василиосом с судна «Афина». Они вместе работали весь сезон – занимались подводной археологией. Сам Василиос не рыбак, но, может, что подскажет. Он знает всех и вся на Кикладах. Найдет нам пару рыбаков, что будут готовы поделиться уловом.

– Хорошо, записываю, – произнесла Соня, немного успокоившись. – Бэрроу, Василиос… Так, с этим понятно. Про жильцов тебе сейчас доложить или на завтраке? Или ты с Катериной это обсудишь? Она уже с восьми утра все порывалась тебе позвонить и доложить как ответственная за расселение. Еле удержала, чтобы ты поспал.

– Ни в коем случае! – воскликнул Алекс. – По собственному печальному опыту знаю: до завтрака с Катериной никаких разговоров – заболтает! Останешься без завтрака. А то и без обеда, и без ужина! А и в самом деле, пойдем, посмотрим, чем сегодня с утра Петрос порадует, там и расскажешь про постояльцев.

Ровно через десять минут Алекс уже сидел за хозяйским столиком на нижней террасе, реечный потолок которой был весь увит виноградной лозой – предметом гордости и постоянного внимания со стороны старого садовника Христоса. Благодаря его стараниям лоза плодоносила каждый год, вот и сейчас крупные зеленовато-желтые гроздья винограда асиртико свисали вниз с реечного потолка в обрамлении ярко-зеленых виноградных листьев.

Завтрак всегда накрывался здесь – на просторной нижней террасе, где было прохладнее в утренние часы. Открытая верхняя терраса использовалась для ужина, когда солнце уже клонилось за горизонт, и можно было наблюдать, как оно погружается в море, окрашивая потемневший небосклон и морские воды в ярко-алые закатные тона.

Хозяйский стол стоял в небольшом отдалении, и, сидя за ним, Смолев мог наблюдать за всеми остальными столиками, где завтракали постояльцы.

Усевшись, он помахал рукой супругам Бэрроу. Лица Лили и Джеймса просияли улыбками, маленькая Кристина радостно помахала Алексу в ответ. Она с удовольствием завтракала хлопьями в молоке, поглядывая с нетерпением на маленький тортик, который специально для нее испек Петрос, не чаявший души в маленькой шалунье. Джеймс и сам держал в каждой руке по свежей выпечке, поочередно откусывая от каждой и закатывая глаза от наслаждения.

Сегодня Петрос испек не только свежие круассаны, но и сдобные булочки с абрикосовым джемом, пирожки со знаменитым островным вареньем из айвы, блины с начинкой из сыра, зелени и творога, хрустящие палочки из теста с кунжутом, – все это великолепие присутствовало на столе англичан. Лили пила кофе с молоком, поглядывая со счастливой улыбкой на свое семейство и время от времени вытирая Кристине подбородок бумажной салфеткой.

Прекрасные люди, пожалуй, приглашу их с собой в поездку на Парос, подумал Алекс.

Уже вчера стало ясно, что без поездки все равно не обойтись. Он давно собирался сам прокатиться по ближайшим островам, но дела его никак не отпускали. А тут есть шанс объединить приятное с полезным.

На соседний стул опустилась Рыжая Соня. Копна ее огненно-рыжих волос была уложена в красивую русскую косу. Она молча положила рядом с собой толстый ежедневник в кожаном переплете и открыла его на нужной странице, которая была вся испещрена записями, сделанными ее мелким бисерным почерком.

Повезло вилле с управляющей, пришло в голову Алексу, наблюдавшему за Соней, он в ней не ошибся.

Пожалуй, приглашу и ее, подумал он. Но тогда надо звать и Петроса – сделаю им двоим небольшой подарок. Пусть грек отвлечется от кухни. Он повар первостатейный, но работает на износ: с раннего утра и до поздней ночи. К осени, глядишь, поженим эту парочку, вот будет праздник, улыбнулся Алекс своим мыслям, искоса с прищуром поглядывая на Соню, что наливала кофе из металлического кофейника себе и боссу.

– Что это ты так хитро смотришь на меня, дядя Саша? – встревоженно поинтересовалась Рыжая, невольно «зависая» с кофейником в руке. – Я этот взгляд знаю! Опять задумал чего?

– Ничего особенного, – пожал плечами Алекс, придвигая к себе поближе мисочку со свежим островным йогуртом и тарелку со слоистым белоснежным творогом. – Как думаешь, Петрос сможет на пару дней оставить кухню на кого-нибудь из помощниц?

– Не знаю, не знаю, – отчего-то смутившись, произнесла Соня. – Ты же знаешь его, он перфекционист! Помощницы есть, он их за последние месяцы хорошо обучил. Особенно Василики – замечательная женщина. Дети у нее взрослые, разъехались кто куда, так она всю душу в нашу кухню вкладывает. А сколько старых островных рецептов знает! Сильно Петроса разгрузила. Я-то думаю, что они справятся, но захочет ли он?

– Так вот ты и спроси, – согласно кивнул головой Смолев, смешивая в своей тарелке нежный йогурт с творогом и добавляя капельку варенья из айвы. – У меня в плане поездка на Парос – Антипарос. Хочу пригласить семью Бэрроу и тебя с Петросом. Арендуем баркас у капитана Василиоса, он нас не только туда-обратно доставит, но и вокруг островов покатает, – как ты на это смотришь? Денька на два? Погода благоприятствует морской прогулке. На Паросе переночуем, на следующий день, вечером – обратно. Заодно решим с ним вопросы по поводу морепродуктов для кухни. Вернее, вы решите! Кому еще это обсуждать с капитаном, как не вам с Петросом? Гостиницу на Паросе сама закажешь, там у нас есть связи, Катерина знает. Расходы по поездке – за счет виллы, не забудь выписать командировочные. Лили и Джеймс хотели показать Кристине знаменитую пещеру, они на весь день уедут на Антипарос. У вас с Петросом будет два дня. Погуляете там, осмотрите достопримечательности. Вдвоем. Пока я по своим делам буду бегать. Ну, Рыжая, так как ты смотришь на мое предложение? Что молчишь?

Алекс мог бы и не спрашивать, таким счастьем засветились зеленые кошачьи глаза его управляющей. Она, не сдержавшись от радости, в порыве благодарности вдруг чмокнула Алекса в щеку, тут же покраснела и совершенно смутилась.

– Ладно, ладно, – пробурчал он довольно, делая вид, что не замечает ее смущения. – Давай-ка по делу: расскажи мне, кто все эти замечательные люди, которых я вижу за столиками?

– Да, да, конечно, – мгновенно собралась с мыслями Соня и пододвинула свои записи поближе. – Давай! С Бэрроу все понятно, они в своем традиционном третьем номере. Мы им предлагали номер попросторнее, но там балкон поменьше, они решили остаться в старом. Их все устраивает. Джеймс подтвердил, что они, как минимум, здесь до конца сезона – еще два месяца. Мы для них рассчитали стоимость проживания, как ты и говорил, с учетом скидки.

– Понятно, – кивнул Смолев, делая глоток ароматного кофе с молоком и придвигая поближе плетеную корзинку с выпечкой. – Молодец, дальше!

– Теперь пойдем по номерам, – продолжила Соня, водя длинным пальцем по строчкам своих записей в ежедневнике. – Номер первый: француз Мишель Готье, винодел, винный эксперт, представитель известного французского Коньячного Дома Готье в одиннадцатом поколении. Вон он сидит за столиком, справа от Бэрроу: молодой человек лет тридцати пяти, очень приятный. Его отец – нынешний глава Коньячного Дома – отправил сына в путешествие по миру «за новыми идеями», как он сказал, прежде чем он будет готов передать ему управление семейным предприятием.

– Прекрасно, обязательно познакомимся, надо будет свести его с местными виноделами. В первую очередь познакомить с Димитросом Аманатидисом и Леонидасом Спанидисом. Они примерно одного возраста и найдут общий язык, – проговорил Смолев, пытаясь сделать выбор между круассаном и булочкой с абрикосовым джемом. – А Дом Готье я прекрасно знаю. Отменные коньяки!

– Так, второй номер, – произнесла управляющая, – вон за тем столиком, в дальнем правом углу – холеный такой мужчина, блондин с голубыми глазами, истинный ариец. Это немец, доктор Штаубе. Дал мне визитку, вот она. Я по-немецки не читаю.

– «Доктор Фридрих Штаубе, челюстно-лицевая и пластическая хирургия, стоматология. Гамбург», – перевел Смолев и вернул визитку Соне, которую она, надписав по-русски перевод, аккуратно убрала в специальную визитницу с надписью «Постояльцы». – Он зачем приехал? Отдохнуть? Надолго?

– Номер оплачен за две недели вперед, – пожала плечами Соня. – Крайне немногословен, очень сдержан. Взгляд не слишком приятный. Пытались пошутить с ним, когда он вселялся – он словно сквозь нас смотрит и не замечает. Да ну и Бог с ним! Дальше: в третьем номере – Бэрроу; ага, в четвертом номере поселилась американская пара – Джош и Мэрилин Хьюстон. Молодые ребята, спортсмены. Виндсерфинг, кайтинг, подводная охота, дайвинг. Привезли с собой снаряжения четыре огромных рюкзака. Как дотащили только! Все сложили в подсобке у Христоса, иначе в комнату они сами бы уже не поместились. Оплатили за неделю вперед. Веселые, нормальные американцы, что редкость. Очень оптимистичные и неунывающие! Все на вилле им очень понравилось сразу. Были счастливы, что бургеров в меню не будет.

– А где они? – ища глазами американскую пару, поинтересовался Смолев. – Не вижу что-то за столом.

– Что ты, дядя Саша, окстись! – рассмеялась Соня. – Они уже час как на побережье у Микри Виглы, там сегодня отличный ветер и волны! Хорошие ребята, мне понравились… Еще общаются так забавно, если что не так, то говорят друг другу: «Хьюстон, Хьюстон, у нас проблема!»,1 а потом так и покатываются со смеху!

– Ясно, кто дальше? – улыбнулся Алекс, сделав, наконец, выбор и принимаясь за хрустящий круассан.

– В пятом номере поселился у нас итальянец Паоло Буджардини. Здесь его не ищи: он заказал завтрак в номер еще с вечера. Приехал паромом с Пароса, весь замученный, лицо бледное, глаза красные. Весь какой-то несчастный. Я даже хотела ему доктора вызвать. Он говорит: ничего страшного, просто на пароме укачало, а он не переносит даже малейшей качки. Отлеживается бедолага в номере. Маленький такой, толстенький. Плащ какой-то на нем несуразный, на два размера больше. Кто носит плащ в такую погоду? На груди – пятно от кетчупа. Я предложила ему сдать плащ в химчистку, но он меня, по-моему, даже не услышал. Толком я и не поняла, кто он и зачем.

– Постой, Рыжая, погоди, – нахмурил брови Алекс, оторвавшись от круассана, – как ты говоришь, Буджардини? Не из Неаполя, случаем?

– Точно! – сверившись со своей «картотекой», подтвердила Соня. – А ты как угадал? Ты его знаешь?

Смолев хмыкнул со значением.

– Я-то – нет, а вот Петрос, по-моему, заочно с ним знаком. Итальянец, говоришь? Его сын с женой – Риккардо и Габриэлла Буджардини – отдыхали у нас месяц назад, проверь-ка по книгам. Если я прав, то это повар из Неаполя. Вернее, владелец небольшого семейного ресторанчика в Испанском квартале, где сам же и готовит. Он тогда помогал разрешить спор между Петросом и Риккардо по поводу того, как именно надо варить спагетти. Петрос наверняка его помнит!

– Да уж! Такого Петрос точно не забудет, – звонко рассмеялась Соня, задорно блестя глазами, – чтобы кто-нибудь учил его варить спагетти! Ладно, проверю. В шестом номере семейная пара из Португалии, уже в возрасте, под семьдесят. Насколько я поняла, жена – гречанка по происхождению, муж – португалец. Ее зовут Мария Лусия, но муж ее называет почему-то «Малу», хотя, я, кажется, догадываюсь, почему. Муж – Луиш Жилберту. Она его зовет… Правильно! Лу! В возрасте, но очень крепкие! Катаются по островам, у нас будут проездом, пока на три дня. Дальше собираются на Парос, Миконос и на Санторини. Везде дня по три-четыре. Что-то вроде запоздалого свадебного путешествия. Вон они сидят за столиком у края террасы, виноградом любуются. По-моему, он имеет какое-то отношение к производителям портвейна. Но по-английски он не очень, а я по-португальски вообще никак!

– Ясно, – кивнул Алекс, вытирая замасленные пальцы бумажной салфеткой. – Думаю, что он говорит по-испански, в любом случае, поймем друг друга. Испанский и португальский достаточно для этого близки. Кто в седьмом?

– В седьмом со вчерашнего дня живет японец – друг Фудзивары, Ямада Таро, мастер Иайдо. Ему шестьдесят семь лет, но он каждое утро занимается по четыре часа на берегу. Сама видела. Да с такой интенсивностью занимается – уму непостижимо! Я попробовала тайком, встала невдалеке, стала за ним повторять, не поверишь: через два часа – все! Спеклась! Через три дня он проводит семинар в Додзе для учеников. Уже сорок два человека записались. Ты придешь?

– Конечно, мы к тому моменту уже вернемся с Пароса, – подтвердил Смолев. – Постараюсь не пропустить этот семинар. Ты портрет Фудзивары, что в Додзе висит, пока сенсея нет на острове, – сними. Ямада Таро заметит, скажет мастеру – тот нам уши оборвет. Он был против, но так положено, он – глава школы. Повесим обратно, когда японец уедет!

– В восьмом мы никого не поселили, как ты и сказал, будем заканчивать перепланировку, – кивнув, продолжила Соня. – Так, с большой галереей все. Теперь осталось три номера по малой. В девятом – студенты археологи из Афинского университета, практику проходят здесь по совету Джеймса Бэрроу. Юноша – англичанин, его подруга – гречанка. Студенты четвертого курса. Оба в очках, типичные отличники. Вон они сидят, за соседним столиком с Бэрроу. Очень воспитанные и скромные ребята. Его зовут Алфред Смарт, ее – Пенелопа Закинтиоти. Красивая фамилия!

– Она означает, что ее предки были с острова Закинтос, – пояснил Алекс. – По греческим фамилиям можно изучать и историю, и географию страны. А тут и история – Пенелопа, и география – Закинтиоти!

– Ясно. Думаю, что они проще к этому относятся, дядя Саша, – рассмеялась Рыжая. – Она его зовет Алфи, а он ее – Пенни! Современная молодежь, что ты хочешь!

Смолев неопределенно хмыкнул, но ничего не сказал.

– В десятом – Моник Бошан и Джульетт Гаррель, – продолжала Рыжая Соня, сверяясь со своими записями. – Все никак в себя не придут после того дела с импрессионистами. Уж очень они подружились с Мари и Гастоном Леблан, которые оказались и не Мари, и не Гастон, да и вовсе не Леблан. Ходят грустные, печальные. На завтрак не приходят, мы им в номер приносим. Через три дня уезжают. Ну, и в последнем, в одиннадцатом, поселились молодые парни, израильтяне. Три человека. Сперва они мне показались несколько странными: у всех затылки выбриты, выправка военная, одежда вся – цвета хаки. А зовут их, – она склонилась над записями, – Моше Коэн, Самуил Левин и Леонид Меламед.

– Солдаты в отпуске, наверняка, – пожал плечами Алекс. – В Израиле сейчас вся молодежь под ружьем, времена тревожные. Ты присмотри за ними. Солдат в отпуске – не всегда самый спокойный постоялец, сама понимаешь.

– Хорошо, присмотрю, – пообещала Соня. – Но пока ведут себя достойно, на завтрак пришли минута в минуту. За пятнадцать минут ровно позавтракали и ушли на море. Еще вчера они попросили у нас координаты местного дайвинг-клуба. Кстати, я так поняла, что Меламед у них старший, вроде сержанта. И по-русски он говорит свободно.

– Солдат приема пищи не пропустит, – хмыкнул Смолев со знанием дела, – но и за столом попусту не засидится… Ладно, я потом пообщаюсь с их сержантом.