Мир, где все наоборот

Память прояснилась через неделю после аварии. Егор лежал в койке, разглядывая в окне унылую стену больничного корпуса, и внезапно понял, что ему не давало покоя. Несколько дней назад он должен был выйти на работу своей мечты. Но не вышел. И даже не позвонил с объяснениями.

Сейчас Егор уже без содрогания оглядывался на тот кошмарный период. Когда сломаешься, перестаешь чувствовать боль. Но тогда… Тогда он испытывал муку страшную. Как он только с ума не сошел!

Егор помнил минуту, когда окончательно опустил руки. Всего несколько фраз, итог судебного разбирательства. Адвокат ответчика повернул все таким образом, что виноватым получался Егор. Якобы он пытался покончить с собой и бросился под колеса. Даже свидетели нашлись, целых трое. Все как один твердили заученную ложь. Егора раздавили не только физически, но и морально. Он сделал последний шаг и переступил черту, за которой начиналось отчаяние. Он больше не собирался тягаться с миром. Мир был сильнее.

Удивительно, но едва Егор признал свое поражение, ему стало легче. После чудовищного напряжения это казалось почти блаженством.

Однажды в больницу явился виновник аварии. Должно быть, его терзало раскаяние: он приходил с завидной регулярностью, приносил продукты и даже выхлопотал для него отдельную палату. Егор безучастно следил за ним, не испытывая ни обиды, ни злости. Лелеял новорожденное равнодушие бережно и самозабвенно…

– Не бывает так, чтобы человек ничего не хотел, – повторила Змейка. – Это лицемерие. Желания есть всегда. Чего ты хочешь?

Егор вздохнул:

– Надеешься, что мой ответ изменится, если ты несколько раз задашь один и тот же вопрос?

– Надеюсь, что ты хотя бы задумаешься.

– Зачем? С моей жизнью все ясно.

Девушка всплеснула руками, подняла глаза к потолку.

– Ничего никогда не ясно ни с чьей жизнью! Ты повесил на себя ярлык неудачника и упорно следуешь ему. Ладно, бог с тобой. Если тебе нравится придумывать себе амплуа и придерживаться его, почему бы не заменить теперешнее на что-то более привлекательное?

Егор внимательно смотрел на Змейку, и в груди разливалось теплое, трогательное чувство. Необычная она девушка. Иной раз глянешь на человека – и сразу все о нем понимаешь. А порой – смотри не смотри – ничего не поймешь. Змейка была худенькая, росточку небольшого, одевалась как подросток. Лицо ясное, юное – в первые минуты знакомства Егор дал ей не больше восемнадцати. Однако теперь подозревал, что подруга куда старше, чем кажется. На вопрос о возрасте Змейка загадочно улыбалась. В такие моменты Егор был готов поклясться, что ей все тридцать.

Почему она от него не отступалась? Вела себя так, словно ей действительно интересно. Собеседник из него никудышный, герой-любовник и подавно. Что заставляет эту странную девчонку набирать его номер и требовать встреч? Может, у нее хобби такое – выискивать в толпе юродивого и направлять его на путь истинный? Чем не развлечение? Если так, то Змейку ждет разочарование. Спасти его, Егора, не получится. Просто потому, что его не от чего спасать. Да, он не создает впечатления весельчака, ну так темпераменты у людей разные. Егор не мучился от депрессии, не страдал от низкой самооценки, не планировал самоубийства. Он просто реально смотрел на вещи. А Змейка стремилась нацепить ему на нос розовые очки.

– Почему ты никогда не рассказываешь о себе? – прервал Егор ее философствования. – Так и не откроешь свое настоящее имя?

– А чем тебе Змейка не нравится? Видишь, я и свитер подобрала подходящего цвета, чтобы имени соответствовать, – рассмеялась собеседница.

– Да, я заметил.

В день, когда они встретились, Егор спустился в метро с особой целью. Встал у стены, собираясь с духом, но никак не мог решиться. От волнения кружилась голова, виски намокли от липкого пота. Когда от толпы, спешащей на поезд, отделилась маленькая голубая фигурка, парень подумал, что у него галлюцинации. Слишком волшебным было видение. Будто находился Егор не в гулком душном подземелье, а на зеленом лугу. Солнце ярко светило, птицы пели, листья весело шумели под ласковым ветром. И вдалеке с горки шагала – не шагала, катилась – не катилась, а словно летела над землей крошечная голубая змейка. Та самая, из сказки Бажова.

На несколько секунд Егор выпал из реальности. Когда веснушчатая девушка в голубой куртке тронула его за рукав и спросила, не нужна ли ему помощь, он оторопел от неожиданности: надо же, она говорит человеческим голосом! Сейчас поди насыплет золотого песку и предложит взять, сколько его душе угодно. Вероятно, выглядел он невменяемым, девушка схватила его за руку и потащила к выходу.

На свежем воздухе Егор оклемался и так застыдился, что сдуру рассказал о своем видении. Новая знакомая прыснула со смеху и заявила, что в таком случае будет именоваться Змейкой. И никак иначе.

Вечером того дня Егор долго не мог уснуть. Случайное знакомство не выходило из головы. Парень чувствовал, что этот эпизод каким-то образом изменил траекторию его жизни. Повернул ее едва заметно на ничтожные полградуса – сперва и не заметишь отклонения. Лишь с течением времени станет явственной произошедшая перемена. С этими мыслями он и отключился. А когда проснулся, наваждение исчезло. Интуиция снова молчала, и вчерашние фантазии казались нелепыми и незрелыми…

Змейка посмотрела на часы и поднялась со стула:

– Уже поздно. Засиделась я у тебя. Видишь, какие бывают наглые гости. Нет, я бы еще, конечно, осталась, если бы ты пообещал признаться в своих желаниях. Но ты ведь не признаешься, да? – она заметила его кислую улыбку и добавила: – Так я и думала. Ну, ничего, когда-нибудь созреешь.

Как обычно, Егор предложил Змейке проводить ее до дома, и она, как обычно, отказалась. Когда за ней захлопнулась входная дверь, он подошел к окну и долго смотрел, как падает снег. Крупные невесомые хлопья медленно парили в воздухе; порой чудилось, что они вовсе не падают, а поднимаются к небу, игнорируя закон всемирного тяготения. Егор соврал. У него было одно желание. Он хотел, чтобы той аварии никогда не происходило…

Глава 3

Велецкий редко позволял себе орать на подчиненных. Но сегодня утром не сдержался, дал волю гневу. Как два профессионала могли упустить полуживую жертву? Телохранители якобы подумали, будто неизвестный мужчина – новый охранник, поэтому не отреагировали мгновенно и в итоге за это поплатились. А когда пришли в сознание и вышибли припертую стулом дверь сауны, незнакомца и след простыл. А вместе с ним – и пленника.

Велецкий негодовал. Телохранителей он нанял в одном из лучших охранных агентств города, и слабо верилось, что эти двое не устояли против одного противника. Это же реальный мир, а не съемочная площадка корейского боевика. Никому нельзя доверять, мать твою. Хочешь сделать хорошо – сделай сам.

– Вы остаетесь дома, смотрите за Ольгой. Одну ее не оставлять, чуть что – сразу докладывать мне, – приказал Сергей, натягивая на ходу пальто. – А я постараюсь выяснить личность нашего ниндзя.

Слабая надежда, но все-таки есть. На трассе у поворота в поселок стоит камера ДПС. Ее назначение – фиксировать превышение скоростного режима. Камера записывает все транспортные средства на этом участке дороги. Если кое с кем договориться, можно просмотреть запись за нынешнюю ночь. Примерное время Велецкий знал, в четыре утра машин немного, есть шанс быстро вычислить объект.

Садясь в автомобиль, Сергей поднял глаза на окна второго этажа – Ольга стояла за занавеской и наблюдала. «Прячется, как пугливая кошка», – подумал он и улыбнулся. Нужно поскорее разобраться в ситуации, получить достоверную информацию, чтобы понять, как вести себя с женой.

Когда супруг уехал, Ольга Велецкая отошла от окна и села на кровать. В теле ощущалась слабость, руки подрагивали, но голова соображала предельно ясно. Впрочем, трезвость ума не уменьшала растерянность, которую испытывала женщина. Еще недавно она точно знала, чего хочет и как этого добиться. И ведь добилась бы, не вмешайся муж. Обычно он не приезжал домой без предварительного звонка, и вдруг явился в самый неподходящий момент. Случайность? Провидение?

Когда Велецкая поняла, что план не удался, ее первой реакцией были слезы. Они текли нескончаемым потоком, и Ольга сама не понимала, чего больше в ее рыданиях: сожаления или радости. Она не плакала долгие годы и теперь с удивлением обнаруживала странное удовольствие в своей непривычной истерике. Сотни эмоций роились в сердце: оживали почти забытые, рождались невиданные прежде; бурлили, смешивались, провоцируя новые слезы. Велецкая чувствовала, что не просто выжила. Нет, здесь нечто другое. Она начала жить заново.

Ольга посмотрела на свои забинтованные руки. «Шрамы останутся, жаль», – подумала она и удивилась собственной реакции. Двое суток назад она хладнокровно резала вены, надеясь никогда не проснуться, а теперь расстраивается из-за того, что руки утратили прежний лоск.

Остро захотелось посмотреть на себя. Она покинула свою комнату и спустилась в гостиную с зеркальной стеной. Долго вглядывалась в отражение, с каждой секундой поражаясь все сильнее. Как это раньше она не замечала собственной красоты? Знала, конечно, что привлекательна, но не осознавала, насколько. Приспустила шелковый халат, обнажив плечи. Ни единого недостатка. Ольга ощутила внезапный, одуряющий восторг. Ведь она может свести с ума любого мужчину, если этого захочет.

– Скажи, я тебе нравлюсь? – Велецкая повернулась к охраннику, который ошивался в прихожей, делая вид, что чем-то занят. Ольга понимала, что муж позаботился о том, чтобы не оставлять без присмотра незадачливую женушку.

– Простите? Это вы мне? – не понял Николай. За два года службы госпожа Велецкая впервые обратилась к нему.

– Да, тебе. Разве тут есть кто-то еще? Твой коллега наверху. Я заметила его, когда выходила из спальни. – Ольга откинула волосы, упавшие на грудь. – Так я тебе нравлюсь?

Николай замялся, не зная, что ответить.

– Я хочу понять, считаешь ли ты меня красивой.

– Вы ставите меня в неловкое положение, – выдавил охранник, бросив затравленный взгляд на лестницу, будто звал на помощь своего напарника.

– Ответь, и я отстану, ладно?

Николай переступил с ноги на ногу, пытаясь скрыть смятение. Потом решился и, неловко улыбаясь, произнес:

– Вы привлекательны, это отрицать глупо.

Велецкая расцвела и закружилась на месте, приводя мужчину в еще большее смятение. Потанцевала, напевая себе под нос, рассмеялась и рухнула в кресло.

Несмотря ни на что, ей удалось отомстить. Семнадцать лет она хранила страшную тайну и даже не надеялась, что однажды сможет избавиться от ее полуистлевшего трупа. Если подумать – настоящая мистика. Встретить возле собственного дома мужчину, поломавшего тебе всю жизнь, познакомиться с ним заново, ибо по какой-то причине он не помнил даже своего имени, увлечь его, влюбить в себя, испытав при этом щемящее удовлетворение, и предать его так же, как он ее когда-то. Ольга искренне хотела умереть вместе с ним. Но у судьбы оказались другие планы. И теперь, сидя в кресле, живая и невредимая, она не сильно расстраивалась неожиданному повороту. И даже всерьез подумывала о том, что, возможно, все произошло к лучшему.

Она поспешила с решением уйти из жизни. Сергей по-прежнему любит ее – трепетно, самозабвенно. Оставить его одного было бы очень жестоко. Ольга поддалась искушению и сделала шаг туда, откуда редко возвращаются. Это был чудесный, вдохновляющий момент слабости, она будет помнить о нем до тех пор, пока не решит повторить попытку и уйдет уже навсегда. Но сейчас она будет жить. И причиной тому не только проснувшееся желание уберечь от боли супруга и детей. Впервые за долгие годы Ольга почувствовала, что привычное равнодушие ослабляет хватку, и в ней зарождается легкое, едва уловимое любопытство.

Громко зазвонил телефон. Ольга взяла трубку.

– Оленька, ты в порядке ли? – спросил муж.

– Тебе уже пожаловались на мое неадекватное поведение?

– Отчего же пожаловались? Доложили по уставу. Так что с тобой? – Велецкий старался говорить беспечно, но голос выдавал тревогу.

– Я не наделаю глупостей, не бойся, – заверила его Ольга.

– Хорошо. Я с детьми разговаривал, через пару минут дочь тебе позвонит. Надеюсь, ты согласишься, что им лучше не знать об инциденте?

– Конечно.

– Вот и славно, умница моя. Не скучай. Я скоро приеду.

Приехал Сергей поздно вечером. Уволок жену в спальню, уложил в кровать и тоже лег. Спать Ольге не хотелось, но она подчинилась, понимая, как трудно супругу сдерживать себя и не задавать вопросов. Она давно знала, что вышла замуж за достойного человека. Но лишь сейчас в полной мере это прочувствовала. Сергей молчал и гладил ее волосы, успокаивая, расслабляя. Ольга растворялась в этой умиротворяющей нежности, не замечая, что сильные пальцы мужа мелко дрожат, а дыхание сбивается…

Велецкая догадывалась, что из больницы Кирилла привезли сюда и заперли в подвальном помещении. Она кожей ощущала его близость. Когда долго кого-то любишь, учишься чувствовать его через стены. Кирилл не кричал, но она слышала его боль. Закрывала уши, закутывалась в одеяло с головой, но немой крик проникал сквозь преграды. Ольга могла его спасти. И даже спустилась по лестнице, но остановилась на последней ступени. Картинка из прошлого мелькнула перед глазами, оживив жуткие воспоминания. На мгновение Ольга вновь ощутила себя беззащитной жертвой, игрушкой пьяных мужчин. Дыхание перехватило, она вцепилась в перила, чтобы не упасть. А потом быстро поднялась наверх и уже не выходила из своей комнаты.

Вчера, улегшись в постель, Сергей долго ворочался, прежде чем заснул. Ольга села на кровати, ей почудилось, что состояние Кирилла изменилось. Она осторожно встала и подошла к окну. Всматривалась в тоскливые сумерки, пока не заметила темную фигуру, пересекавшую двор. Вернее, фигур было две: один человек тащил на себе другого, спотыкаясь под тяжелой ношей. У калитки замешкался, поудобнее перехватив Кирилла (а это был именно он), и скрылся из виду. Спустя минуту темную дорогу осветили галогенные фары, и машина рванула к выезду из поселка.

Непонятные чувства одолевали Ольгу. Она никак не могла осознать собственное отношению к случившемуся. Кирилл заслуживал наказания и при этом за минувшие сутки был дважды спасен. У кого-то на небесах есть планы на его счет? Будить мужа Велецкая не стала. Еще, чего доброго, он догонит беглецов. Пусть лучше все идет так, как идет…

Рука Сергея дрогнула. Ольга выбралась из его объятий, повернулась к нему и прошептала:

– Прости меня.

– Это ты прости меня, – откликнулся муж. – За то, что не сразу заметил твое состояние.

– Я не изменяла тебе. Ничего не было.

– Это неважно, Оленька, – Сергей привлек жену к себе, надеясь, что она не услышала вздоха облегчения, вырвавшегося из его груди.

– Ты сможешь об этом забыть? – спросила Ольга, уткнувшись носом в его волосатую грудь.

– Уже забыл.

– И не потребуешь объяснений?

– Не потребую. Спи, маленькая.

Если бы Ольга увидела лицо Сергея, то поразилась бы жесткому, холодному выражению его глаз. Это был взгляд диктатора, подписавшего расстрельные списки…

Сегодняшний день прошел не впустую. Полезно иметь тугой кошелек и знакомства в органах. Велецкий усмехнулся, повторив про себя имя нежданного гостя, вломившегося в дом. «Что ж, Максим Григорьевич, разберемся, что вы такое и с чем вас едят… И главное – как вы связаны с событиями, случившимися под крышей моего жилища», – Сергей поправил подушку и натянул одеяло повыше. В комнате было прохладно.

Глава 4

– Первую помощь вашему другу мы оказали. По-хорошему, ему бы пару дней полежать в больнице под наблюдением. Но он разнервничался, заявил, что не намерен здесь оставаться, – молодой доктор выразительно посмотрел на собеседника. – Пришлось вколоть ему успокоительное. По крайней мере, этот день он проведет под присмотром врачей, отоспится, а вечером вы уж сами с ним разбирайтесь. В полицию я не сообщил, хотя должен был… Исходя из характера травм…

Максим понимающе кивнул и пожал врачу руку, оставив в его ладони щедрое вознаграждение.

– Я могу остаться в палате?

– Можете. Но на вашем месте я бы занялся другими делами. До вечера ваш друг все равно не проснется. А теперь, извините, я должен идти. Меня ждут другие пациенты.

Максим проводил врача задумчивым взглядом и тяжело опустился на обтянутую дерматином лавку. У него имелось несколько часов, чтобы придумать, как действовать дальше. Разве мог он представить, будучи мальчишкой, что дружба, которая так его радовала, однажды обернется настоящей трагедией?

Их было четверо: Макс, Джекил, Глеб и Лиза. Обычная компания с необычным хобби. Время от времени каждый из них озвучивал свое желание, и друзья помогали его осуществить. Большинство их желаний нельзя было назвать благородными, ну так никто из друзей и не метил в Иисусики, как говаривала Лизка. Живем один раз, и получить хочется по максимуму. Тут уж не до нравственности.

Нельзя сказать, что Макс был напрочь лишен морали. Когда погибла его любовница (друзья планировали легкую аварию, чтобы спровоцировать выкидыш, но перестарались), он искренне переживал. Однако справился быстро. Сделанного не воротишь. Незачем портить свою жизнь бестолковым раскаянием. Стыд не добродетель, а вина не благо. Макс решил жить, не оглядываясь назад, и почти не отступал от этого правила.

Убийство Лизкиного мужа Макса почти не тронуло, а где-то даже порадовало. Ублюдок заслуживал смерти. Жаль, что пострадал невинный человек – водитель кинулся спасать хозяина. Спасти не спас, а сам погиб. Оставили бы его в живых – подставились бы. Добровольное самопожертвование в планы друзей не входило. Пришлось пристрелить свидетеля…

Самая удивительная идея посетила Джекила. Что немудрено с его-то профессией. Копаясь в голове у психов, и сам становишься безумцем. Макс, как сейчас, помнил: они собрались в ресторане, Лизка беспрерывно курила, Глеб не скрывал плохого настроения и постоянно нарывался на конфликт, Джеки сыпал заумными фразами, пока Макс не попросил его выражаться проще.

Друг сообщил, что намерен поэкспериментировать с памятью, при помощи гипноза стереть у человека информацию о прошлом. Требовался подходящий кандидат. Желание было таким необычным, что все развеселились. Все, кроме Глеба. Он долго молчал, не реагируя на шутки, а потом произнес проповедь. Сначала к Максу прицепился, потом к Лизке. Дошло до мордобоя. Нехорошо все тогда закончилось. Но то, что случилось потом, было и вовсе за гранью.

Макс до сих пор не верил, что Глеб по собственной воле вписался в тот злосчастный эксперимент. Видел доказательство своими глазами – вот оно, в палате лежит – и все равно не верил. Каким-то образом Глебу удалось убедить Джека лишить его памяти. Макс выступал против громче всех, но в итоге смирился, поняв, что иначе Глеб совершит самоубийство – слишком тяжело переносил потерю жены и родного брата. Нелегко далось Максу это решение. Глеб был его лучшим другом. Так не хотелось его терять! Но не держать же его взаперти. У каждого своя голова на плечах. К сожалению.

После процедуры предполагалось отвезти Глеба на заранее подготовленную квартиру с видеонаблюдением. Так Джекилу было бы легче контролировать процесс адаптации пациента. Глеб согласился с разумностью этой идеи, однако накануне эксперимента попросил Макса об услуге.

– Я не хочу быть хомячком в стеклянной банке, – объяснял он товарищу. – Я не собираюсь пропадать из виду. Всего лишь хочу какое-то время побыть наедине с собой, чтобы меня не разглядывали под лупой. Понимаешь? Я сниму другую квартиру, о которой будешь знать только ты. Забросишь меня туда и оставишь одного. Дашь мне пару недель свободы, а потом можешь сообщать Джеку. Пусть начинает свой патронаж.

Макс долго не соглашался: сама мысль о том, что вскоре от его лучшего друга останется лишь физическая оболочка, лишенная опыта прошлого, вызывала у него рвотный рефлекс. А тут еще дополнительное беспокойство: оставить его, беспамятного, на произвол судьбы?

– Нет, старик, извини, но это уже перебор, – отнекивался Макс. – Я утешался тем, что ты не останешься в одиночестве. Джекил не даст тебе наделать глупостей, да и я тоже. А ты лишаешь меня этой возможности. Нездоровая позиция. Нет, так дело не пойдет.

Они брели по ночному городу, погруженные в тягостные раздумья, не замечая ледяного ветра, бьющего в лицо. Глеб говорил и говорил и, похоже, не собирался сдаваться, пока не вырвет у товарища обещание помочь. Макс понимал, что поступает неправильно, но все-таки поддался на его уговоры. Было бы подлостью отказать другу в последней просьбе.

Он все сделал как надо. Каких усилий это ему стоило – лучше не вспоминать. Пришлось солгать Джеку и Лизе. Никогда прежде Макс не врал друзьям. Но подвести Глеба не мог. Слово нужно держать. С тяжелым сердцем покидал он товарища в незнакомой квартире в одном из унылых спальных районов города. Выйдя на улицу, он долго не садился в машину – размышлял о правильности своего поступка, колебался. Наконец решился. Завел двигатель и умчался прочь, подальше от искушения.

Макс ожидал, что Джек позвонит сразу же, не обнаружив Глеба в условленном месте. Однако прошли сутки, а тот не объявлялся. Макс перевел дыхание: он до сих пор не придумал, как оправдаться в глазах товарищей. День сменялся вечером, ночь – утром, но никто его не тревожил. На пятые сутки он всерьез заволновался.

Почему Джек молчит? У него из-под носа украли вожделенный опытный образец, а он ведет себя так, словно ничего не случилось. Где логика? Несколько минут Макс собирался с духом и набрал номер доктора Джекила. Тот трубку не взял ни через час, ни через десять. Позвонил Лизе: тот же результат. Вот это был действительно пугающий знак.

Выследить Джека ему не составило труда; да тот и не скрывался. Макс припарковался неподалеку от клиники, где работал товарищ, намереваясь проследить, куда он направится после работы. Ждать пришлось недолго. Джек покинул здание за пару часов до окончания рабочего дня и поехал в центр. Макс двинулся следом, не догадываясь, сколько сюрпризов готовит ему нынешний вечер.

Подъехал Джекил не абы куда, а к Лизкиному дому. Подруга вышла из подъезда – издалека Макс ее едва признал, она перекрасилась из брюнетки в рыжую. Запрыгнула в салон, и машина тронулась.

Путь их лежал в сторону области. Дорога порядком утомила преследователя: он находился в постоянном напряжении, стараясь держаться на таком расстоянии, чтобы и машину не упустить из виду, и себя не обнаружить. У въезда в какой-то поселок друзья остановились. Макс промчался мимо, развернулся и встал у обочины. Достал бинокль, настроил резкость и оторопел. В машину к Джеку садился Глеб.

Тут выдержка Максу изменила. Он ударил по газам, намереваясь догнать веселую троицу и потребовать объяснений. Однако не успел. Через пару-тройку километров Джекил остановился, высадил Глеба и уехал как ни в чем не бывало. Беспамятный друг исчез в ближайшем магазине, а спустя пять минут вновь появился. Закурил и пошагал по трассе обратно к поселку.

Макс проследил за ним до самого дома. Глеб поднялся на крыльцо большого коттеджа, отпер дверь и больше в тот вечер на улице не появлялся. Макс караулил всю ночь, но под утро сон сморил его… Проснулся за полдень от воя сирены. Возле соседнего дома стояли две машины «Скорой помощи». Четверо санитаров несли на носилках женщину и мужчину. Погрузили пациентов внутрь и тотчас уехали.

Макс сначала не придал значения этому происшествию. Мало ли что у людей случилось. Ему сейчас не до чужих проблем. Со своими бы разобраться. Несколько минут сидел, задумчиво глядя перед собой. А потом чертыхнулся, пулей вылетел из машины и побежал к коттеджу, где жил Глеб. Дверь была открыта, а в доме никого.

Внезапная догадка заставила Макса выругаться. Вот кретин! А что, если это Глеба увезли на «Скорой»? Доказательств у него не имелось, но, учитывая странность ситуации, могло статься, что его подозрение верно. По крайней мере, проверить не мешает. Он завел двигатель и вырулил на дорогу. Пока разузнал адреса ближайших больниц, пока выяснил, куда доставили сегодня днем мужчину и женщину из этого поселка, пока добрался до места – наступил глубокий вечер. Макс вымотался, зверски проголодался и едва не метал молнии. А когда выяснил, что пациента, похожего на Глеба, недавно забрали из больницы и увезли в неизвестном направлении, чуть не разбил окошко регистратуры.

– Кто? Кто увез? – взревел он, до смерти напугав медсестру, сидевшую за стойкой.

– Простите, не кричите, пожалуйста, я сейчас посмотрю, – пробормотала она, зашуршав бланками. – Напомните, кем вы приходитесь пациенту?

Во взгляде Макса вспыхнула такая ярость, что девушка осеклась и замямлила:

– Простите. Вот, пожалуйста, кто доставил, тот и забрал, Велецкий С.

Не удостоив ее ответом и не поблагодарив за информацию, Макс бросился к выходу.