Хроника нижней улицы

Андрей Борисов

ХРОНИКА НИЖНЕЙ УЛИЦЫ

АЛЬФОНСО

– Женская неприступность выдумана для того, чтобы подзадоривать нас, мужчин, к более решительным действиям, – говорил мне философски сосед, сидя вечером у подъезда дома. – Или возьмем женскую честь. Дамы – как Золотой резервный фонд нашего Нацбанка: послушаешь – так сама святость и неприкосновенность, а когда начинаешь разбираться, с удивлением узнаешь, что там уже двое детей.

– В Золотом резервном фонде?

– В деревне у ее матери на воспитании! Ухаживаешь за ней, слушаешь басни о святой неприкосновенности… А о детях, нагулянных от бывших ухажеров, узнаешь только после того, как куплены обручальные кольца. Вот так нас и дурят: уши развесим, верим, надеемся, а другие в это время запускают туда руку и тихо делают свое дело. И главное, никто тебе не скажет – было это целевое или нецелевое использование.

– Руки – или женщины?

– Золотого резервного фонда!

Сосед был под впечатлением недавнего обвала денег, поэтому, поучая меня премудростям жизни, он все время сбивался с темы.

– Вижу, тебе пока еще рано объяснять женскую сущность на примере государственной финансовой машины.

– Ага, – отвечал я. Ведь было мне всего четырнадцать лет.

– Тогда поясню проще, на примере коровы. Если внимательно присмотреться к женщине, легко обнаружить, что она по своей сути мало чем отличается от этой простой и понятной домашней любимицы. Женщинам тоже нравится, когда с ними сюсюкают, ласково гладят их, угощают чем-нибудь вкусным. Скажу больше – они легче поддаются ухаживанию. Ты с коровами тоже такой нерешительный?

– С коровами у меня все нормально, – сконфуженно отвечал я. – Мне, например, бабушкину Буренку ничего не стоит ласковым именем назвать, погладить или даже поцеловать, а вот девочку…

– То есть с коровой ты мачо, а перед особой с косичками сразу раскисаешь, как бублик в чае?

– Ну…

– Ты, Вова, поступай следующим образом, – поучал меня сосед, – представляй на месте девочки бабушкину Буренку, и общайся с ней так же: обхаживай ее, произноси ровным тихим голосом ласковые слова, излучай доброту и любовь – они это внутренне чувствуют. В жизни тебе этот прием пригодится не раз. Я до сих пор его использую. Иногда с женой поскандалим, прямо кулаки чешутся, ну, думаю, сейчас так хрястну – глаза на затылке заморгают! Ан нет, представляю на ее месте корову, и сразу отпускает. Разве могу я безобидную скотинку стукнуть? Да рука не поднимется!

Следуя его совету, я поджидал после уроков понравившуюся девочку и, вообразив вместо нее бабушкину корову, пытался завязать дружбу. Увы, не зная всех тонкостей налаживания тесных связей, я терпел одно фиаско за другим.

– Женщины предпочитают классическое знакомство: увидела, услышала, дала потрогать, – снова учил меня сосед. – Бывает, конечно, что сначала дала потрогать, а потом только утром увидела и услышала. Но это редко, в основном когда дама чрезмерно взбодрилась вином. Твоя стратегия не должна строиться на исключениях.

– Но этот этап знакомства – «услышала» – такой скучный!

– Ничего не поделаешь, такова женская природа. Женщина пока ушами не полюбит, к следующему этапу не перейдет, – утверждал сосед. – Ты просто не представляешь, какое удивительное впечатление производят на них словесные излияния, да взволнованным голосом, да с придыханием! Причем продолжительность этапа во многом зависит от нашего мастерства. В молодости мне хватало одного вечера, чтобы покорить сердце самой неприступной красавицы. Всего-то и требовалось: нашептывать ей в ушко что-нибудь из любовной переписки Гегеля с Бебелем. Участковый, бывало, во двор заходит, а я уже знаю, по какому он вопросу. «Что, – спрашиваю, – опять с моста?» – «Оттуда, несчастная», – ответствует он и протягивает мне очередную предсмертную записку: «Венечка, прощай! Не могу жить без тебя, навеки твоя «К». Или «М», или «Т». Сколько их утопилось из-за меня, разве сейчас припомнишь! Артистки, секретарши, медсестры…

Я с восхищением взирал на своего соседа, разбивавшего в молодости девичьи сердца с такой же легкостью, с какой я – лампочки в подъезде, не понимая лишь одного – зачем он тогда женился на Гале, этой крикливой распылившейся квашне с бородавкой на носу, которая, высунувшись из окна, кричала ему:

– Веньямин, иди домой, ужин стынет!

– Иду, чего орать, как реактивный самолет, на весь двор!

– А вы после ужина выйдете? – робко спрашивал я.

– Выйду, конечно. Что мне дома-то делать? Ты пока шахматишки организуй.

Я организовывал шахматишки, шли дни, месяцы, годы, а ни одна девочка так и не бросилась с моста в пылу безумной любви.

Уроки соседа и опыт первых ухаживаний, однако, шли мне на пользу. Я все глубже познавал женскую суть и обзаводился подходящими стратегиями. Например, усвоил я следующее: чем больше женщинам врешь, тем безоговорочнее они верят; чем адекватнее и предсказуемее ведешь себя с ними, тем меньше имеешь шансов на успех, и наоборот. Понял я также, что многие из них всерьез верят в экстрасенсов, духов и прочую муть. А уж как они любят делиться новостями и секретами! Самые сокровенные тайны слетают с их уст быстрее, чем карапузы с водных горок.

Особенно преуспел я в обхаживании богатых глупышек, которые, утомившись от своей сытой избалованной жизни, искали острых ощущений.

В один из дней я вдруг понял, что уже способен завести знакомство с любой понравившейся красоткой.

Пересекая холл гостиницы, я заметил в зеркале свое отражение – молодого человека, с внешностью, от которой дамы сначала теряют голову, а потом все остальное.

Кивнув швейцару, я вышел на улицу.

Девушка стояла под козырьком гостиницы, укрывшись от моросящего дождя, и пытаясь дозвониться кому-то по мобильному телефону. Увы, на том конце ей упорно не отвечали.

Судя по ее одежде и манерам, она вряд ли станет знакомиться с мужчинами на улице. Тем не менее, представив вместо незнакомки бабушкину корову, я уверенно шагнул к ней. Стоило мне вообразить Буренку, как в одно мгновение нерешительность и сомнение испарились. И только нежность, какую испытывал я к бабушкиной корове, заполонила грудь.

– Простите, не подскажете, который час? – проворковал я.

Девушка повернула голову и оглядела меня с ног до головы с видом леди, собирающейся отдать указание горничной.

Ее надменный взгляд натолкнулся на мою улыбку, излучающую магнетизм, тот самый, что когда-то привел диких животных к человеку и способствовал их одомашнению. Лицо незнакомки смягчилось.

– Прошу прощения, если помешал, – смущенно потупился я. – Выскочил из номера купить в холле газет, а киоск уже закрыт. Не подскажете, где их можно приобрести поблизости?

– Без верхней одежды? – удивленно вздернула бровь девушка, кутаясь от пронзительного ветра в дорогую шубку. – Не боитесь простудиться? Весна только началась.

– Весна, – вздохнул я загадочно, – может, по календарю и началась, но в мой дом она приходит гораздо позже.

– Живете на Севере? – спросила незнакомка, разглядывая меня со внезапно проклюнувшимся интересом.

– Угадали. На далеком, далеком Севере, где царство льдов, снегов и необъятной тундры…

– Романтично! – с придыханием произнесла она, и тут же удрученно вздохнула: – Не то что в нашем городе – скука смертная, да еще и подруга куда-то запропастилась, не могу ей дозвониться.

– Согласен, скучновато в вашем городе, – подтвердил я. – Хоть иди да работай.

– Фи, – сморщила носик девушка, – представляю лицо моей мамочки, узнавшей, что я пошла работать.

Мы рассмеялись.

– Например, какой-нибудь офисной менеджеркой, – продолжила она, – или экспресс-секретаршей.

Нас снова разобрал смех.

– Но бывают же и престижные профессии, например бульдозер-машинистки. Рыть котлованы нынче модно! – пошутил я.

Девушка закатила глаза.

– Или пудель-парикмахерши, такая категория специалистов сегодня нарасхват, – продолжал я ерничать.

– Перестаньте, молодой человек, – попросила незнакомка, вытирая выступившие слезы, – иначе я с вашими «бульдозер-парикмахершами» умру со смеху. Придумали же такое!

– А как насчет бюджетницы с окладом в три копейки? Училки-мучилки? Врачихи-скворчихи?[1]

Девушка снова расхохоталась.

– Ну, перестаньте же вы! – воскликнула она. – Смилуйтесь!

– Молчу, молчу.

Махнув рукой, девушка призналась:

– А мы с подругой собирались пойти куда-нибудь «позажигать».

– Вот это занятие для настоящих леди, – согласно кивнул я.

– Вот только подруга куда-то запропастилась, – пожав плечами, повторила девушка. – Ей везет. Вечно попадает в какие-нибудь невероятные истории. Наверное, и в этот раз вляпалась.

Незнакомка чуть замялась, очевидно, прикидывая в уме, стоит ли рассказывать мне о похождениях своей подруги, а потом не выдержала:

– Представляете, ей так везет! Она недавно в лифте застряла. Так ведь угораздило застрять не самой, а с космонавтом.

– С космонавтом?

– Да, Виталиком, секретным космонавтом, он в батискафе на Луну летал! Подруга потом с ним встречалась несколько раз, захотела даже ребенка от него. Но он снова полетел; на этот раз на Марс. Просил не ждать его, потому как вернется только через шестьдесят лет.

Девушка мечтательно закатила глаза.

– Вы бы видели, какое трогательное было прощание… Подруга подарила ему в память об их романтичной встрече и любви до гроба золотой кулон с двумя огромными сердечками, чтобы он повесил его в своем батискафе и постоянно помнил о ней. Ну, а он подарил ей майонезную баночку настоящей лунной пыли. Виталик говорил, что эта пыль очень дорогая – много нулей стоит. Подружка эту баночку дома на самом видном месте поставила, чтобы все завидовали.

– А что особенного в этой пыли?

– Понятия не имею! Когда я ее увидела, то, не зная о Луне, подумала, что из пылесоса.

Девушка встрепенулась.

– Вы только никому не рассказывайте об этом! Информация о полетах Виталика не подлежит разглашению; пресса ничего не должна знать о нем.

– Могила, – заверил я.

– Тогда слушайте дальше. – Девушке очевидно не терпелось продолжить рассказ. – Его назначили на Марс секретным посланником Земли…

Она испытующе глянула на меня, оценивая, какую реакцию вызвала у меня эта сенсационная новость. Увидев на моем лице недоумение, она радостно продолжила:

– Вы фильмы про инопланетян смотрите? «Люди в черном» там, «Звездные войны»…

– Смотрю, конечно.

– Только представьте, эти фильмы – не выдумка. Так Виталик сказал, а уж ему-то доподлинно известно!

Она вдруг замерла, а потом, вспомнив что-то, всплеснула руками:

– Ой, видели бы вы, как он просил подругу полететь с ним, на коленях стоял!

– На Марс, что ли?

– Именно!

– Почему же она не полетела?

– Чуть не полетела! У Виталика хорошие связи в органах, которые в космос отправляют. Но этим органам надо было дать крупную взятку. Виталик бы это организовал. Только ни у него, ни у подруги денег не было. Родители у нее хоть и богатые, но об этой истории ничего не знали, и знать им, конечно, было не положено; скандал бы подняли на весь город, единственная доченька ведь. Наши влюбленные придумали, где взять деньги. У подруги – квартира в центре города. Если продать ее, то как раз на взятку бы хватило. А зачем ей тут квартира, если она на шестьдесят лет на Марс сваливает! Решили они эту квартиру тайно продать, начали документы для продажи собирать, а тут оказывается, что жилье не на нее, а на отца оформлено. Видели бы вы, как Виталик расстроился; он так хотел, чтобы любимая полетела с ним!

– Что ж, видимо, не судьба.

Девушка вздохнула.

– Везет подружке – в такие истории влипает! А тут если и застрянешь в лифте, то в лучшем случае с какой-нибудь скандальной бабкой.

– Знаете что: а давайте мы тоже попадем в интересную историю. – Я пожирал незнакомку глазами. – Истории ведь создаются людьми.

– Я на улице не знакомлюсь…

Мы выразительно посмотрели друг на друга, и наши глаза сказали больше чем слова.

Молчание затянулось, и девушка не выдержала:

– А чем вы, молодой человек, занимаетесь… работаете?

В ее голосе появились новые, заинтересованные интонации.

– Неужели меня можно принять за существо, живущее работой? – улыбаясь, ответил я вопросом на вопрос.

– Конечно, нет! Вы весь такой изысканный и представительный, сразу видно, что нормальный человек, – извиняющим тоном произнесла незнакомка.

– Мои родители – макаронные короли! – с гордостью проговорил я.

– И моя семья тоже очень богата, – похвасталась в свою очередь девушка. – Мне папа рассказывал, что когда-то давно существовал Советский Союз, и там все было общее. А потом это общее имущество решили разделить на всех. Разделить-то разделили, но не научили людей распоряжаться доставшейся им долей. Потому что эта доля была не вещь, а что-то фондовое.

– Слышал я об этой дележке. Каждому дали ценную бумагу – ваучер. Или другими словами – часть национального богатства страны.

– Точно. Все обрадовались, возомнили себя миллионерами, владельцами заводов и пароходов. Да не тут-то было! Ценная бумажка не овечка – сама по себе шерстью не обрастает. Кто не разбирается в корпоративных правах, тому толку от нее ноль. Поэтому такие бумажки пролежали некоторое время у народа под матрасами без пользы, а потом большинство граждан продало их за копейки или вложило в предприятия, которые вскоре обанкротились. И вот мои дед и отец как раз скупали у народа по дешевке ваучеры и банкротили предприятия. И наша семья гордится тем, что они, наживая состояние, все делали строго по закону, ни разу его буквы не нарушив. Они – пример законопослушных граждан, в отличие от этих варваров с Нижней улицы.

– Варвары? О ком это вы?

– В нашем городе есть улица, называется Нижняя, на ней живут худшие представители общества. По этой улице даже днем страшно ходить, могут пристать или ограбить. Закон там никто не чтит, и каждый старается любым нечестным способом урвать кусок от нашего добытого законным путем богатства. Одним словом – варвары!

– Спасибо, что предупредили, а то, знаете ли, я, как и все ученые, такой рассеянный, ну точно забрел бы на эту ужасную улицу!

– Вы ученый? – уважительно спросила девушка.

Ведя эту светскую беседу, мы все время откровенно пожирали друг друга глазами.

– Да. Имущественное положение позволяет мне заниматься любимым делом, – ответил я, не сводя с нее взгляда.

– И чем же вы занимаетесь?

– Полярными оккультными науками.

– Полярными оккультными науками… – нараспев повторила она, наслаждаясь мудреным сочетанием слов. – Звучит загадочно и романтично.

– Вы слышали когда-нибудь о таком растении, как лапландский подорожник?

– Нет, не слышала… Но звучит так же загадочно и романтично!

– Подорожник растет в полярной тундре. Но не везде, а только в том месте, куда ступает копыто оленя. Это растение обладает магической силой.

– О, его можно прикладывать к ране?

– И не только! Например, шаманы Севера изготавливают из него оккультное зелье для контакта с духами. Достаточно принять такое зелье хотя бы раз, и…

– Хотя бы раз, и что? – тихо переспросила она. – Вы общаетесь с шаманами?

– Приходится. Мои исследования связаны с их ритуальными плясками вокруг чума. Мне удалось установить контакт с главой шаманского рода Биоваров. Хотите попробовать приготовленное ими зелье?

– Думаете опоить меня, – обиженно проговорила девушка, – чтобы потом, как эту… как менеджерку… всем шаманским офисом?

– Разве я давал вам повод так считать? Обещаю, никаких корпоративных обрядов! Тем более – я один.

– А духи?

– Духи бестелесны. Зато я открою вам тайны оккультизма. – Я наклонился, и наши губы почти соприкоснулись. – Кстати, вашей подруге такое и не снилось. Это поинтереснее инопланетян…

Воспоминание о подруге всколыхнуло девушку.

– О, она станет кусать локти от досады!

– И не только. Но это зелье – не для простых смертных. Оно создано для избранных представителей высшего общества, которые для связи с потусторонним миром принимают его на тайных вечеринках под завораживающий ритм бубна.

– Так знайте, я тоже избранная! – воскликнула девушка. – Я представительница Верхней улицы!

– И вы готовы его отведать?

– Да, я готова отведать этого зелья. И чтобы… чтобы звучал бубен, а подруга позеленела от зависти!

Особенности женской дружбы всегда удивляли меня. По выражению ее глаз я так и не определил, что ее больше возбуждает: перспектива любовного приключения с загадочным молодым человеком или возможность похвастаться своими похождениями подруге.

– Что ж, пара порций магического напитка и атрибуты Севера ждут нас в номере, – сказал я, и выдержал паузу.

– Чего вы ждете! – капризно бросила девушка. – Идемте же в номер, пока я не передумала!

– Есть небольшая проблема: в этой гостинице посетителей пускают только до семи вечера.

– Но уже семь! – На лице девушки отразилось разочарование.

– Ничего, выход есть, – загадочно прошептал я.

– Какой?

– Тоже с элементами романтики. Ваша подруга умрет от зависти.

– Говорите же!

– Сейчас завернете за угол здания. Там увидите окно. Через него подадите мне верхнюю одежду и зайдете в гостиницу через центральный вход, будто вы постоялица. Швейцар пропустит: на гостей без пальто он внимания не обращает. В крайнем случае, скажете, что выходили к машине за сигаретами.

– Грандиозно!

– Тогда идите! Жду вас в окне!

Получив норковую шубу и сумочку, я надел свою куртку, висевшую тут же, в умывальной комнате, и благополучно покинул гостиницу через окно, которое час назад гостеприимно впустило меня сюда.

Город сиял огнями рекламы, витрин и фонарей, и только Нижняя улица, куда я вскоре спустился, утопала во тьме. Улица, на которой я родился, вырос и живу варваром.

Кстати, лапландский подорожник – это птичка.

ИНТЕЛЛИГЕНТ

– Мне бы хотелось познакомиться с девочкой из порядочной интеллигентной семьи, – признался я как-то соседу на скамейке возле дома, болтая ногами и ковыряя в носу. – Как это здорово – провожать ее после школы домой, нести портфель и умиляться проделкам ее любимого котенка… и…

– И выдувать по очереди мыльные пузыри из одной трубочки, – передразнил меня сосед.

– И ее мама приглашала бы меня в гости и предлагала чая, – продолжил я, делая вид, что не заметил его сарказма.

– И предлагала чая из молочая, – снова передразнил меня сосед.

Судя по его пунцовому носу, он был в лучшей ораторской форме, а его реплики свидетельствовали, что он не против прочитать мне очередную лекцию о жизни.

– Нашел с кем заводить знакомства, с интеллигентами! Разве ты не знаешь, что от общения с ними пользы столько же, сколько от газеты – только если ее не читать, а жевать. Текста много, а толку ноль, одна типографская краска во рту. Потому что разговаривают интеллигенты о вещах, от которых тебе проку нет, как они это называют – о высоких материях. То есть витают в облаках и никак не стукнутся об землю. Я-то знаю, имел случай пообщаться.

– Расскажите! – подсел поближе я. – О них такие невероятные слухи ходят, что даже не верится. Например, говорят, что они едят двумя руками.

– Это правда. Трапезничая, эти чертовы интеллигенты в одной руке держат вилку, а в другой – нож.

– А хлеб – чем?

– Когда я был у них на обеде, успел заметить, что хлеб подавался на стол на тарелочке, но каким образом его едят, я, собственно, не рассмотрел – был с обеда маленько изгнан.

– Это как же?

– А это, Вова, история с элементами любви. Она – дочка профессора, а я – рожденный на Нижней улице. Как ее занесло сюда, ума не приложу. Наверное, сбилась с курса, размышляя о высоком. Ты сам знаешь, что бывает с чужаками, забредшими на нашу улицу, тем более с интеллигентами, которые не то что опознать нападавших – запомнить в лицо своих соседей по лестничной площадке годами не могут. Бедняжке порядком досталось от пацанвы, когда, словно Пегас из пепла, возник я.

– Как Феникс из пепла, – поправил я соседа.

– Почему Феникс? Она, по-моему, говорила «Пегас».

– Пегас – это конь, а Феникс – птица.

– Ишь, умный какой! Это сейчас я синий, как мороженая птица из супермаркета, а в те года был славным жеребцом и возник перед ней – ну чисто Пегас. Честно говоря, я просто мимо проходил и ради интереса решил взглянуть, как выглядят ненормальные. Ибо нормальный человек не осмелится гулять по нашей улице без пулемета. Но ее заплаканное личико и испуганный вид произвели на меня неожиданное впечатление: во мне что-то скрипнуло, лязгнуло и слегка провернулось – наверное, заржавелые шестеренки жалости, а может, совести. Я обменял ее на пачку папирос и сопроводил домой. Тут-то ее мать, услышав о столь геройском поступке, пригласила меня на обед.

Их квартира больше смахивала на музей, нежели на нормальное жилище. В ней не то что к чему-то прикасаться, ходить было страшно! Пока Света (так звали спасенную мной прекрасную даму) хозяйничала на кухне, желая удивить своими талантами по части растапливания масла на сковородке, ее мамаша водила меня по комнатам и занимала интеллигентной беседой.

– А вот портрет нашего дедушки Арчибальда Львовича, – подвела меня мадам к портрету на стене. – Не правда ли, редкостное имя? Вам приходилось встречать такое?

– Только однажды, – говорю, – когда у Федьки Фролова трамвай Гамлета переехал, он нового кобеля Арчибальдом назвал.

Она почему-то нахмурилась. Я же говорил: у них вполне обычные вещи считаются неприличными.

– А чем вы больше интересуетесь: живописью, архитектурой или литературой? – вопрошала мамаша.

– Я-то? Всем понемногу. Особенно мне этот нравится… как его… Лас-Вегас.

– Вы имеете в виду Лопе де Вега или Веласкеса?

– Имею их обоих, – думал я, а вслух отвечал: – Ну, этого… который веятелем был.

– Ваятелем?

– Точно, ваятелем, который статуи ваял.

– Скульптуры?

– Да-да, именно их!

А мамаша снова прет как бульдозер:

– А вы в нашем краеведческом музее бывали?

– Сколько раз! – отвечаю.

Хотел было рассказать, что музей удачно расположен напротив дискотеки, и перед танцами мы с ребятами часто заглядываем к тамошнему сторожу, чтобы распить пару-тройку бутылок вермута. Но, слава богу, вернулся домой Светин папа-профессор, избавив меня от очередного конфуза, и все наконец сели за стол.

Профессор мне сразу не понравился: напыщенный такой, светило науки из себя строит. На меня посмотрел, будто он айсберг, а я – тощая сосулька. А за стол сел в галстуке и костюме. Нет, ты это представляешь? Ты бы сел дома обедать в галстуке?!

– У меня и галстука-то нет.

– У меня тоже нет, и никогда не было. Но даже будь у меня галстук, я бы в нем дома не обедал. Одним словом, не профессор, а павлин в зоопарке! По дороге Света все уши о нем прожужжала. Оказывается, ее папашка более тридцати лет при помощи икса и игрека описывает полет шмеля в консервной банке, и добился на этом поприще небывалых успехов: сначала защитил кандидатскую, потом докторскую, получил звание профессора и теперь буром лезет в членкоры.

Ты бы видел, как они едят – спины ровные, плечи расправленные! Мне тоже пришлось так сесть – приспосабливаться к среде, так сказать. Пока ложку до рта донесешь, измучаешься!

– Вкусный суп? – спрашивает Света.

– Очень, – киваю.

– Мама варила.

– Вы, Алла Арчибальдовна, на все руки мастер! – делаю я комплимент. – Напоминаете мне любимую тетушку Дусю, которая тоже готовила лучше всех на свете.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

События в рассказе происходят во времена, когда в Украине учителя и врачи получали небольшие зарплаты.