Новая Родина. Жизнь стругокрасненских эстонцев-переселенцев в XIX–XX вв.

По описаниям 1920 г. мужчины из нижней одежды носили нательные рубашки и кальсоны, женщины – дамские нижние рубашки, нижние юбки и панталоны. В гардероб женской верхней одежды входили шерстяные и шёлковые юбки, шерстяные кофты и жакеты, полушерстяные дамские костюмы, шерстяные и ситцевые платья, дамское летнее пальто, дамские зимние шерстяное и ватное пальто, крытые сукном шубы и полушубки, шерстяные чулки, передники, большие шерстяные платки, головные шерстяные, батистовые, шёлковые и сатиновые платки, шерстяные и шёлковые шали, шляпы. Женщины из обуви носили туфли, полусапожки, женские штиблеты, зимой – тёплые сапоги и валенки. Мужчины носили суконные рубашки, шерстяные и суконные костюмы, суконные пиджаки, длинные шерстяные и короткие суконные брюки (чуть ниже колен), шерстяные чулки (до колен) и носки. Летом поверх нательной одежды надевали летнее длинное суконное пальто, в холодное время года – длинное шерстяное или ватное пальто, крытые сукном овчинные шубы, полушубки белого цвета, меховые тулупы с воротником, ватные тужурки; подпоясывались суконным пояском. Из обуви мужчины носили сапоги с голенищем, валенки, валеные сапоги, ботинки, мужские штиблеты, в качестве головных уборов – войлочные шляпы (каар), суконные фуражки, ушанки. Для зимы женщины вязали на всю семью шерстяные варежки (дьянки) и шарфы. Каждый мужчина непременно носил серебряные карманные часы на цепочке. Среди предметов женского туалета могли быть кружева, шёлковые ленты, манишки, ридикюль, дамские серебряные или золотые часы на браслетке, золотые броши и пр.

Среди эстонцев одними из самых зажиточных были торговцы и мельники. В архиве сохранились описания имущества владельца водяной мельницы и шерстопрядильного заведения Я. О. Муги и торговца Ф. И. Глазера 1920 г. Семья Якоба Осиповича Муги (1876—?) состояла из жены Вильгельмины 1882 г. рожд., сыновей Георгия 1911 г. рожд., Рудольфа 1919 г. рожд. и дочери Маргариты 1906 г. рожд. Они проживали на хуторе около деревни Сиковицы в своём доме размером 6х4 сажени. В 1920 г. в доме семьи Муга среди мебели выделялись турецкий и двухместный диваны, два кресла и шесть венских стульев под красное дерево, все они были покрыты зелёным плюшем. Из мебели ещё имелись никелированная кровать с пружинным матрацем, старинное дубовое кресло, раздвижной фанерованный обеденный стол, покрытый под орех письменный стол с пятью ящиками, шесть буковых венских стульев, умывальник с двумя мраморными досками. Из домашней утвари имелись пианино фирмы Ратке, граммофон фирмы Циммермана с 50-ю двухсторонними грампластинками, швейная машинка «Зингер», висячая столовая 15-линейная лампа с фарфоровым абажуром, четыре ковра, никелированные самовар и кофейник, барометр, круглые настенные часы, восемь картин в рамках, написанных маслом. Среди одежды выделялись кенгуровая мужская шуба, жёлтое дамское пальто из японского сукна, каракулевая мужская шапка.

Семья торговца Фёдора Ивановича (Фридриха Югановича) Глазера жила в посёлке Струги Красные в двухэтажном деревянном доме размером 8х5 саженей, крытым щепой. В 1920 г. семья состояла из жены Александры Георгиевны Глазер 1878 г. рожд., сыновей Валентина 1905 г. рожд., Константина 1910 г. рожд., Сергея 1910 г. рожд. и дочерей Лидии 1907 г. рожд. и Ираиды 1912 г. рожд. В то время Ф. И. Глазер занимался приготовлением и продажей лимонада. В его торговом помещении находился медный аппарат для приготовления фруктовых вод, а на складе – восемь баллонов с жидкой углекислотой, 30 фунтов фруктовой эссенции, 20 фунтов виннокаменной кислоты, 5000 бутылок ёмкостью 0,5 литра и столько же бутылок ёмкостью 0,3 литра. В аппарат наливалась кипячёная вода, добавлялись фруктовая эссенция и виннокаменная кислота, всё это насыщалось жидкой углекислотой, и получался лимонад. В жилом доме Ф. Ю. Глазера среди мебели и домашней утвари имелись редкие для того времени комод-бюро, этажерка с книжным шкафом, никелированная двуспальная кровать с пружинным матрацем, шесть венских стульев, чугунная ванна, умывальник с мраморным столом, пять картин в рамках, граммофон с 24-мя грампластинками, цитра, гитара; из одежды выделялись мужская шуба с каракулевым воротником, дамское плюшевое пальто с меховым воротником, дамские меховая шапка, меховая муфта и бархатный костюм.

Культурная жизнь и кухня эстонцев

У эстонцев очень популярными были национальные певческо-танцевальные праздники. В приходских школах детей с малолетства обучали хоровому пению. В каждой общине существовали свои хоры, ансамбли струнных и смешанных инструментов, духовые оркестры. На всеобщих певческих праздниках, проводившихся в Таллинне, Тарту, Вильянди, существовала традиция соревнования хоров. В Луге, Пскове, Стругах-Белой, Домкино, Масниковой Горе проводились местные фестивали песни эстонских поселенцев. Наиболее популярным инструментом у эстонцев была скрипка. По сведениям 1920 г. из числа эстонских поселенцев на скрипке играли Ю. П. Адамсон из пустоши Головково, И. П. Кооскор из пустоши Орловская Дача, П. Г. Отсман из пустоши Чернёво, Д. Я. Наруск из пустоши Масникова Гора, П. А. Тидерман и М. Ю. Тисфельд из пустоши Быстрейково, Я. Я. Хавакац из пустоши Чернёво, Ю. Г. Петтай из пустоши Кочерицы и др. Другим популярным инструментом была многострунная эстонская цитра, схожая с русскими гуслями. На цитре играли П. Е. Пяртли из пустоши Луг-Лог, Ю. Я. Варуск из Спасской пустоши, Г. В. Кепс из пустоши Сёлкино, Я. П. Везу из пустоши Погорелка, И. П. Кооскор из пустоши Орловская Дача, П. П. Мяльтон из пустоши Ломы и др. У В. А. Терри из пустоши Погорелка имелись четырёхструнная балалайка и баян, у Я. М. Лиива из пустоши Карсаково – цитра и балалайка, а у Ю. Я. Якоби из пустоши Кочебуж – фисгармония.

Также у некоторых эстонцев имелись гитары, мандолины и немецкие гармони. Эстонские поселенцы Г.Я Восман из пустоши Погорелка, М. А. Калев из пустоши Луг-Лог и Д. Х. Наруск из пустоши Масникова Гора играли на гитарах. И. Е. Тууль из пустоши Пустопержа, К. Г. Цупсберг из пустоши Тетёрка, О. Г. Крайник из пустоши Холохино, Я. М. Купри из пустоши Карсаково, Я. Г. Пуксандов из пустоши Шатовщина, Р. К. Верш из пустоши Сёлкино, А. О. Киилу из пустоши Зрекино играли на немецкой гармони. У А. Я. Терри из пустоши Погорелка были гитара и гармонь, у Я. Р. Вараска из пустоши Масникова Гора – гитара и мандолина, а у Ю. Я. Муги из пустоши Зрекино – скрипка и гармонь. Рояль имелся у А. Я. Пунгарта из пустоши Ломы, Я. Я. Хавакаца из пустоши Чернёво и В. Я. Роома из деревни Сиковицы. Некоторые состоятельные эстонцы, как, например, Ю. П. Адамсон из пустоши Головково, Ю. Г. Тууль из пустоши Пустопержа, П. М. Лиив из пустоши Корсаково, М. А. Калев из пустоши Луг-Лог и А. Я. Пунгарт из пустоши Ломы, приобрели для прослушивания грампластинок граммофоны.

Образованные эстонцы имели у себя небольшие домашние библиотечки. У Я. Ю. Лятти в доме, например, было 100 книг, у Ю. Д. Рооз – 57, у Г. В. Кепса и Ю. Я. Якоби – по 50, у О. Г. Крайника – 40, у Г. Я. Восмана и К. П. Сепмана – по 30. У П. М. Экса из пустоши Губин Клин среди книг были Библия, Святое Евангелие, молитвенник и церковный песенник. Его брат Я. М. Экс тоже имел церковные книги: Святое Евангелие, молитвенник и церковный песенник. Эстонцы украшали стены своих домов цветными картинками или фотокарточками в рамках, собирали фотографии в альбомы. Я. М. Варес из пустоши Створцы даже имел свой кинематографический аппарат. В моду стали входить велосипеды. В 1920 г. велосипеды имелись, например, у О. Г. Линда из пустоши Сверётово, О. П. Педосона из пустоши Ломы, Я. М. Купри из пустоши Карсаково и П.К Гендриксона из пустоши Андронова.

***

Основное место в питании эстонцев занимали чёрный хлеб, свинина, молоко, картофель, капуста, горох, перловая и ячневая крупы. Еда была простая и питательная, порой жирная. В доатеистические времена эстонские поселенцы, проживавшие на территории Струго-Красненского района, в Рождество, после молитвы в храме, собирались дома за праздничным столом. К Рождеству резали поросёнка, делали кровяную колбасу и студень (т. н. «сюльт»), тушили квашеную капусту с перловкой и жирной свининой (т. н. «мульгикапсад»), из фруктов или зерна делали шнапс, варили пиво и приготовляли хлебный квас. Например, в пустошах Масникова Гора и Живоглуты кровяную колбасу готовили со свиным салом, луком, чесноком и ячневой крупой, а в пустошах Домкино, Задорье и Шталя вместо ячневой клали перловую крупу. В пустоши Домкино ко Дню Святой Троицы срубали молодые берёзки и ставили их у порога, а веточки берёзы заносили в дом. В этот праздник в Домкино делали крупяную колбасу, набивая бараньи кишки ячневой кашей с салом и луком, готовили отварной картофель с густым, прожаренным на сковородке соусом из свиного жира, муки и молока (т. н. «макалка»), пекли открытые ржаные пироги с морковью, варили клюквенный кисель. В пустошах Масникова Гора и Живоглуты главным летним праздником был Яанов день или Янипяев, здесь его отмечали с песнями и танцами около костра, к этому дню варили пиво. В остальные дни эстонские поселенцы варили супы и готовили каши. Например, в пустоши Задорье варили щи из кислой капусты со свининой и перловкой (т. н. «капсисуп»). В пустоши Домкино варили гороховый суп с перловкой и свининой, гороховую кашу с добавлением перловки, готовили похлёбку из ржаного хлеба, накрошенного в простоквашу с молоком (т. н. «тюря» или «пуди») и жарили ржаные оладьи с кровью (т. н. «кякки»). В Масниковой Горе варили молочный суп с картофельными клёцками.

Эстонские колонии

и их лютеранские общины

Пустошь Домкино

Одна из эстонских колоний возникла в окрестностях современной деревни Домкино, которая находится в 47 км к северо-западу от посёлка Струги Красные. Эстонский пастор Роберт Генрих фон Гольст (10.02.1858—23.08.1901), составивший в 1896 г. обзор эстонских поселений в России, указал, что заселение пустоши Домкино (Domkino) началось в 1870 г. По другим данным, в пустоши Домкино Полновской волости Гдовского уезда к 1870 г. уже проживали эстонские переселенцы. По данным церковных книг Домкинского эстонского прихода в 1863 г. сюда из окрестностей Ряпина переселился Давыд Осипович Мельберг, в 1864 г. – Петер Юганович Тислер (1840—?) из Юрьевского уезда и Ян Нопассон из Верроского уезда, в 1870 г. – Якоб Меттус из Перновского уезда. В 1865 г. в пустоши Домкино уже проживала семья Гендрика Клауса, в 1866 г. – семья Яна Вальдсона, в 1869 г. – семья Фридриха Митта, в 1870 г. – семьи Гендрика Лаурсона и Яна Розе. В 1880 г. в пустоши Домкино обосновался Давыд (Таавет) Колга, родом он был из Юрьевского уезда. Позднее в пустоши Домкино возникли хутора Югана Виллемсона, Александра Хиндриксона, Югана Паульсона, Оскара Вормана, Петера Тенно, Гендрика Тенно, Видо Гейдорфа, Иоганна Кристова, Якоба Казика, Яака Митта, Александра Добруса, Петера Муги, Адама Муги, Яна Сеппа, Мадиса Сакса, Югана Вормана, Тыниса Колги, Густава Люлля, Яна Нопассона, Густава Виллака, Михкеля Ойнуса, Петера Ойнуса, Михкеля Меттуса, Якоба Везо, Гендрика Тислера, Карла Крузе, Йозепа Тислера, Югана Якобсона, Якоба Карупы, Юри Сарапсона, Югана Тензона, Самуила Мидри, Видрика Петерсона, Якоба Комусаара, Иоганна Килька, Видо Куньмана, Самуила Клаусона, Югана Юхкама, Яна Путсепа, Гендрика Конзы, Югана Сакса, Яна Прикса, Отто Сикка, Якоба Сикка, Густава Коозапойка, Югана Микка, Йозепа Мидри, Карла Сарапсона, Йозепа Ягера, Гендрика Ривика и др. В основном, это были выходцы из Лифляндской губернии, и, в частности, из окрестностей Дерпта (Юрьева), Вынну, Оденпе, Камби, Ряпина, Пельвы, Феллина. Эстонские переселенцы нередко называли пустошь Домкино на свой манер как Томкино.

В пустоши Домкино была образована первая на Стругокрасненской земле эстонская евангелическо-лютеранская община. Российские историки Г. Ф. Соловьёва и М. В. Шкаровский в своих трудах назвали дату образования Домкинского прихода как 1876 г., а этнограф А. К. Ниголь в своей монографии указал иную дату – 1874 г. На печати Домкинского прихода значилось: «Домкино 1874», на печати пастора Домкинского эстонского прихода тоже была точно такая же дата образования прихода – «основ. 1874». Известно, что Домкинская эстонская школа была построена именно летом 1874 г., при этой школе в 1882 г. открылась библиотека. Вероятнее всего, что под одной крышей со школой помещался молитвенный дом, и это здание было деревянным. В Домкинской евангелическо-лютеранской эстонской школе с 1881 по 1901 г., за исключением небольшого перерыва в 1,5 года, преподавал учитель Густав Иванович (Янович) Клаусон (1863—?). Г. И. Клаусон, являясь школьным учителем и «подчиняясь старому закону», исполнял также обязанности кистера. В 1931 г. Густава Клаусона объявили «кулаком», в 1934 г. он ещё проживал в Домкино. 9 октября 1886 г. на школьно-молитвенный дом в Домкино установили колокол. Пожертвованиями на колокол было собрано 60 руб., большую же часть средств выделил приход. Известно, что с 1882 г. Домкинскую общину четыре раза в год посещал эстонский пастор Гдовского прихода Святой Троицы Иван Егорович (Йоханнес-Юлиус) Гаумбольдт. Во время своих краткосрочных приездов пастор Гаумбольдт крестил детей, появившихся на свет в столь удобный момент, венчал пары, причащал прихожан, проводил обряды конфирмации подростков. В период между приездами пастора крещение, а также отпевание усопших, согласно лютеранскому вероучению о всеобщем священстве всех верующих, совершали кистеры и простые миряне. В метрических книгах Гдовского прихода среди прихожан Домкинской общины, крестивших детей и отпевавших усопших в 1880-е гг., значатся Александр Хиндриксон, Густав Меттус, Приидик Митт, Михкель Митт, Петер Муга, Ганс Засс, Петер Виллак, Ян Клаусон, Давыд Пульман, Иоганн Напассон, Карл Ламус, Ян Митт, Иоганн Ратасеп, Йозеп Клаус, Иоганн Танни, Петер Пунисон, Ян Мелло, Мадис Нильп. Петер Янович Муга (1859—?) крестил детей не только в Домкинской пустоши, но и в Масниковой Горе и даже в Замошье. В начале прошлого века обряды крещения в Домкинской общине проводили Йозеп Гейдорф, Александр Кристов, Карл Ягер, Александр Хиндриксон, Йозеп Покс, Петер Каменик, Йозеп Перк, Михкель Митт, Видо Кислер, Михкель Мовиц, Якоб Кутсар, Йозеп Коор, Петер Рекк, Людвиг Терри, Пауль Хиндриксон, Густав Тензон, Петер Тамм.

Эстонцы из деревни Домкино. Фото ок. 1947 г.

К моменту открытия Домкинского школьно-молитвенного дома при поселении Домкино уже существовало эстонское кладбище, оно впервые упоминается в 1875 г. Там были похоронены Анна Нейман (1839—1881), Мари Мадисон (1869—1881), Иоганн Сепп (1812—1882), Юган Урман (1811—1882), Мярди Мадисон (1855—1882), Анна Нопассон (1840—1883), Анна Кузик (1801—1884), Лиза Рятсеп (1832—1885) и др. Здесь хоронили не только умерших поселенцев из Домкинской общины, но и жителей пустошей Задорье, Драничник, Лужки, хуторян из окрестностей Симанского Лога, Узьмино, Сиковиц, Озерово. Это кладбище и сейчас является действующим, оно располагается на северо-западной окраине деревни Домкино, в 200 м от здания бывшей Домкинской церкви. Ранее кладбище окружала ограда, сложенная из камней-валунов, сейчас она развалилась до основания, но её направление чётко видно по россыпям камней. Самыми старыми сохранившимися захоронениями на Домкинском эстонском кладбище, судя по надписям на металлических крестах, являются могилы Мины Терри (1853—1878), Яна Хиндриксона (1808—1881) и Петера Меллера (1811—1884). К более поздним захоронениям относятся могилы Югана Якобсона (1845—1898), Анны Тислер (1830—1901), Лизы Пекка (1825—1903), Михкеля Меттуса (1876—1903), Яна Пунгарта (1854—1908), Югана Рутту (1853—1912), Виллема Бриккера (1855—1913), Мины Варес (1877—1916), Анны Мозин (1870—1925), Елизаветы Бриккер (1890—1934), Эрнста Ханзинга (1896—1942), Видо Куньмана (1864—1943), Даниила Доброва (1886—1950), Августа Гейдорфа (1888—1962), который славился в округе фотографическим делом, Филиппа Муги (1912—1979) и др. Всего на кладбище сохраняются около двух десятков старых чугунных крестов, большинство из которых изготовил кузнец Юган Фридрихович Митт, живший на хуторе в пустоши Домкино.

В 1892 г. в пустоши Домкино началось строительство каменного евангелическо-лютеранского эстонского молитвенного дома. Его возвели взамен деревянного школьно-молитвенного дома, уничтоженного пожаром 21 мая 1892 г. Новый молитвенный дом освятили 11 сентября 1894 г. В обзоре Р. Г. фон Гольста за 1896 г. молитвенный дом в Домкино уже значится как лютеранская церковь. С 1901 по 1912 г. в Домкинской церкви служил учитель-кистер Петер Люде, затем его на этой должности сменил Густав Кютт. С 1915 г. в храме служил учитель-кистер Петер Виллак, в 1920 г. – учитель-кистер М. Рубель. Престольным праздником в Домкино был день Святой Троицы. В 1911 г. вместо пришедшего в негодность старого школьного здания начали возводить новое здание для двухклассной эстонской школы, однако из-за нехватки средств процесс строительства растянулся на несколько лет. В 1915 г. школу посещало около 70 детей, для остальных детей, которых в Домкино и окрестных пустошах было в 3—4 раза больше, просто не хватало школьных помещений. Эстонский пастор Август Карлович Ниголь (01.08.1877—16.08.1918) в своей монографии «Эстонские поселения и места нахождения в России» указал в 1918 г. в Домкино церковь и школу. Он оценил численность эстонских поселенцев, проживавших в колонии Домкино, в 3000 человек, в это число вошли не только жители пустоши Домкино, но и близлежащих пустошей Кашкарово (Kaskarowo), Красная (Krasnaja), Дуброшкино (Dubroskino), Жуковское (Sukowska), Жеребятино (Serebätino), Новая Желча (Seltsa), Ломы (Lomi), Родня (Rodna), Затобенье (Zatobenje), Столоб (Stolop) и др. В 1922—27 гг. в Домкинской церкви проводил службы пастор Рудольф Генрихович Раудмунд (25.12.1886—1938). В 1924 г., накануне Рождества Христова, пастор Рудольф Раудмунд провёл в Домкино большой церковный певческий праздник с участием 7 хоров общин Гдовского уезда. В июне 1927 г. Р. Г. Раудмунд был арестован и выслан на Соловки, в 1932 г. был освобождён, в 1938 г. его повторно арестовали и расстреляли вместе с женой.

Здание бывшей лютеранской кирхи в Домкино. Фото В. А. Григорьевой, 2014 г.

Поселение Домкино в начале прошлого века представляло собой культурный и религиозный центр для окрестных хуторских жителей. В 1911 г. было открыто Домкинское сельскохозяйственное Общество. Председателем Совета этого Общества избрали Густава Яновича Клаусона, а секретарём – Вольдемара Яновича Митта. К 1918 г. в Домкино действовали пожарное общество и торгово-потребительский кооператив. По устным свидетельствам рядом с Домкинской церковью располагались площадь, фруктовый сад и заросли сирени. Слева от церкви стоял дом учителя-кистера, а напротив, через дорогу находилась школа, она сгорела в период оккупации. При церкви эстонским обществом были построены магазин, хлебный амбар, хлев, конюшня, рига с гумном, пивоварня, хлебопекарня, два больших двухэтажных дома, имелась танцплощадка, где танцевала молодежь после посещения церкви в праздники. Магазин был построен по настоянию кистера из тёсаного булыжного камня, назывался он «сельтсипоод» – общественный магазин, или как говорили местные жители – «сельдипууд». Пивоварня имела глубокий подвал, где хранили пиво в бочках, пиво было очень вкусное, для женщин готовили напиток наподобие лимонада.

В окрестностях поселения Домкино были раскиданы многочисленные эстонские хутора, большинство из них были крупными и зажиточными. При въезде в Домкино находился хутор Александра Ивановича (Югановича) Паульсона, на его дворе стоял амбар из тёсаного булыжного камня. Юган Фридрихович Митт (1869—1938) имел на своём хуторе в пустоши Домкино не только хорошо оборудованную кузницу, но и ветряную мельницу, а также лошадь, три коровы, шесть овец, каменный погреб и большой сад. Андрей Михайлович Коор (1866—?) из пустоши Петриха тоже владел ветряной мельницей и кузницей, он имел 30 га земли. Пётр Кузьмич Пинтман (1873—1938) из пустоши Ломы содержал на реке Ёглине двухпоставную водяную мельницу с лесопильным станком. В хозяйстве Маргуса Денисовича Меттуса (1857—?) из пустоши Домкино до коллективизации было 12,5 десятин земли, две лошади, 10 коров, 15 овец и 6 свиней. Ян Гендрикович Лухт (1873—?) из пустоши Ломы имел 16 десятин земли, две лошади, три коровы, быка, большой сад, кузницу, конную льномяльную и льнотрепальную машину. У Видо Адамовича Куньмана (1863—?) на хуторе в пустоши Домкино для домашнего скота был построен каменный двор, в его хозяйстве было 2 лошади, 6—7 коров, 4 поросёнка, 11 овец и ягнят. Карл Янович Нейман из пустоши Петриха тоже выстроил для скотины каменный двор, он имел 20,5 десятин земли, свою кузницу, 2 лошади, 4 коровы, 2 поросёнка и 8 овец. Август Алексеевич Добрус (1871—?) из пустоши Петриха в своём хозяйстве содержал 2 лошади, 3 коровы, 16 овец и ягнят, 2 поросёнка. Кристиан Самуилович Клаусон (1878—?) из пустоши Домкино имел 30 десятин земли, 2 лошади, 4 коровы, 2 поросёнка. Пётр Андреевич Клаус (1867—1930) из пустоши Домкино имел 17 десятин земли, лошадь, три коровы, 7 пчелиных семей и большой сад.

На современной территории Струго-Красненского района находились пустоши Кашкарово, Жуковское, Новая Желча, Ломы и Петриха, жители которых причислялись к Домкинкой эстонской колонии. Известно, что в пустошь Новая Желча в 1866 г. из Перновского уезда переселился Гендрик Митт, в 1870 г. из окрестностей Ряпина – Петер Мяртсон, а в 1872 г. из Верроского уезда – Юган Сикк. В пустоши Ломы в 1872 г. обосновались Ян Люль из Перновского уезда и Гендрик Яакович Лухт из Юрьевского уезда, в 1875 г. – Якоб Юрьевич Пунгарт из Юрьевского уезда. В 1877 г. сюда из Юрьевского уезда перебрался Карл Янович Кару (1848—?), в 1885 г. – Карл Михкелев Сахарьяс (1826—?), а в 1888 г. из Верроского уезда – Пеп Мяльтон. Также в пустоши Ломы поселились семьи Югана Ивансона, Густава Пинтмана, Йозепа Ряммера, Йозепа Коллома, Видо Цупсберга, Гендрика Лухта, Августа Рекка, Югана Германа, Яна Свистеля, Густава Ойланда. В пустоши Петриха обосновались семьи Яна Неймана, Александра Туха, Гендрика Добруса, Петера Эдусинга. В пустоши Кашкарово в 1866 г. уже проживала семья Югана Сикка, в 1882 г. – Югана Паппеля, в 1879 г. сюда из окрестностей Ряпина переселился Кристиан Гейдорф. В пустоши Жуковское в 1874 г. жили семьи Югана Сокка и Йозепа Сепмана, позднее здесь появились хутора Густава Вилликса, Карла Партса, Даниеля Рекка, Карла Крузе и Видрика Крузе. В 1920 г. в пустоши Новая Желча жили Ян Гендрикович Митт (1882—?), Пауль Юганович Сикк (1872—?), Гендрик Петрович Мяртсон (1902—?), Оскар Юганович Сикк (1875—?) и др. В пустоши Ломы проживали Густав Янович Люль (1873—?), Август Яковлевич Пунгарт (1890—?), Густав Янович Аккерт (1887—?), Ян Юганович Эрман (1880—?), Ян Гендрикович Лухт (1873—?), Ян Карлович Сахарьяс (1878—?), Петер Пепович Мяльтон (1865—?), Кристиан Карлович Кару (1878—?) и др. В 1918—27 гг. существовал Ново-Желченский сельсовет Узьминской волости, к которому относились поселения Домкино 2-е, Ломы, Новая Желча, Петриха, потом этот сельсовет передали в образованный Струго-Красненский район, а в 1931 г. он вошёл в состав Домкинского сельсовета. В сентябре 1926 г. в Ново-Желченском сельсовете проживали 485 эстонцев, они тогда составляли 66,8% от всего населения сельсовета.

С 1918 по 1924 г. существовал Домкинский сельсовет Гвоздненской волости, потом его передали в состав Дуброшкинского сельсовета. В 1920 г. в пустоши Домкино проживали: Ян Давыдович Мельберг (1867—?), Август Янович Сепп (1872—1938), Юганнес Александрович Добрус (1879—?), Александр Юганович Паульсон (1883—1937), Пауль Видович Куньман (1883—?), Гендрик Михайлович Кяхрик (1869—1937), Давыд Петрович Тислер (1870—?), Александр Александрович Гендриксон (1878—1937), Юганнес Осипович Мидри (1879—?), Юган Янович Нопассон (1864—?), Юлиус Янович Розе (1879—?), Людвиг Денисович Колга (1890—1938), Давыд Петрович Силла (1873—1938), Якоб Яковлевич Меттус (1856—?) и др. В 1918 г. Домкинское эстонское училище было преобразовано в Домкинскую эстонскую школу I-й ступени, в 1921 г. здесь обучалось 80 детей. До ноября 1921 г. в Домкинской школе учителем работал Юган Везо, затем Юганнес Паульсон. Домкинская церковь значилась в списках действующих храмов Гдовского уезда и Лужского округа в ноябре 1926 г. и в апреле 1930 г. Миральда Александровна Петмансон пересказала воспоминания своей мамы Розалии Ивановны Бриккер об убранстве Домкинской церкви в то время: «В 1930 г. на Рождество в церкви была установлена большая ель, были украшены и ель, и сама церковь. Дети водили хороводы, пели церковные песни. В убранстве церкви была большая картина „Распятие Иисуса Христа“. Выполнена на полотне чёрного цвета, очень красочная, „как живая“, люди приезжали из округи полюбоваться, отмечая её необычную красоту, даже в Луге картина уступала по красоте и естественности. Размещалась во всю стену напротив главного входа, была огорожена небольшим деревянным заборчиком высотой 40—50 см, балясины были выточены на токарном станке по дереву, на полу перед картиной было расстелено чёрное полотно. На стенах церкви были небольшие иконы, самотканые расшитые полотенца».