Написано лапой и хвостом. Книга третья

– Это неправда! – взвыл я. – Я никогда не охотился на мамонтов! И мастодонта я не убивал! У дедушки Мамонта спросите! Я всех животных люблю!

Эльза зловеще светилась, а звери с застывшими физиономиями осуждающе смотрели на меня и медленно смыкали кольцо… А я в замешательстве шептал:

– Это не я! Не я! И Никита мой никого не обижает!

И тут я проснулся. Вскочил как ошпаренный и в страхе огляделся. Вокруг мелькали какие-то тени, и казалось, что заплаканные животные всё ещё маячат у меня перед глазами. Прошло немало времени, пока я не успокоился. И всё-таки этот сон крепко врезался в мою память. Теперь вот думаю, что же нужно сделать, чтобы люди образумились. А на Эльзу я нисколько не обиделся. Я же понимаю, что это всего лишь сон, кошмарные выкрутасы мозга после душевного потрясения.

Красная книга

Вскоре мне в лапы Красная книга попала. Почитал её и ужаснулся. Это ж сколько редких животных! Некоторые и вовсе на грани исчезновения. Ну, думаю, мой долг донести страшную информацию до всех жителей леса. Особенно решил волков просветить. Известно, какой у них нравственный и моральный облик. Лопают всех подряд без зазрения совести. Могут и последний экземпляр смахнуть. А у меня всё-таки волчата подрастают, будущие волки. Представил, как они на редких животных охотятся, и мне аж плохо стало.

Признаюсь, я сильно удивился, когда собак в Красной книге не обнаружил. Нас в первую очередь беречь и охранять нужно, как самый ценный генофонд природы. Собаки – соль земли. Если нас не будет, люди сразу беспомощные и беззащитные станут, да и все животные от тоски жить не смогут. Ну и, само собой, нужно волков охранять, у которых в роду собаки есть…

А ещё из Красной книги я узнал, что раньше в наших лесах туры водились. Это меня тоже удивило. Хоть туры и вымершие, но невидимо должны жить, как мамонты, саблезубый кот и другие древние животные. А я их никогда не встречал. Прибежал я к дедушке Мамонту, и он мне объяснил, что от туров коровы произошли.

– Видимо, природа разницы не видит, – объяснял он. – Ей что туры, что быки. Наверно, надеется, что человек обратно туров в леса вернёт. Раз люди смогли одомашнить, смогут и назад дикими сделать.

– Дедушка, а почему мамонты тоже домашними не стали? – спросил я. – Жили бы вместе с людьми, как слоны.

– Э-хе-хе, мы-то всегда к людям тянулись. Да разве их поймёшь? Люди тогда совсем дикие были, о животных заботиться не умели. – Дедушка помолчал чуть и задумчиво сказал: – Да… помню я туров. Сильные звери и рога острые. Тучные стада по лугам и лесам паслись. Вот оно значит что: сначала люди нас уничтожили, а потом на туров переключились…

После собрал я волчью стаю на просветительную беседу. Настоял, чтобы и волчата мои с Серой Шапочкой присутствовали. Рассказал им про Красную книгу и туров в пример привёл.

О том, что туров больше нет, волки словно и не услышали, а пришли в крайнее волнение, узнав, что туры-быки до тонны весили.

– Это ж сколь мяса! – мечтательно закатил глаза вожак Кривозуб. – Значит, говоришь, коровы и быки в лесу раньше жили? Надо же… И в деревню бегать не надо… До тонны мяса за один присест…

– Туров мы уже потеряли, – строго сказал я. – Нельзя допустить, чтобы и другие редкие животные исчезли.

– Да разве мы против? Только ты нам списочек предоставь этих самых редких животных. Будем их игнорировать…

– Этого недостаточно. Вы должны их ещё и охранять, и условия создавать для комфортной жизни.

– Ну вот ещё! – фыркнула Эльза. – Нам больше делать нечего! А нам-то какая выгода?

Её поддержали и другие волки, кроме Серомашки и моих волчат. Тут же устроили тайное совещание, после чего вожак меркантильное условие выдвинул.

– Неправильная эта книга, – издалека начал он. – Волки в первую очередь должны в Красной книге находиться. Вон травоядных намного больше, оленей целые стада бегают, а у нас в стае чуть больше десятка волков. Пусть нас сначала в Красную книгу запишут, тогда и мы редких животных трогать не будем, даже под охрану возьмём.

– Вот-вот! Волков в первую очередь беречь и лелеять нужно, – поддакнула Эльза.

– Боюсь, это невозможно, – хмуро возразил я. – Чтобы в Красную книгу попасть, особые аргументы нужны. Так просто туда не записывают. А волки у людей вообще в Чёрной книге находятся…

– Тем более. В Чёрной книге нас держат, а мы ещё и стараться должны. Так что, Долголапый, сам думай. Раскинь мозгами, как нам в Красную перебраться. У тебя у самого волчата подрастают.

Разбрелись волки, и Серая Шапочка тоже меня уговаривать стала:

– А ведь и правда, Коляша: как хорошо было бы, если бы наши волчата под защитой оказались!

– Это я и сам знаю, – вздохнул я. – Только меня сразу обвинят, что я интересы волков лоббирую. Скажут, что протекционизмом занимаюсь.

Серомашка посмотрела на меня как-то странно и говорит:

– Мало ли что другие подумают, главное, чтобы наши дети счастливы были.

В общем, так я и вернулся в деревню несолоно хлебавши. Даже Никита удивился, какой я озадаченный и понурый.

Потом меня целый месяц волки донимали, протолкнул я их в Красную книгу или нет. Отмахнёшься как-нибудь, придумаешь отговорку, а они всё равно не отстают. Да и другие звери и птицы замучили. По всему лесу слухи пронеслись, что я могу помочь в Красную книгу попасть.

Только и успевал отбрыкиваться:

– Не могу. Не положено. Красная книга не резиновая. Да поймите же: будь моя воля, я бы всех зверей и птиц в Красную книгу поместил! Да отстаньте вы!..

Тем временем достал я другую Красную книгу, уже в мировом масштабе. Там я о сумчатых волках узнал. Тоже они вымерли ещё сто лет назад. Правда, не в наших лесах жили, а в австралийских. Почитал я их трагическую историю и обревелся. Реву, вою, скулю, как щенок малый, – и вдруг меня осенило. Вот, думаю, если нашим волкам сумки пришить, тогда они в сумчатых волков превратятся. Тогда можно обоснованно заявку в Красную книгу подать. Да и заявки никакой не надо: они туда автоматически попадают.

Прибежал я к волкам и говорю:

– Нужно срочно всем большие карманы на брюхах пришивать. Сумчатые волки в Красной книге как исчезнувший вид. Только с карманами можно в разряд краснокнижных попасть.

Волки растерялись, а всё же с интересом эту новость восприняли. Стали у меня про сумчатых волков подробности выпытывать.

– Обыкновенные волки, только с полосками на шубе, – объяснял я. – Да ещё пасть широко разевать могли. У них строение головы другое, мордаха более вытянутая.

– А сумки-то им зачем?

– Волчицы в сумках детёнышей носили, когда они ещё совсем маленькие. А люди думали, что у них там деньги и драгоценности. Вот и устроили охоту на них. Нещадно преследовали, пока всех не уничтожили. Теперь их в природе вообще нет.

Сразу тягостная тишина повисла.

– Вот так… – покачал я головой, – Все беды от людской алчности и корысти…

– Подожди… – всполошилась Эльза. – Ты нам зачем сумки носить предлагаешь? Чтобы нас люди тоже всех перебили?

– Окотилась, что ли? Сейчас время другое! Сейчас редких животных, наоборот, охраняют.

– Время другое, а люди всё те же… Что раньше, что сейчас с ружьями по лесу ходят.

– А я думаю, Коляша правильно говорит, – вступилась за меня Серомашка. – Если люди узнают, что сумчатые волки появились, сразу здесь заповедник будет. А в заповедник никого не пускают, даже без ружья. Да и вместительная сумочка на брюхе не помешает. Туда всегда что-нибудь положить можно. Иногда не доешь мясо, и кусок приходится в землю зарывать. Но запах не утаишь. Мясо просто так другим достаётся. А так в сумке носить можно, пока не проголодаешься.

– Я тоже хочу себе сумочку, – сказала Грози, сестра Серомашки. – Вещь нужная и полезная. А если люди на нас охотиться станут, сумку и отпороть недолго.

– Вот-вот! – обрадовался я. – Зачем гадать – нужно попробовать. Я уверен, с сумками волков ждёт блестящее будущее!

– Да уж… – скривилась Эльза. – Нас пригласят в лучшие зоопарки мира…

– А ведь Эльза права, – сказал вожак. – Переловят всех и по зоопаркам раскидают.

Среди волков недовольный ропот прокатился.

– Риск, конечно, есть, – согласился я. – Но по-другому в Красную книгу не попасть. Что я только не перепробовал! Пытался даже подкупить квалификационную комиссию. Столько им колбасы и сарделек переносил, костей самых лучших – и всё без толку.

Волки опять устроили совещание и решили всё-таки попробовать с сумками пожить. В целях эксперимента. Правда, не все. Матёрые наотрез отказались, а вот волчицы в полном составе себе сумки пришили, в том числе и моя Серомашка.

Другие лесные звери сначала удивились, увидев сумчатых волков, а потом решили, что это мода такая. И охватила лесной народец сумчатая лихорадка. Звери и птицы наспех себе сумки пришивали, вкривь-вкось, и зачастую из дешёвого материала плохого качества. И появились в нашем лесу сумчатые зайцы, сумчатые бобры, сумчатая рысь, сумчатые соболи и куницы и т.д. Лоси и олени на боках себе по две сумки приладили. Даже птиц коснулась эта вычурная мода.

К несчастью, что-то пошло не так… Нагрянули в лес жаждущие сенсаций люди и на сумчатых накинулись. Преследовали и днём и ночью. Хорошо ещё, не пулями, а усыпляющими дротиками стреляли. Многие животные в панике от сумок избавились, а меня во всех бедах обвинили. Я и не отрицал. Немало на меня всяких кошек повесили, но, к счастью, лесной народец незлопамятный. Вскоре меня простили, благо никто не пострадал: люди поняли, что сумки ненастоящие, и всех на свободу выпустили.

Да, такая вот катавасия. И всё же я не отказался от идеи защищать редких животных. В данный момент самосильно Красную книгу нашего леса составляю. Провожу перепись лесного населения, читаю лекции на гуманитарные темы, провожу благотворительные акции. Вы даже не представляете, какой это титанический труд! Домой прихожу под вечер крайне истощённый и без задних лап.

Кровожадные акулы-людоеды

А ещё я за дельфинов всё время переживаю, прямо кошки на сердце скребутся. Боюсь, что с моим другом Афалиной что-то нехорошее случится, и я его больше не увижу. За ним и его семьёй постоянно торговцы дельфинами охотятся и гурманы из Японии и с Фарерских островов. Они дельфинов на вертеле жарят, коптят, блюда разные – под виски, ром и саке, веселятся и караоке поют, а потом борются за свои культурные ценности, справедливость и мир во всём мире… Сильно боятся ядерной войны, терроризма и финансового кризиса… Жалко мне этих людей: они наверняка не знают, что у дельфина мозг больше, чем у человека, – почти два килограмма, и извилин в два раза больше. Да и не в уме дело… Последний раз, когда мне Афалина снился, ему чудом удалось спастись, но верного Мухтара мы потеряли…

Как вспомню Мухтара, так сразу слёзы наворачиваются. Мухтар в дельфинью семью маленьким акулёнком попал. Я лично ему имя подобрал. Акулёнок на дельфинов косился злобно, рычал, зубы скалил, но благодаря любви и ласке со временем превратился в прекрасного морского пса – преданного и отважного, приветливого и добродушного, игривого и ласкового. Даже когда он вырос в огромную белую акулу, семь метров длиной и больше двух тонн веса, всё равно остался наивный и доверчивый. Правда, признавал только дельфинов, меня и Никиту с Олей. Для всех остальных это была ужасная белая акула, которая не прочь полакомиться и людьми.

Мы с Мухтаром сразу подружились, и Никиту с Олей он тоже любил. Всякий раз, когда мы появлялись, Мухтар стремительно плыл к нам, широко раззявив пасть, и радостно вилял хвостом… Никита и Оля гладили его и щекотали за жабры, просовывая руки в жаберные щели, – Мухтару это очень нравилось. Шутейно дёргали его за хвост и плавники, забирались к нему в пасть… Никита прихватывал с собой большую сапожную щётку и зубную пасту и тщательно чистил Мухтару зубы. Вместе мы плавали в подводных лесах, гонялись за косяками сельди и макрели, шутя, наводили ужас на мурен и барракуд, тормошили гигантских каракатиц и осьминогов… Оля и Никита обожали, свесив ноги, кататься на шершавой спине Мухтара, и я нисколько не боялся за них. Но всегда старался держаться рядом, возле самого акульего носа. Просто иногда, почуяв кровь, Мухтар словно терял рассудок, становился неуправляем и слушался только меня и хозяина Афалину. Однажды Мухтар зевнул ненароком, и меня чуть в пасть не засосало.

Хозяина своего Мухтар вообще любил до самозабвения. Такую преданность и самопожертвование даже не у всякой сухопутной собаки встретишь. И Афалина тоже любил Мухтара, радовался, что у его семьи надёжный защитник появился и преданный друг. А ещё гордился, что самую большую и страшную акулу приручил. Признаться, сначала я его не понимал.

– Зачем ты белую акулу завёл? – недоумевал я. – Есть же всякие разные, поменьше. Чёрные и усатые собачьи акулы, например, те же катраны…

– А толку-то в них? Держат у нас и катранчиков, как декоративных, и рыбу они хорошо гоняют, но для охраны только большие акулы подходят. Только они от косаток и диких акул защитить могут.

– Да, косатки здоровенные – катранчики с ними не справятся, – согласился я. – Да и белая акула вряд ли… В первую очередь нужно акул лаять научить, чтобы предупреждали, если косатки появятся.

– Как же их научишь? Они только мычат, рычат и булькают.

– Ничего, со временем научатся. Первые собаки тоже плохо лаяли. Надо разные породы выводить. Самых лучших и голосистых отбирать, а угрюмых молчунов выбраковывать.

– Так мы так и делаем! – с гординкой сказал Афалина. – У нас уже вовсю экспериментируют! Катранчиков с тигровыми акулами скрещивают, рифовую – с гренландской, акулу-няньку – с домовой, кошачью – с собачьей…

Я чуть не поперхнулся, морской воды нахлебался.

– Кошачью?.. Да вы с ума сошли! – взвизгнул я. – Кошачьих акул нужно сразу же выбраковывать! Без раздумий! Хорошей породы от них никогда не получится! Об этом даже говорить смешно! Я видел, у вас тут лисья акула плавает. Хвост у неё прикольный, да и тявкать вроде умеет. Вот бы её с усатой собачьей акулой скрестить!

– Думаешь? Ладно, передам нашим. Хотя, знаешь, кошачьи акулы довольно симпатичные бывают… Узорчатые такие, в крапинку…

– Даже и не думай! – в отчаянье замахал я лапами. – Говорю же, от кошачьих толку всё равно не будет, вы с ними только намучаетесь и горя хлебнёте!

– Ну, ладно, хорошо… – засмеялся Афалина. – Они всё равно мелкие, их разве что для души… Сейчас акулы вообще в очередь выстраиваются, чтобы мы их приручили. Всякие разные. А я лично хочу своего Мухтара с китовой акулой повязать. Она не хищница и огромная такая, двадцать метров, не меньше. Представь, какая порода будет: огромная силища и мирный характер китовой, а зубы и клыки Мухтара. Может, со временем удастся и меголодона возродить… Только доброго.

– Это ещё кто такой?

– А это самая огромная акула была, два миллиона лет назад вымерла. Тоже двадцать метров вырастала, больше сорока тонн весила. Только в отличие от китовой акулы самая настоящая хищница, китами и ихтиозаврами питалась…

Я прямо растерялся.

– Ну и зачем она тебе? Решил в океане ужас устроить?

– Это дикие меголодоны ужас наводили, а мы воспитаем добрых и хороших, гуманных и разборчивых… Приучим, чтобы только косатками и дикими акулами кормились. И то – только по команде. Мой Мухтар команду «фас» чётко выполняет, без разрешения никогда не кинется. Знаешь, в океане очень сильные защитники нужны. Нам ещё и мирные киты спасибо скажут. Они тоже от косаток и акул страдают. А ещё, может, китобои нас в покое оставят… Сами-то они вряд ли образумятся…

Я проснулся и долго успокоиться не мог: какие всё-таки дельфины умные и сообразительные! Вот что значит большой мозг в два кило! Да вместе с акулами они подводные горы свернут! Как же акулы и дельфины прекрасно дополняют друг друга!.. Как мы с людьми… Дельфинам вообще повезло с акулами. Акулы и живут намного дольше, чем собаки, примерно столько же, сколько и дельфины, и иммунитет у них очень сильный, просто совершенный, никогда не болеют раком и вирусными заболеваниями, и зубы у них всю жизнь обновляются. А у собаки клык сломался – пиши пропало. И чутьё у акул превосходное: каплю крови за километры чувствуют. Для поисковой службы они просто идеальны! И всё это враки, что акулы кровожадны и прожорливы. Они вообще мало едят и неприхотливы. Двухсоткилограммовой акуле всего-то сто кило рыбы в год достаточно, примерно по триста грамм в день. Я и то больше ем. А акуле в тонну весом пятьдесят кило на месяц хватает, а то и на полтора. Даже людей акулы не едят полностью, а лишь откусывают чего-нибудь, какой-нибудь понравившийся кусочек. Вообще про акул много всяких предрассудков налипло. Люди думают, что у акул только печень огромная, но у них ещё и сердце очень большое, способное преданно и беззаветно любить.

Вот Мухтар это всей своей короткой жизнью доказал. Не раздумывая, на диких акул бросался, если чувствовал, что дельфинам опасность угрожает. Даже если их десятки и сотни подплывали. Бился с ними не щадя жизни! А косатки один раз сунулись и с тех пор дельфинов стороной оплывают, решили больше не связываться. Мухтар яростно на них кидался и даже покусал сильно их вожака. Сам в той схватке страшные ранения получил, но, к счастью, выжил и нисколько свою отвагу не утратил. Пока раны затягивались, часто ему приходилось от исступленных акул отбиваться. А когда в стае Афалины маленькие дельфинята появились, он возился с ними, как самая заботливая няня. Терпел все их проказы и шалости, разрешал у себя в пасти копошиться, за зубы дёргать. Смотрел, чтобы они глубоко не заплывали. Дельфинята сперва даже Мухтара мамой называли.

А ещё обидно, что не успел Афалина Мухтара с китовой акулой повязать. Они уже и познакомились и полюбили друг друга. Мухтар очень красиво ухаживал за Крильедой – так китовую акулу зовут, и она ему отвечала взаимностью. И уже была назначена дата свадьбы, многим дельфинам и тюленям приглашения разослали. Вот только убили Мухтара китобои с Фарерских островов, когда он самоотверженно хозяина и дельфинью семью защищал. Сначала из крупнокалиберных винтовок расстреляли, изверги, а потом огромным гарпуном прошили. Повесили Мухтара за хвост на палубе и фотографировали во всяких ракурсах. Снимки по всему миру разослали, хвастались, что «акулу-людоеда наконец-то уничтожили»… Премию от властей получили.

Что и говорить, Афалина сильно переживал, почернел от горя, от его слёз море вовсе солёное стало. Я тоже ревел, как щенок, скулил и выл непереставаючи. Никита был со мной и выглядел мрачнее тучи. Всё время хмурился и молчал, не разжимая кулаков.

– А ведь Мухтар чувствовал, что нам беда угрожает, – всхлипывал Афалина. – У акул вообще очень сильно предчувствие развито. А он уже за сутки беспокоиться стал. Всё время возле меня крутился, места себе не находил… робко в глаза заглядывал. Никогда не забуду эти глаза! Такая тоска, тревога, боль невыносимая!.. Я ему тунца предлагал, а он отказался. Вообще ничего не ел. А я ничего не понял! Даже накричал на него, отогнал от себя… Никогда себе этого не прощу! А как Мухтар нас защищал! Ринулся на них, как только на горизонте появились. Со всего разгона в судно врезался! Нос в кровь разбил, зубы поломал… А корабль выдержал, не перевернулся.

Я старался, как мог, утешал Афалину и его семью, понимая, что никакие слова не могут даже притупить эту страшную боль.

– Ничего, Мухтар навсегда останется в наших сердцах, – с дрожью в голосе говорил я. – Он был великой акулой и настоящей собакой!

– Да-да, у нас в семье Мухтара очень любили! Мы всегда будем помнить о нём! Как же дельфинята без Мухтара будут? – ещё сильнее разревелся Афалина. Потом чуть успокоился и сказал: – А знаете, был бы Мухтар ростом с меголодона, он бы это судно пополам перекусил. Да и перевернул бы легко. А мы не успели свадьбу сыграть. И что тянули? Китовая акула уже давно была согласна, а мы хотели, чтобы всё было, как у людей, по-человечески… А что нам на них равняться? Они нас преследуют, наших любимых акул убивают, отнимают у нас самое дорогое… Знаете, если раньше я сомневался, то теперь точно буду меголодона выводить. Нечего на людей смотреть. Меголодоны быстро в океане порядок наведут.

– Это я во всём виноват, – с горечью сказал Никита. – Если бы я предупредил людей, что хорошие акулы бывают, этого бы не случилось. Боялся, что мне не поверят. Я только учительнице зоологии Ирине Петровне сказал, а она и слушать не захотела. «Преданных и любящих акул не бывает!» – сказала и двойку мне поставила. А ещё сказала, что мне у врача надо провериться.

Мне это совсем не понравилось.

– Ты, Никита, не переживай, – насупился я. – Знаю я эту Ирину Петровну. Ещё та… По ней самой психушка плачет. И вообще ты ни в чём не виноват. Сейчас никто не поверит, но со временем люди сами увидят, что акулы с дельфинами вместе плавают, и к акулам совсем по-другому относиться станут.

– Да, Никита, не вини себя, – поддержала Курносая, возлюбленная Афалины. – Это китобои были, плохие люди. Они не за акулами, они за нами охотятся.

После долго мы с дельфинами не встречались, и вот наконец-то я снова увидел их во сне. Теперь у Афалины тигровая акула Альма подрастает. Тоже это большая акула, лишь немного белой акуле уступает. У Альмы характер уже более сдержанный, подозрительный. Нас с Никитой настороженно встретила. Но со временем к нам прикипела: подкупили мы её всякими гостинцами. На удивление, лопает всё подряд, даже фрукты и овощи. Каждый раз ей огромную плитку шоколада приносим, и она её с удовольствием уминает. А ещё Альма не только преданная, но и ревнивая какая-то. За Афалиной как привязанная плавает, и попробуй кто-нибудь на её хозяина косо взгляни!

Перенаселенный океан Европы

Я давно заметил, что дельфины к удачной рыбалке снятся. Наверняка они и после сна с нами незримо остаются. По инерции. И если мы с Никитой на рыбалке, они на наши поплавки и закидушки рыбу пригоняют. А вот акулы, наоборот, могут всю рыбу распугать, если это, конечно, не домашние, прирученные акулы. Поэтому очень важно, с кем ты встаёшь ото сна… И если дельфины приснились, надо немедля на рыбалку бежать. Ну, или в рыбный магазин на крайний случай. А недавно мы с Никитой на умопомрачительном водоёме побывали… Ох и насмотрелись всякой всячины! Такое чудесное разнообразие ихтиофауны на Земле нигде не сыщешь!..

Однажды Афалина попросил меня и Никиту, чтобы мы акваланги для дельфинов достали.

– Зачем вам акваланги? – удивился Никита. – Вы и так глубоко ныряете.

– Дело не в глубине… – загадочно вздохнул Афалина. – Хотим на Европе рыбу половить, а там вынырнуть негде…

– Почему это негде? – удивился Никита. – Вы где, на Средиземном море собрались рыбачить? Или на Чёрном?

– На Европе морей нет, там один сплошной океан… – лукаво улыбнулся дельфин. – Европа – это спутник Юпитера. А вынырнуть нельзя, потому что её океан льдом покрыт. Воды в нём в два раза больше, чем на Земле, только без акваланга делать нечего.

Мы с Никитой переглянулись.

– Да ладно сочинять-то… – засмеялся Никита. – Это просто невозможно!

– Европа у кота на куличках, – поддакнул я. – До неё сначала долететь надо.

– Не-а, лететь долго… Мы через портал ныряем. Нам его наши акулы показали. Они вообще много чего знают… Этот портал в жерле вулкана находится. Ныряешь в него – и сразу на Европу попадаешь.

– Ничего себе! – воскликнул Никита. – И что, там рыба водится?

– Полно. Рыбы там вообще красивые и удивительные… Не бледные, как у нас, а всякие разные, цветные. Многие рыбёхи вообще светятся. Некоторые – на наших похожи, только крупнее намного.

– Странно… Там разве светло? – недоумевал Никита. – Европа далеко от Солнца. Лёд всё-таки… Там должно быть темно и холодно.

– Местами там ещё светлей, чем у нас! Ночи совсем нет, всё время светло. Само дно океана светится и медузы всякие. А на дне вода вообще тёплая, как в тропических морях.

У нас с Никитой прямо глаза и уши загорелись.

– А нас с собой возьмёте? – попросил я. – Хочется хоть одним глазком взглянуть.

Афалина сам обрадовался.

– Конечно! Вместе куда веселее! Наша Альма там целый день плавала. Всё разведала. Говорит, опасности никакой.

– Я подводную видеокамеру обязательно возьму! – разволновался Никита. – Мы настоящее кино снимем – вот все удивятся!

Сразу же, не откладывая кота в долгий ящик, мы с Никитой зашли на склад подводной амуниции и взяли подводную видеокамеру последней модели, самые мощные подводные фонари на всякий случай, зажимы для носа и сотню новеньких аквалангов. И дополнительные баллоны к ним. Потом мы попросили папу, и он нам в мастерской акваланги под дельфинов переделал. Прикрепил дополнительные ремни и застёжки на плавники.

И вот наступил долгожданный сон, когда мы на Европе очутились. Афалина свою Курносую взял, акулу Альму и ещё троих друзей дельфинов. У дельфина Эолита целая стая колючих катранчиков. Они у него, как борзые собаки, любую рыбу на хозяина гонят.