Тень алхимика

– Кстати по поводу этого Куигли, – перебила мисс Грейвс. – Это ведь он нанял вас чинить часы?

– Верно. Он сказал, что купил дом у родственника Блэкфордов в Англии. Однако когда мы проверили записи в городском совете, оказалось, что Блэкфорд-Хаус никому не принадлежал. И поскольку мы занимались домом… Так ко мне и попал этот договор. Вот здесь моё имя, видите?

Мисс Грейвс бегло просмотрела договор и положила его рядом с остальными бумагами.

– Не понимаю, – сказала она. – Зачем мистеру Куигли было нанимать вас чинить часы в доме, который ему не принадлежал?

Мистер Тинкер запнулся, а потом пожал плечами.

– А где сейчас этот мистер Куигли? – спросила мисс Грейвс, и папа Оливера принялся теребить воротник толстовки.

– Ну… – пробормотал он… – он просто исчез. – Мисс Грейвс приподняла бровь. – Поверьте, я понимаю, это звучит подозрительно, но похоже, Мортимер Куигли занимался какими-то тёмными делишками и… кто знает, что у него на самом деле было на уме и куда он подевался…

Несмотря на то что папа так и не ответил на вопрос, Оливер решил, что ему неплохо удалось всё объяснить мисс Грейвс без лишней лжи. Мистер Куигли действительно занимался тёмными делишками, но никому не нужно было знать, что это была алхимия, или что Эдгар Блэкфорд и Лес Теней были виновны в его смерти.

– Простите, Чарльз, – произнесла мисс Грейвс, – но всё это выглядит весьма странно. Даже если не брать в расчёт исчезновение мистера Куигли, посмотрите сюда. – Она принялась перебирать бумаги. – Вот копия последнего завещания Эстер Снокетт Блэкфорд, которая была бабушкой близнецов и вышла замуж за дальнего родственника Роджера Блэкфорда. В завещании ясно указано, что Блэкфорд-Хаус будет…

Оливеру не надо было подслушивать дальше, чтобы понять. Тинкеры и Кодзимы на законных основаниях претендовали на Блэкфорд-Хаус. Оливеру было сложно вникать в подробности, потому что рядом была Агата. Хотя она стояла на одной из передвижных библиотечных лестниц спиной к нему, он не мог отвести от неё глаз.

– Да это же настоящая мечта! – сказала она, глядя на книжные полки. – Дядя Оскар никогда не пускал нас в свою библиотеку. Посмотрите-ка на это… – Она схватила с полки книгу. – Полное собрание «Истории упадка и разрушения Римской империи».[2] Потрясающе!

Пока Агата рылась в книгах, Алджернон понюхал содержимое одной из химических склянок на книжной полке и улыбнулся. Он поставил склянку на стол, задев мерные стаканы. Оливер боялся, что Алджернон что-нибудь разобьёт, но в то же время испытывал облегчение из-за присутствия других людей. Он не мог представить, что чувствовал Алджернон, будучи не в состоянии говорить. Мисс Грейвс объяснила папе, что это был результат повреждения нервов. Если Алджернон пытался говорить хотя бы шёпотом, его голосовые связки сводило судорогой, и он начинал задыхаться. Гувернантка добавила, что это крайне редкое состояние. Бедный ребёнок.

– Да, здесь классно, – согласился Оливер, поправляя очки. – Но мы почти ничего не знаем об этих химических штуках. Я собирался побольше об этом узнать, но у нас здесь нет интернета. Кабеля тоже нет, и телефонная связь отстой, если только не звонить из грузовика.

– Кому всё это нужно, когда у тебя есть целая вселенная книг? – удивилась Агата. – Или пара огромных окон.

Агата хихикнула. Она имела в виду Кенни. Алджернон усадил куклу-самурая на диванчик под окном, так что его большие выпученные глаза смотрели прямо на Лес Теней за лугом.

Лес Теней…

Оливер подумал, что теперь он уже не выглядел таким пугающим, как в первый раз, и казался намного меньше. Всё из-за часов. Часы вернули Лес Теней в его обычное состояние после того, как он чуть не захватил весь дом. И тем не менее Оливер думал, что Кенни будет смотреть на дом. Со своим отломанным носом и всклокоченными волосами кукла была больше похожа на зомби, чем на самурая. Её лицо было белым и выпачканным в грязи, а густые, высоко поднятые брови придавали ей сердитый вид.

Оливер повернулся к взрослым. Несмотря на то что разговор шёл о серьёзных вещах, Оливер никогда не видел, чтобы папа с кем-то говорил так, как с мисс Грейвс. Он казался немного обеспокоенным, но вместе с тем робким и к тому же постоянно улыбался…

– Эй! – позвала Агата и щёлкнула пальцами.

Оливер недоумённо повернулся к ней, моргая глазами.

– Я задала тебе вопрос. – Агата спрыгнула с лестницы и подошла к портрету Роджера и Абигайль Блэкфордов над камином. – Кто это?

Оливер посмотрел на папу, который в этот самый момент указал на картину над камином в гостиной и принялся врать насчёт её происхождения. Это была одна из тех волшебных вещей, которые сотворил дом после ремонта часов: он нарисовал портрет Тинкеров, повесил его над камином в гостиной и перенёс портрет Блэкфордов в библиотеку. С договором или без, их портрет был доказательством того, что Тинкеры являлись законными владельцами Блэкфорд-Хаус.

Но как папа мог всё это объяснить мисс Грейвс, не выдав при этом тайны дома?

– Ну? – повторила Агата, и Оливер вошёл в библиотеку.

– Это Роджер и Абигайль Блэкфорды, – ответил он. Его голос тут же начал ломаться, и Оливер откашлялся.

– Ясно. Наши давно потерянные дальние кузены и всё такое, – скучающим голосом ответила Агата. – Ты знаешь, что с ними случилось?

Оливер пожал плечами.

– Судя по тому, что папе удалось выяснить в городских архивах, Роджер Блэкфорд умер первым. Кажется, лет сорок или пятьдесят назад. Абигайль умерла позже. Ей было больше ста лет.

Оливер снова откашлялся – дурацкий голос опять ломался – но Агата, кажется, ничего не заметила. Она обхватила себя за локти, не сводя глаз с портрета.

– Папа сказал, что когда старушка умерла, – продолжал Оливер, – дом простоял пустым лет тридцать. Мистер Куигли, который нанял нас чинить часы, сказал, что он его владелец. Но это оказалось неправдой…

Оливер с трудом сглотнул слюну и поправил очки. Он выглядел идиотом.

– Они похожи на зомби, – заметила Агата, указывая на портрет. – А это чёрное пятно… Здесь был пожар?

Оливер неловко пожал плечами. Когда он впервые попал в этот дом, то подумал то же самое. Кожа Блэкфордов была серой, глаза почти чёрными, а в руках у Абигайль виднелось большое дымчатое пятно, как будто в этом месте сгорела краска. Но теперь Оливер знал, что на месте пятна когда-то был изображён маленький Эдгар Блэкфорд. Наверху был другой расплывчатый портрет Эдгара. Это дом испортил его изображения и нарисовал портрет Тинкеров в гостиной.

Но Оливер ни за что бы не рассказал об этом Агате.

И тут на столике с химическим оборудованием раздалось тихое шипение. Алджернон что-то смешал в одном из стаканов, и теперь пена переливалась через край!

– Элджи! – воскликнула Агата, бросаясь к столу. – Что ты вытворяешь?

Алджернон принялся быстро жестикулировать, но Агата отмахнулась. Оливер физически ощутил его разочарование и увидел, что Алджернон нахмурился и опустил голову.

– Прости его, – сказала Агата, поворачиваясь к Оливеру. – Он хочет, чтобы ты понял, что он очень хороший химик. Он завоевал награды. – Агата снова посмотрела в сторону Алджернона. – Но это не оправдание, чтобы брать чужие вещи.

Алджернон сжал руку в кулак и, глядя на Оливера, провёл им по груди. Оливер догадался, что этот жест означал «извини».

– Ничего страшного, – ответил Оливер, не сводя глаз со стакана. Пена уже растеклась по всему столу. – Пойду принесу тряпку.

Оливер промчался через гостиную в прихожую, где заметил Люси, которая смотрела на изображение Блэкфорд-Хаус в соседней столовой.

Оливер знал, что она пыталась найти на картине намёки на мисс Грейвс и близнецов. Он тоже их искал, пока остальные пили лимонад на кухне. Но судя по всему, ничего не изменилось. Его семья по-прежнему стояла на крыльце и махала молодому человеку в экипаже, а белая лошадь по-прежнему паслась на лугу.

Оливер повернулся и побежал в другую сторону, мимо комнат слуг на кухню, где принялся искать под раковиной тряпки, но ничего не нашёл. Наверное, папа использовал их для часов, и Оливер уже собирался бежать туда, когда из столовой появилась Люси. Их взгляды встретились, и Оливер почувствовал себя пойманным на месте.

Он избегал её.

– Я думала, тут папа, – сказала Люси, и они неловко замолчали. Оливер больше не сердился из-за драки с Билли, но не хотел, чтобы Люси увидела, что натворил в библиотеке Алджернон. Она уже пару недель вела себя странно, постоянно была не в духе и как будто витала где-то далеко, и поэтому Оливер позволял ей повсюду ходить вместе с ним и Билли. Но это оказалось большой ошибкой.

Люси посмотрела на пол и сказала:

– Мне правда очень жаль насчёт Билли.

– Просто забудь об этом, ладно? – ответил Оливер и повернулся, чтобы идти. Ему надо было как можно скорее найти тряпки, пока вся библиотека не заполнилась пеной.

– Если ты хочешь с ним погулять, – быстро сказала Люси, – ну, например, вместе сходить на парад, я не буду вам мешать.

Оливер уже успел забыть. Завтра в Уотч-Холлоу должен был состояться парад в честь известного сражения во время Войны за независимость. Это был большой праздник, ещё более популярный, чем 4 июля, как сказал Билли. Его отец собирался нарядиться Беном Франклином и идти вместе с торговой гильдией.

Оливер пытался придумать, что сказать – он видел, что Люси действительно раскаивается, – но тут из столовой выглянула Агата, и ситуация стала ещё более неловкой.

– Вот ты где, – сказала она, входя на кухню. – Боюсь, у нас изменились планы. То, что там пенилось, превратилось в порошок. Думаю, хватит совка и веника.

Люси удивлённо посмотрела на Оливера, как будто спрашивая «о чём она говорит?» Но Оливер поправил очки и откашлялся.

– Я задел один из мерных стаканов на столе, – солгал он. – Наверное, произошла какая-то реакция…

Агата вопросительно посмотрела на Оливера, но он молча достал из шкафа веник и совок. Он жестом позвал Агату следовать за собой, и в этот самый момент позади раздался тихий треск. Оливер повернулся. На столе стояла большая ваза для фруктов. Всего несколько минут назад она была пуста, а теперь в ней лежали мармеладные драже!

– Вот здорово! – воскликнула Агата. – Я была так поглощена другими мыслями, что даже не заметила, что у вас есть мои любимые конфеты.

Оливер и Люси, не веря своим глазам, молча смотрели друг на друга. За два месяца в Уотч-Холлоу они успели стать свидетелями многих странных вещей, но Блэкфорд-Хаус ещё никогда не создавал конфеты из ниоткуда. И всё это ради Агаты!

– Можно? – спросила она. Оливер кивнул с бешено бьющимся сердцем, и когда Агата схватила пригоршню драже, он перевёл взгляд на Люси. Её губы дрожали, а в глазах стояли слёзы. Оливер знал, о чём она думает: Блэкфорд-Хаус приветствовал Агату. Но прежде чем он успел что-то сказать, Люси зарыдала и выбежала через заднюю дверь.

– Что с ней такое? – спросила Агата с полным ртом конфет, но Оливер бессмысленно пожал плечами. Агата задумалась, а потом подошла к двери и выглянула наружу.

– Кого ты пытаешься обмануть? – спросила она, складывая руки на груди. – Твоя сестра боится потерять дом. И это понятно, с учётом всего, что вам пришлось пережить. Я слышала, как твой отец обо всём рассказывал мисс Грейвс. Твоя мама… Она ведь умерла уже два года назад?

Оливер услышал свой голос, ответивший утвердительно, но его мысли путались. Если Блэкфорд-Хаус приветствовал Агату вазой конфет, то, может быть, он знал что-то, чего не знали они? Может быть, этот дом действительно принадлежал близнецам Кодзимам?

– Жизнь бывает очень жестокой, – заметила Агата, больше обращаясь к самой себе. – Лучше ни к чему не привязываться, ни к людям, ни к местам, ни к чему. Никогда не знаешь, когда их у тебя отнимут.

Желудок Оливера перевернулся. Может быть, из-за того, что Агата смотрела на улицу, что-то в её голосе напомнило ему о Тедди или об Эдгаре Блэкфорде, с которым он беседовал на опушке Леса Теней. Он всегда был печальным, каким-то далёким, говорил двусмысленно и, казалось, знал больше, чем говорил, например, когда обманом вынудил Оливера использовать желудёвый пепел, который одновременно избавил его от прыщей и принёс ему ужасные кошмары.

Оливер сглотнул и поправил очки.

– Но время покажет, – с улыбкой добавила Агата, поворачиваясь к нему.

Агата протянула руку к венику и совку, и Оливер отдал их ей.

– Ладно, – сказала она. – Давай-ка избавимся от беспорядка.

Когда Агата вышла в столовую, Оливер снова взглянул на вазу с мармеладным драже. Его сердце по-прежнему сильно билось, а ноги как будто приросли к полу.

– Да, действительно беспорядок, – сказал он сам себе.

И где-то глубоко внутри услышал, как Тедди с ним согласился.

Глава 3

Гости, желанные и нежеланные

– Люси! – кричал Оливер на весь дом, но Люси обхватила колени руками и прижалась к ним лицом. Она больше не плакала, но её щёки вспотели, а всё тело ломило. Большие двойные двери сарая были распахнуты, но воздух внутри был затхлым и спёртым. Люси сидела здесь уже полчаса, а может, и дольше.

– Ладно, как хочешь! – крикнул Оливер, и Люси услышала, как хлопнула задняя дверь. Её желудок сжался, а в горле появился комок. Как глупо было прятаться! Ну и что с того, что Блэкфорд-Хаус приветствовал Агату? Папа по-прежнему был его законным владельцем, и в этом Люси была уверена.

Она подняла голову и выглянула из-за груды ящиков. Большая часть вещей, привезённых из города, хранилась здесь, вместе с генератором и полевым снаряжением, которым они пользовались, когда только приехали в Уотч-Холлоу. Это было два месяца назад, но теперь, после появления мисс Грейвс и близнецов Кодзим, казалось, что прошла целая жизнь.

Что же произошло? Блэкфорд-Хаус должен был стать для Люси домом мечты: большой особняк с гигантскими окнами и собственной комнатой, не говоря уж о том, что это был волшебный дом. И первые пару недель жизнь здесь действительно казалась волшебной. Но постепенно всё стало меняться, и однажды Люси проснулась, а волшебство исчезло.

И дело было не только в часовых животных. Люси скучала по своим друзьям. Ужаснее всего было то, что Блэкфорд-Хаус находился в глуши и здесь не было других детей. Дома всё было рядом, а летом Люси всегда могла поиграть с детьми в парке, не говоря уж о лагере с занятиями плаванием при Ассоциации молодых христиан и футбольной лиге. Люси была их лучшим вратарём, но теперь её место, наверное, заняла хулиганка Бетти Бигсби.

В этот момент Люси услышала шум мотора старого папиного пикапа. Она вскочила и выбежала из сарая, но от долгого сидения у неё затекли ноги, и когда она подбежала к дому, папа был уже на середине дороги. «БМВ» мисс Грейвс ехала за ним. Куда они собрались?

Люси взбежала по ступенькам в дом.

– Олли! – крикнула она, и её голос эхом отозвался в прихожей. – Эй! Кто-нибудь есть дома?

Ничего. Только тихое тиканье часов на лестнице.

Люси пробежала через столовую и ворвалась на кухню, где на доске для объявлений, когда-то висевшей в их часовом магазине, увидела написанную маркером записку.

Дорогая Люси! Поехали в город выяснить, кому принадлежит дом.

Олли.

– Значит, они меня бросили? – воскликнула Люси. Её взгляд метнулся к вазе с мармеладными драже на столе, и она провела рукой по записке. На доске осталось большое грязное пятно. Руки Люси были грязными, потому что она весь день провела на улице, и к тому же она вся вспотела и казалась себе отвратительной из-за долгого сидения в сарае.

Люси быстро прошла в ванную в крыле для слуг, умылась и заново заплела волосы.

– Лягушачье лицо, – сказала она, глядя в зеркало, а потом показала себе язык и снова потащилась на кухню. Кажется, это был самый худший день в её жизни, и к тому же теперь ей предстояло обедать в одиночестве. Люси принесла из кладовки батон хлеба и арахисовое масло, и тут её взгляд снова упал на вазу для фруктов.

Но теперь в ней вместо драже лежали ярко-красные яблоки!

– Что… – пробормотала Люси, а потом услышала где-то вдали лошадиное ржание. Люси бросилась к двери и вскрикнула.

Примерно в пятидесяти ярдах от дома, рядом с изгородью пастбища стояла красивая белая лошадь. И это была не просто лошадь, а лошадь с картины в столовой!

У Люси забилось сердце. До этого она лично видела эту загадочную лошадь всего два раза: когда она проскакала по лугу на следующее утро после ремонта часов, а ещё две недели назад, когда в дождливый день лошадь паслась на опушке Леса Теней. Папа сказал, что это, наверное, всего лишь совпадение и что, скорее всего, лошадь пришла с соседней фермы, но в глубине души Люси понимала, что это не так.

Инстинктивно Люси схватила несколько яблок и вышла через заднюю дверь. Сначала она шла быстро, но, приблизившись к пастбищу, замедлила шаг. Лошадь стояла перед ней, как статуя. Мускулистое тело животного сверкало, как отполированный мрамор, а длинная белая грива казалась мягкой и шелковистой.

Люси почти не смела дышать: прежде лошадь никогда никому не позволяла подойти так близко. Но как только Люси приблизилась к изгороди, животное вскинуло голову и отпрянуло.

– Всё хорошо, – прошептала Люси и через изгородь протянула лошади яблоко. Лошадь заржала, завертела изящной шеей и начала беспокойно щипать траву. Люси издала успокаивающий звук, и лошадь замерла, навострила уши и подняла голову.

– Иди сюда, – сказала Люси, протягивая лошади яблоко. – Я просто хочу с тобой подружиться.

Лошадь опустила голову и сделала несколько шагов к Люси, пока дрожащие ноздри не оказались всего в нескольких дюймах от её руки. Люси казалось, что её сердце вот-вот разорвётся от волнения, и она чувствовала на пальцах тёплое дыхание животного.

– Вот так, – прошептала Люси, но внезапно лошадь отдёрнула голову. Люси вскрикнула, и тут же воцарилось напряжённое молчание. Она не смела пошевелиться. Лошадь стояла неподвижно, прижав уши и неотрывно глядя на дом. Люси открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут лошадь поднялась на дыбы, пронзительно заржала и забила передними ногами в воздухе.

Люси закричала и отпрянула, выронив яблоки, а лошадь помчалась по пастбищу.

– Подожди! – крикнула Люси, но лошадь продолжала мчаться вперёд и мгновение спустя исчезла в Лесу Теней.

Не раздумывая, Люси подняла яблоко, перелезла через изгородь и побежала по пастбищу. Через несколько секунд она добралась до опушки Леса Теней и остановилась. Лошадь исчезла на тёмной, похожей на тоннель тропинке, усеянной листьями, и Люси не осмеливалась пойти за ней.

– Эй, лошадка, ты там? – чуть слышно позвала Люси, дрожа от страха, но животного нигде не было видно. Люси бросила яблоко в темноту и через секунду услышала, как оно глухо стукнулось об усыпанную листьями землю. Люси прислушалась в надежде, что лошадь по-прежнему рядом, но тишину в лесу нарушал лишь стон ветра, который шелестел листьями и развевал её чёлку.

По спине Люси побежал холодок, и она отступила назад. В этот же момент рядом с ней над землёй поднялся толстый, узловатый корень дерева. Люси застыла от ужаса. Корень изогнулся и повернулся в сторону, а потом задрожал и снова ушёл под землю. Люси с облегчением вздохнула.

В первый и последний раз она была в Лесу Теней, когда они с Феннишем спасали часовых животных от Гарра. И хотя Гарр был мёртв, а равновесие восстановлено, папа сказал, что между Блэкфорд-Хаус и Лесом Теней всегда будет существовать напряжение. Он объяснил, что именно так и работало равновесие: с одинаковым напряжением с обеих сторон. Люси не совсем поняла, что он имел в виду, но у неё не было ни малейшего желания снова идти в Лес Теней. Даже за лошадью.

Она тяжёло вздохнула и пошла к дому. Она больше не боялась. И хотя лошадь убежала, Люси почувствовала себя намного лучше. Дом подарил ей яблоки, чтобы она могла подружиться с лошадью. В этом Люси была уверена. И каждый знал, что если вам что-то подарили, по правилам вежливости надо сказать «спасибо».

– Спасибо, – произнесла Люси, глядя на дом, и тут заметила какой-то тёмный силуэт в окне библиотеки. Из-за того что на окна падал свет, она не могла понять, что это такое, и знала лишь одно: в доме кто-то был, и он не ответил ей, когда она звала!

Люси помчалась в библиотеку и увидела самурая Кенни, который сидел на диванчике под окном спиной к ней. Наверное, его забыл Алджернон, когда они уехали в город. У Люси загорелись щёки.

– Уходи от моих окон! – закричала она и сбросила марионетку на пол. В следующую же секунду ей стало стыдно, и она посадила Кенни в одно из больших кожаных кресел у камина.

– Прости, – сказала она. – Но это мои окна, и я не хочу, чтобы ты и твоя семья здесь находились.

Самурай Кенни молча смотрел на неё своими большими выпученными глазами, и Люси почувствовала себя глупо. Для чего она кричала на куклу? И тем не менее взгляд Кенни нравился ей намного меньше, чем то, что он сидел у её окна. Может быть, всё дело было в свете, но брови самурая как будто ещё сильнее опустились вниз, а рот стал ещё более сердитым.

По телу Люси побежали мурашки, а сердце бешено забилось. В течение двух месяцев после победы над Эдгаром Блэкфордом ей не было страшно одной в Блэкфорд-Хаус, даже по ночам в комнате наверху. Да, иногда ей становилось грустно, даже когда она смотрела на улицу из окон высотой десять футов. Но теперь, когда она оказалась одна с Кенни…

Внезапно раздался автомобильный гудок. Люси взвизгнула и выбежала в гостиную. Она опустилась на колени на одном из старинных диванов, слегка раздвинула шторы и выглянула в окно. На дорожке у дома остановился маленький фургон для перевозки вещей.

– О нет! – пробормотала Люси и спряталась за шторами. Наверняка в фургоне были вещи мисс Грейвс и близнецов Кодзим!

Через несколько секунд шум двигателя стих, на крыльце раздались шаги, а потом в дверь дважды позвонили. Люси съёжилась на диване и зажмурилась. Уходите, уходите, повторяла она про себя, но вместо этого стоявший на крыльце мужчина позвонил мисс Грейвс. Они начали обсуждать, что делать, а потом мужчина принялся выгружать вещи на крыльцо.

У Люси сжалось сердце, и она уткнулась лицом в диванную подушку. Меньше чем за пять минут грузчик закончил работу, и фургон уехал. Люси тут же выбежала на улицу и увидела около дюжины коробок, аккуратно сложенных на крыльце. Там также стоял большой дорожный чемодан с именем мисс Грейвс. Люси собиралась было пнуть его ногой, но сдержалась и с несчастным видом опустилась в плетёное кресло.

Вскоре вернулись все остальные, и папа объяснил Люси, что в городском совете не оказалось никого, кто мог бы им помочь, по крайней мере сегодня, поскольку все готовились к параду. Они попробуют ещё раз съездить туда в понедельник, но и тогда им предстоит ещё многое выяснить.

Остаток дня прошёл как в тумане. Люси и Оливер помогли перенести коробки в прихожую, но поскольку им так и не удалось выяснить, кто является законным владельцем дома, мисс Грейвс посчитала неудобным распаковывать вещи. Она хотела остановиться в гостинице, но мистер Тинкер не желал об этом слышать, и было решено, что Люси и Оливер будут спать в её комнате, близнецы Кодзимы – в комнате Оливера, а мисс Грейвс займёт папину комнату, в то время как он сам переедет вниз в крыло для слуг.

– Но я насчитала в доме четыре комнаты, – заметила Агата. Дети только что распаковали свои вещи и теперь стояли перед дверью единственной комнаты в Блэкфорд-Хаус, куда никто не осмеливался войти.

Перед комнатой Эдгара Блэкфорда.

Агата потянула дверную ручку, но комната была заперта.

– Мы туда не заходим, – ответила Люси, и Агата спросила почему. Люси посмотрела на Оливера, и он принялся что-то бормотать и поправлять очки.

– Там ещё не разобрали все вещи, – наконец объяснил он. Агата подозрительно посмотрела на Алджернона, но он только смахнул чёлку с глаз и пожал плечами.

– У вас, Тинкеров, столько тайн, – сказала Агата, и близнецы спустились по лестнице на кухню.

Вообще-то Оливер сказал правду, подумала Люси. После трансформации дома комната Эдгара Блэкфорда осталась в том же состоянии, что и в день приезда Тинкеров – пыльная, с облезлыми и выцветшими обоями. Вся мебель и игрушки были по-прежнему накрыты простынями, а почерневший портрет Эдгара с пятном вместо лица остался лежать на полу. Никто не знал, почему комната не изменилась, но поскольку она когда-то принадлежала злому алхимику, Тинкеры решили держаться от неё подальше.

Люси и Оливер ещё немного постояли перед дверью, а потом Оливер пошёл вниз за близнецами. Люси хотела извиниться за своё поведение, за то, что она пряталась в сарае и не пришла, когда её звали, но она не знала, как это сделать. После всех сегодняшних событий ей было слишком неловко.

За ужином всё стало ещё хуже. Мистер Тинкер приготовил несколько гамбургеров на гриле, но, несмотря на его попытки начать беседу, гости почти ничего не говорили, даже Агата. За десертом Алджернон то и дело засыпал. Мисс Грейвс извинилась за него, объяснив, что они по-прежнему жили по лондонскому времени. Люси не поняла, что это значит. Ведь теперь они были в Род-Айленде.