Темные воды Майна

Макс замолчал, посмотрел на Мартину, которая, опустив голову, напряженно сжимая правой рукой карандаш, что-то старательно выводила в раскрытом перед ней блокноте. Затем перевел взгляд на Кристину Маттерн, стараясь проникновенно смотреть ей в глаза. Она не выдержала его взгляда, опустила глаза, спрятав их под длинные ресницы, несколько раз тяжело вздохнула, но затем, видимо, набравшись решимости, смело взглянула в его глаза. Интуитивно он почувствовал, что она собирается заговорить, и, так как считал, что предыдущее его высказывание еще не завершено, быстро продолжил:

– Вы, конечно, знали о нашей, так сказать, молодости… Ведь наш телефон вы нашли в какой-нибудь франкфуртской газете примерно месячной давности… Но тем не менее вы нам позвонили. Чем-то же вы руководствовались?

– Совсем не так, господин Вундерлих. Я действительно нашла ваше объявление во «Франкфуртер альгемайне» примерно месячной давности, но я абсолютно не придала этому значения. К тому же, как мне известно, многие фирмы часто периодически обновляют свои объявления… Так что я не сделала никаких выводов в отношении вашей, как вы изволили выразиться, молодости и позвонила вам, ничем не руководствуясь.

Макс понял, что его рассуждения о молодости фирмы оказались ошибочным шагом, что из-за этой нелепости можно потерять клиента, но было уже поздно. Он нашелся лишь сказать:

– Тем не менее теперь вы знаете о нас все.

Кристина Маттерн, которая все это время была в напряжении, не будучи в силах его более переносить, вдруг расслабилась и откинулась на спинку диванчика. На ее белоснежном лбу выступила легкая испарина. Она достала из красной кожаной сумочки салфетку и промокнула лоб. Успокоив дыхание и глядя прямо в глаза застывшему от напряжения Максу, молодая женщина сказала:

– Господин Вундерлих, то, что я от вас услышала, ни в коей мере не изменит мой, пусть и случайный, выбор. Во-первых, речь не идет о поиске убийцы бедного Рольфа. Пусть этим занимается наша доблестная полиция…

Он позволил себе прервать ее, сделав жест рукой:

– Простите, фрау Маттерн, что перебиваю… Пока что доблесть полиции, по меньшей мере в деле об убийстве Рольфа Гаммерсбаха, не подтверждается. В сегодняшнем номере «Бильда» есть сообщение о том, что полицией объявлено вознаграждение за информацию, которая позволит хотя бы ухватиться за след.

Он снова сделал жест рукой, призвав ее продолжать.

– Это не имеет значения, – сказала она.

Затем ладошкой потерла лоб, как бы вспоминая, и сказала:

– На чем же я остановилась… Ах, да… Во-вторых, я даже рада, если моим вопросом займется агентство, которому просто необходимо зарабатывать имя. В таких случаях люди работают лучше. В-третьих, учитывая вашу откровенность, у меня сложилось впечатление, что вы порядочный человек, с которым легко будет найти взаимопонимание.

Она замолчала. У Макса отлегло от сердца. Он мимолетно взглянул на Мартину и понял, что напряжение отпустило и ее. Обращаясь к клиентке, он сказал:

– В таком случае, уважаемая фрау Маттерн, продолжим. Изложите, пожалуйста, подробнее суть дела, не упуская самые мелочи. Мы слушаем.

Мягким кротким голосом она начала свой рассказ:

– Господин Вундерлих, вы были совершенно правы, предположив, что мой приход как-то связан с Рольфом Гаммерсбахом. Как я уже сказала, мы знакомы… были знакомы три года. И вот неделю назад его убили. У меня нет ни одной версии, кто бы мог это сделать, так как Рольф почти не посвящал меня в свои дела. Как я уже заметила, пусть этим делом занимается полиция. Рано или поздно она отыщет убийцу…

– Какими сведениями в связи с обстоятельствами убийства располагаете лично вы? Хотя бы что-то вам известно?

– Только то, о чем пишут газеты. Не более того. Правда, мне известно, что похороны уже состоялись. Их организовала Бригитта Гаммерсбах, что, собственно, вполне естественно. По понятным причинам я там не присутствовала…

– Хорошо, фрау Маттерн, продолжайте.

– Итак, мы были знакомы три года и состояли в любовной связи… Мы собирались пожениться. Основным препятствием для этого был его брак, в котором он состоит около десяти лет… Да, господин Вундерлих, у него есть семья… Двое сыновей шести и восьми лет… и, конечно, их мать, то есть жена Рольфа… Бригитта Гаммерсбах… серая мышка, с которой он не жил, а мучился… Разве она могла быть настоящей женой этому энергичному мужчине приятной наружности, этому сгустку кипящей страстности, этому парню, любящему жизнь и авантюру? Простите, я, пожалуй, увлеклась… Рольф говорил, что уладит этот вопрос и скоро подаст на развод, но все тянул…

Она сделала паузу, и Макс спросил:

– Как вы считаете, почему он тянул?

– Дело в том, что дела в банке шли неважно, а брачный контракт составлен так, что Рольф мог лишиться значительной суммы. Он опасался, что тогда не сможет поправить дела банка, о чем Рольф постоянно мечтал… Он жил постоянной надеждой сделать крепкий банк, хотя я думаю, что его импульсивный характер не позволил бы ему этого добиться.

– Фрау Маттерн, вы сказали, что основным препятствием для вашего соединения был брак Рольфа Гаммерсбаха. Было ли еще что-то, возможно, менее важное, что могло помешать вашим планам?

Она на мгновение задумалась. По лицу ее пробежала легкая тень сомнения. Видимо, внутренний порыв что-то рассказать боролся с желанием скрыть это. Затем лицо вновь обрело решимость, и она сказала:

– Пожалуй, да… Рольф увлекался женщинами. Это было и до меня. Его серая мышка, конечно, страдала от этого, но что она могла противопоставить? Она смирилась с этим, тем более что он неплохо обеспечивал семью материально. После знакомства со мной его связи стали реже, но не прекратились совсем. Он часто уезжал по делам банка… вы же понимаете… гостиницы, деловые встречи и тому подобное… При его любвеобильности это были непреодолимые соблазны… До меня доходили слухи, я закатывала скандалы, он ползал вокруг меня на коленях, прося прощения, клянясь в любви, обещая, что это в последний раз… Я надеялась, что это пройдет, когда мы поженимся… кроме того, я его сильно любила…

– А его супруга знала о вашей любовной связи?

– Как я уже заметила, он изменял ей постоянно и до меня. В первое время нашего знакомства эта его новая связь была для нее, разумеется, очередной в длинной серии похожих. Однажды Рольф мне рассказал, что при очередном скандале с женой он в запальчивости бросил ей, что подаст на развод. Видимо, она тогда решила, что у него появилась более прочная связь. После этого скандала она несколько раз пыталась следить за ним, подслушивать его телефонные разговоры. Возможно, что Бригитта хотя бы однажды видела нас вместе… Так что я думаю, что она о чем-то догадывалась…

– Рольф Гаммерсбах поддерживал вас материально?

– Да, – коротко ответила она.

Макс сидел за своим столом и, глядя на фрау Маттерн, размышлял о том, когда же она перейдет к сути дела, ради которого пришла в его агентство. Если ее мало интересовал розыск убийцы бывшего любовника (о чем она сообщила в начале разговора), то где же зарыта собака? Ведь не пришла же она для того, чтобы рассказать об их любовной связи или о том, как плохо было Рольфу Гаммерсбаху в семье и как хорошо с ней. Потом Макс подумал, что, может быть, он сам, перебивая ее и ставя малозначащие вопросы, виноват в том, что до сих пор не дал ей возможности перейти к главному. Затем он отбросил такие мысли, решив, что рано или поздно клиентка сама об этом заговорит.

В это время фрау Маттерн зашевелилась и, нарушив паузу, спросила:

– Господин Вундерлих, можно у вас курить?

Он кивнул, достал из ящика письменного стола еще одну пепельницу и поставил на приставной столик перед клиенткой, сказав при этом:

– Мы с моей помощницей с вашего позволения присоединимся к вам.

– Конечно, конечно, – закивала она.

Кристина Маттерн достала из сумочки сигарету и прикурила. То же самое сделали шеф и его помощница. Макс подошел к окну и слегка приоткрыл его. Затем, словно спохватившись, спросил:

– Прошу прощения, фрау Маттерн, может быть, чашечку кофе?

– Было бы очень любезно с вашей стороны.

Макс подал знак Мартине, и та удалилась за ширму. Вскоре перед клиенткой на подносе появился кофе со всем к нему полагающимся. Макс заметил, как она обрадовалась и жадно сделала первый глоток. На некоторое время воцарилась тишина, которую нарушила сама Кристина Маттерн. Она сделала очередную затяжку и, положив сигарету в пепельницу, продолжила повествование:

– Как я уже говорила, дела в банке Рольфа шли неважно. Поскольку банк не располагал достаточными финансовыми средствами, то он в основном кредитовал предпринимателей средней руки. Рольф доверял этим людям, бизнес-планы проверялись поверхностно. Поэтому не случайно, что получатели кредитов часто терпели неудачу и не только не могли выплачивать проценты, но и возврат основного долга становился проблемой. Судебные тяжбы и аукционы в связи с банкротством кредитополучателей стали для банка повседневностью.

Некоторое время назад Рольф в доверительной беседе сообщил мне, что он близок к банкротству, что сумма хотя бы в два миллиона марок на короткий срок могла бы его спасти. Он тогда сказал, что отныне будет более осмотрительным при выборе клиентов, введет режим строгой экономии, и в конце концов банк снова станет приносить прибыль, а возврат такой суммы будет сущим пустяком. Он, правда, подчеркнул, что хорошо бы найти кого-то, кто ссудит деньги без процентов. Это, конечно, выглядело по-детски, но не противоречило его романтической натуре…

Фрау Маттерн снова замолчала, чувствовалось, что повествование приближается к кульминации. Макс не торопил ее, и скоро мягкий голос зазвучал снова:

– Господин Вундерлих, я работаю старшим продавцом в супермаркете промышленных товаров и, как вы понимаете, имею весьма ограниченные доходы. Их хватало на скромную жизнь. Когда же в моей жизни появился Рольф, я стала менее стесненной в финансах. Он делал мне дорогие подарки, мы ездили отдыхать, иногда он просто давал мне деньги.

После смерти моего единственного родного дяди мне по завещанию достался достаточно крупный бриллиант. Рыночная стоимость его на тот момент оценивалась примерно в два с половиной миллиона марок. Для меня это было огромное состояние, и я обошлась с ним разумно. Я не продала бриллиант и не прокутила вырученные деньги, а хранила его в банковской ячейке, зная, что для меня могут наступить более тяжелые времена, когда этот бриллиант выручит меня, а ведь мне больше неоткуда ждать помощи. Мои родители погибли в автомобильной катастрофе, когда я была совсем маленькой. Первое время я воспитывалась в приюте, а затем меня взял на воспитание дядя, родной брат матери.

Рольф не знал, что у меня есть бриллиант. Я ему никогда об этом не рассказывала. Но когда я узнала о его плачевном положении, то сказала ему, что есть человек, который может беспроцентно ссудить ему деньги, и этот человек я. Поймите, господин Вундерлих… я его очень любила…

– Понимаю, фрау Маттерн. Достаточно банальная история… Такими ситуациями, когда слепая любовь толкает на безрассудные поступки, может похвастаться любая эпоха. И вы, стало быть, продали бриллиант и дали деньги вашему любовнику…

– Что вы, что вы?! Все было совсем не так. Рольф порядочный человек. Сначала он просто молчал в надежде, что банк пронесет. Но когда тучи сгустились, он снова заговорил со мной об этом. На лице его было страдание, на кону было дело его жизни. Он начал расспрашивать, что за деньги я имела в виду, а когда узнал, что деньги овеществлены в виде бриллианта, даже обрадовался. Он сказал, что бриллиант можно заложить, а когда дела банка наладятся, снова его выкупить. Он еще сказал: «Мое сокровище, я бы никогда не взял у тебя это, но для меня это вопрос жизни и смерти».

– И что же было дальше?

– Дальше все было очень просто. Я забрала в банке бриллиант и отдала его Рольфу, а он написал расписку. Вот она.

После этих слов фрау Маттерн покопалась в сумочке, развернула сложенный вчетверо лист бумаги обычного формата и подала Максу. Расписка была напечатана на компьютерном принтере. Внизу стояла подпись Рольфа Гаммерсбаха и дата, проставленная его рукой. Внимательно рассмотрев дату, Макс воскликнул:

– Но, фрау Маттерн… расписка выдана почти два года назад!

– Ну и что?

– Вы хотите сказать, что бриллиант стоимостью в два с половиной миллиона марок два года находился в руках вашего любовника…

– Именно так.

Макс взъерошил волосы обеими руками, стараясь таким образом вернуть самообладание. Постепенно его раскрасневшееся лицо приобрело прежнюю окраску. Мартина недоуменно и с тревогой смотрела на него. Наконец он сказал:

– Фрау Маттерн, если бы я не прочитал в газете, что банкир Рольф Гаммерсбах был застрелен мужчиной, то как законопослушный гражданин и тем более частный детектив должен был бы немедленно позвонить в полицию и доложить, что обладаю информацией в отношении персоны, которая вполне может рассматриваться как подозреваемое лицо. Разве не так? Скажем, вы требуете от любовника принадлежащий вам бриллиант, а он его не возвращает… Это серьезный мотив для убийства из мести.

– Ну почему же? Ведь у меня есть расписка, с которой я могу пойти в суд…

– Этот факт, конечно, снижает убедительность названного мною мотива, но не исключает его. Ведь вы же могли, например, знать, что ответчик не в состоянии вернуть ваш бриллиант и обращение в суд не принесет ничего, кроме нервотрепки…

– В таком случае мне просто «повезло», что бедный Рольф убит мужчиной, – сказала она и печально улыбнулась.

– Выходит, так, – ответил Макс, рассеянно уставившись в стол и нервно барабаня по нему двумя пальцами правой руки.

Она тут же добавила:

– У меня есть еще одно смягчающее обстоятельство… На вашем языке это называют, по-моему, алиби… В день убийства Рольфа я отсутствовала во Франкфурте. По заданию моего начальника отдела я ездила в наш филиал в Штутгарте.

Макс широко улыбнулся:

– А вот это уже совсем хорошо, это уже совсем меняет дело. И вы можете это доказать?

Кристина Маттерн кивнула.

Все облегченно вздохнули и даже позволили себе рассмеяться. При этом Макс подумал: «Правда, милочка, это ни в коей мере не могло тебе помешать заказать своего любовника…», – но промолчал.

Он вдруг поймал себя на мысли, что цель ее визита до сих пор не ясна. Чего же она хочет? Обращаясь к Кристине Маттерн, он сказал:

– Как я понимаю, вы еще не закончили… В чем же состоит ваша проблема?

– Извините, господин Вундерлих, я отклонилась от главного… Итак, я продолжаю. Тогда, почти два года назад, Рольф заложил бриллиант и получил за это два миллиона марок. Деньги поступили в его банк. Примерно месяцев через шесть состояние дел в банке улучшилось, и однажды он мне сказал: «Сокровище, завтра я выкуплю твой бриллиант, и ты снова сможешь вернуть его в свою банковскую ячейку». Однако назавтра этого не случилось, а примерно через неделю он сказал, что у него появились новые планы развития банка, и спросил, не могу ли я подождать еще. Рольф тогда добавил, что у него появилась возможность заложить бриллиант в другом месте и получить за это больше денег – около двух с половиной миллионов марок. Я согласилась.

После этого прошел еще год. Однажды я на минутку забежала в банк, чтобы посоветоваться с ним, как я должна быть одета на предстоящей вечеринке, куда мы были приглашены. Он завел меня в свой кабинет, усадил в кресло, а затем достал из сейфа и положил передо мной… мой бриллиант. Он сказал, что выкупил его еще месяц назад, но на всякий случай держал у себя в сейфе. И вот он был уже почти готов, чтобы вернуть его мне, но за прошедшую неделю возникли новые неприятности, связанные с кредитополучателями, и банк снова на грани катастрофы. Я сразу же поняла, что он снова хочет отсрочки, а бриллиант предъявил, чтобы успокоить меня. Я опять согласилась, господин Вундерлих…

– Вы уверены, что он предъявил вам ваш бриллиант?

– Абсолютно! Итак, бриллиант был заложен в третий и последний раз. Я не знаю, какую в точности сумму дали ему в этот раз… что-то около одного миллиона восьмисот тысяч марок…

За два дня до убийства мы сидели с ним вечером в одном уютном ресторанчике. Лицо его очевидным образом отражало душевное беспокойство, некую затаенную грусть. Он обратился ко мне в своей традиционной форме: «Сокровище, ты, пожалуй, считаешь, что я вожу тебя за нос. Считаешь, что я умышленно придумываю все новые истории, чтобы бесконечно пользоваться твоим бриллиантом. Но это не так. Я честен перед тобой. И бриллиант действительно выручал меня в критические моменты. Я наконец умерил свой аппетит и веду более расчетливую финансовую политику. Я уже давно начал погашать частями сумму, которую получил за бриллиант в последний раз. Я делаю это, чтобы сократить выплаты по процентам. Пусть эти проценты и невелики, так как деньги мне ссудили мои хорошие друзья, но я теперь стараюсь экономить каждый пфенниг. Я уже погасил около восьмидесяти процентов суммы, у меня на руках все расписки по суммам погашения. В ближайшее время я рассчитаюсь полностью, и твой бриллиант снова засияет на его законном месте».

Затем, посидев некоторое время в задумчивости, он сказал, что в последнее время его не отпускает какая-то тревога, какое-то предчувствие несчастья, которое может с ним случиться. Он решил, что послезавтра на всякий случай передаст мне все расписки по выплаченным суммам. Рольф хотел, чтобы они хранились у меня до полного погашения долга.

Но «послезавтра» его убили…

– Он говорил что-нибудь конкретное в отношении своих мрачных предчувствий?

– Нет, ничего…

– А он упоминал каких-то кредиторов, которые предоставляли ему деньги за заложенный бриллиант?

– Ни единым словом. Но я думаю, что об этом можно узнать в его банке. Я исхожу из того, что деньги поступали в банк, а тогда можно выяснить, от кого…

– Как знать, как знать, – пробубнил себе под нос Макс, поглощенный собственными мыслями. Затем он рассеянно обвел взглядом свой офис, задержал его на секунды на лицах фрау Маттерн и Мартины, вздохнул и проговорил, как выдохнул:

– Стало быть, вы хотите, чтобы я нашел ваш бриллиант.

– По меньшей мере выяснили его судьбу… Я думаю, это будет несложно…

– Если это так несложно, почему бы вам просто не обратиться в полицию, рассказать всю эту историю, предъявить вот эту расписку…

– Господин Вундерлих, вы же понимаете, что я как бывшая любовница и владелица бриллианта сразу стану главной подозреваемой…

Макс улыбнулся:

– Теперь, насколько я понимаю, вы по достоинству оценили тот мотив, который я назвал? Но ведь у вас есть алиби.

– Да, это так, но поймите, я скромная девушка, которая лишь хотела для себя немного счастья. Я дорожу своей работой и репутацией. Начнутся вызовы в полицию, посыплются вопросы моих сослуживцев, знакомых… Вы же понимаете…

– Но если я возьмусь за дело, то тоже не обойдусь без этого.

– Полиция делает это слишком грубо. Я надеюсь, что частный детектив – особенно такой, как вы, молодой человек, – сделает это деликатнее… Прошу вас взяться за это дело. Этот бриллиант – последнее, что у меня есть… Найдите эти расписки. Даже если Рольф не выплатил кредитору всю сумму, недостающие деньги можно будет где-то достать, вернуть бриллиант и, продав его, возвратить эти деньги. Тогда у меня на руках останется еще громадное состояние.

Начинающий детектив Макс Вундерлих сидел за столом и думал, что вот перед ним сидит его первый клиент, который хочет поручить ему достаточно тонкое дело, которое сам тем не менее считает пустяковым. Хотя в этой истории Макс готов поставить сто шансов против одного, что предмет, который ему предстоит отыскать, и является причиной совершенного убийства. А тогда дело не представляется столь пустяковым. Однако надо решаться. Никакого малодушия. Однажды он уже смалодушничал, став вместо профессионального полицейского бухгалтером. Больше этому не бывать. Судьба дает ему шанс. И он сказал, обращаясь к клиентке:

– Фрау Маттерн, я берусь за ваше дело. Однако вы должны понимать, что ваш бриллиант, скорее всего, и является яблоком раздора в этом деле. Именно из-за него был убит банкир Рольф Гаммерсбах. И, разыскивая бриллиант, я должен буду так или иначе устанавливать все связи вашего бывшего любовника, а значит – не исключаю, – могу столкнуться с настоящим убийцей. То есть ваш случай не такой уж простой, как кажется на первый взгляд…

– Господин Вундерлих, я думаю, что мы можем это учесть в контракте, который сегодня подпишем. А если вы «случайно» найдете убийцу, то это дополнительно будет отмечено франкфуртской полицией. Я имею в виду вознаграждение, которое она объявила.

Макс улыбнулся и спросил:

– Вы общались с кем-нибудь из сотрудников банка Рольфа Гаммерсбаха?

– Почти нет. Как-то на одной вечеринке я видела его заместителя господина Генриха Детлефа.

– Рольф Гаммерсбах как-то представил вас ему?

– Он просто сказал: «Господин Детлеф, разрешите вам представить мою хорошую знакомую фрау Кристину Маттерн». Что подумал Детлеф, я не знаю. Насколько мне известно, он был в курсе семейных проблем Рольфа и его пристрастия к женщинам.

– Хорошо, фрау Маттерн. Прежде чем мы подпишем контракт, я хотел бы, чтобы мы обменялись нашими контактными данными. Вот вам моя визитка. Кроме номера телефона офиса здесь указан и номер моего мобильного. От вас я хотел бы номер вашего мобильного телефона, номер телефона и имя вашего начальника отдела, а также номер телефона банка, по которому вы звонили Рольфу Гаммерсбаху. Кроме того, вы всегда должны быть готовы встретиться со мной, если этого потребует дело.

Кристина Маттерн быстро записала все это на листке бумаги, который передал ей Макс. Потом сказала:

– Господин Вундерлих, я готова подписать контракт.

Макс щелкнул мышью на экране монитора и, дождавшись, когда принтер выбросил несколько формуляров, протянул их клиентке. Она бегло просмотрела все пункты контракта, не задерживаясь на денежных суммах, внесла требуемые личные данные и подписала оба экземпляра. Макс проверил оба экземпляра, подписал их и один протянул Кристине Маттерн со словами:

– На сегодня все, уважаемая фрау Маттерн. Моя помощница проводит вас. Всего вам доброго. Я сам свяжусь с вами, когда это будет нужно.

Она встала с диванчика, поправила блузочку, надела перчатки и, повесив на руку сумочку, сказала:

– Большое спасибо, господин Вундерлих. Я желаю нам удачи.

После этого она направилась к двери. Мартина последовала за ней.

Когда Мартина вернулась, то застала Макса сидящим на клиентском диванчике в позе, демонстрирующей состояние либо крайней озабоченности, либо глубокого мыслительного процесса. Локти рук уперлись в колени, а ладони поддерживали голову с пышной шевелюрой, в глубине которой шевелились пальцы рук. Мартина рассмеялась. Он поднял голову и взглянул на помощницу сыщика усталыми глазами. Мартина сказала:

– Максик, когда она уходила, то спросила меня, не швейцарец ли ты.

– И эта заметила… И что ты ей сказала?

– Разумеется, подтвердила. А она сказала, что это не так уж плохо, что предусмотрительность и прилежание – главные добродетели швейцарцев с давних времен.

– Приятно слышать.

– А ты, Максик, молодец. Беседовал с клиенткой как заправский сыщик. Я так за тебя переживала. Кстати, что ты думаешь обо всем этом?

– Мартина, может быть, пойдем куда-нибудь поужинаем, как в прежние времена, когда мы с тобой были не только друзьями, но и любовниками. Я с утра не ел ничего, кроме одного-единственного денера… да и тот вчерашний…

– Отличная идея, Максик. Там и обсудим начало твоей новой карьеры.

3

На Шиллерштрассе, как и на весь Франкфурт, уже опустились сумерки. Любители ночных развлечений спешили занять столики, выставленные прямо на улицу предусмотрительными хозяевами ресторанов и кафе. Кое-где играла негромкая музыка.

– Может быть, пойдем на Цайль? – спросил Макс. – Это совсем рядом, можно пройтись пешком, кроме того, я знаю там одно уютное местечко, где можно довольно недорого и неплохо поужинать бедствующему сыщику и начинающей писательнице детективных историй.

Мартина улыбнулась и кивнула. Цайль остается самой крупной торговой улицей Франкфурта, большая часть которой является пешеходной зоной. Многочисленные бутики, рестораны и кафе, уже включившие свои опознавательные знаки в виде красочной рекламы, манили разношерстную толпу. Здесь можно было встретить представителей народов всего мира. Иностранная речь неслась со всех сторон. Звуки произносимых слов демонстрировали широкую палитру возможностей речевого аппарата человека. Не менее разнообразными были одеяния всей этой публики – от простых европейских маек с джинсами до черного балахона и такого же черного платка какой-нибудь представительницы Пакистана.

Они заняли столик, и Макс, предварительно согласовав с Мартиной, сделал заказ. Среди прочего они заказали по кружке холодного пива. Его принесли первым, и оба стали жадно пить. Немного утолив жажду, Макс спросил: