Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 2. Часть 3. Переписка через океан. Часть 4. Снова на Родине

За щавель спасибо. Здесь его нет (по крайней мере, я не обнаружила), поэтому я использую шпинат, а в качестве кислоты – лимонный сок добавляю в суп. От уксуса мы здесь вообще отказались, везде, где он нужен, идет лимон. Правильно, мамик?

Юре и Ленчику большой привет. И всем-всем привет. И учитывайте небольшую деталь: обилие впечатлений не притупили мою память, мое сердце, а наоборот. Я здесь в каком-то смысле одна, так же как и все мы, ибо я без вас, далеко, не дома.

Целую вас, мои родные. Будьте осторожны везде, берегите себя.

Целую,

Наташа29 мая 1973 года

Мамочка, папочка! Здравствуйте!

Получила в прошлый вторник 22 мая вашу почту, правда, письмо было только от папы от 14 мая, и еще получила Юлькино письмо, очень теплое, я даже от нее не ожидала. Из папиного письма узнала ваши новости. Так мне стало обидно, что гости не смогли прийти к Вовке на день рождения. Как-то всегда у него с его праздниками получается что-нибудь не так, и мое поздравление он получит очень поздно. С поздравлениями у меня здесь целая проблема. В одну почту пишу и, кажется, что очень рано, а когда пишу в другую, получается смехотворно поздно, даже неудобно. А сейчас изменилось расписание почты и наши прошлые письма задержались в Вашингтоне, так что к следующему дню рождения Вовка получит мою открытку с 26-летием!

За эту неделю ничего особого у нас не произошло, была только одна интересная встреча в воскресение: американец (китаист по образованию) пригласил нас к себе в гости, а потом мы ездили в Chinatown обедать. По телевизору начался фестиваль под именем Хичкока (режиссер фильмов ужасов). Вот, пожалуй, и все из области интересного.

Хотя недавно я задумалась, как человек быстро ко всему привыкает и перестает обращать внимание на очень необыденные для него вещи. Сейчас я нечасто обращаю внимание на то, какое красивое у нас консульство, резная дверь, холл, как во дворце, ковры в коридоре. Поэтому так важно первое впечатление (это касается главным образом неодушевленных предметов, природы).

Я вспомнила ту первую ночь, когда мы въезжали в Сан-Франциско из аэропорта, Green-street, заполненную небольшими особнячками, которые представлялись крохотными замками-виллами, заборчик и калитку нашего консульства, очень красивую входную дверь, которая ассоциировалась с дверью в сказку; зеркала, мрамор, витой металл, хрустальные фонарики в холле; странный, на первый взгляд буржуазно-респектабельный лифт с раздвигающейся решеткой-дверью; первая квартира, где мы ночевали, хотя для той ночи, можно сказать, “утревали”, ибо пришли мы к себе примерно в 7 утра.

Так вот, первое время я все время ахала про себя, видя все это. А сейчас глаз ко всему присмотрелся, привык и редко на все это реагирует. Даже когда я смотрю в свое огромное окно с потрясающим видом на залив, меняющийся от погоды, от времени суток, от тумана, от дня недели (так как по выходным он усеян белыми яхтами), у меня возникает только одна эмоция, сильная, порой захватывающая: “ах! как красиво”.

Я почему-то сравниваю эти красоты со своими относительно недавними впечатлениями от природы в “Лесных полянах” летом. Вид из моего окна – то наше поле, помните, перед окнами III корпуса. Я редко задумываюсь, что этот вид удивительно красив, но действие его на меня было очень сильным, это поле имело надо мной хорошую родную власть.

Я вполне согласна с утверждением о том, что американская природа величественна, а русская – более лирична. Может быть, это мои национальные впечатления, т. е., возможно, американцы видят лирику в своей природе так же, как русские в своей. Я, по крайней мере, все время ловлю себя на той мысли, что американскую природу со всеми ее достоинствами я воспринимаю как декорацию, а наше Подмосковье в моих глазах и душе – как живой организм. Ну, это все философия. Завтра вторник, должны прийти ваши письма.

Итак, сегодня, 29 мая, получила ваши письма. Твое, мамуль, от 7 мая, а папино от 3 мая. Так что видите, что такое почта, неделю назад еще я получила папино письмо от 14 мая.

Папуль! Ты мне пишешь опять, что мое молчание вызывает нежелательную обиду у Ф.И., Г.Ф., И.С. Как мне это больно! Ведь, действительно, такое непонимание может произойти только на столь большом расстоянии. Ведь я всем написала письма, и это далеко не все. Мне очень тяжело хоть на минуту подумать, что И.С., Ф.И., Г.Ф. – люди, которыми я очень дорожу, могут упрекнуть меня в забывчивости (я имею в виду “с глаз долой, из сердца вон”). Это абсолютно несправедливо. Я еще раз повторяю, что никакие новые впечатления, ничто на свете не может меня оторвать от людей, которые делали и делают мне столько добра, которые стали мне очень близкими. Не помнить об этом, это все равно, что потерять саму себя.

Я написала всем письма в первых числах мая, в конце апреля, когда еще не прошло и двух месяцев моей жизни здесь. Не писала им раньше, так как считала и считаю не совсем удобным описывать И.С. или Г.Ф. свои week ends, свои будни, все мелочи, непрофессиональные, дилетантские впечатления и эмоции. Тем более что в перспективе мне предстояли, и они состоялись, встречи и беседы с людьми, которые действительно могут заинтересовать моих руководителей. И все это я описала подробно и Ф.И., И.С., и Г.Ф.

Они даже не представляют, как я сейчас мечтаю, именно мечтаю, оказаться на какой-нибудь самой ординарной конференции или семинаре в нашем отделе, на которые мне в Москве было часто так лень вставать и ехать. Но обо всех этих мыслях и чувствах моих здесь мне даже как-то стыдно написать, например, Игорю Степановичу.

И еще я не хочу, чтобы вы впадали в такое заблуждение, что эти два месяца были насыщены сплошным фонтаном впечатлений и радостей. Да! У меня все хорошо и в порядке. Но, если честно, это были 2 довольно трудных месяца в моей жизни, полной перестройки – климата, расписания, где-то даже стиля жизни, обязанностей, новых ситуаций и т. д. А еще очень непроста перестройка языка. Вы, мамик, папуль, меня поймите правильно. Ведь хорошо – это не значит легко, просто, без напряжения. И Сан-Франциско для нас – это не туристическая поездка… И если бы у вас был видеотелефон, о котором ты, мамуль, пишешь, то вы все, что я так коряво и нескладно написала, прочитали бы на моем лице.

Скучаю очень-очень по вас, по дому, институту, который у меня прежде всего ассоциируется с именами Ф.И., Игоря С., Георгия Федоровича. Я, конечно, с удовольствием бы съела, мамуль, твою телятину с чесночком, но от того, что ты мне о ней написала и о своих мыслях, когда готовила, я уже сыта. А о моих телефонных звонках не скучай, не переживай. Я еще возьму реванш за все это время. Приеду, так назвонюсь, если не разучусь пользоваться телефоном. Как вы там с папой выглядите, хоть бы взглянуть на вас. Не буду продолжать, а то разыграется приступ тоски.

Папуль! С океаном я на “ты” не перехожу, просто прыгаю на волны, когда вода по колено, и это все. Купаться в океане почти невозможно даже летом, ибо он очень холодный. Шутить с солнцем тоже не приходится, так как некогда. Я рада, что вы насыщенно провели праздники, что бываете за городом. Что касается лета и отпусков, то я свое мнение уже написала. Вы во что бы то ни стало должны убежать от жары хоть в “Лесные поляны”. У нас особо жарко здесь быть не должно, не больше 20 °С (летом).

Я продолжаю свои занятия с американкой, она всякий раз меня хвалит Жене и говорит, что у него очень хороший вкус.

Насчет ремешков для папы я все поняла. Единственная будет проблема – это как и с кем переслать. Мне ничего не посылайте, так как аналогию черному хлебу можно найти и подобие нашей селедки тоже можно подобрать. Так что все у нас есть, мы питаемся хорошо, и очень многим я бы с радостью угостила вас. Работу над главой продолжаю.

Вот пока и все. Женя недавно был в Вашингтоне, привез даже воблу. У него по-прежнему очень много работы. Чувствуем оба себя нормально.

Целую вас крепко, мои умнички. Не скучайте. Всем знакомым привет.

Наташа11 июня 1973 года

Здравствуйте, мои милые!

Сегодня уже 11 июня, послезавтра мы отправляем почту, так что с моего последнего письма прошло полторы недели. Жду с нетерпением ваших писем, которые придут только в субботу, а сегодня понедельник. Мамочка, папуль, я вас не видела уже три с половиной месяца, раньше такого не случалось. А еще сколько до осени…

Что было за эти дни?! Вчера дописала половину главы, завтра должна продолжить работу. Не знаю, как получится, но планирую отправить в начале июля всю главу вам. Последние дни я много работала, так что наконец-то почувствовала некоторое удовлетворение.

За эти дни мы с Женей побывали в дорогом ресторане, называется он “Алексис” и считается одним из самых лучших в Сан-Франциско. Интересно, что основан он был грузином-эмигрантом. Конечно, это место предназначено только для самых обеспеченных людей в Сан-Франциско, хотя бы потому, что наш обед на шестерых и коктейль обошелся в 250 долларов.

Причем меню было примерно такое: селедка (я первый раз здесь ела селедку вполне русскую, какую можно поесть у мамы или в хорошем ресторане в Москве), салат (обыкновенный зеленый салат, очень популярный, кстати, в США), баранина на ребрышках (похожа на шашлык, только подается на шпаге, из основания которой хлещет пламя, так что чрезвычайно экстравагантное блюдо получается), вино красное французское (очень вкусное, оно мне понравилось очень), мужчины выпили немножко водки.

Вот все, что стоило 200 долларов. Боюсь, что если бы заказать хороший закусочный стол (рыбку заливную, икру и т. д.), то вышло бы больше 500 долларов. Правда, нужно отдать должное тому, что обслуживание исключительное. Официантов не чувствуешь, хоть они парят над тобой целый вечер, предупреждают любое твое требование.

Мы там были по приглашению. Мне было очень интересно, хотя бы потому, что любопытно посмотреть, как живут, как себя ведут миллионеры, кроме того наша встреча сама по себе была интересной. Из примечательных особенностей миллионеров или по меньшей мере чрезвычайно богатых посетителей ресторана я могу отметить следующие:

1) миллионеры тоже хотят кушать, причем вкусно;

2) они тоже хотят выпить, не очень много (видимо, потому что напитки в ресторанах баснословно дорогие);

3) миллионерам, даже самым пожилым, тоже нравятся молодые симпатичные девушки;

4) и, наконец, они тоже считают деньги, когда расплачиваются (из отличительных особенностей: некоторые из них не платят доллары, а подписывают загадочный чек).

Это я шучу.

Недели полторы назад я все-таки купила себе вечернее платье, всем очень нравится, мне тоже. И уже обновила его в этом капиталистическом ресторане. Так что на ближайшее время эту свою проблему разрешила.

Мамуля, папочка! Не могу дописывать письмо, так как почту запаковывают сейчас, на сутки раньше обещанного, и я должна отдать письмо, иначе не уйдет. Продолжение в следующем письме.

Целую вас, берегите себя.

Наташа

Скучаю.

19 июня 1973 года

Здравствуйте, мои дорогие!

Сегодня 19 июня, представилась возможность отправить вам письмо досрочно, до очередной почты.

В пятницу 15 июня у меня был необыкновенный день – позвонили вы. Даже спать теперь стала спокойно. Большое вам спасибо! Если бы еще минуты 2 поговорили, то я от волнения и радости стала бы реветь. А на следующий день была почта, я получила много писем: от папы 2, от мамика – 1, от Тамары – 1, от Наташи – 2, от Матвеевой – 1, от Моисеевой Лены – 1. Представляете?! Реакция моя на почту не меняется, руки дрожат, горло дрожит, глаза краснеют. Чтобы я делала без ваших писем?!

…Я рада, что вы часто бываете за городом, только не перерабатывайте, не перегружайтесь. Используйте участок для зарядки, а не как плантацию тяжелого труда. Очень жалко, что в эту дедушкину годовщину я не была с вами…

Что было у нас здесь за это время?

Вчера в Вашингтон приехал Л.И. Брежнев, мы хоть и далеко, но принимаем участие в этом визите, и все наши мысли направлены на то, чтобы этот визит прошел не только благополучно, но успешно и результативно. Пока мы смотрим только репортажи о визите по телевидению. Одно, что я пока заметила, абсолютно очевидно – это тот факт, что визит находится в центре внимания всей американской прессы, радио, телевидения, что о нем говорят практически все американцы, с которыми я сталкивалась, т. е. визит Л.И. Брежнева рассматривается как очень важное событие.

И это приятно! Я вспоминаю слова, кажется, Красина (известного советского дипломата), когда он говорил: “Легко быть дипломатом, когда за тобой стоит такая страна-родина, как Россия”. (И это было в первые годы после революции.) Как я понимаю, в слово “легко” не вкладывается значение “просто” или “неответственно”. Будет ли Л.И. Брежнев здесь, в Сан-Франциско, пока остается неизвестным. Но г. Сан-Клементе (недалеко от С.-Фр.) входит в программу визита.

На субботу 23 июня назначено официальное открытие нашего консульства. Должен быть прием, но состоится он не вечером, а утром в 10:30. Значит, мое специально для этого приобретенное платье (длинное розовое) отпадает, так как оно вечернее. Судорожно думаю, что делать, осталось на эти размышления и действия всего 3 дня.

…В субботу мы с Женей и нашими соседями Юнаками были на приеме у одного американца дома, живет он по соседству с нашим консульством на параллельной улице Валео. Большой трехэтажный особняк, прием под знаком испанского вина, забыла название, происходил на 3-м этаже, часть которого представляет этакий дворик под открытым небом, где стояла бочка вина, каждый подходит и наливает себе бокал, на столе два кирпича сыра (подходишь и отрезаешь), а рядом что-то типа хрустящего картофеля. А в другой части этого этажа гостиная, где мы и были.

Народу набралось человек 100–150 примерно. Люди самых разных профессий (например, один из моих собеседников – деятель из фирмы “Левайс” по пошиву джинсов, самых популярных в мире; другой – вице-президент банка – о нем я еще напишу; третий – корреспондент 7-го канала телевидения и т. д.).

Первая половина вечера прошла очень скучно, нудно и мучительно для меня. Объясню, в чем дело. Мы шли на прием и соответствующе оделись: мальчики в темных костюмах и при бабочках, а мы с Таней в вечерние туалеты, я – в свое знаменитое платье. Каков же был мой ужас, когда, войдя в зал, я оказалась рядом с молодым мужчиной в джинсах с разорванной и свисающей на коленке штаниной (так модно). Перед моими глазами возникли женщины в перекошенных юбках, в мини, и другие мужчины, кто в зеленых брючках цвета травки или в красных в цветочках и т. д. Я думала только об одном, почему же на моем платье нет пятен и дыр – это было бы выходом из положения. Немножко стало легче, когда я увидела людей, одетых в нашем духе.

Я порхала по залу и по садику этакой розовой вороной в собственном воображении. Но во второй половине вечера я была вознаграждена за свои муки и поняла, что мы одеты правильно и не только в соответствии со своими соображениями. Очень много интересных разговоров, много интересных людей, определенное взаимопонимание – все это нейтрализовало мои переживания. Не удержусь – похвалюсь вам в подробностях.

Я познакомилась с очень интересной парой – вице-президентом First National City Bank (2-й в мире банк после Bank of America) и его женой. С ними у меня был наиболее длительный и интересный разговор, в заключение которого Mrs. Cushman сказала, что в корне изменила мнение о русских женщинах после проведенного со мной времени: “So open, so spontaneous, so charming” – это дословно (т. е. “такая открытость, непосредственность, обаяние…”). Представляете?!

Все о них не буду вам писать, но их отзывы были мне очень приятны. Они нас пригласили на lunch, а позже к себе домой в Марин Каунти (местечко на острове, которое я вижу из своего окна, причем раньше это была для нас закрытая зона, а пару дней назад положение изменилось, и мы можем туда ездить).

Жене выкладывали в мой адрес кучу комплиментов, так что он дома приходил в себя и переваривал это. А один из гостей на весь зал кричал, что я “мисс Америка”. Похвалилась я ужасно. Но мы были такие довольные после этого вечера.

Мамуля, папочка! Я вам все это написала так навязчиво хвастливо, но ведь вам все это должно быть приятно, ведь если и есть во мне хоть что-нибудь хорошее, хоть какие-нибудь достоинства – то это ваша заслуга, ваши достоинства, ваши силы, ваша любовь. И еще, это бабушка, которую я не могу при этом не вспомнить и, честно говоря, помню каждый мой день. И если при этом здесь (я возвращусь к нашему пребыванию в Сан-Франциско) за один вечер хоть 10 человек, хоть 5 переменят свои сформированные пропагандой, а не реальностью взгляды о нашей родине, о русских, советских людях, то что может быть дороже.

Скоро у нас здесь будет советский кинофестиваль, один день в Лос-Анджелесе, в Сан-Франциско в основном, так как центр кинематографии США теперь переместился из Голливуда в Сан-Франциско. Приезжает Вертинская Анастасия. Я очень буду рада, если вы попадете на концерт Симфонического оркестра. Весь оркестр я видела у нас на приеме, с некоторыми музыкантами знакома.

…Здесь по телевизору показывали в новостях ужасную катастрофу нашего самолета на выставке. Напишите мне, какие планы у вас на отпуск, и очень прошу при любых ситуациях ехать на поезде, а не лететь!!!

У вас, передавали, уже 28 °С, а у нас держится 15–20 °С, почти такая же температура, как когда мы приехали.

Наташка Ефр. хорошо написала об этом – “город незасыпающей весны”. Это так и есть.

…Целую вас крепко. Берегите себя. Пусть вам во всем помогают мои незасыпающие мысли о вас.

Наташа1 июля 1973 года

Здравствуйте, мои дорогие!

Сегодня уже 1 июля, 23 июня получила мамино письмо и письмо от Марии Федоровны (в мамино вложено). За эти дни у нас было много событий. Перечислю в хронологическом порядке. 21 июня открылся фестиваль советских фильмов, приехали режиссер Ростоцкий со своими двумя, на мой взгляд, прекрасными фильмами “Доживем до понедельника”, “А зори здесь тихие” и Анастасия Вертинская. Мы были на открытии фестиваля, но на фильм не остались, а поехали на прием, который устраивался Русским обществом искусства и культуры в Cornelian room – на 52-м этаже Bank of America. Вид оттуда восхитительный на Сан-Франциско. Обед тоже в целом прошел неплохо. Были гости – Ростоцкий и Вертинская, мы – несколько человек из консульства во главе с Александром Ивановичем, и остальные – русские эмигранты.

А 23 июня было основное событие – официальное открытие генконсульства, которое прошло очень хорошо, для чего всем пришлось немало поработать. Прием начался в 11 часов утра, поэтому уже в 7 утра почти весь женский состав был на кухне, в 10 ч 30 мин я опрометью мчалась к себе домой натянуть парадный костюм, на котором остановлюсь поподробнее.

Не помню, писала ли я вам или нет, но за неделю до открытия я сшила себе длинную юбку из очень простенького материала типа штапеля, но очень красивой расцветки. Получилось это так: я закончила параграф главы, над которым долго работала, и решила развлечься вечером. Женя работал, был в офисе. Я достала этот материал, взяла у соседки юбку и прямо по ней разрезала отрез, сшила за пару дней и получилась юбка.

Мамуль, папочка! Представляю ваше удивление, когда вы будете читать эти строчки. Но юбка тем не менее получилась очень хорошенькой. Я тоже сначала сомневалась, но общее одобрительное мнение позволило мне надеть ее на открытие. Из наших женщин почти никто не знал, что я ее шила сама, и они только восхищались и спрашивали, где я такую купила. Обязательно сфотографируюсь и пришлю вам.

Мамуль! Думаю, что, прочитав это, ты скажешь свою милую мне фразу: “Она все-таки странная девочка…” и, возможно, будешь волноваться, как это я надеваю такую кустарщину, но если бы ты меня видела в этой юбке, то ты переменила бы свое мнение. Теперь юбка так осмелела, что ходит и на другие приемы.

Что касается моей собственной работы, то одно могу сказать – устала здорово, так как, когда позволяют обстоятельства, сижу за письменным столом с утра до поздней ночи. И через пару недель надеюсь отправить всю главу в Москву.

Папочка! В отношении отпуска пока ничего неизвестно, и я до поры до времени не хочу заводить этот разговор с Александром Ивановичем. В своих намерениях быть в Москве в октябре я тверда, но посмотрим, что еще продиктуют обстоятельства. Хотя от себя я сделаю все зависящее, чтобы выполнить программу, намечаемую на осень в Москве.

Погода у нас постоянная: днем жарко, хоть загорай, а вечером легкое пальтишко не помешает. Последнее время очень загружена, так как часто были официальные мероприятия, своя работа отнимает много-много сил (очень будет обидно, если мои планы на защиту осенью провалятся); работа в консульстве дает себя знать тоже, а также масса всяческих мелких просьб и поручений (после отъезда в Вашингтон Наташи Мышковой я осталась единственной из женщин, кто знает язык, поэтому визиты к врачам и т. д. лежат на мне в смысле переводов). Надеюсь, что подъедет кто-нибудь еще, кто знает язык, и мне станет полегче. А пока прибавляется количество людей, не знающих языка совсем.

Мы недавно с Женей наладили игру в теннис, так что начало положено. Очень многое в нашей жизни здесь упирается в машину, которой у нас нет, без нее мы во многих отношениях связаны.

Ужасно хочется домой, посидеть с вами на кухне, поужинать, поговорить. Ах, как хочется! Вас очень прошу не перегружаться с работой. Письма мои стали, видимо, заметно менее интересными, но это связано с тем, что я с головой ушла в свою главу, которую очень хочу поскорее закончить, а она никак не хочет со мной расставаться. Пишу вам письмо, а вокруг на столе таблицы, аж в глазах рябит.

Были мы с Женей недавно на заседании клуба офицеров, связанных с Востоком. Заседание было в нашем понимании не совсем обычное: китайский ресторан в Chinatown, обед, а затем официальная часть, спикером был Женя. Выступление он сделал минут на 20, очень интересное. Все прошло с успехом, но общая обстановка была довольно сложная, достаточно сказать, что несколько членов этого клуба в прошлом белоэмигранты. За обедом я сидела и развлекалась одной мыслью – вспоминала “съезд любителей итальянской оперы” в фильме “В джазе только девушки”. Помните этот съезд?!

Вот, кажется, и все мои новости. Скучаю по вас, когда же я смогу поцеловать ваши родные личики. Целую вас тысячу раз. Берегите здоровье, отдыхайте больше – вот все, от чего зависит мое спокойствие здесь.

Всем знакомым неизменный привет. Привет вам от Жени. Целую вас еще и еще.

Наташа12, 14 июля 1973 года

Здравствуйте, мои милые!

Прошлая почта неделю назад была у меня очень бедная. Только коротенькое папино письмо о возвращении из Мурманска и еще письмо от Светы из Афин. Ходила долго сама не своя. Понимаю, что это не ваша вина, но никак не поборю магического действия почты, а может быть это очередной приступ тоски по вас. Так хочется сейчас на кухню домой, мамуля пожарила бы картошечку, папочка сделал бы чай, а я бы ничего не делала (надежды Обломова); хотя бы в течение часа испытать снова вашу заботу и, кажется, горы могла бы свернуть после этого.

Сегодня уже 12 июля, я закачиваю внешнюю торговлю (всю главу), и, как бы она ни получилась, сам факт окончания этого раздела несколько благотворно на меня влияет. Получилось опять много, по-видимому, на машинке выйдет больше 70 стр. Работала я над ней, мягко сказать, напряженно, по крайней мере, один только вид моего письменного стола вызывает у меня дрожь. После завершения главы хочу ее переснять на копировальной машине на всякий случай и отправлю в Москву, видимо, на имя Моисеева Вали в ДВО, с тем чтобы он связался с вами. Мучают меня всякие страхи, как все мои диссертационные дела обернутся в Москве – очень волнуюсь. Единственное утешение в этом отношении это то, что я делаю все что могу.

14 июля должны были с Юнаками вчетвером ехать в Лос-Анджелес, но пока эта поездка откладывается, не знаю на какой срок. Мы с Женей должны посетить там ряд научных учреждений, в том числе Калифорнийский университет. Очень интересно, а если к этому еще добавить Голливуд и Диснейленд, то слов нет. Александр Иванович по этому поводу пошутил, что на нас с Таней Юнак возлагаются еще и особые функции экспедиции в Голливуд. Вот видите, кроме работы, ничего, в общем-то, за это время и не было.

Я знаю, что вы отмечали день рождения Юрика в субботу, мы с Женей по этому поводу тоже вдвоем отправились в Chinatown и посидели в китайском ресторанчике, отмечали 50-летие Юры, пили, правда, только пиво. У нас уже много интересных слайдов, а скоро с них сделают и фотографии – я тогда пошлю.

Сегодня 14 июля. Я закончила главу, к оставшейся части работы (один параграф) приступить сразу не могу, к тому же сегодня суббота, так что состояние похоже на послеэкзаменационное – томлюсь целый день ничегонеделанием и в то же время ничего не хочется делать. Надеюсь на днях выйти из этой борьбы победительницей.