Маленький «Мир», огромный мир

Следующий день принёс новую историю с клубнично-криминальным оттенком. Как и в любом другом порядочном портовом городе в Висмаре имел место исторический квартал «красных фонарей». Разумеется, что среди курсантов находились ценители прекрасного, которые просто не могли отказать себе в удовольствии приобщиться к легализованным завоеваниям демократии. И принесли с собой сенсационную историю – в немецких борделях берут РУБЛИ, да ещё какие рубли… Кто из вас может точно сказать сколько в России было разных денег с 1991 по 1998 год, а по какому курсу их меняли? На день оплаты услуг в Висмаре доллар стоил 6 рублей, за услуги уплатили 500 (это больше 100 марок, здорово), но, вы, например, много знаете о дизайне банкнот Гондураса? Ну вот и немецкие «менеджеры» рассудили здраво: 500 рублей, настоящие, курс 4 с пфеннигами за марку – алез гут, вот только дизайн банкноты никого не напряг… А русскому что с того, что устарела года три назад, и из обращения выведена, может в Германии они до сих пор в ходу… В общем берёте иностранные деньги – узнайте как они выглядят или можете получить раритет (правда, с учётом ельцинских тиражей весьма доступный широким массам). Кстати для убедительности развода, фигурант дела «зажал» ещё одну бумажку в 200 рублей («а то очень много получается»). Для полноты картины замечу, что обычное дело для парусника посещать разные порты в праздники (вроде дня города), Висмар не был исключением, компанию «Миру» составил «Александр фон Гумбольт» – немецкий красавец под зелёными парусами (спасибо титульному спонсору, пивному заводу). На прощание город отсалютовал фейерверком и парусник продолжил своё неспешное движение в следующий немецкий порт – Киль…

По пути, поскольку процесс адаптации на судне не мог растягиваться бесконечно, некоторым из курсантов довелось ознакомиться и с системой наказаний, самое нестандартное мало чем отличалось от обычного для, например, российской армии явления именуемого «дедовщина», поскольку имело под собой основу унизить провинившегося и что называется «указать на его место», поскольку практической пользы не приносило. Называлась эта египетская казнь «послать на говно». Суть происходящего проста – чистка одной из ёмкостей санитарной системы, возможно небольшой – куда не влезть полностью или огромной, куда могли попасть несколько человек, и работать внутри. Почему такая твёрдая уверенность в отсутствии необходимости подобной работы. Две причины: первая – все отходы жизнедеятельности на морских судах утилизируют микроорганизмы, на выходе – вода, которую даже можно сбрасывать в море, без риска нарваться на уголовное преследование. ну и вторая – спонтанность решений об отправке на подобную работу (палубные офицеры не марали себя подобными командами, руководители машинного отделения – тоже), инициатива исходила от petty officers – некоторых боцманов (помните Маугли?) или матросов, т.е. людей в обычной ситуации не имеющих власти выше уровня ефрейтора, однако, при наличии сотни человек с правами галерных рабов всё менялось. Это ещё одна иллюстрация к делению на «штатный экипаж» и курсантов, не очень-то способствующее возникновению командного духа. Заведовал системой исполнения наказаний моторист Лёха, достойный упоминания хотя бы только за инструктаж перед работой звучавший как «говна не надо бояться», в подтверждение своих слов, он, по словам очевидцев, запускал руку в ёмкость и слегка сжав доставал порцию биоматериала и смачно бросал в ведро, таким нехитрым образом представляя технологию работы «приговорённым» к каторге. Интересно, а его подружки знали, чем он занимается на работе? И если да, то как реагировали на прикосновения? Хотя встречаются ведь и любители всякой экзотики… Менее тяжким наказанием являлась простая «отправка в машину» на работу. В этом есть что-то от древнего противостояния мостика и машинного отделения, пытающегося выяснить кто же нужнее. Хотя исторические факты свидетельствуют о том, что на заре кораблевождения механики не были нужны в виду отсутствия механизмов (или были своеобразные работники машинного отделения – гребцы на галерах), да и современные механизмы, позволяют обходиться без постоянного обслуживания, чего не скажешь об управлении, полностью автоматизировать процесс дорого, да и рискованно, несмотря на «человеческий фактор». В общем, судоводители будут всегда, а механикам, безусловно, придётся довольствоваться важной ролью второго плана, тем более на паруснике. Немного позже мы вернёмся к отношению к делу со стороны звёзд «подтанцовки». Замечу только, что для Европы – норма, работа одного специалиста и на мостике, и в машине на этапе обучения, а на судах прибрежного плавания встречаются совмещённые должности, так что наказание в виде отправки в машинное отделение – тоже необычное ноу-хау. И последняя кара, идущая в абсолютном противоречии с правами человека – запрет на увольнение на берег, инициатором является наш персонаж Чахлый, с подачи опять же сгибающихся под тяжестью эполет ефрейторов. Понятно, что возможны ситуации, когда следует изолировать кого-то от общества, но согласно международному морскому праву такие решения на судне прерогатива капитана, поскольку это смело можно приравнять к аресту. В случае каких-то мелких проступков, а зачастую просто ошибок из-за недостатка опыта лишать человека свободы – преступление. Особо отмечу, что был в истории случай, когда авторитарные власти государства (речь о США), пытались ограничить сход на берег морякам, не имеющим визы, либо заставить их приобретать визу за свой счёт, так вот попытка провалилась, с простой формулировкой «увольнение на берег не привилегия, а необходимость» и ограничивать людей работающих в сложных условиях не может никто, даже американский президент. Но это, к сожалению, касается только профессионалов, курсанты, не являются частью этого мира, хотя имеют даже свой профсоюз, упоминание о котором вызывает улыбки. Но, с другой стороны, «всё, что не убивает нас, делает нас сильнее» и все трудности и несправедливости формируют характер, поскольку же, любой курсант это потенциальный офицер торгового флота, комплекс ефрейтора не вырабатывается – должность не та, а вот полезная в работе с подчинёнными твёрдость – сколько угодно. Кое-кому из сегодняшних бесправных юношей повезло вернуться на командной должности и вчерашние «боги» на приказание «прыгать» покорно вопрошали: «на какую высоту, сэр?». Такой вот баланс добра и зла.

Также в самом начале вояжа молодых моряков приобщали к уважительному отношению к окружающей среде, в море принципы уважения расписаны подробно в конвенции Марпол, что, где можно утилизировать путём сброса, что категорически нельзя. У курсантов сразу появилась собственная классификация, чуть отличная от официальной. По документам мусор делился на пластик, его нельзя выбрасывать ни под каким видом, только сдавать в порту, сухой мусор, с ним возможны варианты. Но нам это не сильно интересно и пищевые отходы, которые можно утилизировать в море. Есть ещё нефтесодержащие воды и т.п., но это тоже утилизировалось помимо молодых моряков, так что забудем. О том, что сортировалось и выбрасывалось курсантами, понятно, что пластик и всякие бумажки с коробками, не оставляли простора для фантазии – мусор и мусор, а вот отходы камбуза – дело другое, их можно было творчески разлить, они дурно пахли, таскать их тоже было весьма сомнительным удовольствием, за всё это данный вид мусора получил название «шайза», причём слово склонялось по всем правилам русского языка. Нестандартная классификация была не последним сильным местом «шайзы» с ней был связан ещё один интересный процесс – утилизация через «маму». Представляло из себя это чудо инженерной мысли большой металлический короб (его подвешивали на борт, закрытый от ветра и просто опорожняли через него ёмкости). Короб был открытым сверху и с зауженным снизу отверстием, таким образом, что вылетавший из него полужидкий «комбикорм» был направлен в сторону от борта. Это позволяло, во-первых, сохранить борт чистым, а во-вторых, не лишиться баков и вёдер, которые имеют привычку выскальзывать из рук в самый неподходящий момент. Вообще, выброшенное вместе с водой за борт ведро это тоже морская классика. Также понемногу вошли в дружную курсантскую семью и были изучены и «юные моряки», и эстонские практиканты. Юнги попали на парусник разными путями, один (получивший прозвище «Штрих») по протекции богатых родителей, двое других за отличную учёбу в клубе (это официальная версия). Эстонцы тоже оказались совершенно непохожими друг на друга. Самый тихий, вроде бы плохо говоривший по-русски, свободно говорил по-английски и по-немецки, самый смешной, пытался быть лидером своей компании (и однажды затеяв драку, травмировал своего умного коллегу), а третий – натурализованный русский, сначала всё рассказывал истории о классной жизни в Эстонии и преимуществах эстонских моряков, но потом как-то обмолвился, что большинство преподавателей морской школы в Таллинне – выпускники «Макаровки» и разговоры на скользкие темы поугасли, а может быть комплексы были преодолены. Впереди уже были видны огни и маяки Кильской бухты, «Мир» ждали в Шлезвиг-Гольштейне.

Киль – главный город земли Шлезвиг-Гольштейн, крупный порт, крупная судоверфь, город, с которым ассоциируется настоящий шедевр инженерного искусства Nord-Ostsee-Kanal, он же в вольной трактовке – Кильский Канал. Не буду перегружать вас энциклопедическими фактами – это всё в открытом доступе (только, не пользуйтесь Википедией – страшная дрянь), скажу лишь, что быть в Германии и не побывать в Киле – большая ошибка. Ещё подходы с моря радуют глаз множеством разноцветных навигационных знаков (глубины здесь не велики, так что следует быть очень аккуратным), далее при заходе в бухту приходится крутить головой слева – Laboe, там находится монумент подводникам, справа – шлюзы на входе в Nord-Ostsee-Kanal, а потом уже начинается просто экскурсия по городу, жилые кварталы и судоверфи плывут навстречу. «Мир» здесь постоянный гость и хорошо известен, за что и удостаивается чести стоять в самом центре города, где находятся терминалы паромных линий в Осло, Стокгольм и Лангеланд. В нашей истории отдельное приветствие произвели пилоты вертолёта-спасателя, зависнув настолько низко насколько это вообще возможно и сделав приветственные жесты руками. Кое-кому из курсантов удалось даже сфотографировать вертолёт, в котором чётко видны пилоты (для «мыльницы», использующей фотоплёнку действительно результат). Так что Киль сразу показал своё гостеприимство и дружелюбие. Следующий «праздник жизни», тем более, что речь о Германии не успевшей познать все прелести евро – Кильская неделя – время веселья, представлений, шоу и, прежде всего, распродаж невероятного размаха. Праздник для продавцов и покупателей, для романтиков и обывателей. Во время кильской недели любой человек может найти что-то своё, улицы полны различных представлений, театральных и музыкальных, половина города занята аттракционами и палатками с различной снедью со всех концов Европы. Вечером набережная заполняется уже нереальным количеством людей, а стоящие здесь же парусники стараются поразить присутствующих иллюминацией, правда вот корабли под российским флагом тихие и тёмные, что не мешает им оставаться главными героями представления. Очереди из желающих подняться на борт «россиян» самые длинные и ждать люди готовы сколько потребуется . При этом немцам удаётся сохранять порядок и организацию, двигаясь в плотной людской массе вы не толкаетесь и вас не толкают, удивительное дело, но даже плотные скопления людей, в том числе и подогретых пивом не вызывают хаос… На перекрёстках пешеходы неизменно стоят на красный свет, даже перед пустой дорогой. А привычная русским логика перехода, независимо от светофора, просто при отсутствии автомобилей сначала вызывала недоумение. Стоит всё же добавить, что соблюдение правил дорожного движения пешеходами объясняется ещё и тем, что нарушение правил обладателем водительских прав, независимо от того, пешеход он, пассажир или водитель ведёт к начислению штрафных баллов. В общем, Германия.

Что запомнилось гостям Кильской недели из 1998 года – уличный концерт Tito & Тarantula (помните «от заката до рассвета», композиция after dark), кукольный пианист – марионетка, его ужимки и выходки, доводили зрителей до хохота; тарзанка, закреплённая на огромном (выше ратуши)подъёмнике, желающих попробовать было немало (тем более, что стоило удовольствие всего 120 марок, так что «отвечать за слова» было не с чего); датские огнемётчики – парни с ёмкостями на спине, предлагавшие всем желающим напёрсток (по-другому этот стакан не назовёшь) «огненной воды» за 3 марки порция (выглядят точь-в-точь как огнемёт – бочка, шланг, сопло) и немецкие маргиналы. О последних особо, по отзывам очевидцев: «представьте себе сидит посреди улицы человек на коврике, пьёт пиво, а прохожие кидают ему деньги…» ну и о распродажах – в это время года очереди в магазинах сумасшедшие, начинаются ещё на улицах… Те же из курсантов. кто имел представление о Европе по отзывам (вернее по одам эмигрантов начала 90) немало удивлялись подобным явлениям… Ну а сами магазины стоили того, чтобы потратить время в очередях, модельная и спортивная обувь, в обычное время стоившая по 100 марок продавалась по 30, одежда и техника тоже теряли до 2\3 своей цены. У «штатного экипажа» особым спросом пользовался стиральный порошок в коробках по 12 кг, его выгодно сбывали в России, да и не только его, короче говоря, прагматизм большей части «штатного экипажа» явно доминировал над романтикой парусного плавания. В Киле, кстати, состоялось и первое знакомство курсантов с русскими, имеющими вид на жительство (или уже гражданство), уже на тот момент в городе имелся целый район, населённый выходцами из России. И не в пример Висмару, где встречались только «возвращенцы» из Казахстана, в Киле жили переселенцы совсем другого формата, в основном коммерсанты и «вечные студенты». Если с первыми всё более или менее понятно, то вторые были совершенно уникальным слоем общества, люди безусловно неглупые (раз смогли уехать учиться в Германию, ещё и даром), однако на определённом этапе посчитавшие для себя выгодным остаться в статусе студента на долгое время и промышлявшие подработкой и мелкой торговлей ширпотребом, трудоёмкое и не особенно выгодное занятие, помимо этого, используя таможенные правила тех лет, позволявшие ввозить в Россию подержанные авто почти даром (в определённый период времени), зарабатывали и этим. На ум приходит одно определение –«лишь бы не в России, а там посмотрим…» хотя это тоже метод выживания. Как следствие у переселенцев тоже существовало «классовое неравенство», вечные студенты жили в крохотных арендованных комнатушках, успешные предприниматели занимали квартиры в русском районе Киля, там была самая крутая в городе дискотека, туда приезжали самые дорогие авто (штуттгартцы и баварцы, разумеется). Единственные, пожалуй, кого там не было – это немцы, так что никакой ассимиляции и даже дружбы домами не наблюдалось – параллельные миры, вот и всё. И как следствие, большой приязни у местных русские не вызывали, да и сами они отзывались о немцах в лучшем случае нейтрально. Нет конфликтов – и достаточно. Но, эти отношения русские-немцы на курсантов не распространялись. Вопреки обычной сдержанности и закрытости, немцы, посещавшие парусник запросто могли пригласить в гости, устроить экскурсию, угостить обедом… В моём арсенале три невыдуманных истории, как раз о таких проявлениях дружбы. Первая случилась как раз в Киле, посетительница парусника перекинулась парой слов с одним из курсантов (представителей КГБ к этому времени на торговом флоте упразднили, так что разговоры с иностранцами перестали быть под запретом), на прощание он подарил открытку с видами Петербурга, в результате на следующий день группа курсантов побывала в гостях у супругов Германна и Ингрид, отведали местных десертов и кофе, потом совершили небольшую экскурсию по городу и, куда денешься по магазинам, попутно собрав массу материалов о Киле и изучив кондитерский изыск являющийся визитной карточкой города – шоколадных рыбок в деревянном ящичке. Взамен гостеприимные гольштинцы получили форменный воротник и историю его происхождения…, попутно посетовав, на дороговизну Daily trip на борту парусника.

И раз уж это волшебное словосочетание прозвучало, то следует отдельно рассказать о том, как это выглядит в реальности. Обычный Daily trip, как следует из названия – путешествие на день, большинство прибрежных пароходиков занимается ими, причём в усечённом виде, поскольку прокатить пассажиров час, два или даже три, это небольшая прогулка, в чистом виде же дневное путешествие не слишком интересная и рентабельная затея, надоесть может, да и питание организовывать надо… В случае «Мира» путешествие представляло из себя выход из бухты, постановку парусов, несколько манёвров и возвращение к причалу… тоже не на весь день, но часов на пять. Интересно другое – всех, непричастных к несению вахты отправляли на берег, снабжая сухим пайком вместо полноценного обеда, кормили пассажиров, штатному экипажу платили бонусы, за коммерческую деятельность, а вот курсанты, видимо не нуждались в финансовой стимуляции, несмотря на то, что принимали живейшее участие во всех мероприятиях (подъёмы на мачту и работа с парусами, как раз то, что и делало поездку на паруснике гораздо интереснее аналогичного вояжа на пароме, к слову стоил вояж на пароме в 25 раз дешевле). Кстати на пароме тоже были шиты не лыком и старались держаться к паруснику поближе, чтобы с верхних палуб можно было наслаждаться видом чужой работы (как известно это одно из самых сильных эстетических наслаждений присущих людям). Сами курсанты называли daily trip зверинцем, где роль дрессированных обезьян доставалась им самим, принимая же во внимание факт, что в Киле парусник находился достаточное время, всем вахтам удалось поучаствовать в выступлениях зверинца… Но кому стоит отдать должное так это пассажирам daily trip, видимо за те годы, которые парусник посещает город ситуация со снабжением и материальным обеспечение курсантов стала хорошо известна, поэтому посетители часто дарили подарки или сувениры основным участникам представления. Это был один из факторов почему Германию курсанты вспоминали с особой теплотой, поскольку их доходы не позволяли привезти даже сувениров… Вполне естественно, что во время стоянки у причала в дневное время доступ на многие парусники был открытым, однако не везде свободным. Где-то за вход брали плату в несколько марок, а вот «Мир» снова был замечен в нестандартном подходе. Формально плату не собирали, однако возле парадного трапа стоял стеклянный ящик для пожертвований. Куда предлагалось опустить немного денег, по желанию. И в общем идея себя оправдывала на все 100%, помимо банкнот в 10 марок и монет встречались 50 и даже 100 марок. Кстати именно эта статья доходов служила источником курсантского жалования (заходя немного вперёд стоит отметить, что немецкие марки выдавались до самого конца плавания, и в Испании, и в Португалии, так что Кильская неделя была тем самым днём, который кормит год). Интересный факт из жизни принесла попытка кого-то из курсантов посетить один из парусников, куда был платный вход, обычно с братьев-моряков (или славян?) никто не требовал денег, но бывали и исключения. Название и национальность фигуранта тоже не стоит озвучивать, всё-таки после приглашения вахтенного помощника вопрос с бесплатным посещением был решён, но вот в память врезалось такое дружелюбие. Ещё отметили забавную привычку немцев, практически сразу после отхода от причала парусника, дружной толпой бежать в столовую (в цену поездки входило и питание). Получалось раньше положенного времени, но голодные бедолаги, стояли возле закрытых дверей, создавая жуткие неудобства, желающим добраться до кубриков морякам. Но наступил и день расплаты, когда среди несших вахту курсантов попался местный проказник, чьими настольными книгами в детстве видимо были сначала «Карлсон, который живёт на крыше» и «Пеппи длинный чулок», а потом «похождения бравого солдата Швейка». Он остановил впереди идущего товарища, пытавшегося проложить себе дорогу вежливыми «sorry» (что было не очень эффективно, голодные немцы стояли как монументы) со словами «ты не умеешь, дай покажу, как это делается». После чего, вышел в центр коридора и ни на кого не глядя, заорал дурным голосом «Get out motherfuckers!». Нет нужды говорить, что ходить стало гораздо проще, а именно безличное обращение на непонятном языке не породило никаких обид (изгоняли, каких-то мазафак, а среди присутствующих таковыми себя никто не считал). Некоторые из курсантов, не желавшие толпиться внутри корпуса между авралами (на daily trip, один аврал, когда ставили паруса, примерно через час сменялся другим – по уборке парусов) сидели на палубе. Кто -то читал, среди врезавшегося в память очивидцев – «Красное и чёрное» Стендаля. Ничего себе лёгкое чтиво, в перерыве между авралами? А вот рассказывать анекдоты не получалось. Обычно на самом интересном месте начинал пронзительно звенеть сигнал к авралу, поэтому соль анекдота убивалась. Хотя жизнь была гораздо веселее анекдотов.

Первым добавил положительных эмоций один из руководителей практики, покинувший парусник в день daily trip. Сначала, одевшись в джинсы с тщательно наведёнными стрелками (советская школа, как известно традиция наводить стрелки на джинсах началась во времена официальных поставок этого вида одежды в СССР, за время длительного путешествия в упакованном виде штаны слёживались и создавали ощущение, что на них и правда есть стрелки, вот их и начали возобновлять неискушённые советские люди) и взяв с собой… огромную квадратную хозяйственную сумку (в те славные времена во всех немецких магазинах качественные пакеты давали даром, так что даже серьёзные закупки не требовали наличия собственной тары). А как это смотрелось с парусника – джинсы со стрелками, коричневые сандалии и гордо развевающаяся на ветру пустая хозяйственная сумка. Вот он, красавец, стоит на причале, встречает братьев-моряков… Жаль видеокамеры в те времена были дорогой экзотикой. Был шанс взорвать YouTube.

Немцы, хорошо знавшие парусник и представлявшие себе материальное положение его курсантов систематически пытались одаривать их, какими-то нужными и полезными вещами. Однако существовали и трудности. Иногда от подарков гордо отказывались, иногда принимали и тут возникали два варианта – ими могли поделиться с курсантами, а могли и забыть. В Киле все без исключения получили по пять пар носков, да каких, средняя цена превышала 40 марок за пару. При зарплате в 1,5 марок в день, это был более, чем роскошный подарок… лучше бы дали денег… А ещё на парусник доставили большое количество одежды, вполне достаточной для того, чтобы одеть всех курсантов, но эти вещи были привезены менее искушёнными дарителями и были переданы «штатному экипажу». Как следствие курсантам предоставили возможность поискать что-нибудь пригодное для использования в трёх огромных мешках «секонд-хенда». А вещи вроде новых рубашек (в фабричной упаковке) «остались за кадром». Они потом выйдут на сцену, но отнюдь не для того, чтобы быть переданными адресатам. Русские, жившие в Германии приходили на парусник, иногда просто пообщаться, поинтересоваться музыкальными новинками, а иногда покрасоваться перед моряками своим достатком, каждый заход в Германию парусник обязательно посещал какой-нибудь хорошо одетый слегка пьяный патриот, желавший купить диск современной русской музыки или флаг, потому, что всё вокруг мягко скажем «не то», а Россию он очень любит, ну и так далее. При этом из кармана вынималась пачка денег и предъявлялась всем присутствующим. Такая ли проблема купить в Германии российский флаг. Обычная реакция моряков – сдержанный отказ и неизменное изречение о том, что очень хорошо любить родину, находясь от неё вдалеке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.