Влада. Время Теней

– Хватит ныть! – оборвала его Верховная. – Ты катаешься в Москве как сыр в масле и ни черта не делаешь. Но сейчас от тебя мне кое-что нужно, и срочно. Доклад по Петербургу: что там происходит?! Быстро!

– А-а, по Питеру… – Домовой полминуты громко чавкал, запихнув в пасть остатки бутерброда. – Да там и докладывать особо нечего. Тайный мир спокоен, как болото. Никаких тревожных предсказаний у нашей братвы… то есть у домовых… нет.

– Уверен?

– Будь я проклят, если вру, – закивал Диня. – Если домовые ломанулись обратно в свои зловоротни, то ждите десяток спокойных годков. Разве что мой дядька сцепился с Буяном Грозным в вестибюле Носферона, так их вурдалаки разнимали, а дядьке моему подбили глаз…

– Я не про идиотские комедии спрашиваю, Ливченко! – рассердилась Верховная ведьма. – Остальные две стороны Конвенции тайного мира! Чем заняты Гильс Муранов и Морок… я хотела сказать – тролль Бертилов?

– Да ниче-ем, – задумчиво протянул Диня, закатив глаза и пожав плечами. – Темнейший, как я слышал, помогает перевозить библиотеку Носферона. А Бертилов уже целый месяц празднует, так мой дядька говорит – из-за него Темный Универ к осени до верха и не отстроят, он всех только с толку сбивает.

– Бертилов празднует? – сощурилась ведьма. – Что он может праздновать, если все его мысли только о том, как вытащить девчонку из Тьмы?

– Так днюха у него летом, восемнадцать стукнет, вот и празднует, – пояснил Диня и, впадая в философский тон, задумчиво продолжил: – Не вечно же ему страдать, живые-то жить продолжают, да-а…

– Что еще могло произойти? – оборвала его ведьма. – Думай, вспоминай. Ну?!

– Дарья Романовна, да что вы, в самом деле! – обиженно взвился домовой. – Я же держу руку, можно сказать, на самом пульсе тайного мира. Случись реально что-то плохое, вы бы узнали первая. Я постоянно в курсе всего да еще и прибираю в резиденции вашей, поручения ваши выполняю. То одно, то другое. То званые обеды ведьмовские организовывать да еще соображать, кого с кем нельзя рядом посадить из-за вековой вражды, то срочно печатать ответы сразу на сотню писем, то в три часа ночи тащиться в ваш архив по вашей же прихоти…

– Тащиться в три часа ночи в архив по моей прихоти? – резко оборвала Верховная домового. – Повтори, я не поняла. Я не просила тебя об этом. Что ты несешь-то, соображаешь?

– Ну как же, еще неделю назад, – отозвался домовой после неуверенной паузы. – Сплю, вдруг звоночек от вас – мол, беги, Диня, в закрытый архив, неси мне все книги. Я, конечно, вам принес, но потом до утра бессонница мучила и головная боль…

– Бестолочь, да что же ты натворил?!

Повисла пауза, озвученная лишь озадаченным сопением домового.

– Ливченко, я не понимаю, зачем плачу тебе деньги, – тихим, но страшным голосом начала чеканить Верховная. – У тебя ключи от архива, и ты должен в оба следить, чтобы никто посторонний туда не проник! Там книги по опасной магии, и ты их выносишь сам и вручаешь в руки неизвестно кому! Какие конкретно книги ты выносил из архива?!

– Н-не помню, – промычал Диня.

В ответ ведьма рявкнула так, что он едва не выронил телефон:

– А ну живо туда!!! И показывай мне с экрана…

Домовой всполошился. В ноутбуке замелькали стены, окна и комнаты – его несли в руках. Долго гремел тяжелый замок, пока не показалась затемненная комната, отделанная резным деревом, с массивными книжными стеллажами от пола до потолка. На стеклах посверкивали изящные гравировки: «Заговоры защиты», «Порчельные», «Проклятия», «Переклады», «Свечное колдовство», «Вызовы людей», «Вызовы потусторонние запрещенные». Увидав, что содержимое именно этого стеллажа пропало полностью, ведьма побледнела и провела ладонью по внезапно вспотевшему лбу:

– Ливченко, да меня обманули и обокрали! Меня обокрали у тебя под носом, а ты там дрыхнешь и деликатесы жрешь, бездельник!

– Но, Верховная, я же вам их в собственные руки от…

Договорить домовой не успел: ведьма с треском захлопнула ноутбук и, высунувшись в окно, махнула рукой.

Из стоящего позади «ровера» прытко выскочил парень в черном плаще до пят и подбежал к окну, склонившись и щуря чуть раскосые восточные глаза:

– Что-нибудь случилось, Дарья Романовна?

– Выборг отменяется. Да, отменяется, потому что…

Ведьмак почтительно кивнул, ожидая продолжения фразы.

– У меня появились планы в Петербурге, – медленно проговорила Верховная.

Сейчас она снова казалась гораздо старше своих лет. Взгляд ее будто устремился сквозь весь этот мир, куда-то очень далеко.

– Возможно, мне понадобится сопровождение в Петербург, я собираюсь навестить там кое-кого. Я бы назвала его имя… но вряд ли Ведьмовство забыло прошлую зиму. Понимаешь, Стас, о ком я?

– Морок? – Стас Шкурин, ведьмак совсем не робкого десятка, слегка побледнел и поджал губы. – Неужели вы пойдете с этим существом… на какой-то прямой контакт? Это же небезопасно, Дарья Романовна. Мы могли бы связаться с Темным Департаментом и передать им письмо с уведомлением о всеобщем сборе трех сторон Конвенции…

– Всеобщий сбор Темный Департамент будет со скрипом готовить полгода, поскольку нет никакого повода. И явятся они туда хорошо подготовленными. Мне надо застать их врасплох. – Верховная ведьма, прищурившись, быстро и внимательно глянула на ведьмака.

Парень испугался всерьез: забегали глаза, даже слегка задрожали пальцы.

А ведь Стас – потомственный колдун, состоит во влиятельном московском ковене и многих, несмотря на молодость, превосходит мощью. Его отец угробил в магических битвах не одну дюжину ведьм. Сам он может сжить со свету любого человека, перешедшего ему дорогу, но сейчас затрясся, как ребенок, лишь от упоминания того, кто способен шутя отнять рассудок даже у самого сильного ведьмака…

– Выдохни, в лапы подлого тролля никого не потащу, – усмехнулась Верховная. – Все же у меня с темным народом давние связи, сама разберусь.

– И какие будут указания для нас? – Ведьмак явно вздохнул с облегчением. – Прикажете провести разбор полетов в Выборге? Костровых давно пора лишить места в Ведьмовстве – налогов от них в казну почти не поступает, скатились по наклонной…

– Как бы многим из вас не покатиться туда же! – Верховная огрела ведьмака свирепым взглядом. – Я же сказала – Выборг отменяется. Возвращайтесь в Москву и ждите моих распоряжений.

– Но эта Кострова… – осмелился снова напомнить Стас. – Неужели вы оставите ее в Ведьмовстве, хотя от нее одни проблемы?

– Семьи, где есть колдуны и ведьмы, потерявшие дар, на шабаш не допустят, и из Ведьмовства они тоже будут изгнаны, – успокоила его Верховная. – А сейчас передай приказ по всем ковенам: практика и прием клиентов запрещены всем без исключения, пока я не выясню, что происходит. А кто нарушит мой приказ, тому на нашем шабаше места не найдется. Вопросы есть? Если нет, тогда не задерживаю.

– Все ясно, Верховная, – почтительно поклонился молодой колдун и, подобрав полы плаща, поспешил обратно к своей машине.

Одна за другой ведьмовские машины начали разворачиваться, и уже через минуту кортеж мчался по Западному скоростному диаметру в объезд, чтобы выехать на шоссе обратно до Москвы.

А красный «ягуар» гнал по трассе в противоположную сторону – в Северную столицу, где набирала силу летняя гроза.

* * *

Петербург грохотал ливневым шквалом и раскатами грома: хлестало по тротуарам так, что асфальт казался кипящим.

Дождь погрузил Конногвардейский бульвар в непроглядную пелену, и по ступеням, ведущим в подземный переход на площади Труда, бежали мутные дождевые реки, собираясь в огромную лужу, загороженную строительным забором с надписью: «Проход закрыт. Идут реставрационные работы».

Какие-то работы здесь действительно шли: людские глаза замечали вспоротую тротуарную плитку у полуразрушенного грота, который вел в засыпанный когда-то старинный подземный канал. Оттуда доносился невнятный гул, но проверяющие службы сюда не наведывались, и лишних вопросов никто не задавал.

В самом переходе, под землей, жизнь бурлила, подобно грозовым небесам. Небольшое кафе было забито народом чуть ли не до потолка, из-за стекол слышались голоса и смех, в полусумраке мелькали разноцветные огни глаз, крылья, длинные когти веселых девиц…

Чуть поодаль от эпицентра веселья, прямо у входа в грот, стоял под открытым небом раскладной походный стол, заставленный коробками с пиццей и пластиковыми стаканчиками с кофе из «Макдоналдса».

За столом, игнорируя поливающий их дождь, сидели три темные личности.

Хмурого домового с подбитым глазом звали Фобос Карлович, и он уже много лет бессменно служил завхозом в Носфероне. Его сосед, крылатый рыжеволосый парень по имени Ян, или, как прозвали его студенты Носферона, Янчес), несмотря на возраст, успешно руководил факультетом Валькируса. Седоволосая оборотенесса, которая хрипло прокашливалась и молча пила остывший кофе, щедро разбавленный дождевой водой, работала в Темном Универе преподавательницей.

– Мать моя женщина, ливень-то как припустил, – щурясь от капель дождя, произнес Янчес. – Но после пылищи библиотечной самое то что надо. Уф… ведь прямо Уральский горный хребет, можно сказать, разобрали на листочки. Архив Носферона мне будет сниться до конца жизни! Кстати, я обратил внимание, что столовую нашу как-то слишком шумно ремонтируют, вчера туда заглянул – дым коромыслом и хихиканье. Вы не в курсе, Фобос Карлович?

– Я не могу разорваться и уследить за всем сразу, – ворчливо отозвался завхоз. – Меня больше интересует, когда заработает деканат, чтобы жалобу написать. Этот бездельник Грозный совсем озверел… – Фобос Карлович осторожно потрогал фингал под распухшим глазом. – Я все же добьюсь, что старого козла уволят. Так и скажу – или уважаемое семейство Ливченко, или недоумки Грозные, у которых мозгов не больше, чем у водяных! Выбирайте… Хотя нет, буду писать все-таки сразу в Темный Департамент!

– А домовые обещали жаркое и засушливое лето, – быстро перебил его крылатый декан, чтобы сменить тему. – Как же так, Фобос Карлович? Дождина-то какой…

– Лето, знаете ли, только началось, Ян Вячеславович, – в ответ буркнул завхоз. – Жара в июле придет, гарантирую. И радуйтесь, что не предсказываем катастроф новых или…

– Прекратите! – кашлянув, хрипло перебила его Лина Кимовна. – Хватит, Фобос Карлович! Мы и так натерпелись страха, лучших студентов потеряли! Нет-нет, все беды позади. Будет все как в прежние времена. Первокурсники понаедут, начнется суета… – с почти мечтательными нотками произнесла она, сморкаясь в платочек.

– Оп-па! – вдруг высказался декан Валькируса, когда в его чашку плюхнулось что-то похожее на огромную каплю воды. – А смотрите-ка, дождевик попался. Вот ведь легки водяные на помине… А ну кыш!

Двумя пальцами Янчес выловил водяного из своей чашки. Тот извивался, стараясь вырваться, гневно таращился рыбьими глазками, потом тяпнул валькера за палец беззубой пастью и шлепнулся на стол. Плюх! За ним сверху упал следующий, потом еще один и еще…

– Погодите, это не просто дождевики балуются… Это же Темный Департамент передает сообщение своим допотопным способом, – Фобос Карлович хмурился и шевелил губами, пытаясь понять, что за безумную пляску устроили водяные на столе. – Да булькайте вы понятней! К нам едет… приближается… кто-кто?

Дождевые водяные прыгали по столу и беззвучно что-то вопили, опрокидывая чашки и брызгаясь.

Спустя десять минут на Конногвардейский бульвар вывернула яркая машина и лихо припарковалась около подземного перехода. Вышедшая из нее Верховная ведьма увидела стоящий под дождем стол и пару опрокинутых стульев, будто компания, которая недавно еще сидела здесь, поспешно покинула это место и скрылась.

Ведьма, поджав губы и прищурив глаза, осматривала подземный переход, нисколько не заботясь о том, что проливной дождь насквозь промочил ее плащ и туфли.

Спустя какое-то время из подземного кафе неторопливо поднялся по ступенькам Герка Готти – юноша с кудрявой черной шевелюрой и играющей на губах вежливой улыбкой.

В каждом движении его сквозили скрытая сила и легкость хищника, а изысканные манеры и красные отблески зрачков, едва заметные при свете дня, выдавали вампира.

Увидав Верховную, юноша изобразил притворное удивление и раскинул в приветствии руки.

– О-о, кто к нам пожаловал, незабвенная Дашуля! – заговорил он с преувеличенной вежливостью – со слегка издевательскими нотками. – Чем же мы, нечистая сила, обязаны такому высочайшему вниманию? Или снова жаждешь прорваться в Носферон, подраться и тряхнуть стариной? Придется подождать до осени, когда наш Универ отстроится, да…

– Здравствуй, Герман, – сухо отозвалась ведьма. – Изволь проявлять уважение и не хамить ведьмовской стороне Конвенции. Для вас, Готти, я Дарья Романовна, и не нужно фамильярничать.

– О-о, а также не нужно нервничать, драгоценная Дарья Романовна! – Вампир продемонстрировал язвительную улыбочку. – Мы же любя, мы же по старой памяти! Тем более что мы-то главведьме, то есть тебе, не подчиняемся, сама понимаешь…

– Как и Ведьмовство не подчиняется вашему Темнейшему, – отрезала Верховная. – У меня только один вопрос… где Егор Бертилов?

– А-а, вот оно что, – Герка заулыбался еще шире. – Неужели соскучились? Вообще-то, он тоже не находится под юрисдикцией Темнейшего, он сам по себе. Но, учитывая наши теплые отношения с вами, я отвечу. Вот ваш драгоценный Бертилов, празднует свое восемнадцатилетие! – И Готти, отступив, указал назад, в подземный переход, где за стеклами кафе в толпе мелькала спина в зеленой рубашке.

Верховная молча посмотрела в ту сторону, потом перевела взгляд на вампира:

– Меня не интересуют копии Морока. Где сам Егор Бертилов, где оригинал?

– Трудный вопрос. Оригинал уже не маленький. – Герка дипломатично выдавил кислую улыбку. – А я ему не нянька. Есть ли у вас еще вопросы, Дарья Романовна?

– Есть. Меня интересует, где сейчас находится Темнейший. Тоже трудный вопрос?

– Вовсе нет. В библиотеке Носферона он, читает. Архив же перевезли недавно, мы все только закончили разбирать завалы, теперь малость отдыхаем. Знали бы вы, сколько там пыли! Я бы пригласил вас, Дарья Романовна, вдохнуть свежайшего воздуха носферонского архива, но мне слишком дорого ваше здоровье…

Не ответив вампиру, Верховная резко развернулась и зашагала к своей машине. Полы ее черного плаща гневно развевались в такт шагам.

– В библиотеке Темнейший, как же… книжечки он пыльные почитывает! А Морок весело празднует свои восемнадцать… Просто пай-мальчики оба, душа радуется! – яростно фыркнула ведьма, сев в машину и ударив по рулю кулаками. – А тем временем у меня стащили все книги по вызову мертвых с того света. За идиотку приняли… Вруны, паршивцы…

Высказав эту тираду сквозь зубы, Верховная ведьма нажала на педаль газа и с визгом колес свернула с Конногвардейского бульвара.

Глава 3

Нечисти нет дома

Жизнь и быт кикимор, как известно, состоят, в первую очередь, из удобств, которые создают этой нечисти те, кто не успел от нее вовремя сбежать.

Однако Мара Лелевна, вернувшись в свою зловоротню (а именно так называются квартиры, где проживает городская нечисть) из эвакуации еще в конце зимы, вместе с другими темными семьями, прислугой так и не обзавелась. Поэтому молодая кикимора страдала, мучилась и уже полтора часа безуспешно пыталась сварить себе кофе.

Кое-какое смутное представление о процессе Мара все же имела, поэтому умудрилась смолоть зерна в кофемолке, не разрушив дом. Но стоило неудачно открыть крышку кофемолки и не вовремя чихнуть, как ароматная кофейная пыль взметнулась в воздух и осела равномерным слоем по всей кухне, включая мебель, плиту, гору грязной посуды в раковине и саму кикимору.

– Да как же этот проклятый кофе-то делается?! Чхи!

Мара Лелевна рванулась к окну, чтобы открыть форточку.

Старый дом на Лиговском проспекте не знал, что такое современные стеклопакеты, и его деревянные рассохшиеся рамы не признавали никакого насилия. И пока кикимора отчаянно дергала скрипящую створку, она успела заметить, что летний день потемнел, что двор-колодец залит дождем по щиколотку, сверкают вспышки молний, а по лужам, огибая припаркованные машины и взметая фонтан брызг босыми ногами, стремительно несется незнакомый домовой.

– Ну наконец-то!

Разумеется, кикимора с наивной самоуверенностью решила, что вселенная в виде всезнающего Темного Департамента посылает ей помощника, который принесет хорошие новости, сварит кофе, а заодно вымоет посуду и приберет в квартире.

Состроив трагическое выражение на личике, Мара Лелевна бросилась к двери и распахнула ее настежь, встретив посланца словами:

– Ну наконец-то, сколько можно ждать?! Новости, какие новости?

– Там… – Домовой махнул рукой в сторону: – Там не то…

– Что такое?! – перепугалась Мара Лелевна. – Говори ты понятнее! Что случилось??

– Темный Департамент разослал с водяными сообще… – забормотал он. – Срочно нужно…

– Я никуда больше не поеду из города! – взвизгнула кикимора. – Никаких эвакуаций! И не уговаривай… Хватит с меня всего этого!

– Да не в этом дело… – выдохнул домовой. – Есть сведения, что к вам может нагрянуть кое-кто… ну, эта…

И, встав на цыпочки и приложив руку к уху кикиморы, он что-то торопливо зашептал.

А потом резко отпрыгнул в сторону и скрылся в стене – на лестнице послышались быстрые шаги.

Ахнув от ужаса, Мара Лелевна рванулась, чтобы поскорее захлопнуть входную дверь, но что-то помешало ей в последний момент. Это «что-то» было очень похоже на носок лаковой женской туфли. Причем, как со свойственной ей внимательностью успела заметить кикимора, – очень дорогой брендовой туфли модного оттенка «пыльная черная роза».

Кикимора толкнула было дверь еще раз, но туфля упрямо просунулась еще дальше, несмотря на безжалостную глубокую царапину поверх новенького лака.

– Здравствуйте, Мара! – раздался любезный девичий голос с той стороны двери. – Вы ведь разрешите мне войти?

– Вообще-то, у меня такой беспорядок! – пискнула кикимора, стараясь держать дверь на прежнем месте, хотя сильный толчок снаружи все же сдвинул ее на пару миллиметров, и туфля просунулась дальше. – Извините, мне сейчас не до гостей!

– А я не в гости, а по делу, – настаивал голос. – Мне нужно войти, Мара, и… пожалейте мою туфлю, это же «Прада».

После этого убийственного аргумента кикимора растерянно отступила от двери, впустив молодую блондинку, одетую в шелковый черный костюм и такого же цвета длинный плащ. Та тут же решительно проследовала в комнату, не дожидаясь приглашения.

Мара Лелевна бросилась следом, скрестив руки и меряя незваную гостью неприязненным взглядом.

– Прошлое есть у каждого из нас, Мара, – заметив красноречивый взгляд хозяйки зловоротни, заговорила Верховная ведьма. – У вас тоже оно имеется. Вы фактически бросили Носферон и кафедру, где преподавали. Вы сидели на шее у светлого мага и совершенно не помогали его внучке, когда этот маг пал жертвой Некроманта. Наоборот, создавали ей трудности и пользовались добротой девушки, эксплуатируя ее как домработницу…

– Да как ты смеешь?! Ты, бывшая незаконная вампирша, которую гнали с позором из Носферона!

Растерянность кикиморы вмиг превратилась в гнев. Миловидное личико исказилось яростью, нос заострился, а ногти начали удлиняться, ломая свеженький салонный маникюр.

– Я сказала – хотя ты не услышала, – что нелепо и глупо жить прошлым, Мара, – тоже перейдя на «ты», ледяным тоном отрезала Верховная. – Это говорит не в твою пользу. В моих силах сейчас многое, и я справлюсь с кикиморскими фокусами, если ты вздумаешь их применить.

Ведьма что-то начертила пальцем в воздухе, и легкая волна головной боли прошлась по вискам Мары Лелевны. Она чуть покачнулась, осев на стул. Но еще сильнее ее потрясло, что взбалмошная и недалекая девица, незаконная вампирша, которую в тайном мире считали наказанием для старшего брата Темнейшего, ведет себя крайне необычно. А именно – разговаривает жестко и спокойно, без привычных истерик.

– Вот так-то лучше, – произнесла Верховная, заметив изумление в глазах кикиморы. – Знаешь, Мара, получить власть иногда можно вместе с чем-то еще. Со знаниями, например. Я отлично помню прежнюю жизнь: важнейшим вопросом с утра для меня было, в какой ночной клуб мне пойти и как поярче нарядиться, а все свои настоящие проблемы я вешала на вампира… но это в прошлом. Теперь же на мне самой висит сотня ведьмовских ковенов с их проблемами. Ведьмы готовы разорвать друг друга за деньги и влияние, конкуренция там похуже, чем в кланах домовых. Поэтому я научилась замечать то, чего не замечают другие, и делать выводы.

– Зачем ты сюда явилась? – выдавила Мара, у которой даже тембр голоса незваной гостьи вызывал головную боль.

– Я ищу остальные две стороны Конвенции тайного мира, – вздохнув, ласково и терпеливо объяснила Верховная. – В виде Егора Бертилова и Гильса Муранова.

– Ах, Егорушку и Гильсика? – тряхнув головой, расцвела фальшивой улыбкой кикимора. – Так бы сразу и сказала! Пожалуйста, если ты их ищешь, то далеко ходить не надо. Празднуют они в доме Темнейшего, это на Большой Морской улице. Егорушке же восемнадцать исполнится вот-вот, ребятки веселятся…

– Как мило! – с ответной фальшью заулыбалась ведьма, склонив набок голову. Однако в глазах ее вместо улыбки сквозило раздражение. – А я побывала там и видела прекрасную копию Бертилова. Немного хуже, чем у Носферона, но тоже неплохой фантом, даже почти вежливый, по-дружески запустил в меня бутылкой жуть-колы.

– А, ну тогда возможно, что Егорушка у Весничей, – пробормотала Мара, снова ощутив неприятный укол в висок.

– Там, пожалуй, самая лучшая копия этого тролля, Весничам повезло, – язвительно ответила ведьма. – Они выкрасили ему волосы в зеленый цвет, и он похож на пьяного эльфа. Но ни у Весничей, ни у чокнутого семейства Ацких на Петроградке, ни туда, куда вы еще меня пошлете, настоящего Морока все-таки нет. И вы это прекрасно знаете, Мара. Потому что вам известно нечто такое, что скрывается нечистью от Ведьмовства.

Она принялась расхаживать по комнате, разглядывая царящий там беспорядок:

– Кикиморе ведь ничего не стоит найти себе воздыхателя, который будет за один только ласковый взгляд выполнять все ее прихоти и капризы, – медленно рассуждала она. – Будет тратить все свои деньги на ее наряды, водить по ресторанам, наймет домработницу и личного водителя. И несчастный человек даже не поймет, что попался на крючок ловкой нечисти, которая умело водит его за нос. Тем не менее… – Она брезгливо провела пальцем по поверхности стола, прочертив дорожку в плотном слое пыли. – Никакой замены светлому магу до сих пор не найдено. Бардак и разруха, чемоданы не разобраны. Темные семьи вернулись в город еще в конце зимы, и времени прошло достаточно много. Это сентиментальность или ты надеешься вернуть что-то, Мара? Или ты что-то знаешь…

Верховная ведьма сверлила глазами личико кикиморы, которое сейчас слегка побледнело, что было заметно даже под толстым слоем кофейной пудры.

– Ты не имеешь права, я под защитой Темного Департамента, – тихо пробормотала она.

– Так я же не угрожаю, а приехала вас навестить по старой памяти, – теперь тон Верховной стал неприятно приторным. – Скорее всего, какие-то слухи ползут среди темных, что-то тайное происходит, очень тайное. Этого я знать не должна. И если бы у меня не исчезли книги по самой опасной магии, если бы кое-что страшное не начало происходить у некоторых ведьм, я бы узнала обо всем еще не скоро. О, а это что такое?

Взгляд ведьмы зацепился за яркие свертки, которые громоздились на одном из чемоданов.

– Смотри-ка, обновки! – Верховная бесцеремонно схватила один пакет, несмотря на протестующий вскрик кикиморы. – И купленные недавно, еще пахнут магазином! Ну-ка…

В руках у ведьмы оказались свитерки с не оторванными еще бирками.

– Я ведь разбираюсь в марках одежды и размерах не хуже тебя, Мара. Вот этот бренд исключительно для юных дев не старше двадцати лет. Вот, например, эта вещица… Очень подойдет юной брюнетке, размер сорок четыре. Не твой размер, Мара, у тебя сорок шестой.

В ответ Верховная уловила в глазах кикиморы странное выражение. Нет, не страх, а что-то совсем другое, вроде затаенного торжества.

– Кикимора не наденет темно-синее, – продолжала громко рассуждать ведьма. – Вещи все дорогие, но скромные. Кому же вы их купили, Мара? Кому?.. Кого вы готовитесь встречать с подарками?

Ведьма сверлила взглядом лицо кикиморы, которое сейчас стало похоже на маску с приклеенной мертвенной улыбкой.

– Осенью в Носферон съедутся новички, это подарки для них, – тихо ответила она.

– Вранье. Причем наглое!

– Я сообщу в Темный Департамент, что ты ворвалась сюда и устраиваешь допрос! – взорвалась Мара, с усилием поднимаясь со стула и сжав кулачки. – Ты не имеешь права, ты незаконка при вампире, пусть и бывшая! Знать не желаю про твою якобы власть над ведьмами, ничего тебе не скажу! Пошла вон отсюда! И-и-и-и!!!