Пересекающиеся Миры. Ангелы

Ближе к окончанию рабочего дня начальство всех уровней начиная с цехового пришло в некое возбуждённое состояние. Наверняка причиной тому послужило совещание в офисе администрации проведённое аккурат за час до окончания рабочего дня. Совещание было недолгим и уж неизвестно чего такого наговорило начальство более мелкому, цехового уровня начальству, только, ну прямо выскочили те из офиса как ошпаренные, чуть-ли не бегом по своим цехам и прочим подразделениям завода и давай шпынять самое мелкое начальство непосредственно работягами командующее с тем, чтобы явка на собрание была стопроцентной, иначе…

– Господа! – начал директор завода, холёный, прямо блестит весь, мужик лет сорока с явно обозначившимся брюшком не иначе подчёркивавшим его высокую и ответственную должность.

– Ну всё, – тихо сказал какой-то, с виду явный работник одного из цехов. – или продали кому-нибудь, или по двенадцать часов работать заставят.

– Тихо ты! – одёрнули его рядом стоящие. – А то накаркаешь.

– Предвосхищая, так сказать, упаднические мыли по поводу собрания, – продолжал директор, – сразу скажу: никто никому завод не продавал, и не собирается продавать!

Народ одобрительно загудел, слава богу, хоть один камень свалился с души, а сколько их ещё осталось? В том-то и дело, что неизвестно.

– Более того, никаких кардинальных изменений в графике работы и в зарплатах не намечается! – народ облегчённо вздохнул.

Вот теперь можно и послушать, чего такого они там придумали? Неужели что-то для работяг хорошее? А может с самого верху приказ какой спустили, вот теперь и «отплясывают», сами-то вовек не додумаются.

– Слово предоставляется нашему новому заместителю директора по работе с персоналом, господину Аризевичу! Приветствуем, господа, приветствуем!

– Прямо как в театре, приветствуем. – пробурчал тот же мужик, но пару раз всё-таки в ладоши хлопнул.

– Ты глянь, Михалыч, – толкнул Сергея Михайловича, того самого, «щегол» Саня. – прямо как в армии. Там тоже есть заместитель командира по работе с личным составом.

– Поп что-ли? – переспросил Михалыч.

– Не, тот отдельно.

– Позвольте представиться, – начал совсем молодой мужчина, сорока ещё нет, – Евгений Казимирович Аризевич, ваш новый заместитель директора по работе с персоналом.

Кто-то из собравшихся попытался аплодировать, но быстро опомнился. Теперь, когда директором было заявлено, что завод не продают неизвестно кому, ликвидировать не собираются и зарплату урезать не собираются можно послушать этого, как его, ну и фамилия, может что умное скажет.

– А у нас старого зама по работягам вовсе не было! – выкрикнул кто-то, не иначе, не в меру обрадованный тем, что зарплату оставят в покое.

Кто-то из собравшихся засмеялся, правда негромко, но быстро замолк, не иначе в бочину получил о рядом стоящих. В основном народ загудел, забормотал, правда неизвестно, одобрительно или так, на всяких случай – непонятно было.

Сам же господин Аризевич, Евгений Казимирович, лучезарно улыбаясь, как-будто в любви признавался, причём всем и сразу, подождал пока народ успокоится и начал говорить, что удивительно, говорил он не по бумажке:

«Прямо павлин какой-то. – гладя на выступавшего подумал Фёдор. – Блин! – более-менее рассмотрев «павлина» мысленно воскликнул Фёдор. – Да он почитай мой ровестник, ну может на пару годов постарше, хотя хрен его знает, вон весь какой блестящий».

Последняя мысль неприятно резанула Фёдора прямо поперёк души, уж очень этот Казимирович своим прямо-таки рекламным блеском был похож на Андрюху, теперешнего Андрюху.

– Алексеич, что же теперь будет? – спросил Фёдора один из работяг его бригады.

– Хрен его знает, Николаич. – не поворачивая головы в сторону задавшего вопрос Ничколаича ответил Фёдор. – Но ты не расстраивайся, ничего хорошего не будет, это уж точно. – мрачно пошутил он.

А выступавший и в самом деле был очень похож на «нового» Андрюху. Правда похож он был не телосложением или же физиономией, а именно вот этой рекламной блестящестью и парфюмерным лоском. Сам по себе господин, а как же, Арзиевич был мужчиной и правда на пару лет постарше Фёдора. Среднего роста, телосложение не изуродовано ни физическим трудом, ни спортивными залами или беговыми дорожками. Короче, пупс, прямо с новогодней открытки только в костюме и при галстуке.

Видимо решив, что народ успокоился новый зам по работягам и прочему мелкому начальству продолжил:

– Не мне вам рассказывать о современной жизни, вы сами всё видите. Хорошая жизнь, ничего не скажешь, но не у всех.

– Ага, – пробурчал Николаич. – хорошая жизнь у нас только пидарасам полагается.

* * *

– Много рассказывать о себе не буду. – тем временем продолжал новый зам. – Скажу лишь то, что менее, чем год назад я был таким же как вы, с той лишь разницей, что работал на стройке. – зам неизвестно чему улыбнулся и продолжал. – Впрочем, если кого-то интересует моя биография откройте Википедию и прочитайте. Арзиевич Евгений Казимирович. – раздельно, по буквам, как-будто гвозди в головы собравшихся работяг забивал, продивтовал зам. – Надеюсь Интернет у всех имеется? – вопрос был задан насмешливо и вместе с тем строго, будто учитель спрашивал учеников: все-ли дети принесли по сто рублей на подарок директору школы? – Интернет, сами знаете, не врёт так что…

– Ага, как же, не врёт он. – непонятно на кого, то ли на зама, то ли на Интернет пробурчал Санька. – Я вот недавно познакомился там с одной бабой…

– Не с бабой, а с девушкой! – раздражённо одёрнул Саньку Михалыч. – Цыц!

– Кроме того, время, это не только деньги, это очень почти что самое главное в человеческой жизни. – было видно, заму очень не хотелось стоять на одном месте, хотелось как какому-нибудь артисту или какому-нибудь гуру-профессору вещая в народ ходить по сцене, но микрофон установленный на трибуне напрочь лишал его этой возможности. – Поэтому не буду забирать его ни у вас, ни у себя и сразу же перейду к главному.

Как известно наши далёкие, очень далёкие предки выглядели совсем не так как мы, да и жили, тоже совсем не так как мы. Жили они на деревьях, питались тем что найдут и были беззащитны перед хищниками. Затем, и это весьма показательный факт, они спустились с деревьев, стали прямоходящими, взяли в руки палки – своё первое орудие труда и средство для более комфортной жизни в этом мире. Дальше больше: появилась одежда из звериных шкур, были обжиты пещеры, затем были построены хижины, ну и так далее.

Я всё это так подробно рассказываю не для того, чтобы блеснуть своей эрудицией или просто покрасоваться перед вами. Это я рассказываю для того, чтобы показать вам весь алгоритм развития человека и человечества. Согласитесь, если бы человек не развивался, не стремился жить лучше и лучше, он до сих пор сидел бы на деревьях и дрожал при появлении хищников.

Но далеко не всегда новое быстро завоёвывало сердца человечества, принмалось им сразу и без сопротивления. Вспомните хотя бы луддитов!

– Это ещё что за хрень?! – спросил кто-то из собравшихся.

Зам снисходительно усмехнулся правда не явно подчёркивая своё превосходство, а как бы мельком и тоном того самого учителя, которому приходится объяснять детям, для чего нужен этот самый подарок директору школы, объяснил:

– Луддиты, были такие в Англии лет двести тому назад. Известны они лишь тем, что не понимая и не принимая технический прогресс ломали на заводах и фабриках станки, механизмы, говоря по современному, технологическое оборудование. А почему? А потому что не хотели жить по-новому, отрицали эволюционный и технический прогрессы. Ну сами представьте, много ли вы наработали, если бы в цехах вашего завода не было станков и всё приходилось делать вручную?

Народ зашумел, действительно, представить такое было очень трудно, если возможно вообще. Наиболее прогрессивно настроенные работяги выдали несколько, состоявших процентов на девяносто из непечатных слов, едких замечаний в адрес этих самых, доселе почти никому неизвестных луддитов.

– Вот и я о том же! – увидев, что зацепил собравшихся за живое воскликнул зам. – Я уж не говорю о тяжести и неэффективности ручного труда! Вы только представьте, какой тогда была бы у вас зарплата!

Слово «зарплата» произвело на собравшихся ещё большее впечатление. Теперь все собравшиеся вплоть до самых отъявленных пессимистов, а может быть даже тайно сочувствующих тем самым луддитам были на стороне зама.

– Ладно, оставим в покое тёмных и недалёких людей, тем более, что было это давно. Всё равно технический прогресс победил! – зам произнёс это, чуть-ли не прокричал, как: «Революция, о которой, и так далее…, победила!». – А для чего, спрашивается, он победил?! Правильно, для того, чтобы человек стал свободнее, чтобы жил лучше.

– Идём дальше. Нисколько не сомневаюсь, что все здесь собравшиеся умеют читать и писать. – на этот раз пауза была выжидательная, как будто зам был не до конца уверен в поголовной грамотности собравшихся. – Согласитесь, сейчас без этого жить, ну просто невозможно. Почему? Да хотя бы потому, что помимо полной беспомощности в повседневной жизни невозможно овладеть какой-либо более-менее ценной специальностью и приобрести надлежащую квалификацию.

На этот раз народ откровенно смеялся. Некоторым из собравшихся выступающий зам, как его там, стал даже симпатичен. Не дурак мужик, совсем не дурак, такой, можно сказать, простой пример ввернул, и что интересно, в точку попал, в самую точку!

Выступающий дождался, когда утихнут собравшиеся живо принявшиеся комментировать безграмотность в современной жизни, и продолжил:

– А ведь ни для кого не секрет, точно также, как и луддиты некоторые, если не сказать что многие отчаянно сопротивлялись возможности научиться читать и писать не понимая, что тем самым сопротивляются своему будущему, сопротивляются более комфортной и сытной жизни.

Об Интернете рассказывать не буду. Все знают как и в какую сторону он изменил нашу жизнь, причём, в подавляющем большинстве случаев изменил её в лучшую сторону.

Теперь надеюсь понятно, что без чего-либо нового человек жить не может?! Если человечество хотя бы на минуту остановится в своём эволюционном развитии, оно, и глазом моргнуть не успеет, опять окажется на деревьях, и с голой задницей.

– А сейчас о главном. – зам сразу стал серьёзным как-будто статуя какому-нибудь полководцу. – Даже не сомневаюсь, все вы слышали о новолюдях.

– Вот гад куда загнул! – протянул Николаич. – Алексеич, это что же, в пидарасы решили нас записать?

– Хрен его знает. – пробурчал не менее Николаича поражённый услышанным Фёдор, хотя, пусть и смутно, но догадывался о причине собрания. – Поживём, увидим.

– Новолюди, это тоже самое, что и для первобытных людей умение ходить на двух ногах, тоже самое, что и одежда, и орудия труда. Это тоже самое, что и станки, и автомобильный, железнодорожный, и воздушный транспорт, без которых и жизнь не жизнь. Наконец, это тот же самый Интернет. Господа, это наше будущее!

Если на рассказ о луддитах и о борьбе с неграмотностью работяги довольно-таки живо реагировали, то на новолюдей реакции не последовало никакой, вообще никакой! В складском помещении стояла такая тишина, и прислушиваться особо не надо было, чтобы услышать шум проезжающих по улице, за территорией завода, автомобилей, а то и шаги прохожих.

Видимо в ожидании критических замечаний, это по терминологии зама, и каверзных вопросов выступающий поспешил продолжить:

– Разумеется к луддитам это не имеет никакого отношения. Тех казнили, вас же никто казнить не собирается. Понимаю, новость слишком неожиданная и, чего греха таить, не для всех приятная. Согласен, как в обществе, так и с средствах массовой информации, возьмите тот же Интернет, циркулирует масса слухов и сплетен по поводу движения, да, именно движения новолюдей. – зам подчеркнул слово «движения» как бы давая понять, что всё очень и очень серьёзно. – Да, движение новолюдей массовое и организованное, это не какая-нибудь там ватага гопников. Господа, всё очень серьёзно, очень серьёзно и поверьте, надолго. – не давая опомниться зам продолжал. – С завтрашнего дня на заводе открывается отделение движения новолюдей. Администрация, – зам кивнул в сторону директора. – под это несколько помещений в офисе в котором все желающие смогут получить самую полную и самую правдивую информацию о движении новолюдей, поверьте, очень отличающуюся от того, что вы слышите по радио и телевидению, и читаете в газетах, и в том же Интернете. Ну и конечно же все желающие, разумеется максимально ознакомившись с правдивой информацией о движении смогут вступить в его ряды.

Собравшиеся молчали, и молчали так, что если бы даже они все кричали что есть мочи и матом, эффект был бы куда меньшим. Чтобы не допустить перерастания гробового молчания в матерный крик и даже вой, учтиво поблагодарив зама за выступление, слово взял директор:

– Значит так, – на привычном, директорско-командном языке начал директор. – Новолюди, прав господин Арзиевич, это надолго, а на нашем заводе навсегда. Никто вас не торопит и уж тем более никуда за уши не тащит. Но, – словно какой-то мудрец директор поднял указательный палец. – все должны себе представлять, без движения новолюдей будущего у завода нет, а значит и у работников завода его тоже нет.

Прямо ниоткуда, словно по волшебству, за президиумом и трибуной, шелестя своей полиэтиленовой сущностью, опустилось что-то наподобие рекламного баннера, которое в отличии от зама и директора говорило: «Новолюди! Кто не с нами, того нет!».

– Думайте, мужики, крепко думайте. – перешёл на язык работяг директор. – за уши вас никто не тянет, но не забывайте: за проходной завода желающих и согласных, сами знаете сколько.

С этим, как бы давай возможность сразу же начать думать и оставить один на один со своими думками по поводу своего же светлого будущего руководство завода покинуло президиум.

Глава III

– Погода. – вещал из автомобильного радиоприёмника слащаво-томный мужской голос. – Сегодня в столице давление ниже нормы – семьсот сорок два миллиметра ртутного столба. Облачно. Температура минус один, минус три градуса. На дорогах гололедица, местами небольшой снег… Будьте внимательные на дорогах и не только на дорогах, дорогие мои, праатиивные! – последнему слову диктор придал максимальную, видимо на какую был способен, томность.

Блямкнула музыкальная заставка и уже другой голос, явно записанный заранее, но такой же томный произнёс:

– Радио-Семицветик! С вами всегда! – и несмотря на всю слащавость с максимальной мужественностью в голосе добавил. – Новолюди! Кто не с нами, того нет!

Сразу же без какой-либо паузы в радиоприёмнике заиграла музыка и Бой Джордж принялся рассказывать песенную историю о нелёгкой судьбе хамелеона, а по правде говоря, самого обыкновенного жулика. Андрюха сплюнул и выключил радиоприёмник:

– Пехота!

* * *

Андрюха, он же Андрей Николаевич – тот самый однокурсник Фёдора тоже ехал на работу. Но в отличии от автомобиля Фёдора в салоне которого Князь и Горшок занимались чуть-ли не экзорцизмом в салоне автомобиля Андрея происходило приблизительно тоже самое с той лишь разницей, что музыка была совсем другая, радостная, и разгоняла она скорее остатки сна, чем грустные и даже злые мысли насчёт происходящего как в жизни владельца авто, так и вокруг него. Да и автомобили Фёдора и Андрея довольно-таки сильно отличались один от другого. Если Фёдор ездил на «рабоче-крестьянской» «Короллке» и то не первой свежести, то Андрей не уставал наслаждаться комфортом салона и ходовыми качествами новенькой «Камри», «Камрюхи». Хоть и была машина по статусу «мелкопоместно-дворянской» Андрея это не расстраивало:

«Ничего страшного, это только начало. – приблизительно так по поводу автомобиля размышлял Андрей. – Будет у меня и «Гелентваген», и даже «Бентли» с личным водителем».

* * *

Привычный ещё со студенческой скамьи «держать нос по ветру», а в работе посвящённой обществу – в общественной работе по-другому никак, Андрей особо не терзался сомнениями по поводу возможного вступления в ряды новолюдей. Разумеется смущало то, чем ему неизбежно придётся заниматься, но подумав как следует и взвесив все плюсы и минусы предстоящего Андрей решил: оно того стоит. Иначе, а иначе, вон, Фёдор – наглядный пример того, что будет происходить с ним, если иначе. Фёдору, тому даже проще, он почитай сразу окунулся в заводские кошмары, сразу после окончания института. Андрюха же руководимый «носом, улавливающим ветер» устроился в контору, в офис если по-современному, на должность мелкой офисной сволочи.

На них, как только начал работать на новом месте, Андрей сразу обратил внимание. Но привлечено оно было не тем, что с накрашенными ногтями и губами мальчики уж очень напоминали девочек, а девочки, во дела, гораздо меньше накрашенные напоминали мальчиков. Внимание Андрея привлекла их безнаказанность. Почему оно так? Ведь по работе они не только «звёзд с неба не хватали», зачастую даже самы-пресамый необходимый минимум выполняли из рук вон плохо, но тем не менее оставались неприкосновенными для начальства. Андрей стал наблюдать за столь странной как по внешнему виду, так и по поведению молодежью. Скоро выяснилось, что у всех у них нет никаких влиятельных ни мам с папами, ни дедушек с бабушками, однако ведут они себя так, как-будто вся их родня, поголовно, в правительстве заседает. Вот тут-то, как потом и выяснилось, Андрей напрямую и познакомился с новолюдьми.

Если раньше он и слышал о них, и даже видел на улицах, в кафешках, в ночных клубах, то особого внимания не обращал: они сами по себе, а он и такие как он сами по себе. Разумеется Андрей не бросился ни к одному из них с расспросами, но не по поводу как лучше ноги раскрасить, а как самому стать таким вольным офисным работником, почти в открытую плюющим на все писаные и неписаные правила и законы?

Андрей решил понаблюдать, а сам тем временем обрядившись в одеяния в меру глупого, но очень исполнительного работника приступил к работе. Работал старательно, но из кожи вон не лез, аккуратно исполнял порученное, а если что сверху, то исключительно по приказу. Начальство всегда поддерживал, но не горлопанством, а по большей степени молча, делами. Постепенно приказы о какой-либо дополнительной работе или же сверхурочных сменились просьбами, что Андрей для себя не без удовольствия отметил. Он не спешил, потому что его расчудесный нос уже поймал сильный и устойчивый ветер, ветер успеха и богатства.

* * *

Если «размулёваных», как Андрей их назвал про себя, сначала было совсем немного, то и года не прошло, их стало наверное раза в два больше. Кто-то из работников становился «размулёваным», а кто-то появлялся новенький. Но прежде чем появиться без какой-либо причины увольняли кого-нибудь из стареньких, «не размулёваного».

Предложения о присоединении к новолюдям посыпались сразу, почитай на следующий день, но Андрей, в меру прикидываясь дурачком, где шутками, где молчанием, отказывался. Да и предложения эти выглядели до того нелепыми и даже смешными, что просто не заслуживали внимания. Постепенно «размулёванные» со своими предложениями со всеми вытекающими из него благами отстали, и хорошо что отстали. К тому времени Андрей, а парень он был наблюдательный, довольно-таки отчётливо представлял себе всю картину с новолюдьми в офисе. Нос Андрея, весьма чувствительный к светлому будущему прямо-таки задыхался от дующего в него ветра головокружительных перспектив: надо вступать в новолюди! Но Андрей не спешил, ждал. Не, он не набивал себе цену просто-напросто он не хотел связываться со всей этой разукрашенной шушерой, потому что ждал от жизни многого, очень много.

Так прошло десять с небольшим лет. Андрей превратил себя в исполнительного и во многих случаях незаменимого для начальства работника. Он не лез вперёд, но и не плёлся в хвосте, и золотой серединкой Андрей тоже не был. Он определил себе роль одновременно стороннего наблюдателя и активного участника деловой жизни офиса, умудрился, сделал.

И вот, когда разговор, причём разговор якобы отвлечённый и ни к чему не обязывающий с ним завёл коммерческий директор, Андрей сразу понял о чему это всё. На этот раз сомнений не было: надо присоединяться к новолюдям иначе фортуна даже на прощанье ручкой не помашет, а сплюнет, выругается и пойдёт себе дальше, дел-то хватает.

Приблизительно с полгода назад Андрей стал одним из новолюдей и несмотря на всё, к чему относился даже с брезгливостью, ни разу не пожалел о своём выборе. Вместо старенькой «Короллы» – новенькая «Камри», пожалуйте любоваться. Вместо однокомнатной хрущёвки справленной ему родителями при помощи всей родни – можно сказать шикарная двухкомнатная квартира в новостройке, во всяком случае не чета хрущёвке. Ну и, и это почитай самое главное, Андрей забыл что такое нет или не хватает денег? А нехватка денег, сами знаете, она похуже самого хронического заболевания будет, потому что проникает в самую душу и корёжит её до неузнаваемости.

* * *

Разумеется Андрей знал, что трудовая деятельность как его офиса, так и страны в целом, как бы сказать, двухэтажная. Один её этаж предназначен для государства и реалии участия в деятельности на этом этаже весьма и весьма скромные, даже нищенские. Но есть и второй этаж вход на который для большинства, той же мелкой офисной сволочи, закрыт на тысячу замков и попасть туда ну просто невозможно, почти невозможно. Для этого надо или родиться там, ну понятно где, или же стать новочеловеком, других способов для прохода на «второй этаж» по мнению Андрея не существовало.

Да и как оказалось, не каждому из новолюдей был открыт вход на тот самый «второй этаж». К примеру для «размулёванных», новолюди, те что рангом повыше называли их «пехотой», вход на «второй этаж» как раз был закрыт. Им предлагалось и подавляющее большинство из них это с удовольствием принимало: радоваться жизни посредством внешней атрибутики в виде тех же накрашенный губ и ногтей. Кроме того безнаказанность на работе их даже не то что устраивала, а служила чуть-ли не главным стимулом пребывания в рядах новолюдей. Само-собой среди «пехоты» личностей хоть сколько-то отягощённых умственными способностями почти не было, вот они и радовались жизни посредством предоставленной им безнаказанности и вседозволенности. Ну и конечно же деньжат в виде премий им регулярно подбрасывали. В основном это делалось для того, чтобы «пехота» вела ярко вызывающий образ жизни и за пределами своей работы, в тех же ночных клубах к примеру. Расчёт был тонким и точным: новолюдям необходима была массовость, чем их будет больше, тем лучше, это, во-первых. А во-вторых, весь этот маскарад был рассчитан на тех, кто умственными способностями отягощён с тем, чтобы они посмотрев на резвящуюся пехоту проанализировали происходящее и сделали для себя единственно правильный выбор. Как раз для тех, кто поумнее впоследствии и открывался вход на тот самый волшебный «второй этаж», и Андрей стал одним из них. Но был ещё и «третий этаж» о существовании которого хоть никто и не говорил, но во всяком случае Андрей и наверняка не только он, догадывались.

* * *

– Это что же? – прямо-таки прорычал Николаич присаживаясь на скамейку. – Это мало того, что всякая сволочь издевается как ей вздумается, так ещё и в пидарасы записывают! Это что же творится, мужики?!

Дело происходило в раздевалке бригады, куда они все, не сговариваясь, пришли после собрания. Да уж, серьёзные мужики: профессионалы в своём деле каких поискать, не пьянь, если и выпивают то в меру, не подонки, цельные, настоящие, да на таких почитай страна держится и в пидарасы?!

– Успокойся. – одёрнул его всегда спокойный и рассудительный Михалыч. – С чего ты взял, что тебя силком в эти, тьфу ты, тащат?

– Так увольнением пригрозили! – уже чуть спокойнее ответил Николаич. – Директор, вон, прямо так и сказал: за проходной желающих полным-полно!

– Ну и что? – как ни в чём ни бывало спросил Михалыч. – Николаич, вот тебя кроме как увольнением ещё чем-нибудь пугают?

– Вроде бы нет. – ответил озадаченный Николаич.

– Уволили?

– Как видишь, пока не уволили.

– Вот и сиди, не паникуй. Сказать и сделать, это две очень большие разницы. – Михалыч, как неформальный бригадир, принялся объяснять мужикам, и Фёдору тоже, случившееся. – Если они уволят всех несогласных, завод придётся закрывать! А если наберут с улицы, то сами знаете кого они наберут. В этом случае уж лучше завод закрыть, убытков будет меньше.

После слов Михалыча народ стал как бы оттаивать от услышанного и более-менее трезво соображать. Михалыч быстро, любой психолог позавидует, погасил бушующие в душах мужиков страсти, а если страсти улеглись, то самое время подумать о случившемся. А ведь правда, оно так и получается: если уволят всех несогласных в ступить в эти самые новолюди, то, к бабке не ходи, без работяг завод останется, как пить дать. Неужели не всё так плохо? Эх, хорошо бы.

– Делаем так, – Михалыч как всегда говорил хоть и спокойно, даже тихо, зато значимо. – как работали так и продолжаем работать, как-будто этих самых новолюдей и в помине нет. Начнут прижимать, будем думать, а пока нечего паниковать раньше времени. – И ещё. – Михалыч на несколько секунд замолчал. – Если кто из бригады, в жизни оно всяко бывает, и вступит в эти новолюди, пусть сразу увольняется. Калечить не будем, но жизни не дадим. Всем понятно?!