Русские циклы

Но может быть «гребцами» называли себя не все скандинавы, а только шведы, которые совершали походы преимущественно в Восточную Европу? Но и такое допущение совершенно бесполезно. Во-первых, оно противоречит аргументации самих норманистов, нашедших ближайшие соответствия этому слову в древнеисландском (т. е. древненорвежском) языке. Во-вторых, в любом случае оно должно быть известно в самой Скандинавии. Но там этот термин впервые появляется в источниках только в XIII веке, спустя полтысячи лет после утверждения Руси в Киеве. Ещё в середине XIX века Гедеонов дал развёрнутую критику теорий Рослагена и «rodsen» («гребцов»). С тех пор ничего конкретного на поставленные им вопросы норманисты не ответили. Самые добросовестные из них вынуждены были признать сомнительность этих своих аргументов.

Так что если мы хотим оставаться на почве реальных фактов и здравой логики, то нужно отбросить все эти натянутые выдумки в сторону. Хорошо известно и самоназвание бродячих скандинавских дружин – викинги, и их прозвания у других народов: норманны – в Западной Европе и варяги – у восточных славян. Характерно, что названия, даваемые скандинавам в других странах, не имели ничего общего с самоназванием. Точно также, видимо, обстоит дело и с этимологией финского ruotsi. Тот же Гедеонов предложил гораздо более убедительное толкование последнего, как происходящее от древнефинского названия прибрежных скал, коими изобилует шведское побережье в отличие от низменных финских берегов. В этом случае древнее название шведов по-фински значило бы нечто вроде «люди страны скал». Не знаю, как относятся к этой теории лингвисты, но с этнопсихологической и историко-географической точки зрения такое толкование безупречно.

Другое слабое место норманисткой теории в большой сомнительности финского посредничества в контакте скандинавов и славян. На раннем этапе проникновения шведов в пределы Восточно-Европейской равнины их магистральный водный путь проходил от устья Западной Двины к низовьям Дона. Как отмечал Г. Вернадский, начало и конец этого пути обозначены двумя селениями с одним и тем же названием – Асгард. Один, полумифический, располагался в Приазовье, второй был на Западной Двине[18]. Этот путь из Швеции в Чёрное море оставлял земли финнов в стороне, к северу.

Далее. Если предполагать, что «русью» первоначально назывались скандинавы, встаёт и другая проблема – почему один и тот же предмет славяне называют двумя различными именами – русь и варяги? Либо, почему славяне сначала зовут скандинавов «русью», затем же, когда и сами скандинавы усваивают себе это прозвище в славянской форме, перестают называть их «русью», а вместо этого начинают звать «варягами»? Вопросы эти поставлены давно, ничего вразумительного на них норманисты не ответили.

Кроме личных имён, другим важнейшим доказательством скандинавского происхождения Руси служило свидетельство Константина Багрянородного о различии славянских и «русских» названий днепровских порогов. Константин приводил для них два ряда названий, один из которых имеет явно не славянский характер. До сравнительно недавнего времени «русские» названия порогов толковались только из скандинавских корней. Но в конце концов М.Ю. Брайчевскому пришла в голову счастливая мысль поискать иранскую этимологию «русских» названий[19]. Попытка удалась с полным успехом. Брайчевский вполне удовлетворительно истолковал все «русские» названия на иранской почве и показал, что они полностью соответствуют своим славянским параллелям и пояснениям Порфирогенета. В то время как скандинавские этимологии в большинстве случаев являются лишь неточными приближениями, а то и отсутствуют вовсе.

Ещё одним свидетельством, якобы доказывающим скандинавское происхождение руси, считают известное сообщение Бертинских анналов о послах народа Рос ко двору византийского императора (839). Правитель народа Рос, именуемый хаканом, направил их к императору «ради дружбы». Эти послы на обратном кружном пути попали ко двору франкского императора Людовика, где было установлено, что по национальности они «свионы» (шведы). Норманисты делают отсюда вывод о тождестве руси и шведов. Между тем, это известие, само по себе, не даёт к тому достаточных оснований. Национальность послов может быть совершенно отличной от страны, представителями которой они являются. К примеру, в XV веке московский государь Иван III направил к папскому двору в качестве посла итальянца Джан Батиста делла Вольпе (Иван Фрязин). Никто ещё на этом основании не пытался утверждать, что первые московиты происходят из Италии. Пётр I включил в состав «великих послов» швейцарца Лефорта. Но в Европе он выступал исключительно как представитель «рода русского», России, а до его национальности никому не было дела.

Чем ещё располагает норманизм? В послании франкского императора Людовика II византийскому императору Василию I (871) есть упоминание о хакане «норманнов». Аналогичные известия находим в «Венецианской хронике» Иоанна Диакона (рубеж X–XI вв.), в которой русь, напавшая на Константинополь в 860 году, названа «народом норманнов». Также и у Лиудпранда, епископа Кремонского, в рассказе о походе киевского князя Игоря на Константинополь в 941 году читаем: «Ближе к северу обитает некий народ, который греки по внешнему виду называют русиями (имеется в виду греческое слово, означающее «рыжий»), мы же по местонахождению именуем норманнами. Ведь на немецком языке nord означает север, а man человек; поэтому-то северных людей и можно назвать норманнами»[20]. Что здесь можно сказать? Да только то, что Русский каганат действительно существовал и не где-то на севере, а именно в Киеве. А из слов Лиудпранда ясно видно, что русы, напавшие на Константинополь, названы норманнами лишь в географическом смысле, как обитавшие к северу от византийской империи. Никакого этнического наполнения в данном случае этот термин не имеет.

Несколько известий о русах оставили арабо-мусульманские источники, но в определении этнического происхождения руси они вряд ли могут помочь. Арабы и персы плохо различали этнические особенности народов севера. Одни авторы называют руссов «разновидностью славян», другие рисуют их врагами славян. Так что в сообщениях о русах, вероятно, объединены черты представителей различных племён и группировок. Арабы могли называть русами скандинавов-русов, приобщившихся к Руси через свою службу киевскому князю; и скандинавов – не русов, совершавших пиратские набеги на территорию Восточно-Европейской равнины, захватывавших её обитателей – славян, финнов, балтов в рабство и продававших их в Булгар и Хозаран; и русов – не скандинавов, ославянившихся сарматов Северного Причерноморья. Среди последних действительно могли встречаться христиане, и для общения с ними вполне могли пригодиться славянские слуги-евнухи в Халифате.

Вот собственно и все норманисткие аргументы. Не затрудняя себя историческими доказательствами, сторонники скандинавской теории сосредоточились на лингвистических упражнениях. Отрицать бытование на юге этнонима «рос» они конечно не могут. Однако, они выдвигают то возражение, что местная, славянская форма этнонима была «рус», а не «рос». Последнее же на Руси появилось очень поздно, как греческое заимствование. К тому же, как утверждается, корни рус- и рос- не являются родственными, поскольку древнерусские гласные «у» и «о» восходят к различным индоевропейским гласным. Следовательно, переход рос- в рус- на славянской почве якобы невозможен. Хотя почти на наших глазах такой переход из -о- в -у- совершился в малороссийском наречии – к примеру, из «конь» в «кунь». Но раз учёные мужи утверждают, что этого не может быть, то не верь глазам своим!

Попробуем разобраться. Действительно, этноним зафиксирован на юге в форме «рос». Но эта форма известна нам лишь по греческим источникам. Как произносилось это слово самими сарматами неизвестно. Вполне возможно, что варианты произношения были уже на иранской почве. Что касается греческой формы «рос», отражённой в письменных источниках, – то она есть следствие того, что в греческом языке того времени гласные -о- и -у- были фонетически близки и взаимозаменяемы. На закрепление формы «рос» в греческой традиции оказало влияние использование библейского названия «Рош» для обозначения северных варваров. Поэтому греки называли русских «росами» и гораздо позднее, в то время как немцы и арабы ещё в IX веке использовали форму «рус». Таким образом, форма «рос» греческих источников указывает не на исходное звучание, а на особенности греческого языка и литературной традиции.

В первых веках нашей эры Северное Причерноморье было зоной активных контактов по крайней мере трёх этно-языковых стихий – иранской, славянской и германской. Исходного материала для разнообразия вариантов было предостаточно: рокс- или руксаланы, германцы-руги. И если в иранской среде бытовала всё-таки форма «рос», то при переходе в иную языковую среду могли произойти изменения. Примеры подобного превращения гласного -о- в -у- при переходе из германской языковой среды в славянскую – уже были приведены нами выше. Видимо, здесь произошло аналогичное явление.

Теория северного происхождения этнонима «русь» в лингвистическом плане не имеет никаких преимуществ перед югом. Также как и южная она предполагает переход исходного rops в «рус». Также подчёркивается, что конечное «русь» есть результат интенсивных «славяно-финно-скандинавских языковых взаимодействий». Только если на юге исходная форма для подобных взаимодействий налицо, то на севере она носит абстрактно-гипотетический характер.

И ещё один аргумент «северян» следующий, – со ссылкой на исследования крупных лингвистов они утверждают: «Название «русь» возникло в Новгородской земле. Оно зафиксировано здесь богатой топонимикой, отсутствующей на юге: Руса, Порусье, Околорусье в южном Приильменье, Руса на Волхове, Русыня на Луге, Русська на Воложбе в Приладожье. Эти названия очерчивают первичную территорию «племенного княжения» словен, дословно подтверждая летописное: «прозвася Руская земля, новогородьци»[21].

Подобное утверждение – следствие недопонимания специфики лингвистических исследований в истории. Их результаты нуждаются в адекватном осмыслении. Приведённый в цитируемом фрагменте факт действительно весьма красноречив. Но подтверждает он, в противность мнению авторов, скорее обратное. Дело в том, что богатая топонимика подобного рода возникает не в месте зарождения этноса, а на территории его последующего распространения, – где он оказывается в иноэтническом окружении. Там, где новый этнос в ходе экспансии появляется на чужой территории, он воспринимается как нечто новое и необычное. Поэтому его название служит для обозначения опорных пунктов пришельцев и пределов их распространения – что и имело место в данном случае. Известно, что русский этнос первоначально распространялся в славянской среде: «А словеньскый язык и рускый одно есть». Финское население Новгородчины только позднее, по мере христианизации, ассимилировалось русскими славянами. Поэтому когда территория новгородских словен, которая в виде северного клина или острова была вдвинута в земли, населённые финно-уграми, вошла в состав государства под названием Русь и «прозвася Руская земля», её чудские границы обросли русской топонимикой. Летопись зафиксировала момент, когда словене-новгородцы стали причастны к Руси, а не её новгородское происхождение. Новгородцы же и позднее держались несколько обособленно и от Киева (Руси в узком смысле) и от прочих русских земель. Русью в Новгороде традиционно называли поднепровский юг.

Есть ещё одно обстоятельство, чисто психологического свойства. Трудновато представить, чтобы скандинавские дружины, ходившие походами на восток, постигла коллективная амнезия или национальный маразм, и они, забывши своё природное племенное имя, вместо него взяли себе кличку, которой их называли местные туземцы. Те самые презираемые викингами туземцы, которых они ловили как диких зверей и продавали в рабство. А потому любые лингвистические упражнения здесь попросту излишни и неуместны. Другое дело, когда иноплеменники принимают чужое национальное имя, чтобы войти в устоявшуюся этнополитическую структуру, занять место в правящем классе чужого государства. Это вполне обыденное дело. Но в таком случае они усваивают себе не прозвище, которым местные люди именуют чужеземцев, а местный этноним. Так и произошло в Среднем Поднепровье, где скандинавы постепенно ассимилировались в местной среде через вхождение в «русский род» и становились при этом «русами», а не «варягами». Бывает и по-другому. Когда одна сравнительно немногочисленная этническая группа, занимающая господствующее положение в этнополитической структуре, ассимилируясь среди подданных иного этноса, передаёт им своё племенное имя. Так было в Болгарии, где тюрки-болгары, ассимилировались среди славян, но придали им свой этноним. Гипотетической конструкции, выстроенной норманистами, не было нигде и никогда. Она невероятна по меркам здравого человеческого рассудка. Данное обстоятельство лично для меня является самым весомым. Прекрасную подборку мнений большого числа учёных о явной несостоятельности и нелепости норманисткой конструкции происхождения этнонима русь даёт В.В. Фомин в своей работе Варяго-русский вопрос и некоторые аспекты его историографии. // Изгнание норманнов из русской истории. М.: Русская панорама, 2010. Важно, что среди них немало зарубежных исследователей. Слишком явное надругательство над здравым смыслом и наукой, проявленное норманистами в этом вопросе, не оставляет равнодушными даже людей посторонних.

Мифологическая генеалогия русского имени

Имя народа не есть только историческая случайность, – оно глубоко символично и во многом предопределяет его судьбу. Поэтому поиски происхождения этнического наименования имеют отнюдь не праздный интерес. Народное имя есть глубинное смысловое ядро национального бытия.

Русское имя появилось гораздо ранее народа, ставшего известным в истории под этим именем. Древняя индоевропейская основа Рус имеет два основных значения – яркого насыщенного света (красного, жёлтого, коричневого) и мощной динамической энергии. Это энергетически мощное слово, насыщенное стихией солнечного света и могучей энергии. Народ, принявший такое имя, просто не мог быть маленьким, слабеньким и в истории незаметным!

Приведём примеры. В русском языке «русый» означает «тёмно-рыжий», «коричневый» цвет (особенно о волосах)[22]. Древне-индийское ruksa – «блестящий» (с диал. ss

Древняя индоевропейская символика окрашивала в красный цвет воинское сословие. В Индии красный цвет принадлежал варне кшатриев – воинов и правителей. Русы сохранили эту традицию – красные щиты и красные корабли Руси, красные стяги, красные княжеские плащи.

«Слово о полку Игореве» называет русских людей «даждьбоговыми внуками» и «русичами», т. е. сыновьями русов. Таким образом, русы – дети бога солнца, Даждьбога. Аристократия в древности любила вести свой род от богов или, хотя бы, – от богинь. Даждьбог это солярное божество, в котором, видимо, слились несколько древних арийских культов. Даждьбог, как явствует из его имени, является подателем всевозможных благ. Таковы все солнечные божества у ариев. К примеру, Савитар[28] («порождающий») – приносит и распределяет дары, богатство, счастье, силу, долгую жизнь, изгоняет болезни, ограждает от колдовства, забирает грехи. Его универсальный эпитет – «золотой». Вивасват[29] («сияющий») – другое ведийское божество, олицетворяющее свет, родоначальник людей, отец божественных близнецов Ашвинов. В связи с основой rud – вспоминается ведический бог грозы, войны и разрушения, но вместе с тем и плодородия – Рудра[30], «красный вепрь неба», прообраз славянского Перуна. Наконец, божественные братья-близнецы Ашвины[31] – «обладающие конями», живущие на небе сыновья неба или солнца. (Вот откуда парные коньки на крышах русских домов!) Каждый день они объезжают вселенную на своей золотой колеснице и прогоняют тьму. Они спасители, помогающие в беде; они приносят дары для ариев – богатство, пищу, коней, коров, быков, детей, свет, счастье, победу, дают жизненную силу и долгую жизнь. Они божественные целители. Ашвины связаны с мёдом, они дают его пчёлам, кропят им жертву, везут мёд на своей колеснице. Ашвины нетерпимы к чужим; они выступают против злых духов, болезней, скупцов, завистников. Ашвины – древние, но вечно юные, сильные, здоровые, прекрасные. Подчёркивается их яркость, золотой цвет (цвет мёда (русый!); несколько раз они названы красными).

Такова мифологическая генеалогия русов. Первые русы это божественные близнецы, дети солнца – золотые, сияющие, красные, русые, могучие и прекрасные. Неутомимые воители с мраком и злом, защитники добра и справедливости. Их потомство на земле – русы, русичи, род русский – народ воинов, отстаивающий правду и добро, свободу и справедливость. Непримиримый к злу, лжи и рабству. Державный народ, наделённый правительственной властью по праву высокого происхождения.

Совершенно не случайно племя рокс-аланов занимало господствующее положение в Сарматском союзе. Эпоха Великого переселения народов разбросала это племя по всей Европе, где, откуда ни возмись, там и сям появились «русские» островки. Но часть рус-аланов продолжала жить на старом месте, в лесостепи Северного Причерноморья. Здесь, в Среднем Поднепровье, алано-русы постепенно поглащались более молодой, сильной и многочисленной славянской этнической стихией. Но ведущее положение и право на власть «русского рода» среди славян оставались при том незыблемы.

Термин «рус» в индоевропейской этнической среде устойчиво ассоциировался с воинской функцией и правом на светскую власть. Термин с таким смысловым наполнением легко трансформировался из социального в этно-социальный, в этнический и обратно. Если племя, которым правила русская знать, завоёвывало господство над другими племенами, – то русское имя вскоре распространялось на всё господствующее племя в целом (роксоланы и сарматы). В том случае, когда племя с русским этнонимом слабело и ассимилировалось в иноэтнической среде, оно входило в состав нового этноса в качестве социально-господствующей этно-социальной группы (поляне и русь). А при дальнейшем подъёме и усилении нового этноса, опять-таки передавала ему своё название в качестве этнонима (русь и славяне).

Когда в Среднем Поднепровье появились варяжские дружины, скандинавы быстро поняли, что захватить власть в Киеве гораздо легче, чем её удержать; что лучший способ легитимации своего властвующего положения среди местного населения – войти в состав «русского рода». Для варягов, как воинов, ничего не могло быть естественнее. Они не несли никакой культуры, не отстаивали никакой религии, а искали только добычи и власти. И они приняли местных богов, усвоили обычаи Русской земли, приняли русское имя, женились на местных женщинах и ославянивались за одно-два поколения. Русской знати иранского происхождения пришлось потесниться, уступить первые позиции в государстве и дружине пришельцам. А для окрестных славянских племён ничего не изменилось. Они по-прежнему жили под властью «русского рода». И по мере того, как все инородные компоненты его ославянивались, само русское имя распространялось на подвластных Руси славян. А уже поднявшаяся новая славянская Русь приняла господствующее положение по отношению к окрестным племенам «иже дань дают Руси». Бегут века, проходят тысячелетия, этносы сменяют друг друга, а русская история продолжается.

Русский каганат

Первым известным государственным образованием в земле восточных славян был Русский каганат. О нём не сохранилось почти никаких сведений. Неизвестно кем он был основан, где именно, каковы были его границы. Есть лишь несколько достоверных упоминаний о некоем государстве, правитель которого носил титул хакана (кагана). Всякая попытка прояснить историю Русского каганата будет неизбежно гипотетичной.

Можно достаточно уверенно утверждать, что каганат существовал на юге. На это указывает уже сам титул правителя государства – «хакан». Такой титул в то время в Восточной Европе носил глава Хазарии. Столичный центр хазарской империи располагался в низовьях Волги, а владения охватывали Северный Кавказ, Приазовье, донские степи, часть Крыма. Многие окрестные народы платили хазарам дань, в том числе и славяне.

Титул хакана несомненно был заимствован у хазар. Значит, новое государство – соперник хазар, находилось до своего подъёма под их влиянием. И выдвинуть претензию на такой титул мог только правитель государства, находившегося в непосредственной близости от Хазарии. Принятие его означало заявку на независимость от крупнейшей в регионе державы. Несомненно, что такая заявка могла исходить только от государства, которое само претендовало на статус империи, т. е. распространило свою власть на окрестные народы. Всё это предполагало соперничество с Хазарией в борьбе за господство в данном регионе.

Согласно летописи дань хазарам платили те племена восточных славян, что располагались на юго-восточной окраине славянского расселения – поляне, северяне, радимичи, вятичи. Далее руки хазар не доставали. Новгород и прочие северные земли оставались вне сферы их влияния. Племена севера лишь торговали с хазарами, интересы их не пересекались, отношения были взаимовыгодными, и для соперничества повода не было. Поэтому теория возникновения каганата на севере – в Новгороде или на верхней Волге, представляется надуманной.

Вряд ли справедлива и версия о возникновении Русского каганата в Приазовье, хотя у русов там, по-видимому, владения имелись. Из сообщения Бертинских анналов можно понять, что император Византии выражал опасение о безопасности возвращения русских послов тем же путём, так как он пролегал по землям «варварских свирепых народов». Значит, каганат находился не в приморской местности, а в глубине материка.

В несколько более позднее время каганами на Руси титуловали великих киевских князей. Естественно предположить, что Русский каганат возник именно здесь, в столице будущей (Киевской) Руси. Но для первой половины IX века блестящий расцвет Киева был ещё впереди, а тогда на его месте существовали лишь три небольших поселения. Приведём известный фрагмент из трактата Константина Багрянародного: «О росах, отправляющихся с моноксилами из России в Константинополь… приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас». Здесь отнесены к «внешней» Росии не только Новгород и Смоленск, но и Чернигов, Любеч и даже Вышгород, находившийся в полутора десятках вёрст от Киева! Вышгород впервые упомянут в летописи под 946 годом. По-видимому, город был поставлен княгиней Ольгой сразу после подавления восстания древлян, как форпост русской власти на древлянской земле.

Сведения Порфирогенета подтверждают вывод Рыбакова о том, что первоначальным ядром Русской земли была территория от Киева до Поросья с прилегающей частью левобережья. Но в таком случае Киев изначально вовсе не являлся её центром. Он располагался в те времена на северо-западной окраине Русской земли и служил пограничной крепостью, прикрывавшей переправу через Днепр. Это его значение отразилось и в названии киевской крепости, приведённом Константином – Самватас. По одной из версий оно происходит от финно-угорского Sampoteso, что означает пограничный или межевой камень[32].

С учётом вышеизложенного, версия Салтово-Маяцкой культуры, как ядра Русского каганата, разработанная Е.С. Галкиной, выглядит предпочтительней. Действительно, большие населённые города, белокаменные крепости, высокоразвитое ремесленное производство, чеканка монеты, руническое письмо, богатые клады арабских дирхемов. Всё это вкупе характеризует вполне сложившееся государство. И ничего этого ещё не было в начале IX века в земле полян. В то время как салтовская культура находилась на магистральном торговом пути по Дону и его притокам, днепровский путь ещё не действовал. Район Северского Донца занимал центральное положение между Днепром и Доном, а Киевская земля представляла собой лишь западную окраину подвластных русам территорий.

Русский каганат просуществовал недолго. Образовался он из земель, подвластных до того Хазарскому каганату. Случилось это, видимо, в начале IX века. В результате религиозного переворота, введения раввинического иудаизма в качестве государственной религии, в Хазарии разразилась гражданская война. Подобные события всегда подхлёстывают окраинный сепаратизм. Часть хазарской знати, недовольная реформой, могла поднять на борьбу западные территории империи, или местная знать сочла момент удобным для отделения от Хазарии. Как бы то ни было, но верхнедонские алано-русы провозгласили независимость, образовав собственный Русский каганат. В состав его вошли не только собственно салтовская земля, но и земля полян, под властью родственных салтовцам поднепровских алано-русов. В зависимость от каганата попали окрестные славянские племена. Вполне возможно, и болгарское население правобережья Нижнего Дона и Приазовья. Алано-русы Восточного Крыма также должны были войти в состав Русского каганата. Таким образом, возникло государство по территории вполне сопоставимое с Хазарским каганатом, в полном смысле держава – соперник последнего.