Полная версия
Свадебное путешествие
Слово «застенчив» произвело, как обычно, нужный эффект.
– Вы застенчивый?
– На первый взгляд не скажешь, не правда ли?
– Правда.
– И все же это так. Однако я стараюсь скрывать это. Вот и сейчас я расхрабрился настолько, что хотел бы с вами снова увидеться…
Она размышляла вслух:
– Мне тоже этого хочется, но у меня нет ни малейшего желания ввязываться в историю, которая может для меня плохо закончиться… Я люблю поездки. Мне знакома охота к перемене мест. Америка всегда влекла меня к себе. Это опасно.
– Опасно? В каком плане?
– В области чувств.
Он чуть было не ответил: «Кто говорит о чувствах?»
– Я бы хотел стать вашим другом.
Она вдруг испугалась, что может попасться на удочку.
– Ник, мне было приятно с вами познакомиться. Однако прошу вас не настаивать. Желаю вам успеха в ваших начинаниях. Я… До свидания!
Она повесила трубку.
Ник держал трубку в руке. Он получил полный отвод. Он попросил хозяина гостиницы набрать номер телефона в Соединенных Штатах. Номер Аниты.
Итальянка была в восторге. Через каждое английское слово она повторяла на сицилийском диалекте: «Мое сокровище», «Моя любовь». Она была на седьмом небе от счастья.
– Любовь моя, ты для меня все. Мне так грустно, когда тебя нет рядом со мной. Но я знаю, что ты задерживаешься во Франции по работе.
Ник начал пространно объяснять ей технические тонкости, связанные со строительством яхт на верфях Бретани.
– Нет, любовь моя, только не это… Я бы хотела услышать от тебя что-либо о нашей совместной жизни. Меня интересует семья, дети. Но только не судостроение.
– Дорогая, немного терпения, – сказал Ник. – Потерпи еще немного, и я приеду.
– И ты женишься на мне, mio саго?
– Ну конечно же, – сказал он. – Как я обещал тебе в присутствии моей тети. Ее желание стало целью моего существования. Однако я не могу ударить лицом в грязь перед твоим отцом. Поэтому я хочу предстать перед ним, имея в руках солидное дело.
– Любовь моя, я тоже не теряю времени даром. Я заставила мою семью пойти на неслыханные уступки. Впрочем, это именно то, что ты мне посоветовал сделать.
– То есть?
– Я получила разрешение на заключение гражданского брака. А обвенчаться в церкви мы сможем позднее в Палермо. По такому случаю мы устроим там грандиозный праздник. У моего отца на Сицилии проживает тьма родственников. Двоюродные сестры и братья… Договорились…
Ник закрыл глаза. Жениться на Аните было для него равносильно пожизненному заключению. После свадьбы при малейшей оплошности его будут жестоко наказывать. Перед его мысленным взором каруселью крутились одни и те же картины: церковь, священник, белое подвенечное платье, свидетели… И он сам, одетый с головы до ног в черное, в черном лимузине, окруженном черной толпой. Палермо. Необходимость соблюдать традиции чужого народа.
– Сердце мое, ты вздыхаешь? Ты ударился и тебе больно?
– Я мечтаю о том, чтобы поскорее заключить тебя в объятия.
Он бормотал в трубку какие-то нежные слова. До его слуха доносился приглушенный расстоянием звук поцелуев. Ему становилось легче на душе. У него есть под рукой итальянская невеста, готовая хоть завтра пойти под венец. У нее роскошная грудь. Анита создана для того, чтобы нарожать ему кучу детей. Он будет оплодотворять ее с радостью висельника и умрет во время оргазма. Анита стоила трех женщин. Почему он решил гоняться за этой несговорчивой француженкой? Покорить ее, чтобы избавиться от навязчивой идеи? Ему припомнился урок родео на ранчо под Лас-Вегасом. Приглашенный друзьями его тетушки, он смотрел на это действо и подмечал промахи конкурентов. «Основная проблема заключается в том, – сказала тогда его тетушка, – чтобы удержаться в седле. Не дать выбить себя из седла. В этом суть всего существования. Продержаться как можно дольше. Не жалеть усилий».
Затем его охватила паника. Он вновь представил себя ни на что не способным в постели Аниты. И что произойдет, если его плоть откажется восстать? Он с ужасом подумал, что придется объяснять девушке, что «это» не всегда работает как часы… Его мужская несостоятельность будет предметом обсуждения на семейном совете. «Раньше это работало безотказно!» – будет причитать Анита. Да, до того, как он начал мечтать о едва знакомой и, по всей видимости, совершенно равнодушной к нему женщине. Только к ней он испытывал сексуальное влечение. К ней одной.
Мэтр Лестер позвонил мэтру Стэнли в его контору. Адвокаты хорошо ладили друг с другом. Они часто делились делами.
– Стэнли, я думаю, что вы не очень будете удивлены, если я сообщу вам, что обратился к услугам частного детектива в Нью-Порте, чтобы тот основательно покопался в прошлом и настоящем итальянской невесты Фэрбенкса.
– Напрасная затея, – сказал Стэнли. – Я вам представил все необходимые сведения.
– Вы знакомы с семьей счастливой избранницы? – спросил Лестер.
Мысленно Стэнли уже рисовалась самая удручающая картина: Анита в отсутствие Ника встречается с каким-то итальянцем.
– Безусловно. Весьма достойные люди. Неотесанные неучи, которые больше поклоняются золотому тельцу, чем зачитываются произведениями Пиранделло…
– Вы уверены, что никто из членов этой семьи никогда не был замешан в какой-либо темной истории с коррупцией или дачей взятки?
– Вы шутите? Как можно быть уверенным в таких делах… Я только могу сказать, что на моей памяти эта семья ни разу не была замешана в скандале. Глава семьи занимается импортом одежды из Гонконга. Он – крупный оптовик по поставкам.
Лестер расхохотался. Его невозмутимость порой давала сбой из-за какой-либо мелкой детали.
– Из Гонконга! Интересно, какая подкладка у этих пиджаков и юбок?
– Не надо слишком плохо думать о людях, – сказал мэтр Стэнли. – Это семейство достойно того, чтобы о нем снимать кино. Анита могла бы стать одним из центральных персонажей в «Крестном отце».
– Мафия?
– Нет, но она – дитя Италии, завораживающей и удивительной страны. Она привыкла создавать вокруг себя драматическую атмосферу. Это настоящая женщина в полном смысле этого слова. Представьте себе, что в эпоху расцвета всех видов связи, телефонов и факсов она пишет Фэрбенксу письма. Весьма длинные письма. Эта девушка – истинный романтик. Я видел ее в Нью-Порте всего только несколько минут. Красавица! В особенности восхищают ее глаза. Увы! Похоже, что Фэрбенкс встретил какую-то француженку, с которой завел знакомство лет пять или шесть тому назад в свою первую поездку во Францию.
– Какое совпадение!
В голосе Лестера уже звенела сталь.
– Правда француженка? Фэрбенксу и впрямь везет!
– Итак, – продолжил Стэнли, – не исключена возможность, что он женится на своей бывшей университетской знакомой.
Лестер произнес вкрадчивым голосом:
– Стэнли, вы не находите, что время летит с головокружительной быстротой?
В Ренне было уже десять часов вечера. Элен вошла в свою комнату. Смотревшее в темный сад окно было распахнуто настежь. Деревья и кусты сливались в сплошную темную массу. Эта сторона дома граничила с тупиком. Элен вдохнула воздух, наполненный запахом политой недавно зелени растений. Американец находился где-то поблизости. Она кожей ощущала его присутствие. Она медленно расстегнула пуговицы на блузке. Все последние годы, чтобы больше понравиться Раулю, она избегала показываться перед ним в своем лучшем виде. Малейшая ее попытка выглядеть соблазнительно была бы воспринята Раулем в качестве доказательства ее порочных мыслей. Почему Рауль? Она только хотела устроить свою жизнь. Ею владели тоска и тревога. Подраставшее поколение молодых девиц уже дышало ей в затылок, а она знала мужскую натуру. Один раз она решила проявить инициативу в постели. Рауль раскритиковал каждый жест и движение Элен словно спортивный комментатор, описывавший только что отыгранный матч. Затем он задал ей идиотский вопрос: «Где ты всему этому научилась?»
Ради него она отказалась от поездки на стажировку в Америку Взамен она получила засыпавшего в постели храпуна и невежу Затем он завел себе другую девицу и бросил ее. Этот мерзавец сбросил лишний вес, начал хорошо одеваться и купил себе красную спортивную машину… И слухи об этом дошли до Элен. Как бы отомстить этому негодяю!
В тот вечер ее мысли были заняты Ником Фэрбенксом. Расстегнув лифчик, она сняла его. Ее соски были твердыми от ночной прохлады. Освободившись от верхней части своей одежды, она почувствовала себя начинающим эксгибиционистом. С ловкостью профессиональной стриптизерши она стянула с себя джинсы и трусики. Затем она подошла к окну, выставив себя напоказ и этой душной ночи, и мужчине, притаившемуся в темноте тупика. Она мстила за три года любви. Она отворачивала в сторону голову всякий раз, когда Рауль хотел целовать ее в губы. Ей грезились утонченные долгие ласки, прекращавшиеся именно в тот момент, когда она была готова испытать оргазм. Ей хотелось выбросить из памяти бывшего любовника. Она мечтала об исполнении всех самых сокровенных желаний и сексуальных фантазий. Она встала перед окном, освещенная оранжевым светом ночника. В тот вечер ей хотелось разжечь страсть американца.
С улицы ее рассматривал Ник, которого то и дело обнюхивали псы, спущенные с поводков, чтобы справить свои собачьи дела и тотчас вернуться к своим хозяевам. «Она знает, что я здесь. Она знает…» Его эрекция была такой неожиданной, что он едва не потерял сознание. Он хотел эту женщину… Держать в своих объятиях столь совершенное тело. Тонкая кость, длинные ноги… Вдруг свет в окне погас – и наступила темнота.
Как войти в этот закрытый для него мир? Как покорить Элен? Вызов, который она бросила ему перед окном, был добрым знаком. Однако по силам ли ему, чужому в этом городе, идти на штурм этой французской крепости? А ее семья? Ник быстрым шагом направился прочь от ее дома по узким улочкам, откуда несло мочой и плесенью прошедших веков. Он вышел на театральную площадь. Влившись в поток прохожих, Ник искал выход из тупика.
3
На следующий день около десяти часов утра, в джинсах и на этот раз в тщательно отглаженной голубой блузке, с вымытыми волосами, Элен вышла из дома. На другом конце улицы Ник, заметив ее издалека, пошел, соблюдая дистанцию, следом за ней. Оглянувшись назад, она направилась в сторону университета. Когда Ник подошел к входной двери, она уже пересекла двор бывшего монастыря и скрылась из виду. Пройдя по длинному коридору перед читальным залом библиотеки, Ник увидел ее и принялся незаметно наблюдать за ней сквозь стекло витража. Она листала толстую книгу и делала пометки в блокноте. Ожидание затянулось. Ник ходил снаружи взад и вперед. Когда она наконец появилась, Ник подошел к ней:
– Здравствуйте, Элен. Вы работаете во время школьных каникул…
Увидев его, она была приятно удивлена.
– Я продолжаю работать над проектом докторской диссертации по английской литературе. Каждый год я выделяю какое-то время для этой работы. Возможно, что когда-нибудь я завершу ее. А что вы здесь делаете?
– Я ждал вас, потому что хочу предложить вам кое-что получше, – сказал он.
– Получше чего? Диссертации?
– Жить, положившись на волю случая.
Она пожала плечами.
– Подобные банальности высказывают богатые люди, чтобы пустыми словами и фразами оправдать возможную лень или пресыщенность жизнью. По всей вероятности, у вас есть достаточное состояние, чтобы спокойно ожидать, какой сюрприз подбросит вам судьба.
А что будет, если он скажет, что оценил по достоинству вчерашний спектакль, и назовет ее коварной соблазнительницей, догадывавшейся о том, что он прятался в тени дома. Лицемеркой? Вчера она разжигала огонь, а сегодня погасила его. Он размышлял. Обстановка не располагала ни к намекам, ни к шуткам. Он решил, что лучше промолчать. И как галантный кавалер, манерным тоном он произнес:
– Прекрасная дама, у меня есть одна идея, и она, возможно, понравится вам.
– Откуда вы взяли это обращение – «прекрасная дама»?
– Из словаря моей тетушки. Она читала мне отрывки из французских классических пьес.
– Жаль, что я не была знакома с ней. Она часто посещала Францию?
– Нет. Она была не из тех, кто живет воспоминаниями.
Он подошел к ней поближе.
– Элен, я бы хотел сказать вам нечто такое, что вы, несомненно, сочтете за дерзость… И хотя я дрожу от страха, но все же хочу обратиться к вам с просьбой.
Она повернулась к нему лицом.
– Это не должно быть слишком дерзким. Я слушаю вас.
– Познакомьте меня с вашими родителями…
– С моими родителями?
– Да. Мне хочется хотя бы ненадолго погрузиться в домашнюю атмосферу… Мне так не хватает ее… Побыть какое-то время в настоящем семейном доме, а не в гостинице. Возможно, что они окажутся более сговорчивыми и не такими подозрительными людьми, как вы.
Элен вспыхнула:
– Я вовсе не подозрительная.
– Не знаю… У меня сложилось впечатление, что вы чего-то опасаетесь и враждебно ко мне настроены… Вы защищаетесь и потому носите маску.
Она молча раздумывала, что бы ему ответить. Они шли по освещенной солнцем улице. Рядом располагался тенистый сквер с уютными скамейками…
– Это совсем неплохая идея, относительно приглашения домой. Мы никого не принимали с тех пор, когда в результате несчастного случая погибла моя сестра. Мои родители тяжело переживают это несчастье, так же как и я. Они стараются не показывать на людях свое горе и ушли в себя. Такой как вы, прибывший с другой планеты человек, говорящий на другом языке… Вас выдает легкий акцент… помог бы немного отвлечься от тяжелых воспоминаний…
– Легкий акцент не является моим единственным достоинством.
Она подвинулась поближе к нему.
– Не обращайте внимания, я пошутила… Не исключено, что ваш визит окажет на них благотворное воздействие. Мой отец – судья. После случившегося несчастья он сильно изменился. Порой его действия нельзя предугадать. Примет ли он вас с радушием или с полным безразличием? Я не гарантирую ничего.
– Я готов преодолеть любые препятствия. Я рад, если смогу быть хотя бы чем-то полезен вам. В душе я бойскаут.
И он добавил, глядя ей прямо в глаза:
– Если вы позволите, только одно замечание: вы – прекрасная дама!
– Спасибо, – сказала она. – Вы преувеличиваете… Порой, однако, это приятно слышать.
Она добавила:
– Я поговорю с родителями. Моя мать раньше была приветливой и гостеприимной хозяйкой дома. Теперь я не знаю, что она мне скажет в ответ. Позвоните мне ближе к вечеру.
– А помимо этого, – спросил Ник, – будет яхта или нет?
– Как получится. А пока мы могли бы поплавать вместе в море.
– Поплавать? Вода… холодная…
Она перебила его:
– Холодная или нет, но она полезна для здоровья и снимает нервное напряжение. Я регулярно плаваю. В море достаточно пробыть несколько минут, чтобы все мысли сосредоточились только на одном: плыть вперед.
– Посмотрим, – сказал он.
Заплывы в холодной воде нисколько не прельщали его. Как только он уладит все свои дела, то отправится вместе с Робином из Нью-Порта через Нью-Йорк к теплым водам Карибского бассейна.
– До скорой встречи! – сказала Элен.
Судья с заметным раздражением отреагировал на вопрос жены о том, может ли она пригласить на ужин одного американского туриста, который находится проездом в Ренне.
– Я не являюсь вождем дикого племени. В этом доме в подобных делах я не имею права голоса. Впрочем, я и не хочу его иметь… Зачем меня спрашивать? Делайте что хотите.
– Я только хотела, чтобы присутствие гостя не стало неожиданностью для тебя. Надо было тебя предупредить.
– Габриэлла, все это мне безразлично. Впрочем, откуда на нашу голову свалился этот американец?
– Элен все тебе расскажет, – осторожно заметила его жена.
Вечером Ник позвонил Элен и узнал, что приглашен на ужин.
– Завтра. Приходите к семи тридцати.
Он вздохнул с облегчением. Наконец ему удастся приблизиться к этой семье, живущей за глухим забором условностей и традиций.
– Я хотел бы преподнести вашей матери цветы. Какие она любит?
– Розы… кроме белых. Цветы лучше прислать за два часа до вашего прихода… чтобы у нее было время поставить их в воду.
– Конечно.
«Ну и люди!» – подумал он, вешая трубку. Ему хотелось добавить в их адрес несколько не самых вежливых слов, но он сдержался.
«Если бы я приехал в гости к представителям племени банту, мне пришлось бы, чтобы понравиться им, вставить себе в нос кольцо… Здесь же мне советуют заблаговременно доставить цветы. Куда катится наш мир! Он прогибается под тяжестью умирающих от голода африканцев, на востоке ему грозит опасность взрывов на ветхих атомных электростанциях. И только на этом французском клочке старушки Европы люди еще думают о пустяках… О своевременной доставке цветов…»
Робин следил глазами за Ником.
– Ты уходишь? Ты надел костюм. Бог мой! Он еще и галстук повязал! Ты же терпеть этого не можешь.
– Ну и что? Это мои проблемы.
– Это наши проблемы, – поправил его Робин. – Старик, не надо лгать мне. Тебя настолько зацепила эта девица, что ты даже не слышишь, что я говорю тебе. Она погубит тебя, да и меня вместе с тобой. Отправиться на ужин к какому-то судье? Ни в какие ворота не лезет. Представляешь, какими глазами он посмотрит на иностранца в своем доме? Ты не умеешь ничего скрывать! У тебя всегда смущенный вид. Ты не можешь толком рассказать какую-либо историю… У тебя нет сил, чтобы бороться с людьми, настолько отличающимися от нас. Они подозрительны и мелочны, а в вопросе бракосочетания отстали от нас на века. В твоем распоряжении всего один месяц, а ты задумал взять эту крепость. Это все равно что забросить мяч в баскетбольную корзину, установленную на вершине Килиманджаро…
Начиная с двенадцатилетнего возраста Ник жил бок о бок с людьми, которые пытались руководить его жизнью. Тетушка Джоан настолько любила своего племянника, что не давала ему самостоятельно и шагу шагнуть. Когда в его жизни появился Робин, то тот своей дружбой был похож на спрута. Приятель делился с ним своими грандиозными планами, внушал ему самые фантастические идеи и стремления. Словом делал все, чтобы отвлечь его от реальной жизни. Он мог часами рассказывать о всевозможных приключениях. Робин даже записался в располагавшуюся под Бостоном школу вождения парусных яхт. Ему не хотелось остаться на рейде, когда Ник отправится без него в морской круиз. Из него вышел отличный штурман.
Робин продолжил:
– Ты зря ломаешь копья. Словно речь больше не идет о том, чтобы сорвать большой куш. Ты запал на эту девицу. Что ты нашел в ней?
– Сделай одолжение, оставь меня в покое…
– Не забудь, – сказал Робин, – мы с тобой делим все пополам. Если твоя хибара будет продана и ты получишь свое наследство, а потом захочешь разорвать наши отношения, ты за это дорого заплатишь.
– Кто говорит о разрыве отношений? Мы решим все наши проблемы полюбовно, – заявил Ник. – Мы найдем компромисс.
– Компромисс – это прибежище слабаков, – сказал Робин. Ты и есть настоящий слабак. Ты обходишь острые углы и соглашаешься со всеми. Ты никогда не будешь победителем.
– А что, если я откажусь от наследства? А? – предложил Ник. – Тогда ты не сможешь ничем меня достать. Ничем.
– У тебя осталось от родителей еще достаточно денег, чтобы я смог купить «Иоко II». А ты тогда будешь нищенствовать и спать на улице… Ну что, братец, ты этого хочешь?
На следующий день ровно в половине восьмого вечера Ник звонил в дверь дома судьи Корнеля. Он услышал чьи-то легкие шаги и стук каблучков по паркету… Элен открыла входную дверь.
– Добро пожаловать, – произнесла она и протянула ему руку. – Ваши розы восхитительны. Таких красивых я никогда еще не видела. Такой огромный букет! Какое безумие!
Было заметно, что она побывала в руках опытного парикмахера. Ей была к лицу короткая стрижка с золотистыми прядями. На фоне темного вестибюля четко вырисовывался ее тонкий профиль. Ник узнал атмосферу старинных домов. К приятному запаху свежей выпечки присоединился и какой-то другой запах, менее аппетитный, распространившийся по всему дому до самой входной двери. Неужели незадолго до его прихода отполировали стоявший слева стенной шкаф в стиле Людовика XVI? Кто-то повернул выключатель, и центральная люстра, изготовленная из дерева и украшенная стеклянными шариками и завитушками из кованого железа, залила желтым светом потолок.
– Проходите, – сказала Элен.
Они пересекли переднюю, и Элен распахнула перед ним двойные застекленные двери, чтобы пропустить его в гостиную. Ник окинул взглядом трехместный диван, такие же кресла, современный низкий столик и несколько картин на стенах. За второй дверью, похоже, располагалась столовая. Навстречу им вышла мать Элен, хрупкая темноглазая женщина с вьющимися волосами. Он вспомнил о том, как тетушка учила его целовать руки дамам во Франции: «Ты делаешь легкий поклон, берешь даму за руку и подносишь к своему носу, остальное – дело техники».
– Благодарю вас за приглашение, – произнес он с легким поклоном.
Габриэлла тут же отняла свою руку.
Она с интересом смотрела на него. Гость говорил по-французски с приятным акцентом.
– Мы рады, что вы навестили нас. Спасибо за розы. Они прелестны…
Он решил действовать наугад.
– Зовите меня просто Ник.
– У вас хорошее имя. Однако не следует торопить события. Прошу вас, садитесь. Что вам предложить? Виски, кока-колу или швепс?
– Что хотите.
Габриэлла настаивала:
– У вас, по всей видимости, имеются свои предпочтения?
– Любой напиток с газом.
– Вы не гурман.
Отыскав небольшую бутылку среди других, стоявших на сервировочном столике из стекла и стали, она протянула ее гостю.
– Вот.
Она села напротив него.
Он не успел сделать один глоток, как вошел судья. Ник поднялся, чтобы поздороваться с ним.
Судья подошел поближе:
– Добрый вечер. Садитесь. Я знаю, как вас зовут. Мы рады вас видеть у нас.
– Папа, – сказала Элен, – Ник – бизнесмен.
– Ты мне уже говорила об этом, – заметил Жюльен Корнель. – Я понял.
Он повернулся в сторону Габриэллы:
– Мы можем пройти к столу когда хотите. После ужина у меня много работы. Если у тебя еще не все готово…
– Папа, – вмешалась Элен, – господин Фэрбенкс еще не успел отпить глоток.
– Ничего страшного. Я возьму мой бокал с собой, – сказал Ник. – Не стоит задерживать вашего отца.
Габриэлла рассыпалась в извинениях:
– Даже во время летних каникул в суде мой муж не перестает работать. У него целая гора досье.
– У каждой профессии есть свои недостатки. И у вашей, видимо, тоже, – сказал Корнель.
Судье хотелось томатного сока, но он воздержался. Гость вызывал у него раздражение. Он вовсе не был настроен поддерживать светскую беседу.
Ник чувствовал, что надо было во что бы то ни стало расположить к себе судью. В противном случае он никогда больше не переступит порог этого дома.
– У меня есть планы расширения торгового сотрудничества. Получив классическое образование и окончив университет, я заинтересовался экономическими науками. Я создал коммерческое предприятие, чтобы выживать в период промышленного спада. Я тружусь и день и ночь.
Следуя за хозяевами дома в столовую, он продолжил свой рассказ о жизни сгорающего на работе бизнесмена. Судья, обернувшись к нему, не без иронии заметил:
– Спать все-таки надо. Иначе работа не будет эффективной. Поверьте мне, у меня большой опыт.
Пожилая домработница приветствовала всех с порога кухни. Запах только что испеченного слоеного теста становился все интенсивнее. Корнель подождал, пока за стол не сядет его жена, затем уселся напротив нее на другом конце овального стола. Моложавый на вид судья был среднего роста. Он носил очки в золотой оправе. Дужки этих очков поблескивали на фоне посеребренных висков. У него был одновременно подозрительный и рассеянный вид. Взгляд его серо-голубых глаз, казалось, пронизывал окружающих насквозь. Время от времени создавалось впечатление, что он забывал обо всех. Неожиданно он спросил напрямик: – Господин Фэрбенкс, что вы делаете в Ренне?
«Правда, только правда», – подумал Ник.
– Строю свой бизнес. Во всяком случае, я надеюсь на это. Наливая в свою тарелку суп из фарфоровой супницы, поднесенной домработницей, он принялся рассказывать о своих планах относительно закупки яхт. Не заполнив и до половины тарелку, он аккуратно опустил на место суповую ложку. Судья внимательно следил за его движениями. Он напоминал Нику его дядюшку, который часто делал ему за столом замечания: «Если вы не знаете, куда деть вашу левую руку, положите ее на стол. Не держите ее на весу, словно ждете, чтобы вам подали милостыню». «Однажды он умрет, – думал тогда Ник, – и его руки превратятся в прах…» Голос Элен прервал его воспоминания:
– Ник…
Габриэлла также решила вставить слово. Обе женщины хотели разрядить атмосферу этого допроса с пристрастием.