Империя хлопка. Всемирная история

Это пушистое белое волокно – центр этой книги. Растение само по себе не составляет истории, но если мы внимательно послушаем, то оно расскажет нам о людях со всего света, которые провели всю свою жизнь рядом с хлопком: индийские ткачи, рабы в Алабаме, греческие городские торговцы в дельте Нила, высокоорганизованные ремесленники в Ланкашире. Империя хлопка была построена их трудом, воображением и мастерством. К 1900 году 1,5 % населения Земли – миллионы мужчин, женщин и детей – были заняты в этой отрасли, выращивая, транспортируя или производя хлопок. Эдвард Аткинсон, массачусетский хлопковый промышленник середины XIX века, был в основном прав, когда обращал внимание на то, что «нет другого продукта, который в прошлом имел бы столь сильное и пагубное влияние на историю и институты земельных отношений; и, возможно, нет другого продукта, от которого в большей степени могло бы зависеть будущее материальное благополучие». Аткинсон говорил о США и их истории рабства, но его утверждение может быть отнесено ко всему миру в целом[11].

Эта книга следует за хлопком с полей на корабли, из домов торговцев на фабрики, от сборщиков до ткачей и потребителей. Она не отделяет бразильскую историю хлопка от американской, британскую от египетской или японской. Империя хлопка, а с ней – современного мира, может быть понята только в соединении, а не в разделении многих мест и людей, которые сформировали и сами были сформированы этой империей[12].

Меня прежде всего занимает единство противоположностей. Империя хлопка зависела от плантации и фабрики, рабства и наемного труда, колонизаторов и колонизируемых, железных дорог и пароходов – иными словами, от глобальной сети земли, труда, транспорта, производства и продажи. Ливерпульская хлопковая биржа имела гигантское влияние на хлопковых плантаторов Миссисипи, эльзасские прядильные фабрики были тесно связаны с ланкаширскими, а будущее ткачей-надомников в Нью-Гэмпшире или Дакке зависело от столь различных факторов, как сооружение железной дороги между Манчестером и Ливерпулем, инвестиционные решения бостонских торговцев и тарифная политика Вашингтона и Лондона. Власть Османского государства над своей сельской местностью влияла на развитие рабства в Вест-Индии; политическая деятельность недавно освобожденных рабов в США влияла на жизнь крестьянства в Индии[13]. Хотя историки написали очень много о ланкаширских текстильных фабриках и луизианских хлопковых плантациях, о торговцах в Александрии и ткачах-надомниках в Сурате, никто так и не рассказал истории о преобразующей роли хлопка в виде единого связного повествования, охватывающего различные страны. И все же глобальность этой культуры, вместе с тесной связью сельского хозяйства, торговли и производства сделала хлопок неотъемлемой частью промышленной революции, «великого расхождения» и становления современного капитализма.

Хлопок, главный мировой товар XIX века, свел вместе кажущиеся противоположности, почти алхимически превратив их в благосостояние: рабство и свободный труд, государства и рынки, колониализм и свободную торговлю, индустриализацию и деиндустриализацию. Мы видим, каким образом с помощью этих волатильных противоположностей хлопок сделал возможным и рождение капитализма, и его последующую перестройку. Когда мы исследуем, как хлопок и капитализм шли бок о бок по всему миру и через века, мы снова и снова получаем напоминания о том, что никакое состояние капитализма не является постоянным и стабильным. Каждый новый момент в истории капитализма создает новую нестабильность и даже противоречия, вызывающие колоссальные пространственные, общественные и политические преобразования. Писать о хлопке начали давно. Очень возможно, что хлопок – наиболее исследованная отрасль человеческой деятельности. Библиотеки наполнены отчетами о рабовладельческих плантациях в Америке, о начале производства хлопка в Британии, Франции, германских землях и Японии и о торговцах, которые связывали одно с другим. Намного меньше распространены усилия связать эти различные истории; пожалуй, наиболее успешной из этих попыток уже почти две сотни лет. Когда Эдвард Бейнс в 1835 году писал свою «Историю хлопкового производства в Великобритании» (History of the Cotton Manufacture in Great Britain), он заключил: «автору может быть позволено сказать… что его предмет вызывает интерес не просто благодаря масштабу той промышленной отрасли, которую он пытался описать, но благодаря той необыкновенной степени взаимодействия, которое установилось между этой страной и всеми частями планеты»[14]. Я разделяю энтузиазм Бейнса и его глобальную точку зрения, если не все его выводы.

Как редактор газеты в Лидсе, живший близко к центру империи хлопка, Бейнс не мог не занять глобальную позицию в этом вопросе[15]. Однако когда профессиональные историки обращаются к хлопку, они сосредотачиваются на местных, региональных и государственных аспектах этой истории. И все же только глобальная перспектива позволяет нам понять великое преобразование, частями которого были эти отдельные истории – огромное всемирное изменение организации труда в сельском хозяйстве, распространение проектов националистических элит по укреплению государств, влияние коллективных действий рабочего класса и других явлений.

Эта книга основывается на обширной литературе по хлопку, но помещает ее в новые рамки. В результате она вносит вклад в живой, но зачастую смехотворно презентистский разговор на тему глобализации. «Империя хлопка» подвергает сомнению волнующие открытия кажущейся новой, глобальной фазы в истории капитализма. Она показывает, что капитализм охватывал весь мир с самого своего возникновения и что подвижная пространственная конфигурация мировой экономики была общей характеристикой в последние три сотни лет. В этой книге также утверждается, что на протяжении почти всей истории капитализма процесс глобализации и потребности национальных государств не противоречат друг другу, как часто полагают, а напротив, взаимно укрепляют друг друга. Если наша предположительно новая эра глобализации является истинно революционным отходом от прошлого, этот отход заключается не в уровне глобальных связей, но в том факте, что капиталисты впервые стали способны освободиться от конкретных национальных государств, от тех самых институтов, которые в прошлом обеспечили их становление.

Как предполагает подзаголовок «Империи хлопка», она является частью более общего диалога историков, стремящихся переосмыслить историю, рассматривая ее в транснациональных, даже глобальных, пространственных рамках. История – профессия, возникшая параллельно с национальными государствами и сыгравшая важную роль в их установлении. Но становясь на национальную точку зрения, историки часто недооценивают связи, пронизывающие государственные границы, довольствуясь объяснениями, которые могут быть основаны на событиях, людях и процессах внутри территорий конкретных государств. Эта книга была задумана как вклад в усилия историков, старающихся сбалансировать «национальную» точку зрения на историю с более широким взглядом на связи, личности и процессы, проникающие сквозь политические барьеры[16].

Сосредоточившись на одном конкретном товаре – хлопке, и наблюдая, как он выращивался, транспортировался, финансировался, обрабатывался, продавался и потреблялся, мы можем увидеть такие связи между людьми и местами, которые оказались бы вне поля нашего зрения, если бы мы предприняли более традиционное исследование в рамках государственных границ. Вместо того чтобы концентрироваться на истории конкретного события, например, Гражданской войны в Америке, или места, например, хлопковых фабрик в Осаке, или группы людей, например, вест-индских рабов, выращивавших хлопок, или процесса, например, превращения крестьян в промышленных наемных рабочих, эта книга использует биографию одного продукта в качестве окна в один из самых значимых вопросов, который мы можем задать по истории нашего мира, и для нового истолкования истории, имеющей гигантские последствия: истории капитализма[17].

Мы стоим в начале путешествия через пять тысяч лет в истории человечества. На протяжении этой книги мы будем наблюдать за единственным и, казалось бы, малозначимым предметом – хлопком, чтобы разрешить колоссальную тайну: откуда произошел современный мир? Давайте начнем с путешествия в маленькую деревню, расположенную там, где сегодня находится Мексика и где хлопковые поля цвели в мире, совершенно непохожем на наш.

Глава 1

Появление всемирного товара

Ацтекская женщина за прядением

500 лет назад в дюжине мелких деревень на побережье Тихого океана, там, где сегодня находится Мексика, люди проводили дни, выращивая маис, бобы, тыкву и чили. Там, между Рио-Сантьяго на севере и Рио-Бальсас на юге, они ловили рыбу, собирали устриц и мидии, искали мед и пчелиный воск. Одновременно с этим сельским хозяйством, которое давало им самое необходимое для жизни, и изготовлением вручную скромных ремесленных изделий, из которых самыми знаменитыми были небольшие сосуды из цветной керамики, украшенные геометрическим орнаментом, эти мужчины и женщины выращивали растение, на котором появлялись небольшие пухлые белые шарики. Это растение было несъедобно. И это было самое ценное из всего, что они выращивали. Они называли его ichcatl: хлопок.

Кусты хлопчатника прекрасно росли среди кукурузы, и каждую осень, собрав урожай с пищевых растений, обитатели деревень обрывали мягкие комки волокна с кустов пирамидальной формы и высотой в пояс, складывали многочисленные шарики в корзины или мешки, а затем несли их в свои обмазанные глиной плетеные хижины. Там они тщательно выбирали вручную многочисленные семена, а затем отбивали хлопок на пальмовом коврике, чтобы размягчить его перед вычесыванием волокон в пряди длиной в несколько дюймов. С помощью тонкого деревянного веретена, оснащенного керамическим диском и чашкой, в которую веретено ставилось для поддержки при вращении, они свивали пряди друг с другом в тонкую белую нить. Затем они делали ткань на поясном станке – простом приспособлении, состоявшем из двух палок, соединенных нитями основы;

одна палка вешалась на дерево, а другая – на ткача, который натягивал основу своим весом и в нескончаемом танце вплетал поперечную (уточную) нить между нитями основы то в одну, то в другую сторону. В результате получалась ткань, прочная и послушная. Они окрашивали ее индиго и кармином, создавая богатое разнообразие темно-синих и густо-красных тонов. Часть этих тканей они носили сами, делая из них рубашки, юбки и брюки. Остальное отправлялось в Теночтитлан в составе ежегодной дани, которую они должны были платить своим далеким ацтекским правителям. Только в 1518 году люди, населявшие эти двенадцать прибрежных деревень, отправили императору Монтесуме II восемьсот тюков хлопка-сырца (весом по 115 фунтов каждый), 3200 отрезов окрашенного хлопка и 4800 больших белых отрезов – продукт многих тысяч часов изнурительного и в высшей степени искусного труда[18].

На протяжении веков как до, так и после этого похожие картины разворачивались на широких просторах обитаемых земель по всему миру. От Гуджарата до Сулавези, от берегов Вольты до Рио-Гранде, от долин Нубии до равнин Юкатана люди на трех континентах выращивали хлопок на своих полях, а затем в расположенных поблизости домах изготавливали из него ткани, точно так же, как много поколений назад поступали их предки. Хлопчатник – выносливое растение, и в подходящих природных условиях, по всей видимости, способен хорошо расти без особой помощи фермеров. Оно произрастает в широком диапазоне условий благодаря своей «морфологической пластичности», то есть, на языке ученых-ботаников, своей способности «адаптироваться к разнообразным условиям произрастания путем укорочения, удлинения и даже прерывания своего периода цветения»[19].

Многочисленные народы, которые выращивали хлопок, на протяжении тысяч лет не догадывались о том, что то же самое делали и другие народы по всей земле, населявшие полосу от 32–35 градусов южной до 37 градусов северной широты. В этих районах климат был пригоден для выращивания хлопчатника. Будучи субтропическим растением, он нуждался в температурах не ниже 50° по Фаренгейту в период роста, которые, как правило, держались выше 60°. Хлопок, как мы знаем сегодня, хорошо растет там, где заморозков не бывает на протяжении порядка 200 дней и где выпадает от 20 до 25 дюймов дождей в год, причем преимущественно в середине периода роста – это распространенные климатические условия, что объясняет изобилие хлопка на многих континентах. Семена закладываются в бороздки на расстоянии около трех футов друг от друга, а затем покрываются землей. Для вызревания хлопка требуется от 160 до 200 дней[20].

Самостоятельно или через контакты с другими народами все, кто выращивал хлопок, обнаружили, что мягкое белое волокно, извлеченное из семенной коробочки, превосходно подходит для изготовления нити. Из этой нити, в свою очередь, можно было соткать ткань, которая легко стиралась, приятно ощущалась на теле и эффективно защищала от палящих солнечных лучей – а также, до некоторой степени, от холода. Уже тысячу лет назад производство хлопковых тканей в Азии, Африке и Америке было крупнейшей в мире отраслью производства. Сложные торговые сети, в основном местного масштаба, среди которых было, однако, и несколько региональных, соединяли хлопководов, прядильщиков, ткачей и потребителей.

История одежды с трудом поддается реконструкции, поскольку ткани по большей части не выдержали разрушительного влияния времени. Мы знаем, что с самого перемещения Homo sapiens из африканской саванны в более холодный климат приблизительно сто тысяч лет назад ему приходилось защищаться от стихий. Те разрозненные археологические данные, которыми мы владеем, говорят нам о том, что сначала люди использовали в качестве одежды мех и кожу животных. Есть свидетельства тому, что они пряли и ткали лен уже 30 тысяч лет назад. Это производство тканей существенно расширилось примерно 12 тысяч лет назад, когда люди перешли к оседлому существованию и начали заниматься сельским хозяйством и скотоводством. Затем мужчины и женщины начали более широко экспериментировать с прядением и изготовлением ткани из различных волокон для защиты от холода и зноя[21].

Методы получения ткани из растений были изобретены независимо в разных частях света. В Европе люди начали ткать из различных трав, а также льна в эпоху неолита, приблизительно 12 тысяч лет назад. Примерно 4 тысячи лет назад, в бронзовом веке, они начали получать шерсть от животных. На Ближнем Востоке и в Северной Африке за 7 тысяч лет до нашей эры люди также пряли и ткали из разнообразных видов шерсти и льна. В те же тысячелетия китайские крестьяне и ремесленники изготавливали одежду из китайской крапивы рами и шелка. По мере увеличения стратификации обществ ткани становились важным показателем социального статуса[22].

В этом мире льна, шерсти, рами и шелка постепенно росло значение хлопка. Примерно 5 тысяч лет назад жители индийского субконтинента, насколько нам известно, впервые открыли возможность изготовления нити из хлопковых волокон. Почти одновременно обитатели побережья, которое сегодня относится к Перу, ничего не зная об открытиях в Южной Азии, повторили их открытие. Несколькими тысячелетиями позже в Восточной Африке также были разработаны методы прядения и изготовления тканей из хлопка. В каждом из этих регионов хлопок быстро стал главным видом волокна для прядения нитей, так как по своим свойствам он явно превосходил лен, рами и другие волокна. В первые тысячелетия культивации этого растения производство хлопковых товаров редко переходило границы естественной зоны его произрастания, но все, кто сталкивался с ним, находили его замечательным материалом для производства одежды: мягким, износостойким, легким, а также простым как в окрашивании, так и в чистке.

Свидетельства ключевой роли хлопка в ранних обществах можно найти в мифах о сотворении мира и священных текстах многих народов. В индуистских священных текстах хлопок выступает часто и заметно. Вишну, по верованиям индуистов, соткал «себе одежду из лучей солнца». Народы Западной Африки приписывали свое мастерство Анансе, имеющему вид паука божеству. В Северной Америке верили, что богиня-паучиха Хопи пряла и ткала хлопок. Народ навахо верил в то, что Бегочидди, один из четырех сыновей Луча Солнечного и Дневного Света, создал и посадил хлопчатник после сотворения гор и насекомых. Согласно верованию навахо, «Когда в твоем племени родится девочка, ты пойдешь и разыщешь паутину… и потрешь ею ладонь и всю руку младенца. Поэтому она начнет ткать, когда вырастет, и пальцы и руки ее не будут знать усталости». В Китае, согласно тексту 1637 года, относящемуся к позднему периоду династии Мин, одежда, в том числе хлопковая, отличает людей от животных, а среди людей «отличает правителей от подданных». Кроме того, идея судьбы, которую прядут или ткут, была центральной для множества различных культур, в том числе – что неудивительно – тех, в которых важнейшую роль играл хлопок[23].

Современные ботаники не ограничиваются восприятием хлопка как дара богов, однако они не менее впечатлены. Биологи полагают, что хлопчатник растет на земле уже 10 или 20 млн лет. За это время развились четыре генетически различных вида хлопчатника – мезоамериканский G. hirsutum, южноамериканский G. barbadense, африканский G. herbaceum и азиатский G. arboretum. От этих четырех видов, в свою очередь, произошли сотни новых разновидностей, из которых лишь несколько вышли в лидеры коммерческого производства хлопка. Сегодня более 90 % мирового урожая хлопка приходится на сорта G. hirsutum, также известного как американский «апленд». Растение еще больше изменилось в результате окультуривания людьми. За пять тысяч лет, согласно одному из экспертов, наши предки сделали из «непослушных многолетних кустов и деревец с мелкими непроницаемыми семенами, покрытыми редкими грубыми и плохо отделяемыми волосками низкие, компактные однолетние растения с обильным длинным белым пухом на крупных и легко прорастающих семенах». Хлопководы тщательно экспериментировали с этим растением, постепенно трансформируя его и наделяя способностью удовлетворять их растущую потребность в ткани. Они адаптировали его к особым экологическим нишам, перевозили на дальние расстояния, расширяли регионы произрастания и повышали сортовое разнообразие. Как было и с множеством других объектов природного мира, культивация человеком радикально ускорила и перенаправила биологическую историю хлопка, а на протяжении XIX века этот процесс активизировался и приобрел огромную важность в империи хлопка[24].

Фермеры в долине Инда были первыми, кто начал прясть и ткать хлопок. В 1929 году археологи обнаружили фрагменты хлопковых тканей в Мохенджо-Даро, который находится в нынешнем Пакистане, относящиеся к периоду с 3250 по 2750 год до н. э. Семена хлопка, найденные в Мергаре, датированы 5000 годом до н. э. Имеющиеся в литературе ссылки снова указывают на древнюю природу хлопковой отрасли этого субконтинента. Ведические тексты, составленные между 1500 и 1200 годами до н. э., упоминают прядение и изготовление ткани из хлопка. В первых отчетах иностранных путешественников в Южную Азию также упоминается хлопок: древнегреческий историк Геродот (484–425 годы до н. э.) был знаком с тонкой индийской хлопковой одеждой, заметив в 445 году до н. э., что на этом субконтиненте «плоды дикорастущих деревьев дают здесь шерсть, по красоте и прочности выше овечьей шерсти»[25].

С древнейших времен и на протяжении значительной части XIX века – то есть в течение нескольких тысячелетий – население индийского субконтинента было ведущим мировым производителем хлопка. Крестьяне на территориях, сегодня лежащих в границах Индии, Пакистана и Бангладеш, культивировали небольшие объемы хлопчатника вместе с пищевыми растениями. Они пряли и ткали хлопок для собственного пользования и для продажи на местных и региональных рынках. Большинство регионов Южной Азии еще на протяжении большей части XIX века производили всю ткань, необходимую для собственного потребления. Они собирали урожай вручную, использовали валковый волокноотделитель для устранения семян, удаляли грязь и узлы с помощью лука (деревянного инструмента с привязанной струной, вибрировавшей от удара палкой), пряли из волокна нить с помощью лопаски (приспособления для поддержки кудели) и веретена, а затем ткали из этой нити ткани с помощью ткацких станков, натянутых между деревьями[26].

О качестве индийского хлопка высшего разряда ходили легенды: в XIII веке европейский путешественник Марко Поло спустя более чем 1700 лет дополнил наблюдения Геродота, отметив на побережье Коромандела «тончайшие и прекраснейшие хлопковые ткани из всех, которые только можно найти в какой бы то ни было части света». Еще через 600 лет Эдвард Бейнс, владелец газеты и эксперт по хлопку из Лидса, сообщил, что лучшая индийская ткань была «почти невероятного совершенства… О некоторых их муслинах можно подумать, что это работа фей или насекомых, а не людей». Это была «паутина, сотканная из ветра»[27].

Индийский субконтинент был в этом, тем не менее, далеко не единственным. В Америке хлопок имелся в изобилии, а хлопковая ткань была распространена повсеместно еще задолго до прибытия европейцев в Новый Свет. Вдоль дуги длиной 4000 километров, проходившей через Мезоамерику и Карибы в Южную Америку, хлопок был самой важной отраслью производства. Пожалуй, старейший центр производства хлопка находился на территории сегодняшнего Перу. Там археологи в процессе раскопок обнаружили хлопковые рыболовные сети, датированные 2400 годом до н. э., и фрагменты тканей возрастом 1600–1500 годами до н. э. Когда Франциско Писарро в 1532 году напал на Инкскую империю, он поразился качеством и количеством увиденной им хлопковой материи. В инкском городе Кахамалка конкистадоры нашли хранилища, полные хлопковых тканей, «намного превосходивших какие-либо из виденных прежде по тонкости текстуры и мастерству, с которым были смешаны различные цвета»[28].

Европейцы были удивлены точно так же спустя десять лет, когда в нескольких тысячах миль к северу проникли в Ацтекскую империю и увидели там необыкновенный хлопок. Помимо золота и других сокровищ, Эрнан Кортес отправил Карлу V хлопковую ткань, виртуозно выкрашенную индиго и кармином. Мезоамериканская хлопковая отрасль, как и его южноамериканская копия, имела долгую историю. Хлопок сажали там, где сегодня расположена центральная часть Мексики, уже в 3400 году до н. э., а самая старая нить, найденная в археологических раскопках, датируется периодом с 1200 по 1500 год до н. э. Документальные свидетельства, указывающие на использование хлопка майя, относятся еще к 632 году до н. э., а в низине, где расположен современный Веракрус, хлопковая отрасль возникла, вероятно, между 100 годом до н. э. и 300 годом н. э. По мере того как обычай носить хлопок переходил от элит к простому народу, объем производства вырос, особенно с военным и экономическим становлением империи ацтеков после 1350 года. И поскольку хлопок стало носить больше людей, его обработка становилась все более важным занятием. Методы ткачества и окраски становились все более совершенными и не в последней мере были призваны продемонстрировать социальные различия с помощью особенностей костюма[29].

После завоевания Центральной Америки испанскими колонистами в XVI веке коренные жители продолжали производство. Один колониальный испанский администратор, дон Хуан де Вильягутьерре Сото-Майор, в конце XVII века хвалил индейских женщин бывшей империи Майя, которые «прядут хлопок и ткут ткани энергично и умело, окрашивая их в прекрасные цвета». Кроме одежды, хлопок использовался в религиозных подношениях, в качестве подарка, средства обмена, для декоративных завес, обертывания мумий, в качестве доспехов и даже в медицинских целях. По оценкам, в доколумбовой Мексике производилось в год 116 млн фунтов хлопка, что соответствует урожаю хлопка в США в 1816 году. Когда правители Теночтитлана расширили пределы своей власти, они стали получать дань с регионов, выращивавших и производивших хлопок. Места в Ацтекской империи, которые играли особенно выдающуюся роль в выращивании хлопка, имели названия, которые на языке науатль означали «в храме хлопка», «в реке хлопка» и «на холме хлопка»[30].

Мексика и Перу были центрами доколумбового хлопкового производства, но изготовление хлопковых тканей распространилось и на другие части континента. Там, где сегодня находится Бразилия, хлопковые волокна, собранные с диких растений, использовались для изготовления ткани. Там, где теперь расположены юго-западные районы США, коренные американцы стали активнейшими производителями хлопка, особенно племена навахо и хопи, возможно, уже в 300 году до н. э. Знание о хлопке пришло на западное побережье Мексики из Центральной Америки. Когда испанские поселенцы начали контактировать с индейцами к северу от Рио-Гранде, они заметили, что «индейцы прядут хлопок и ткут ткань», и что они «носят хлопковые одеяла типа кампече, поскольку имеют обширные хлопковые поля». Для некоторых индейских племен хлопок имел еще и важное применение в религиозной практике: хопи использовали его как символ облаков во время церемоний молитвы о дожде и клали его на лица умерших «для того, чтобы сделать духовное тело легким, как облако». Хлопок был распространен и на Карибских островах. На самом деле одной из причин, по которым Христофор Колумб считал, что достиг Индии, были огромные количества хлопка, которые он увидел на Карибах; он рассказывал об островах, «полных… хлопка»[31].