Полная версия
Наполеон и его женщины
Вот это уже совсем по-полевому и чуть-чуть кокетливо…
Получая эти взбалмошные послания, Жозефина хохотала:
– Бред какой-то! – говорила она.
А пока Бонапарт, возбужденный воспоминаниями о бурных ночах, проведенных с женой, ворочался на своей походной кровати, креолка предоставляла в пользование свое тело с шелковистой кожей любому молодому человеку, который ее об этом вежливо просил…
Глава 3
Из-за любви к Жозефине Бонапарт покрывает себя славой в Италии
Мужчина, позволяющий жене командовать, перестает быть самим собой и не походит на жену: он становится ничем.
НаполеонВ начале апреля 1798 года, объединив и возглавив шайки оборванных людей, составлявших войска Директории на юге страны, Бонапарт вступил в Италию и стал разрабатывать план нападения на австрийские войска.
Войска австрийского императора под командованием генерала Болье, усиленные пьемонтцами короля Сардинии, намеревались перейти через Апеннины, разгромить «оборванцев» с трехцветными кокардами и «без задержек» дойти до Лиона. Для того чтобы сдержать лавину из шестидесяти тысяч обстрелянных и хорошо оснащенных солдат, Бонапарт располагал всего лишь тридцатью восемью тысячами голодных и разутых французских солдат. Но своим обращением к солдатам Наполеон зажег их сердца, пообещав, что даст им возможность поживиться в захваченных городах:
«Солдаты! Вы раздеты и разуты, вы голодны, страна многое вам должна, но дать ничего не может. Ваше терпение и смелость, которые вы проявляете в этих скалах, достойны восхищения, но не приносят вам никакой славы. Я поведу вас на самые плодородные в мире равнины. Богатые провинции, большие города будут в вашей власти. Впереди вас ждут богатство, честь и слава!»
Орда рукоплескала ему:
– Вот это – командир! – восклицали солдаты. – Он знает, чего хочет!
А у этого молодого генерала, создававшего самую необычную армию всех времен, в голове была одна лишь мысль о жене. Он ежесекундно бросался то к стволу поваленного дерева, то к барабану, а то и к какому-нибудь камню с ровной поверхностью для того, чтобы написать полное страсти письмо и немедля с нарочным отослать его в Париж…
Вечерами на бивуаках солдаты старались поменьше шуметь, полагая, что их командующий занят разработкой планов предстоявших сражений. Они были бы очень удивлены, узнав, что в этот момент их главнокомандующий думает о сладостном теле Жозефины. И стали бы меньше переживать, видя насупленные брови Бонапарта, если бы смогли догадаться, что суровый вид его был вызван вовсе не подготовкой к очередной кровавой схватке с неприятелем, а всего лишь поиском слов для написания полного ревности письма.
Да, маленький корсиканец ужасно страдал, представляя жизнь Жозефины в столице в окружении друзей, смазливых, представительных и любезных мужчин. 7 апреля он написал из Альбенга (стиль и орфография сохранены):
«Получил письмо, которое ты прекратила писать для того, чтобы, как ты говоришь поехать за город. И после этого ты говоришь, что ревнуешь меня который здесь завален делами и подавлен усталостью. Правда то, что я страдаю. Веною (весной) за городом очень красиво, а потом там безусловна был какой-нибудь девятнадцатилетний любовник».
Про этого «девятнадцатилетнего любовника» Бонапарт выдумал, даже и не подозревая того, что действительность намного превосходила его воображение…
Ибо Жозефина продолжала развлекаться точно так же, как в былые времена, и принимать в своей спальне столько мужчин, сколько того требовал ее темперамент…
Стараясь поскорее закончить войну, чтобы вновь быть с женой, Бонапарт набросился на австрийцев с такой решимостью, которая их просто ошеломила. За пятьдесят дней, одержав над противником шесть побед, он захватил двадцать одно вражеское знамя, похитил сто картин у папы римского, двадцать у герцога Пармского, тридцать у герцога Моденского, присвоил пятнадцать миллионов, разграбил библиотеки, опустошил музеи. За этим последовало подписание перемирия с Пьемонтом.
Гордый своими успехами, он решил продемонстрировать Жозефине все свое могущество и стал настойчиво приглашать ее приехать к нему в Италию.
Но молодая креолка не имела ни малейшего желания менять сладкую жизнь в Париже в атмосфере праздника и преклонения на неустроенную, полную неудобств походную жизнь. Кроме того, ее последний любовник Ипполит Шарль, красивый гусарский корнет, доставлял ей столько наслаждений, что она и мысли не допускала с ним расстаться…
Давайте послушаем Мармона:
«Генерал Бонапарт постоянно думал о своей жене. Он страстно желал ее и с нетерпением ожидал ее приезда… Он часто говорил мне о ней и о своей любви с таким воодушевлением, которое свойственно только очень молодым людям. Постоянное откладывание ее отъезда очень огорчало его, и у него случались приступы ревности. Кроме того, проявилось что-то вроде предрасположенности к суеверию, столь свойственному его натуре. Как-то раз стекло на портрете Жозефины, который он постоянно носил при себе, случайно треснуло. Он ужасно побледнел и прошептал: “Жена моя либо больна, либо изменяет мне”»37.
Но мы-то знаем, что она не болела!..
В конце мая Бонапарт отправил Мюрата в Париж с письмом, в котором умолял жену ускорить отъезд. Результат был совсем неожиданным: Жозефина стала любовницей Мюрата…38
Именно тогда, чтобы остаться в Париже, Жозефина распространила слух о том, что ждет ребенка. Мюрату было поручено сообщить эту новость Бонапарту. Тот обезумел от радости и, потрясенный и смущенный, схватился за перо:
«Так, значит, ты и впрямь беременна? Мне написал об этом Мюрат; но он сообщил мне также, что ты плохо переносишь это, и дал понять, что было бы неосторожным заставлять тебя совершать столь длительную поездку.
Значит, мне придется еще несколько месяцев быть вдали от всего, что я люблю. Возможно ли, что я лишен счастья видеть тебя с животиком? Ты, должно быть, забавно выглядишь.
Ты пишешь мне, что сильно изменилась. Письмо твое короткое, грустное и написано дрожащей рукой.
Что с тобой, обожаемый дружок? Я полагал, что я очень ревнив, но, клянусь тебе, ничего подобного. Чем оставлять тебя в меланхолии, я уж лучше сам найду тебе любовника…»
Бедняга! В этом деле Жозефина в услугах мужа вовсе не нуждалась… Она прекрасно управлялась сама.
В июне, устав ждать, надеяться и отчаиваться, Бонапарт отправил Жозефине это горькое письмо, которое мы приводим со всеми особенностями его стиля и орфографии:
«Жизнь моя это вечный кошмар. Мрачное предчувствие мишает мне дышать…
Ты больна, ты любишь меня, я огорчил тебя, ты беременна, а я тебя не увижу. Эта мысль мучит меня. Я был так ниправ по отношению к тебе, что не заню как это исправить.
Я обвиняю тебя в том, что ты остаешься в Париже, а ты в это время нездорова. Прости меня, дружочек. Лубовь которую ты мне внушаишь атняла у меня Разум: я его никогда не верну назад. Ат этой болезни лекарства нет.
Мои предчувствия так мрачны, что я бы ограничился тему чтобы увидеть тебя, прижать к сердцу и умереть вместе с тобой…
Что касается меня то я не знал ни утешения, ни отдыха, ни надежды до того (…) как в длинном письме ты обяснила мне про твою болезнь…
Жозефина, как могла ты прожить столько время, ни написав мне? Твое последнее письмо, любимая, написано 3-го числа сего месяца. Оно снова меня опечалило. Но оно однако всегда при мне. Твой партрет и твои письма без конца у меня перед глазами…
Я без тебя ничто. Я с трудом представляю как я существовал, не зная тебя? Ах, Жозефина, если бы у тебя было сердце, разве смогла бы ты не приехать с 29 по 16 39? Разве послушалась бы ты советов коварных друзей, которые вироятно хотели чтобы ты оставалась вдали от меня? Я подозреваю всех. Я зол на всех кто тибя окружает. Я считал что ты должна была выехать 5 и 15 уже быть в Милане…
Все мои мысли сосредоточены в твоем алькове, в твоей постели, в твоем сердце…
Я прикроено знаю что никогда не смогу сам дать тебе любовника… Вырвать ему серджце и увидеть его для меня будут одно и то же. И потом, если бы япосмел поднять руку на твою священную для меня личность… Нет я никогда ниосмелюсь на это, я уйду из жизни, в которой меня предаст все то, что я считал самым добродетельным.
Тысячу раз целую твои глаза, твои губы, твой язык и твою п…
Ты помнишь ли о том сне, когда я сымал твои туфли, твои наряды и забрал тибя в сердце мое? Почему же природа нисделала это так? Много дел…»
Эти странные письма вовсе не производили на Жозефину того действия, на которое рассчитывал Бонапарт. Арно, находившийся на улице Шантрен в тот день, когда Мюрат доставил молодой женщине одно из таких писем, оставил нам вот такое свидетельство:
«Она показала мне это письмо, равно как все письма, которые Бонапарт прислал ей со времени своего отъезда и которые свидетельствовали о самой глубокой страсти. Жозефину забавляло это чувство, в котором явно чувствовалась и ревность. Я до сих пор слышу, как она читает отрывок, в котором, позабыв вроде бы о явно угнетавшем его беспокойстве, муж ее писал: “Ну, если это окажется правдой, опасайся кинжала Отелло!”, и слышу, как она, улыбаясь, произносит со своим неповторимым креольским акцентом: “Он такой смешной, этот Бонапарт!” Любовь, которую она внушала этому столь необыкновенному человеку, трогала ее очень мало; она гордилась тем, что он любил ее почти столь же сильно, как славу! Она радовалась этой его славе, растущей день ото дня, но ей хотелось купаться в этой славе в Париже, в море аплодисментов, которыми приветствовали ее при каждой новости из Итальянской армии.
Она была очень огорчена, когда поняла, что все-таки придется покинуть Париж…»40
Тогда она поставила одно условие: она потребовала, чтобы с ней в Италию отправился и ее любовник Ипполит Шарль. Карно, начинавший уже опасаться за состояние духа генерала Бонапарта, вынужден был согласиться с этим ее условием…
Жозефина пробыла в Париже еще две недели. Балы, ужины, несколько легкомысленные приемы, на которые ее без конца приглашали, настолько захватили Жозефину, что каждое утро она со смехом говорила своим друзьям:
– Решительно, мы выезжаем не ранее чем завтра.
Следует сказать, что жизнь Парижа 1796 года представляла собой постоянный праздник, на котором было дозволено совершать самые экстравагантные поступки.
«Щеголи» и «невероятные» одевались как шуты, разгуливали в смешных рединготах, носили прически «собачьи уши» и появлялись на улице всегда с толстенными сучковатыми палками.
И в то время как мужчины затягивались в галстуки, доходившие до самого рта, и воротнички, мешавшие повернуть голову, женщины, как бы для того, чтобы поддержать равновесие, носили удивительно легкие платья. Послушаем Роже де Парна:
«Потеряв всякий стыд, желая любым путем обратить на себя внимание, они появлялись на людях почти голыми, без нижних рубашек и юбок, в небольших корсетах, иногда в панталонах телесного цвета, а поверх всего этого – греческая туника из прекрасного прозрачного муслина, который помимо того, что они умышленно выставляли на всеобщее обозрение, вовсе не скрывал ни рук, ни ног, ни груди. Руки и лодыжки их украшали многочисленные браслеты, изготовленные по классическим античным образцам. Вместо туфель они носили сандалии. А поскольку ступни таким образом оставались открытыми, на каждом пальце ноги красовалось по перстню с драгоценными камеями или с бриллиантами»41.
Жозефина, как и госпожа Тальен, носила эти прелестные одеяния, при этом особое удовольствие доставляли ей прогулки по бульварам с Ипполитом Шарлем, когда она выставляла на всеобщее обозрение ноги, оголенные до половины бедра.
А по вечерам, по-прежнему в сопровождении этого симпатичного идиота, выражавшегося исключительно с помощью каламбуров, она отправлялась на балы.
Балы в период Директории были явлением довольно любопытным. Чаще всего женщины являлись на них с открытой грудью, и эта экстравагантность в одежде полностью соответствовала экстравагантности поведения. Очевидец этого не без иронии отмечает:
«Кто бы мог поверить, наблюдая эти балы, в то, что война вплотную приблизилась к нашим границам, что боевые действия велись на берегах Рейна, Самбра, Меза, за горами и на всех морях? Что объединившаяся Европа угрожала Франции, Республике, Конституции, Парижу, балам и самим их участникам?..»
На этих балах иногда появлялась какая-нибудь «чаровница» в экстравагантном одеянии. Послушаем же еще Роже де Парна:
«Что это за шум? Кто эта женщина, которой все рукоплещут? Давайте-ка подойдем поближе и посмотрим. Вокруг нее собралась большая толпа. Она голая? Вполне возможно… Подойдем еще ближе: это заслуживает отдельного описания. Я вижу, что она одета в легкие короткие панталоны, напоминающие знаменитые кожаные штанишки-кюлоты мессира графа д’Артуа, которого четверо лакеев поднимали для того, чтобы опустить в эти одеяния и не допустить образования ни малейшей складки, и которого, после того как проходил в этой одежде весь день, надо было таким же образом из нее извлекать, для чего требовалось прилагать усилия еще большие. Так вот, говорю я вам, эти женские панталоны, хотя они и из шелка, намного плотнее облегают тело и украшены чем-то вроде браслетов; блузка так искусно и умело скроена, что под художественно раскрашенной кисеей видно, как вздымаются сосуды материнства. Светлая льняная рубашка дает всем возможность полюбоваться икрами и бедрами, на которых надеты золотые обручи, усыпанные бриллиантами. Ее окружает группа молодых людей, выражающих ей свое восхищение, но молодая гордячка делает вид, что ничего не слышит. Еще одна смелость “чаровницы”: ей осталось пренебречь столь малым, что у меня возникают сомнения относительно того, послужит ли истинному целомудрию удаление этой прозрачной вуали. Панталоны телесного цвета так плотно прилегают к телу, что это лишь подчеркивает прекрасные формы и самые сокровенные прелести и возбуждает воображение».
Наряженные в такие, прямо скажем, условные одеяния, дамы во время танцев прижимались к своим кавалерам всем телом и терлись о них до тех пор, пока какая-нибудь добрая душа не задувала канделябры…
И тогда «чаровницы» и «щеголи» ложились на пол и, забыв на некоторое время очарование ригодона42, познавали радость наслаждения, исполняя самый древний танец в мире…
Вполне естественно, что Жозефина предпочитала эту «сладкую» жизнь суровой походной жизни, уготованной ей Наполеоном. В середине июня она все еще продолжала находиться в Париже. Тогда Бонапарт, не в силах более сдерживать «охваченные пламенем чувства»43, объявил всем, что намеревается бросить Итальянскую армию и отправиться в Париж.
Весть об этом повергла военного министра Карно в неописуемый ужас. Он бросился к Баррасу и попросил его убедить Жозефину в необходимости срочного отъезда в Италию.
Член Директории отправился на улицу Шантрен и застал свою бывшую любовницу в постели с Ипполитом Шарлем.
– Директория только что приняла решение о выдаче вам паспортов для выезда в Италию, – сказал он. – Вы выезжаете завтра.
Жозефина зарыдала:
– Вы ведь знаете Бонапарта. Он начнет задавать мне тысячи вопросов о причинах задержки моего приезда. Его гнев будет ужасен… Особенно когда он обнаружит, что я вовсе не беременна, как сообщила ему… Что я ему скажу на это? Вы должны дать мне какую-нибудь бумагу, подтверждающую то, что я не могла покинуть Париж и что в этом мне препятствовали вы…
Баррас согласился, и вечером того же дня Жозефина получила с посыльным этот необычный сертификат, который должен был рассеять подозрения Бонапарта.
«Директория, возражавшая против отъезда гражданки Бонапарт из опасения, что то внимание и те заботы, которые будет оказывать ей ее муж, отвлекут его от дел, к которым призывают его слава и спасение Отчизны, решила, что указанная гражданка уедет к Вам только после того, как Вы возьмете Милан. Поскольку город сей Вы взяли, у нас больше нет никаких возражений против ее отъезда. Мы надеемся, что мирта, которой она украшает свою голову, нс сможет превзойти лавры, которые Победа уже возложила на Вашу голову».
Имея на руках такую официальную бумагу, Жозефина могла без опасений встретиться с тем, кого эмигранты уже начали называть «генерал Корнапарт»44.
26 июня, отужинав с Баррасом в Люксембургском дворце, Жозефина села в карету и отправилась к мужу со слезами на глазах, «как если бы отправлялась на казнь».
Кроме нее в карете находились Жозеф Бонапарт, Жюно, красивая горничная Жозефины Луиза Компуэн и, разумеется, Ипполит Шарль…
С самой первой ночи эта поездка превратилась для Жозефины и ее любовника в свадебное путешествие. Нисколько не стесняясь присутствия брата Наполеона, они на каждом привале устремлялись в отведенную для них комнату и там с безумной страстью предавались удовольствию с помощью тех средств, которые дала им природа. В это же самое время Жюно не терял времени даром с Луизой Компуэн…
А тем временем в Милане Бонапарт с успехом отбивал яростные атаки прекрасных итальянок, так желавших соблазнить героя.
Из-за любви к Жозефине, которая, как он полагал, хранила ему верность, он отверг притязания знаменитой певицы Грассины, которая хотела подарить ему, по выражению Салицети, свое «контр-до»45.
Но по ночам ему приходилось принимать холодные ванны…
Глава 4
Бонапарт хочет расстрелять любовника Жозефины
Есть выстрелы в сердце, которые проходят мимо…
Народная мудростьВечером 9 июля перед ступенями дворца Сербеллони в Милане остановились три побелевшие от пыли кареты.
Десятитысячная толпа, собравшаяся перед громадным зданием президента Цизальпинской республики для того, чтобы увидеть жену генерала Бонапарта, испустила такой громкий вопль, что, по выражению некоего автора мемуаров, обладавшего богатой фантазией, «затряслись мраморные плиты»…
Позеленев от страха и забившись в угол кареты, Жозефина судорожно вцепилась в руку Ипполита Шарля:
– Что им от меня нужно? – прошептала она.
Жюно посмотрел на нее с некоторым удивлением:
– Народ приветствует вас, мадам!
Эта простая фраза должна была бы дать креолке понять, что за истекшие три месяца в жизни ее произошли необычайные перемены. Став в марте женой маленького генерала, казалось бы, без большого будущего, она в начале июля была уже равна королеве… Будучи человеком ограниченным, Жозефина, привыкшая к постоянным пошлым комплиментам и немедленному исполнению всех своих желаний, нашла приятным то, что ее встречали с таким восторгом и почетом, но выводов из этого никаких сделать не смогла.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
