П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 1. Путь к политическому олимпу

Петр Аркадьевич Столыпин родился (согласно метрическому свидетельству) 2 апреля 1862 г. (через год с небольшим после отмены крепостного права) в столице Саксонии Дрездене, где в то время у родственников находилась его мать. Детство П.А. Столыпин провел в Середниково, Колноберже, Вильно и Орле. Середниково (первоначальное название местности – Горетов Стан, по протекающей поблизости реке Горетовке. В центре Горетова Стана находилась пустошь Середняя, и поселение на ней было названо Средниково. Впоследствии название трансформировалось в современное Середниково, находилось в 30 верстах от Москвы). В 1825 г. Середниково приобрел генерал-майор Дмитрий Алексеевич Столыпин, брат бабушки М.Ю. Лермонтова – Е.А. Арсеньевой. Спустя год после покупки усадьбы Д.А. Столыпин умер, и владелицей стала его вдова Екатерина Аркадьевна. Сюда поэт вместе с бабушкой в 1829–1832 гг. приезжал на летние каникулы. Здесь М.Ю. Лермонтов испытал чувство первой любви, писал юношеские стихи, читал, переводил. В 1855 г. владельцем усадьбы стал Аркадий Дмитриевич Столыпин. Середниково в этот период представляло собой величественное зрелище: «Этот сад за дремлющим прудом, этот старинный барский дом, увенчанный бельведером, соединенный подковообразной колоннадой с четырьмя каменными флигелями, это строгое и простое в своей классической красоте произведение Растрелли»76. Кроме этого, в Середниково была большая библиотека – около 10 000 томов.

Между тем время было неспокойное. На исходе мая 1862 г. Санкт-Петербург оказался охвачен эпидемией пожаров, слишком многочисленных, чтобы их можно было считать случайностью. Не успевало догореть в одном месте, как уже поднимался столб дыма в другом. Начавшись с окраин, пожары добрались и до элитной части города. Полностью выгорели два крупных рынка близ Невского проспекта – Апраксин и Щукин дворы. Специальная следственная комиссия так и не нашла организаторов пожаров. Но и общество, и правительство были уверены, что это дело рук социалистов – за считаные недели до страшных пожаров жители Санкт-Петербурга, а затем Москвы и других городов начали получать по почте, обнаруживать в университетских клиниках, просто находить на улицах листовку «Молодая Россия»77. Решительностью заявлений она превосходила все, к чему уже успели привыкнуть столичные обыватели: «Своею кровью заплатят они за бедствия народа, за долгий деспотизм, за непонимание современных потребностей. Как очистительная жертва сложит головы весь дом Романовых!» Меры противодействия социалистам со стороны власти ограничились арестом в течение июня–июля 1862 г. вождей первой «Земли и воли» (включая Н.Г. Чернышевского), закрытием журнала «Современник», воскресных школ и шахматного клуба.

Резко ухудшилась ситуация и на западных окраинах России. С началом либерального царствования в Польше тяга к независимости приняла демонстративные формы: празднование памятных польских дат, ношение траура, отказ от русского языка. Александр II действовал по отношению к ней так же, как по отношению к студентам. 27 марта 1862 г. великий князь Константин Николаевич был назначен наместником Царства Польского. Император был обеспокоен подъемом национального движения в крае, но надеялся найти с поляками компромисс. Новому наместнику было предписано проводить «примирительную политику» (устранить самых неподходящих русских чиновников, расширить сеть школ, открыть Главную школу в Варшаве – по существу, восстановить университет, закрытый в 1831 г.). Но полякам этого было мало. В июле– августе 1862 г. состоялось три покушения на великого князя Константина Николаевича и руководителя гражданского управления маркиза А.И. Велепольского. Готовилось восстание, об этом открытым текстом сообщалось в «Колоколе». Главной целью восстания провозглашалась независимость Польши от России. Восстание началось в январе 1863 г. и было окончательно подавлено к маю 1864 г. Таким образом компромисс найти не удалось. Покидая Варшаву в октябре 1863 г., отставленный Константин Николаевич горько заметил: «Теперь наступает время палачей». Восстание ничего не дало для польской самостоятельности, но оно сильно изменило обстановку внутри России. Консервативная партия праздновала поражение великого князя Константина Николаевича и в его лице – всех реформаторов. Либеральная политика Константина Николаевича в Польше окончилась провалом, тогда как грубая солдатская работа пришедшего ему на смену М.Н. Муравьева обеспечила восстановление порядка, то есть «примирительная политика» закончилась традиционно: ружейной пальбой и артиллерийской канонадой. Польша стала для великого князя тяжелым поражением. Его открыто обвиняли в измене, в попустительстве националистическим устремлениям поляков. Давление было настолько сильным, что Константин Николаевич на некоторое время был вынужден отойти от дел и уехать за границу. Великий князь категорически отвергал обвинения: «Я свято исполнил данную мне программу. К глубокому сожалению, она не привела к доброму результату»78. Вероятно, это было правдой, он просто выполнял поручение Алексадра II.

Жизнь дворян второй половины XIX в. очень сильно отличалась от первой половины столетия (до отмены крепостного права). «Известно, что в старые годы… гостеприимство наших бар доходило до баснословных пределов, – писал П.А. Вяземский, – ежедневный открытый стол на 30, на 50 человек было дело обыкновенное. Садились за этот стол, кто хотел: не только родные и близкие знакомые, но и малознакомые, а иногда и вовсе незнакомые хозяину». У В.А. Всеволожского «даже в обыкновенные дни за стол садилось 100 человек». Все иностранные путешественники отмечали необычайное гостеприимство русских дворян. «В то время гостеприимство было отличительной чертой русских нравов, – читаем в «Записках» француза Ипполита Оже, – можно было приехать в дом к обеду и сесть за него без приглашения. Хозяева предоставляли полную свободу гостям и в свою очередь тоже не стеснялись, распоряжаясь временем и не обращая внимания на посетителей: одно неизбежно вытекало из другого. Рассказывали, что в некоторых домах, между прочим, у графа Строганова, являться в гостиную не было обязательно. Какой-то человек, которого никто не знал ни по имени, ни какой он был нации, тридцать лет сряду аккуратно являлся всякий день к обеду. Неизбежный гость приходил всегда в том же самом чисто вычищенном фраке, садился на то же самое место и, наконец, сделался как будто домашнею вещью. Один раз место его оказалось не занято, и тогда лишь граф заметил, что прежде тут кто-то сидел. «О! – сказал граф, – должно быть, бедняга помер». Действительно, он умер дорогой, идя по обыкновению обедать к графу»79.

Крупная помещичья благоустроенная усадьба первой половины Х1Х в. представляла собой замкнутый хозяйственный организм. Из продуктов раз или два в год закупали на ярмарках только чай, кофе, сахар, рис, изюм, чернослив для вина. Эта замкнутость усадьбы усиливалась еще и наличием в ней собственных мастерских с крепостными ткачами, кружевницами, вышивальщицами, портными, сапожниками, столярами, живописцами, музыкантами и певчими, поварами, виноделами. В пореформенный период все изменилось. Многие дворяне практически потеряли свое первоначальное престижное положение высшего сословия империи в связи с ухудшившимся материальным положением. Продавая большую часть земли и по возможности оставляя за собой усадебный дом предков с приусадебной территорией, эти поместные дворяне все чаще стремились поступить на службу в город. Но формируемое поколениями у многих помещиков-крепостников нежелание и неумение трудиться, склонность к беспечности, недостаток инициативы, слабо развитое чувство ответственности вызывали на службе в городе подчас неприязнь и даже презрение у деловых людей. Поэтому они пытались возвратиться к своему старому положению, особенно если у него еще сохранились не только усадебный дом, но и часть имения, и в новых условиях путем повинностей, сдачи в аренду земли, стараясь удержаться «на плаву» уходящего из-под ног прежнего благополучия80.

Поэтому в 1869 г., не имея финансовой возможности поддерживать такое большое имение, А.Д. Столыпин продал его купцу 1-й гильдии И.Г. Фирсанову (известному московскому купцу, нажившему в сравнительно короткое время громадное состояние в несколько десятков миллионов рублей). Имение было куплено за 75 тыс. руб., причем И.Г. Фирсанов вернул эти деньги, только продав на вырубку окружавший усадьбу лес (около 1 тыс. дес.); распродажа антикварной обстановки усадьбы дала ему еще 45 000 руб.81 Пахотные земли, леса и усадьба впоследствии были проданы более чем за миллион рублей, а на его землях был построен полустанок Фирсановка Николаевской железной дороги82.

До XVIII в. включительно дворянский ребенок был желанным как продолжатель рода, но бесправным существом. Его обыденные отношения с родителями определялись этикетом и не были особо близкими. Становясь взрослыми, дети сохраняли зависимость от родителей в повседневной жизни. Во взаимоотношениях с братьями и сестрами, которые были на положении взрослых, сохранялась та же дистанцированность. Ниже детей в повседневной жизни по положению были только крепостные. По отношению к детям допускалось любое действие (например, наказания, переходящие в истязания). Положение ребенка-дворянина в XVIII – первой половине ХIХ в. можно назвать полубесправным: он занимал низшее положение в повседневной жизни по отношению ко всем свободнорожденным, но в то же время не смешивается с крепостными. Государство начинало рассматривать дворянского ребенка как потенциального служащего по достижении 10 лет. К этому возрасту обыденная жизнь и обучение ребенка были таковы, что он, как правило, оставался малограмотным или совсем неграмотным. В первой половине XVIII в. родители сначала под нажимом государственной власти, а позже добровольно сделали уроки частью повседневной жизни своих детей. Дети, отданные в учебные заведения, где весь распорядок их обыденной жизни был направлен на обучение, имели шанс получить неплохое по тем временам образование, но их было меньшинство. Мальчиков готовили к исполнению служебных обязанностей, а девочек – к семейной жизни. При низком уровне образованности и полной несамостоятельности малолетний дворянин оказывался на военной или гражданской службе чаще всего по решению взрослых. Служба для таких детей составляла содержание их повседневной жизни. После часов, проведенных на рабочем месте, ребенок возвращался к своим играм и занятиям. Для некоторых мемуаристов служебная повседневность заменила школу. Несмотря на низкий образовательный уровень, детям могли доверять исполнение ответственных поручений83.

В первой половине ХIХ в. взаимоотношения детей с родителями в обыденной жизни стали менее холодными и натянутыми, но патриархальность в целом сохранялась. К середине века стали распространяться педагогические учения, рекомендовавшие строить повседневные взаимоотношения с детьми на основе любви и понимания. Родители контролировали детей в их повседневной жизни, не ущемляя их самолюбия, обращали внимание на их чувства. Детей уже ставили в те же материальные условия, что и взрослых, в зависимости от общего достатка. Их любовь взрослые стремились заслужить, а не принудить к почитанию репрессивными мерами. Забота об образовании потомства стала обыденной нормой. Значительное число дворян продолжало получать домашнее образование, которое более зависело от повседневного течения жизни, чем образование в казенном учреждении по специальным программам. Дети в меньшей степени подвергались дома идеологической обработке, знакомились с более разнообразными мнениями взрослых. Ранний переход к обязанностям взрослой жизни сохранялся, но уровень подготовки детей становился выше. Положение в отношении детской службы изменилось, так как государство с 1803 г. потребовало для исполнения должностей предъявлять документ об образовании. Однако общество реагировало на такое нововведение медленно, и только к середине XIX в. детская служба фактически исчезла. Девочки, как и мальчики, рано приступали к обязанностям повседневной взрослой жизни. Для них они начинались с выходом замуж. Закон позволял замужество с 16 лет, но его соблюдение не контролировалось. С 11 лет девочка могла считаться невестой. Мужчины, бравшие в жены девочек-подростков, обычно мотивировали свой выбор тем, что малолетние еще не развращены светской жизнью. Выйдя замуж, малолетние жены должны были рожать и воспитывать детей, вести хозяйство. Повседневная практика раннего замужества у дворян просуществовала дольше, чем отдача на службу малолетних мальчиков84. Во второй половине ХIХ в. нормой обыденной жизни и мальчиков, и девочек стали учебные занятия, которые велись вплоть до поступления на службу и замужества. Детство удлинилось и стало самоценным в глазах взрослых.

Светское общество относилось к бытовой стороне жизни как к явлению, глубоко содержательному, имеющему самостоятельное значение. Правила хорошего тона отнюдь не сводились к набору рекомендаций типа: в какой руке держать вилку, когда снимать шляпу и проч. Разумеется, этому дворянских детей тоже учили, но подлинно хорошее воспитание основывалось на ряде этических постулатов, которые должны были реализовываться через соответствующие внешние формы поведения. Обучение искусству нравиться людям становилось важнейшим моментом в воспитании дворянского ребенка. Никаких особенных секретов здесь не было: детям объясняли, что следует быть с людьми неизменно внимательным и доброжелательным, с уважением относиться к чужим взглядам и привычкам, не задевать самолюбие других, а самому держаться скромно и приветливо. Но помимо нравственных принципов их вооружали умением дать почувствовать людям свое уважение и доброжелательность, причем сделать это в тактичной и ненавязчивой форме. Юные дворяне усваивали не только элементарные правила, вытекающие из этих принципов (не перебивать собеседника, смотреть людям в глаза, не сидеть, когда другие стоят, и т. п.), но перенимали множество едва уловимых оттенков в поведении и манерах, которые и сообщают человеку качества, именуемые такими словами, как «любезность» и «учтивость». Чтобы выглядеть естественно, хорошие манеры должны стать привычкой, выполняться машинально – и потому рядом с каждым дворянским ребенком неизменно присутствовал гувернер или гувернантка, бдительно следящие за каждым его шагом. Чтобы уверенно играть свою роль – держаться свободно и непринужденно – светскому человеку, как актеру, нужно было уметь хорошо владеть своим телом. В этом отношении особое значение имели уроки танцев. Танцам обучали всех дворянских детей без исключения, это был один из обязательных элементов воспитания. Сложные танцы того времени требовали хорошей хореографической подготовки, и потому обучение начиналось рано (с пяти-шести лет), а учителя были очень требовательными, порой просто безжалостными. На уроках танцев дети учились не только танцевать, но и умению держать себя: изящно кланяться, легко ходить, подавать руку даме и т. д. Многолетняя упорная тренировка придавала светским людям их непринужденную элегантность. Их свободная и уверенная манера держать себя проистекала из убеждения, что им некому подражать – напротив, другие должны подражать им.

Главными предметами, на которые тратили большую часть учебного времени, были иностранные языки. Наряду с манерами именно знание иностранного языка сразу определяло место дворянина на внутридворянской иерархической лестнице. В первой половине XVIII в. таким языком был немецкий, хотя некоторые дворяне, благодаря хозяйственным связям и участию в войнах, могли говорить и по-английски, по-шведски, по-фински, по-голландски. Со времен Елизаветы Петровны «королем языков» становится французский. Сама Елизавета владела этим языком свободно и охотно общалась на нем с европейскими дипломатами и своим медиком И.Г. Лестоком. Мода на французский язык «свалилась» на дворянство достаточно неожиданно. Так начался французский этап дворянского образования и воспитания, о котором столько было сказано обличительных и негодующих слов. И все же во второй половине XIX в. французскому языку пришлось потесниться. К этому времени он был общепринят. Из языка дворянской элиты французский превратился в язык интеллигенции, и в высших слоях дворянства появился новый фаворит – английский. На рубеже XIX–XX вв. русский высший свет предпочитал подчеркивать свою элитарность именно английским языком и вообще англоманией. На этом языке говорили в семье Николая II; ему учили английские бонны и гувернантки, оказавшиеся в эти годы очень востребованными.

По воспоминаниям брата П.А. Столыпина – Александра, первое, что он помнил, – это то, как горько плакал, когда какой-то старик дразнил его «Александрой Аркадьевной» за то, что всех маленьких детей (в том числе и мужского пола, до 4–8 лет), по моде того времени, «одевали девочками». (Обычай этот среди привилегированных классов зародился в Европе еще в эпоху Возрождения. Постепенно, вместе с остальными прозападными веяниями, он проник и в Россию и достиг даже царской семьи. Причиной его возникновения было повысившееся в этот период внимание к женской одежде. Угасать данный обычай стал в период Первой мировой войны и окончательно исчез в 20-х гг. ХХ в. Противоположным данному течению в моде был возникший интерес среди женского населения на Западе (особенно в США) к ношению атрибутов мужской одежды.) В Середниково они жили лето и зиму. «Были снежки, катанье на салазках, а в дурную погоду беготня и игры по всему дому, – писал он. – Однажды играли в войну. Старший брат Михаил поставил мою сестру на часы и дал ей охотничью двухстволку, которую она держала наперевес, стоя в темном коридоре. Брат мой Петр с разбегу наткнулся носом на дуло ружья и, весь окровавленный, упал в обморок. Можно себе представить волнение нашей матери, пока в трескучий мороз, за тридцать верст, привезли из Москвы доктора. Горбинка на носу брата Петра осталась навсегда следом этого происшествия»85.

С 1869 г. П.А. Столыпин жил в имении Колноберже (по немецки – Березовая гора), находившимся в Ковенской губернии (нынешняя Литва), в 30 км от Кедайняй. Три столетия данное имение принадлежало графам Радзивиллам, а после – графам Чапским. После подавления Польского восстания 1863 г. граф Э. Чапский за участие в нем был сослан в Сибирь, а имение Колноберже было конфисковано. Конфискованные имения по бросовым ценам начали продавать лицам русского происхождения. В результате Колноберже досталось родственнику Столыпиных генерал-адъютанту С.Е. Кушелеву, командиру гвардейского Измайловского полка, который проиграл отцу П.А. Столыпина – А.Д. Столыпину в Санкт-Петербургском яхт-клубе солидную сумму денег. Не имея возможности отдать долг, С.Е. Кушелев уступил А.Д. Столыпину Колноберже (835 дес.). Впоследствии А.Д. Столыпин приобрел для своей сестры соседнее с Колноберже имение, владелец которого, был также сослан на каторгу за участие в Польском восстании 1863 г. Отец П.А. Столыпина, однажды наведавшись в Колноберже, настолько полюбил его, что решил обосноваться в Литве и купил дом в Вильно, как он объяснял, чтобы быть поближе к этому поместью. Двухэтажный дом с большим садом располагался на Стефановской улице (ныне улица Швянто Стяпоно). По воспоминаниям А. Гене: «Перед русско-турецкой войной жил в Вильно отец молодого Столыпина, шталмейстер Столыпин. Это был человек разносторонне образованный, обширного ума, доступный в обращении. Он рассказывал, как, приехав в Петербург из Крыма, он докладывал государю Николаю ход военных действий, причем, за неимением чертежей, рисовал местность мелом на ломберном столе. Несмотря на свое высокое положение, Столыпин не чуждался общественной деятельности: он был гласным в городской думе, членом дворянского клуба и принимал поручения по делам города и клуба. Незадолго до объявления войны в дворянском клубе была назначена ревизия хозяйства и в ревизионную комиссию были выбраны три члена, в том числе шталмейстер Столыпин. Этот аристократ не отказался от нового дела. Он вместе с комиссиею подробно осматривал клубное имущество, поверял хозяйство, ведущиеся книги и даже спустился в винный погреб. Один из членов клуба, поляк, имевший придворное звание, узнав, что Столыпин находится в погребе, спустился также туда и выразил удивление, что русский сановник принимает участие в счете бутылок. Ревизионная комиссия выполнила свое поручение весьма хорошо, поверила все имущество, рассмотрела более 20-ти книг и составила по сему предмету подробный доклад, который был прочитан общему собранию членов… Столыпин жил в собственном доме с большим садом на Стефановской улице. Эта улица не отличалась чистотою, и Столыпин пожаловался однажды полицеймейстеру на существующую грязь. Тот отвечал: "Я скажу в городской управе, что вас собирается навестить генерал-губернатор; тогда городское управление очистит улицу". Живя в Вильно и занимаясь музыкой, оба Столыпина, отец и сын, написали театральную пьесу патриотического содержания, отвечавшую на злобу дня: ополчение русских. Эта пьеса шла несколько раз в Виленском театре и имела успех. Особенно нравилось публики пение последних слов:

И Белоруссия, ЛитваНе будут Польшей никогда86».

Все теплое время года (с апреля месяца) вплоть до 1889 г. родители П.А. Столыпина проводили теперь в Колноберже. Имение это было скромным: относительно небольшой и простой главный дом в два этажа, длинный одноэтажный каменный флигель, хозяйственные постройки. Главный дом был построен в первой половине XIX в. в голландском стиле и использовался бывшим владельцем как охотничий домик. Он был небольшим по размерам и весь уместился бы в одном флигеле барского дома в Середникове. В Колноберже перенесли часть обстановки и огромную (примерно 10 000 томов) библиотеку из старых великорусских имений, в первую очередь из Середниково. В библиотеке Колноберже стояли шкафы из красного дерева из Середниково, кабинет из светлого дуба с мебелью, обтянутой вышивкой собственной работы матери П.А. Столыпина. Над диваном в кабинете висели большие портреты в дубовых рамах родителей П.А. Столыпина. Были в Колноберже и старые голландские картины, которые были проданы в начале революции, чтобы приобрести хлеб и другие продукты питания. К Колноберже также примыкали фольварки – хутора Петровский и Ольгино, так названные, очевидно, в честь хозяев. Водопровод в Колноберже собрались построить только в 1904 г. Управляющий Штраухман писал П.А. Столыпину: «Водопровод обойдется около 1 000 руб. Ямы для клозетов можно на 30 сажен от дома устроить, устроитель водопровода ручается, что клозеты вонять не будут»87.

В Колноберже братья Столыпины много ездили верхом и знакомились с помещичьим бытом, читали книги. По свидетельству брата Александра, в детстве старшими товарищами по играм у Столыпиных были князья Павел и Петр Долгорукие. Значительную часть жизни они проводили также с матерью. Отец продолжал служить в армии и не уделял детям постоянного внимания; они говорили позднее, что он был для них скорее дядя, чем отец. Однако это не мешало хорошим отношениям П.А. Столыпина с отцом. Здесь же он получил домашнее образование. По семейной традиции П.А. Столыпину и братьям дали хорошее образование. Воспитывали его первоначально дома английская гувернантка, французский и немецкий учителя, благодаря чему он свободно говорил на четырех языках (и до конца жизни регулярно читал по-французски и по-немецки). Мать П.А. Столыпина в повседневной жизни обычно говорила на французском языке.

Наступала пора поступать в гимназию. Сам термин «gymnasion» (греч.) и «gymnasium» (латин.) имел несколько значений: 1) место для физических упражнений и ведения бесед философов и ученых; 2) общеобразовательная школа, обладающая следующими признаками: гуманитарный уклон обучения; подготовка к университетскому образованию; наличие классических языков (латинского и греческого). Первые гимназии были образованы в Древней Греции. В Средние века название «гимназия» было введено для обозначения специальных средних школ, которые готовили учащихся для поступления в университеты. Основным предметом преподавания был латинский язык. В гимназиях изучались лучшие латинские писатели «золотого века», много внимания уделялось трудам Цицерона. Эпоха Реформации характеризовалась понижением интереса к античной культуре, и, хотя древние языки остались в системе обучения важнейшими, главными задачами гимназий стала подготовка к поступлению в университет, где преподавание велось на латыни, и подготовка чиновников и служителей церкви. В конце XVI в. в Германии в гимназиях стали вводить новые языки, естествознание; преподавание стало вестись на национальном языке, однако классические языки остались в большом объеме. Многие ученые того времени настаивали на обучении с учетом реалий современного мира. Это педагогическое направление получило название реалистического, что привело в дальнейшем к появлению реальных гимназий и реальных училищ. В реальной школе на первом месте стояли математика и естествознание. В XIX в. вокруг гимназического образования велись споры, в результате которых в ряде стран были приравнены в правах классическая гимназия с двумя древними языками (латинским и греческим), классическая гимназия с одним языком (латинским) и реальные училища, где древние языки отсутствовали. Древние языки занимали значительное место в общей системе преподавания (около 70 %). С 1870 г. в Европе аттестат зрелости реальной школы позволял учащемуся поступать в университет наравне с выпускниками классических гимназий.