Яд власти

– Нет!

– Почему?

– А смысл? Если по мне все уже решено.

– Что, по-твоему, должен был сделать я, получив заключение комиссии, в котором четко прописана твоя вина?

– У меня ни к кому нет никаких претензий, товарищ генерал-лейтенант. Одно прошу, давайте закончим этот бесполезный разговор и я займусь оформлением документов.

Генерал взглянул на Смолинского:

– Смотри, ершится. А ты, майор, – Габранов вонзил взгляд на Уланова, – не подумал, что по результатам внутреннего расследования я должен был передать документы в следственное управление? И загремел бы ты под трибунал.

– Большое спасибо, что не сделали этого.

– Спасибо! Пожалуйста. Документы в строевой части уже готовы, начфин получил указания рассчитать тебя и выплатить положенную сумму, как уволенному по выслуге лет. Должность ты передал, так что не требуется подписывать «бегунок». Хочу узнать, что думаешь делать дальше, Роман Владимирович?

Уже уволенный майор усмехнулся:

– Это так важно для вас?

– Прошу ответить на вопрос.

– Уеду. На Родину, в Переслав. И начну новую жизнь.

– Уверен, что получится?

– А что остается? Нет, конечно, есть и другой вариант, пристрелить подонка Буленко и застрелиться самому, но это как-то глупо. Так что попытаюсь жить на гражданке. В конце концов голова, ноги, руки есть, не пропаду.

– Ну что ж. Жаль, что так получилось. Это я тебе искренне говорю. Но изменить, к сожалению, ничего не могу. А ты на гражданке не забывай службу, возможно, потребуется помощь. Ты не стесняйся, обращайся к полковнику Смолинскому. Надо будет, я подключусь.

– Благодарю, думаю, обойдусь без проблем.

Генерал вздохнул:

– Затаил обиду. Плохо. Очень плохо.

Габранов поднялся. Пришлось выйти к офицерам.

– Я действительно очень сожалею о случившемся, имея в виду увольнение лучшего офицера. Удачи тебе, майор, и не забывай, что здесь у тебя осталось много друзей.

– Спасибо. Разрешите идти?

– Иди, Роман Владимирович, полковник Смолинский, задержись.

Уланов вышел из кабинета приемной, прошел в строевой отдел. Там получил все необходимые в данном случае документы. Сделали запись об увольнении в удостоверении. Поставили печати. В финчасти ему выдали шестьсот тысяч рублей и довольствие за будущий месяц. С деньгами и горечью в душе майор запаса прошел во двор. Капитан Сухов предложил:

– Тебя подвезти, Рома, Смолинский разрешил.

– Обойдусь.

– На меня-то чего злишься?

– Извини, Валер, но я доеду до дома на такси.

В строевой части ему объявили о решении генерала Буленко сдать квартиру в течение целого месяца. Расщедрился, сука. Но Уланов не собирался оставаться в Москве и до завтра.

Дома Уланов подготовил квартиру к сдаче, то, что было приобретено им и не могло быть взято с собой, часть он выбросил, часть оставил на месте. Собрал вещи. Да вещей тех было один костюм, тройка сорочек, несколько рубашек, джинсы, куртки осенние и зимние, обувь. Все это упаковал в чемодан. Включил ноутбук, посмотрел расписание поездов и электричек, отходящих с Казанского вокзала. Все они шли через Переслав, одни через вокзал Переслав-1, другие через Переслав-2. Оформил закупку билета на проходящий поезд Москва – Ростов. Он отправлялся в 0.10. Четыре часа в пути, как раз на рассвете будет в родном городе, спокойно доберется до квартиры, которой теперь суждено стать постоянным жилищем майора в запасе. Подготовившись, решил позвонить Ларисе. С этой женщиной он познакомился недавно, весной. Она работала в гипермаркете менеджером продаж. Там и встретились, когда Уланов покупал утюг. А вечером они уже ужинали в ресторане, потом занимались любовью в этой квартире. Все произошло естественно, словно так и должно быть. А в принципе, почему бы и нет. Он один, она одна, ему нужна женщина, ей мужчина. Понравились друг другу, к чему лишние движения, ухаживания, ахи и вздохи. Время проводили вместе, когда он был свободен, что случалось нечасто. Но никаких претензий у Ларисы это не вызывало. Она умела довольствоваться тем, что есть, и не строила планы на будущее. Они жили настоящим.

Уланов набрал ее номер.

Она ответила:

– Рома? Привет, ты вернулся?

– Привет, Лара, да, я в Москве, дома.

– Встретишь после работы?

– Нет.

Лариса удивилась:

– Почему? У тебя появилась другая женщина?

– Нет, просто в ночь я уезжаю в Переслав.

– Туда-то тоже в командировку?

– Совсем.

– В смысле?

– Я уволился и теперь свободен как ветер, ты можешь ограничить эту свободу, если поедешь со мной.

После секундной паузы молодая женщина, Ларисе исполнилось двадцать четыре года, ответила:

– Знаешь, Рома, мне очень хорошо с тобой. И я хотела бы продолжить отношения, но, извини, не в каком-то захудалом провинциальном Переславе.

– Это довольно большой город.

– Я в Москву из такого же приехала. Рада была тебя слышать, всего хорошего.

И все! Короткие гудки. Называется, поговорили. А что он ждал? Что Лариса бросит работу в Москве? Уедет с ним в Переслав? На это глупо рассчитывать. Она найдет себе другого и будет жить, как жила, выйдет замуж за москвича, и все у нее будет хорошо. Уланов тоже мог бы остаться в Москве. Такие спецы, как он, в столице дорого стоят. Любой богатенький «Буратино» взял бы его в личную охрану на приличный оклад, да еще и хату неровня этой снял. Но не мог жить в Москве Роман. Долго не мог. Другие бросают все и стремятся в столицу, где зарплата гораздо больше, даже чем, скажем, у заместителя регионального министра. Ну если не дворника, то клерка средней руки в каком-нибудь торговом офисе точно. А он не мог так. Душила его Москва. И в переносном, и в прямом смысле. Да и особо большие деньги ему не нужны. Семьи нет, а много ли одному надо? В строевой сказали, что пенсия будет около тридцати тысяч. Этого вполне хватит. А там и работенка, возможно, подвернется. Можно в полицию пойти, хотя нет, хватит, послужил. Недолго, но и этого хватило. Другие за всю жизнь не увидят и десятой доли того, что видел и испытал на себе он. Хотя, что самого себя обманывать, служил бы и дальше, если не этот случай с генералом Буленко. Как говорил Смолинский, он, Уланов, человек войны. А ведь это действительно так. Но что прошло, то прошло. Впереди новая жизнь, чуждая, непонятная, привыкать придется. Привыкнет. Или запьет. Как уж выйдет. Главное, прожить так, как писал классик, чтобы не было стыдно. Ему не будет стыдно, даже если и сгорит от водки. Он для Родины сделал много. А Родина? Но Буленко это еще далеко не Родина.

Прервав размышления, которые захватили его после короткого разговора с Ларисой, Роман прошел в гипермаркет. В продуктовый, Лара работала этажом выше. Купил две бутылки водки. Прошелся по проспекту. Времени у него была уйма. Погулял в сквере у театра. Начался дождь, не по-летнему мелкий, нудный. Пришлось вернуться домой. Такси он заказал на 22 часа. До вокзала доехал без остановок. Без двадцати минут до ноля часов он предъявил удостоверение и билет пышных форм проводнице и зашел в купе номер три. Там уже сидел мужчина лет сорока со своеобразной внешностью, в очках, листавший какие-то бумаги.

– Добрый вечер! – поздоровался Роман.

Мужчина взглянул на него с какой-то подозрительностью:

– Да уж ночи скорей.

– Ну тогда доброй ночи!

Уланов забросил чемодан на верхний багажный отсек, сумку поставил под полку, на свободное пространство. В купе больше никого не было.

– Роман, – представился Уланов, – еду до Переслава.

Мужчина ответил взаимностью:

– Игорь Васильевич, тоже еду до Переслава.

– Попутчики, значит.

– Да.

Мужчина убрал бумаги в кейс, спросил:

– Вы не в курсе, в это время проводница чай приносит?

– А вы что, первый раз на поезде едете?

– Не первый, но давно не ездил, все больше на машине, а вот на этот раз пришлось поездом.

– Понятно. Спросим, она же придет забирать билеты и давать белье.

– На четыре часа?

– Да хоть на два. Положено.

– Вы военный?

Уланов улыбнулся:

– А что, заметно?

– Да.

– Был военным. Уволился, вот теперь на свободных хлебах.

– Семью раньше в Переслав отправили? Или…

– Или… нет семьи, один я на всем белом свете. Пойду покурю, пока проводница занята. А то потом достанет нытьем, закон, мол, не разрешает.

– Дело ваше.

Уланов вышел из купе и едва не столкнулся с молодой женщиной, тащившей тяжелый, судя по ее измученному, но оттого не утратившему красоты лицу, чемоданище. Раньше, когда советские войска стояли в Восточной Европе, такие чемоданы называли оккупационными. Смолинский рассказывал, ему пришлось два года оттарабанить в Венгрии.

Женщина вскрикнула, вскинув глаза:

– Ой!

– Извините, ради бога, не заметил, – извинился Уланов.

– Да вы ни при чем, это я уже из последних сил тащила ношу, ничего не замечая.

– Что же вы грузчика не наняли?

Женщина ответила кратко:

– Дорого!

Да, грузчики на вокзале работают далеко не по таксе. Завышают сумму на несколько порядков выше тарифа.

– Давайте я вам помогу, какое купе?

– А следующее, за вашим.

– Понял.

Уланов взял чемодан и удивился, как такой груз могла нести эта с виду хрупкая женщина, в нем было не меньше тридцати килограммов.

– Да, чемодан еще тот.

– Это мне сестра подсобила. Просила передать подруге, которая должна встретить. У меня самой всего дамская сумочка.

– Интересно, что это положила в чемодан ваша сестра?

– Не знаю. И даже не представляю.

– У вас нижнее место?

– Да.

– Ну хоть не поднимать.

Уланов внес чемодан в соседнее купе, где не было никого, поднял полку, поставил чемодан в нишу, опустил полку, присел на нее. Напротив села женщина. Она платком, который заполнил купе нежным запахом дорогих духов, протерла лицо.

– Устала!

– Надо думать. А как вас зовут?

– Людмила.

– Далеко едете?

– В Переслав.

– Какое совпадение, и я туда же. Роман.

– Очень приятно.

– Мне тоже.

Он заметил в ее сумочке пачку сигарет:

– Курите, Люда?

– Да. Но это последняя пачка. Решила бросить.

– Кто-то говорил, это очень просто, сам бросал много раз.

Женщина рассмеялась.

– Я шел в тамбур, как раз перекурить, не составите компанию?

– А чемодан?

– Ну его даже при желании не так просто стащить.

– Вы правы, пойдемте.

– Слушай, Люд, давай на «ты», а то как-то неудобно.

– Давай.

– А я смотрю, ты совершенно без комплексов.

– Это смотря в чем!

– Понял!

Они прошли в тамбур, где двери входные были закрыты. Достали по сигарете, Уланов щелкнул зажигалкой.

Разговор пошел непринужденный, словно они познакомились не несколько минут назад, а знали друг друга давно.

Людмила как-то беззаботно рассказала о своей жизни. Родилась в Переславе, отца не помнит, мама живет в районном центре, она окончила медицинский университет, работает врачом в поликлинике, по специальности стоматолог. Имеет приработок в частной клинике. Не замужем. Вернее, была, но развелась после года семейной жизни. Здесь она сделала паузу, выпустив к окну облако дыма.

– Семейная жизнь, наверное, не для меня. Муж был хорошим человеком, да и остается таковым, женился второй раз на ее бывшей однокурснице и ничего, живут вполне счастливо, сейчас подруга беременна. А я… не знаю почему, не хочу детей, видно, не развился во мне еще материнский инстинкт.

– Или муж не давал того, что тебе нужно в постели.

Людмила внимательно посмотрела на Уланова:

– У тебя тоже эта проблема?

– Нет. Я в отличие от тебя женат не был, а женщины? Они, конечно, были и оставались довольны.

– Отчего ж тогда разбегались?

– Все это было временно и несерьезно. Для серьезных отношений время нужно, а вот его-то как раз и не хватало.

– Почему?

– Потому, что служил я в такой конторе, где особо сидеть дома не давали.

– ФСБ?

– Без комментариев.

– Значит, ты офицер?

– Запаса. Майор запаса, хотя какое это сейчас имеет значение?

Дверь в тамбур была приоткрыта, могли просматривать проход вагона.

Людмила воскликнула:

– Ой, проводница.

– Что, уже посадка закончилась?

– Нет, это не та, что билеты проверяет. Идет сюда.

– Как говорится, шухер.

Он открыл дверь в межвагонный тамбур, они выбросили окурки и двинулись навстречу проводнице. Та уступила дорогу у туалета. Повела носом:

– Курили?

Людмила хотела ответить, но Уланов взял ее под руку:

– Идем. Не пойман, не вор.

– Теперь она будет следить за тамбуром.

– А мы в туалете.

– Нашел тоже место.

– Шучу, обведем как-нибудь проводницу, да и ехать нам всего четыре часа. Да, сразу вопрос на засыпку, проводить позволишь?

– Посмотрим! Сейчас подруге сестры позвоню, чтобы не забыла свой чемодан забрать, а то придется его домой переть.

– Разумно.

Она зашла в свое купе, туда же заглянул и Уланов, там молодая пара, судя по тому, что держались за руки, как смотрели друг на друга – влюбленная пара. В купе же Улана новых пассажиров не было. Все тот же неторопливый и какой-то напряженный Игорь Васильевич. С кейсом между ног.

– Покурили?

– Да.

– Вот попадетесь проводнице, вызовет наряд полиции, и налетите на штраф.

– А я аккуратно.

– Все так считают. Кстати, ваше белье.

Он указал на стопку под подушкой.

– Не думаю, что пригодится, а чай вам обещали?

– Да. Принесут, как тронемся. Сколько осталось?

Он посмотрел на часы.

– Еще три минуты, если по графику.

Уланов откинулся на спинку:

– Сейчас с этим вроде порядок. Задерживаются редко.

– Значит, вы уволились?

– Да.

– И чем, извините, думаете на гражданке заниматься?

– Не знаю.

– Как так можно?

– Можно. Не представляю, что и где найду так, чтобы и не в напряг, и с нормальной оплатой.

– Ну это тяжело.

Роман в свою очередь спросил:

– А вы кем, если не секрет, трудитесь, Игорь Васильевич?

– Я – помощник мэра города.

Уланов удивился:

– Вот как? Как говорится, удачно я попал к вам в соседи. Такие знакомства очень полезны.

– Не стройте иллюзий, Роман, я не занимаюсь устройством на работу.

– Да? Ну тогда не очень полезное знакомство. Ну и ладно. Выпить не желаете?

Мужчина резко ответил:

– Нет, не пью.

– Да я в общем-то тоже не увлекаюсь, просто время скоротать.

Мужчина уперся:

– Не пью!

– Ну и ладно, что вы разволновались, не хотите, не надо. Я тоже не буду.

– И правильно.

– Вы всегда все делаете правильно?

– Стараюсь.

– Семья, дети?

– Женат, сын окончил университет, работает в Москве.

– А я в Москве не могу.

Игорь Васильевич никак не прокомментировал эту фразу и вообще замолчал, глядя в окно. Проводница крикнула:

– Провожающих прошу покинуть вагон, через минуту отправляемся.

Поезд плавно тронулся и пошел от вокзала.

Игорь Васильевич упорно смотрел в окно.

Оторвался от этого увлекательного занятия, когда пышного вида проводница принесла чай.

Взяла билеты, плату за постель, отдельно с помощника мэра за чай. Спросила и Уланова:

– Вам чай не принести?

– Нет, спасибо, не надо.

– Обычно мы идем от Москвы до Переслава без остановок, но сегодня порядок изменен. Так что не удивляйтесь, если встанем на минуту на станции Либов.

Игорь Васильевич спросил:

– С чем это связано?

– Мне это неизвестно. Наверное, кто-то важный выйдет или, напротив, сядет в поезд.

Она ушла.

Уланов проговорил:

– Важные на поезде не ездят.

Попутчик ответил:

– Не скажите, вот мой босс часто на электричке ездит. И в автобусах, и на маршрутках.

– Желает быть ближе к народу?

– Это его обязанность.

– Ну может и так. Чай-то нормальный?

– Сносный! Хлоркой отдает, но что еще ждать в поезде.

– Ну да.

Состав вышел за пределы Москвы, за окном редко пробегали фонарные столбы, иногда поселки, переезды. А в общем темень.

Игорь Васильевич зашторил окно.

Уланов сказал:

– У вас вид уставший, прилегли бы, все-таки четыре часа. За это время можно отдохнуть.

Мужчина словно впился взглядом в Уланова:

– Не стоит беспокоиться обо мне.

– Странный вы человек. У вас в мэрии, я имею в виду на «верхушке», все такие?

– Обычные люди.

– Я бы не сказал, но не буду навязчивым. Каждый волен делать то, что хочет.

Он выглянул в проход. Там худенькая женщина у окна, видно, попутчик переодевается. Не все же едут до Переслава. Хотя довольно странно, что в это время года вагон полупустой. Зимой еще понятно, но летом? Обычно летом билеты на южное направление не купить.

Прошел час. До промежуточной станции в Либово минут тридцать.

Уланов поднялся, вышел в коридор.

Попутчик проводил его напряженным взглядом. Закрыл дверь.

Да, подумал майор запаса, странный тип, или может везет какую-нибудь служебную документацию или деньги? Ну и черт с ним.

Он встал напротив двери купе Людмилы.

Женщина будто почувствовала это, вышла.

– О! Ты?

– Между нами, по-моему, какая-то невидимая связь. Я только подумал о тебе, и ты появилась.

Людмила рассмеялась:

– Не надейся, что, разрешив проводить, я обязательно приглашу тебя на чашку кофе.

– А не обязательно?

– Курить?

– Если есть желание.

– Пойдем. Кстати, ты не знаешь, где проводницы?

Он обернулся, посмотрел на соседнее купе, оттуда слышался разговор.

– Ну судя по тому, что говорят две женщины, проводницы в своем купе. И одна из них должна лечь спать.

– Ну тогда пойдем.

Они прошли в тот же тамбур. Закурили.

– Роман, а почему ты не женился? – неожиданно спросила Людмила. – офицер, майор, жилье наверняка дали бы, а сейчас и зарплата у военных вполне сносная.

– Не зарплата, а денежное довольствие. Да с этим проблем не было. Служил я в Москве. Имел служебную квартиру, даже холостой.

– Вот видишь? Отличные условия. В чем же проблема?

– Да в вас, в женщинах.

– Что ты говоришь? Конечно же, не встретил ту, которой был бы готов посвятить жизнь, да?

– Как-то так.

– А может, проблема в другом?

– Ты спрашиваешь, как женщина? Нет, с этим все в порядке.

– Я не это имею в виду.

– А что?

– Может, устраивало то, что было? Короткие интриги, секс безо всяких обязательств, отсутствие постоянно чего-то желающей женщины в доме, привычка к покою и одиночеству?

На этот раз рассмеялся Уланов:

– Ты права, но и женщины, которую взял бы в жены, не встретил.

– Еще встретишь.

– А может, она это ты?

– Не надо так топорно подбивать клинья, майор.

Рассмеялись оба.

Дверь перехода открылась, в тамбур вошли трое мужчин. Все в ветровках, на головах капюшоны. Один из них бросил быстрый взгляд на куривших. Людмила машинально прижалась к Уланову.

Троица прошла в вагон.

Уланов спросил:

– Ты что, Люда, испугалась?

– Да как-то неожиданно появились эти и есть в них что-то угрожающее.

– Не бойся, пока ты со мной, тебе никто не страшен.

– А ты не слишком самоуверен?

– Нет!

Дверь со стороны вагона распахнулась внезапно. До появления троицы она была приоткрыта, дабы контролировать коридор, крайний из прошедших мимо захлопнул ее. И поэтому пышного вида проводница, как говорится, взяла Романа и Людмилу с поличным:

– Курите, молодые люди?

Люда обернулась.

– Курим, что уж скрывать, милая дама, – вздохнул Уланов, – но больше, честное пионерское, не будем!

– Не будете, конечно. Я вот сейчас наряд вызову, полицейские оформят протокол. И придется вам платить штраф.

– Может быть, по-хорошему договоримся?

Проводница посмотрела на майора:

– Ну что с вами делать? Плохо, что закон не исполняете. От того у нас в стране и бардак. Одни нарушают, другие договариваются, взятки берут. И так везде.

Уланов видел ее глаза, потому пошел в атаку:

– Тысячи хватит?

Проводница в тот же момент усмехнулась, оттянулала карман на форменной рубашке.

Уланов положил туда тысячу.

– Убирайте окурки, и чтобы я вас здесь больше не видела. Иначе вызову наряд.

– Договорились.

Людмила и Роман выбросили окурки, проводница первой двинулась в вагон. Они за ней. Видимо, Улан почувствовал опасность. Он всегда чувствовал угрозу, это выработалось за годы боевой работы. Но не видел ее. Хотя… дверь в его купе была приоткрыта. А помощник мэра закрывал ее, это он отчетливо помнил. Может, душно стало, открыл проветрить?

Проводница, проходя мимо, бросила взгляд в купе и вскрикнула:

– Боже ж ты мой, что это?

Она отшатнулась к окну.

Людмила, не успевшая закрыться у себя, встревожилась:

– Что случилось?

Уланов, видя, как побледнела проводница, посмотрел в купе.

Игорь Васильевич, откинувшись к стенке, хрипел. На груди расплывалось кровавое пятно, под столиком виднелась заточка, кейса не было.

Роман бросился к нему:

– Игорь, кто, за что?

Глаза помощника мэра затягивала пелена, но он проговорил:

– Это Боган, флешка под ковриком, только генералу ФСБ… Кар… Кар…

Кровь хлынула ртом, и помощник мэра умер. Судороги сотрясли тело.

Уланов оглянулся.

Проводница исчезла, Людмила стояла спиной, ее плечи вздрагивали, видимо, рвотные позывы.

Впервые увидела убитого человека?

Он приподнял коврик, там лежала микроскопическая, не более ногтя, черная флешка. Майор забрал ее. Поднялся. Вышел из купе. Приобнял женщину:

– Ну что ты, Люда?

– Ой, не могу.

Она бросилась к туалету.

Из служебного купе появилась вторая проводница.

Сообщила, что вызвала наряд.

Полицейские появились тут же, когда поезд встал на станции Либов. Старший наряда, бравый лейтенант посмотрел в купе, зашел, поднял и опустил руку мертвого мужчины. Аккуратно, чтобы не затоптать следы, вышел в коридор. Взглянул на Уланова.

– Вы попутчик этого… мужчины? – он кивнул на труп.

– Да!

– Сержант, проверь документы!

Лейтенант достал портативную рацию:

– Дежурный? Лейтенант линейного отдела полиции Ивашин, задержите поезд Москва – Ростов, здесь убийство и вызовите следственно-оперативную бригаду местного отделения внутренних дел с труповозкой!

В то же время Уланов достал удостоверение, протянул сержанту.

Тот представился:

– Сержант Колотов.

– Очень приятно.

Колотов взглянул на «корочки», обратился к старшему наряду:

– Товарищ лейтенант?

– Да?

– Тут это! Спецслужба.

Ивашин взял удостоверение. Он был опытнее сержанта, посмотрел документ, спросил:

– Фамилия, имя, отчество?

– Уланов Роман Владимирович.

– Специальное звание?

– Майор.

Лейтенант сверил фотографию с оригиналом, внимательно осмотрел печать, пролистал страницы, на одной остановился:

– Ага! Бывший майор. Уволен по статье… пункт… позавчера. Значит, на данный момент сугубо штатское лицо.

Уланов сказал:

– Тебе ли, лейтенант, объяснять, что бывших офицеров не бывает.

– Как и многих других. А разве мы с вами пили на брудершафт, Роман Владимирович?

– В чем дело?

– В том, что я попросил бы обращаться к представителю власти подобающим образом.

– Извините, товарищ лейтенант, а может, господин лейтенант?

За окном уже переливалась сине-красными огнями сигнальная мачта полицейской машины. Прибыла следственно-оперативная группа.

Первым зашел следователь.

Представился. С этим у них было все в порядке.

– Капитан Жданов Виктор Александрович.

Лейтенант назвал себя и сержанта.

Уланову представляться не пришлось, старший наряда передал следователю его удостоверение. В купе зашел эксперт-криминалист с чемоданом, к присутствующим оперативник.

– Ну и что произошло? – спросил у Уланова следователь.

– А вы, товарищ капитан, сами не видите?

– Гражданин капитан.

– С каких пор? Я арестован?

– Вы задержаны до выяснения обстоятельств смерти вашего попутчика.

– У вас есть на это право?

– Представьте себе, да!

Эксперт вышел:

– Очевидное убийство, Витя, – обратился он к следователю, – рядом с трупом и орудие убийства, заточка. Произошло оно не более получаса назад, тело еще мягкое и не остыло.

– Заточку забрал?

– Естественно, но думаю, отпечатков на ней мы не найдем.

– Следы?

– Все сделали что надо.

– Посмотрим. И спроси, что там у Гены.

Эксперт прошел к служебному купе, повернулся, ответил:

– Заканчивает показания снимать. Еще минут пять.

– Труп здесь тебе еще нужен?

– Нет!

– Тогда позови бригаду, пусть выносят.

Эксперт пошел в основной тамбур.

Следователь зашел в купе, приподнял полку Романа. Там пусто, взглянул на верхний багажный блок.