Судьба бьет вслепую

Уточнив у Речкалова кое-какие детали, я отключилась и набрала Ленку. Не успела я и рта открыть, как моя подруга стала осипшим голосом извиняться:

– Таня, я понимаю, ты, наверное, уже ждешь меня в торговом центре, но я даже не опаздываю, я лежу в постели. Заболела.

– Сочувствую. Лекарства нужны?

– Нет, у меня все есть. Таня, прости, что я тебя подвела, – Ленка закашлялась.

– Не извиняйся! Лечись, потом все наверстаем.

Поговорив со своей подружкой, я набрала Данилу. «Привет! В данный момент я не могу вам ответить. Если у вас имеется сообщение для меня, оставьте его после сигнала», – произнес голос Данилы в записи.

Я подумала, что это к лучшему. Мне было проще говорить, обращаясь к бездушному автоответчику, нежели лично к Даниле. Ведь я уже в четвертый раз переносила нашу встречу. И что бы он ни думал по этому поводу, я на самом деле каждый раз включалась в новое расследование. Если бы я не хотела с ним встречаться, то не стала бы ставить для него заезженную пластинку, а сразу же сказала, что не намерена поддерживать наше знакомство.

Сказав «пока», я почувствовала себя свободной от обязательств и стала собираться в командировку. В соседнюю область я решила отправиться на своей машине. Если не медлить, то к вечеру можно добраться до места, а по железной дороге – только к завтрашнему утру. Время и так было упущено. Кража была совершена сутки назад. Вполне возможно, что Светлана, если это, конечно, она обокрала собственного отца, уже вернулась обратно в Тарасов. Но что-то мне подсказывало, что она вряд ли после праздников появится в университете, ведь там ее будет легко найти. Скорее всего, девушка ударится в бега. А след лучше брать от места преступления.

Глава 2

Соседний областной центр встретил меня красным закатом. Зрелище это было красивое, хотя и не предвещало хорошей погоды. Речкалов подробно объяснил мне по телефону, как найти коттеджный поселок, в котором он проживал, так что я даже не стала пользоваться в городе навигатором. Въезд в поселок оказался свободным – ни забора по периметру, ни будки с охранником на въезде. Камер видеонаблюдения, как вскоре выяснилось, ни у Речкаловых, ни у ближайших соседей не было. Просто раздолье для квартирных воров!

Дмитрий Васильевич, встретивший меня на пороге своего дома, выглядел еще более растерянным и уставшим, чем вчера.

– Проходите! Как добрались? – дежурно поинтересовался он.

– Нормально, мне не привыкать, – ответила я.

– Пойдемте, я познакомлю вас со своей женой, – торжественно произнес Речкалов, будто его супруга являлась знаменитостью и знакомство с ней было для меня честью.

Тамара сидела на диване в гостиной, откинув голову на спинку и манерно приложив руку ко лбу. При нашем появлении она даже не пошевелилась.

– У Томочки мигрень, – пояснил мне полушепотом клиент, а затем обратился к жене: – Дорогая, тебе не лучше?

Удостоверившись, что должное впечатление произведено, Тамара отняла ладонь от лба и нехотя повернула голову в нашу сторону. Вопрос супруга она проигнорировала. Дмитрий Васильевич представил нас друг другу.

– Это я во всем виновата, – обреченно произнесла Тамара. Я уловила в ее голосе легкий южнорусский акцент. – Мне не удалось найти со Светой общего языка. Я вошла в этот дом, по которому до меня ходила Таисия Павловна. Здесь Светлане все напоминало о ней. Она не приняла меня и стала все делать мне наперекор.

– Томочка, не надо себя ни в чем винить, – стал успокаивать жену Речкалов, встав позади нее и положив свои руки ей на плечи. – Ты сделала все, что могла, даже больше. Это я был плохим отцом. Где-то я упустил дочь, а может быть, даже мы вместе с Таисией неправильно ее воспитывали. Тебе столько всего пришлось от нее вытерпеть!

В этой семейной сцене так и сквозила театральщина. Речкаловы упорно делали вид, что их мало заботит судьба похищенных Светой денег, самое главное – это чувство вины, которое они теперь испытывают друг перед другом.

– Скажите, – обратилась я к ним, усаживаясь в кресло, – Света могла знать наверняка, что в доме хранится крупная сумма наличных и где именно она лежит?

Тамара снова схватилась рукой за голову, предоставив право отвечать на этот вопрос хозяину дома. Он обошел диван и сел рядом с ней.

– Как вам сказать, – начал Дмитрий Васильевич, тщательно обдумывая каждое слово, – теоретически Света могла догадаться, что деньги теперь хранятся дома.

– «Теперь»? – переспросила я, выделив для себя ключевое слово.

– Понимаете, моя дочь знала, в каком банке я храню сбережения. Недавно этот банк был лишен лицензии, – Речкалов назвал его, – все средства массовой информации в последнее время только и твердили о том, что вкладчикам этого банка стали выплачивать застрахованные суммы. Света вполне могла предположить, что я получил деньги и пока никуда их не определил. Именно так дела и обстояли на самом деле.

– Где деньги лежали?

– У нас есть сейф, шифр Свете был известен. Я не менял его, потому что мне и в голову не могло прийти, что произойдет нечто подобное. Раньше дочь ничего не брала без спроса. А тут вдруг все рассчитала, все спланировала. Томочка ушла на работу, я отправился в Тарасов по Светиному же приглашению. Она же, напротив, приехала сюда и, зная наверняка, что никого нет дома, забрала вещи, деньги и драгоценности.

– То есть у вас нет совершенно никаких сомнений, что кражу совершила именно Светлана?

Супруги переглянулись, спрашивая друг друга, кто из них поделится убойными аргументами в пользу этой версии. Хоть кражу обнаружила Тамара, но она страдала от мигрени, поэтому Дмитрию Васильевичу пришлось взять информационную миссию на себя.

– Сегодня утром первой вернулась домой Томочка, она сначала не заметила никаких признаков того, что вчера кто-то побывал здесь в наше отсутствие, потому что сразу же прошла на кухню, – при этих словах Тамара слегка качнула головой, подтверждая, что так все и было. – А затем пришла наша соседка Ирина Валентиновна и спросила, не может ли Света установить ей на компьютер какую-то программу. Томочка сказала, что Света в Тарасове, чем сильно удивила соседку. Оказывается, Богуславская вчера в первой половине дня видела, как Света заходила в дом.

– Я заверила Богуславскую, что этого не могло быть, – вступила в разговор Тамара, – а когда та ушла, я направилась в спальню и обнаружила на нашей кровати разрезанную в клочья шубу. Вскоре вернулся Дима. Оказывается, Света обманула его, дала ему неправильный адрес. Я не знала, что они не встретились в Тарасове.

– Томочка, зачем мне было звонить и расстраивать тебя? У тебя же больные, – стал оправдываться Речкалов.

– Вчерашнее дежурство было на редкость спокойным.

– Но я же не знал! Да и что изменил бы мой звонок?

– Наверное, ничего, – Тамара вздохнула.

– На всякий случай я проверил сейф – он оказался пуст. Я снова почувствовал себя совершенно беспомощным, как вчера, когда безуспешно пытался найти свою дочь в чужом городе. Я знал, кто меня обокрал, но заявить в полицию об этом не мог. Ну как же это можно обвинять в краже родную дочь? Потом я вспомнил, что вы дали мне свою визитку, и позвонил вам, Татьяна Александровна. Я вас очень прошу, найдите и остановите мою девочку! Легкие деньги никогда до добра не доводят. На что она их потратит? Вдруг на наркотики?

– Может, – стала сгущать краски Тамара. – Я в больнице насмотрелась на молодежь, зависимую от наркотиков. Многие парни и девушки из вполне благополучных семей… Надеюсь, что Света окажется благоразумнее.

– Я могу взглянуть на испорченную шубу, на сейф? – поинтересовалась я.

Прежде чем ответить мне, Речкалов посмотрел на жену. Та легонько качнула головой, давая ему понять, что она не против. Клиент повел меня в спальню, находившуюся на втором этаже. На широкой кровати с резным деревянным изголовьем все еще лежала приведенная в негодность норковая шуба. Я подняла ее и стала рассматривать продольные порезы. Они были длинными и аккуратными. Не скажешь, что этот акт вандализма происходил в спешке или в мстительной ярости. Тот, кто его совершал, был аккуратен и методичен в своих действиях. Шуба была не так уж и нова, под мышками я разглядела потертости, а на подкладке катышки. Чипа с информацией о производителе, который сейчас вшивают в меховые изделия, не было. Я предположила, что этой шубе уже лет семь, а посему ее неплохо было бы поменять на новую.

– Таисия мечтала о шубе. Мне неловко в этом признаваться, но я тогда недостаточно зарабатывал, чтобы с ходу осуществить ее мечту. Я был только замом, а не директором филиала, мы взяли кредит на этот дом, поменяли машину, на шубу денег не хватило, – не без смущения признался Речкалов. – Знаете, Татьяна Александровна, Светина выходка имеет под собой определенную почву. Думаю, дочь таким образом напомнила мне о тех временах, когда ее мама была здорова и полна надежд.

– Может быть, – я не стала ни соглашаться со своим клиентом, ни спорить с ним. – А где сейф?

– В кабинете. Это – там, – Дмитрий Васильевич показал рукой на дверь, расположенную напротив спальни. Он направился туда первым, я последовала за ним и сразу же увидела открытую дверцу вмонтированного в стену сейфа. В нем лежала какая-то папка. Предвосхищая мой интерес, клиент пояснил: – Там документы, которые Свете, да и кому-либо другому безынтересны. Их никому не продашь и не выручишь деньги.

Речкалов даже мысли не допускал, что его мог обворовать кто-то другой, кроме его собственной дочери. Еще бы! Это ведь именно она вызвала его в другой город под предлогом примирения. Только вот адрес в эсэмэске Света указала неверный, а после отключила телефон. Не заподозрить ее в заранее спланированном преступлении было сложно, но я допускала, что в версии, лежащей на поверхности, мог быть серьезный, но пока невидимый изъян.

– Сейф был открытым?

– Нет.

– То есть вы нажимали на кнопки, брались руками за ручку?

– Да, а как же иначе?

– Если тот, кто проделывал эту процедуру до вас, был вдруг без перчаток, то вы затерли отпечатки его пальцев, – проговорила я, осматривая сейф.

– Татьяна Александровна, я ценю вашу деликатность, но я уже свыкся с мыслью, что это сделала моя дочь. Никто другой не знал код.

– А Тамара? – негромко спросила я.

Речкалов бросил на меня стремительный взгляд, в котором так и читалось: «Да как вы смеете! Она вне всяких подозрений!»

– Нет, Тома не знала. Я как-то, уезжая в длительную командировку, хотел ей сказать, какие цифры надо вводить, если вдруг у нее возникнет необходимость в деньгах, но она не проявила интереса, сказав: «Дима, зачем мне это? Если что, то попрошу Свету, она откроет». Мы тогда еще жили вместе. Больших денег там никогда не водилось, их и в этот раз в сейфе бы не оказалось, если бы банк не лопнул.

– Что-то еще пропало?

– Да, Томочкины украшения, они лежали в комоде, – Дмитрий Васильевич выдвинул верхний ящик и продемонстрировал мне, что там ничего ценного не осталось, – а также все Светины вещи, одежда, обувь, книги, мягкие игрушки. Ее комната практически опустела. Вы сами можете в этом убедиться. Пойдемте!

Нам пришлось подняться на мансарду. На первый взгляд она выглядела вполне жилой – милые занавески в мелкий цветочек на окне, пушистый плед на кровати, тикающие часы на стене. Но вот шкаф был абсолютно пуст, ни одной личной вещи Светы нигде не наблюдалось.

– Когда вы в последний раз сюда заходили? – поинтересовалась я.

– Как Света уехала, так больше и не заходил. Что мне здесь делать? – пожал плечами Речкалов.

– Кто убирается в доме?

– Моя жена. Тома такая аккуратистка!