bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
9 из 10

Президент не мог взять в толк, куда Рауль клонит. Я же понял с ходу. Прямо с места я выпалил:

– Надо атаковать, а не сидеть в обороне! Все вместе, сообща, против слабоумных!

Поначалу мы напоминали группу конспираторов, попавших в западню. Но затем это впечатление потихоньку стало рассеиваться. Да, нас мало, но мы с характером. Может, мы не особенно гениальные, но сообща мы попытались изменить мир. Сдаваться нельзя. Амандина, Рауль, Феликс, Люсиндер. Никогда еще я не испытывал такого чувства сплоченности с людьми.

71. Греческая мифология

«После того как Эра Памфильского оставили лежать на поле брани, сочтя за убитого, он оказался в комнате с четырьмя проемами: два выходили на небо, а остальные два – на землю. На небо поднимались добродетельные души. На землю спускались тени. Через один проем преступные души отправлялись вниз, а через другой поднимались души, покрытые пылью и прахом.

Эр увидел, каким наказаниям подвергали несчастных грешников. Потом он достиг чудесного места, где стоит огромная колонна – мировая ось. В сопровождении душ Эр добрался до земли Кет, где течет река Амелес, чьи воды несут забвение.

Тут раздался чудовищный гром, и Эр вернулся к жизни на погребальном костре, к великому неудовольствию всех окружающих. Он поведал, как увидел страну мертвых и как вернулся оттуда целым и невредимым. Его рассказам никто не верил. Все презрительно поворачивались к нему спиной».

Отрывок из работы Френсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

72. Полный вперед!

Скандал приобрел совершенно дикие масштабы. Каждая газета пестрела фотографиями того, что они называли нашей «лабораторией запрограммированной смерти». В жестком свете ламп-вспышек комната производила зловещее впечатление, словно пыточная камера. Злобствующие журналисты даже добавили на первый план окровавленные ланцеты и клещи с налипшими на них волосами.

Потом они обнаружили некий «президентский склеп». На самом деле это был тюремный крематорий Флери-Мерожи. Так как от тел наших неудачливых танатонавтов уже не осталось и следа, сообразительные журналисты соорудили фотомонтаж с подкрашенными в розовый цвет манекенами.

Фотосъемку они вели самым бессовестным, надувательским образом, чтобы придать снимкам побольше драматизма и реализма, как будто их делал некий шпион прямо в ходе нашей работы. Одному из репортеров удалось сфотографировать настоящее самоубийство во Флери-Мерожи. Заключенный повесился уже после того, как нам запретили появляться на танатодроме. Это ничего не изменило. Фотография его распухшего лица, с высунутым языком и выскочившими из орбит глазами, быстро разошлась по всем журналам. Под снимком несчастного парня, которого мы даже никогда не видели, стояла скромная подпись: «Они обнаглели!» Тут же, чуть ниже, красовались и наши портреты: а вот и его убийцы. Мы подали на них в суд за клевету, но толку из этого не вышло.

Словно крысы, бегущие с корабля, министры один за другим подавали в отставку. Было сформировано правительство кризиса. Президент Люсиндер был освобожден от всех полномочий главы государства вплоть до получения более полной информации.

Из Австралии Меркассьер обвинил Люсиндера в том, что тот заставил министра приступить к проекту, несмотря на все возражения. Меркассьер и словом не упомянул о нашем успешном эксперименте.

Люсиндер осторожничал и не отвечал на каждый такой удар. Он довольствовался единственным появлением в популярной телепередаче, где заявил, что всех пионеров-первопроходцев третировали и унижали в свое время. Он говорил о невообразимом прогрессе, о завоевании того света, о неизведанном континенте.

На журналистку, бравшую у него телеинтервью, это не произвело никакого впечатления. Она парировала тем, что уголовные преступники оставались людьми, а не «морскими свинками», даже если у президента и имелось право санкционировать смертельно опасные опыты.

Жан Люсиндер проигнорировал ее замечания. Словно ставя точку в интервью, он поднял голову и, глядя прямо в камеру, заявил:

– Дорогие телезрители, дорогие сограждане, да, я признаю, что во время опытов погибли люди, погибли во имя знания, во имя прогресса человека. Но мы добились успеха! Один из наших добровольцев побывал на том свете и вернулся оттуда целым и невредимым. Его имя – Феликс Кербоз. Он своего рода летчик, пилот, путешественник в смерть. Мы назвали его танатонавтом. Мы готовы немедленно с ним повторить эксперимент. Если нас постигнет неудача, я готов отдать себя на ваш суд и я заранее знаю, каким строгим он будет. Я предлагаю, чтобы завтра же моя исследовательская группа провела еще одну попытку запуска на тот свет, в присутствии всего телевидения Франции и мира. Эксперимент состоится во Дворце Конгресса, в 16 часов.

73. Мифология индейцев Амазонки

«Когда-то люди не умирали.

Но как-то раз одна девушка повстречала Бога Старости. Он поменялся с ней кожей, отдав свою, древнюю и сморщенную, и получив взамен нежную и гладкую.

С этого момента люди начали стареть и умирать».

Отрывок из работы Френсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

74. Все или ничего

16 часов. Парижский Дворец Конгресса кишел людьми. Зрители обменивались газетами и комментировали новые изобличения, исходящие от неутомимого Меркассьера и непримиримого директора тюрьмы, вышедших на передний план событий.

Двое депутатов, сидевших в первом ряду, не скрывали своих впечатлений:

– С этим бедным Люсиндером все покончено. Захотел узнать про страну мертвых, вот и доигрался! В любом случае его политическая смерть неизбежна.

– Однако же посмотрите, как они все тут обставили… – неуверенно произнес второй собеседник. – Должно быть, он припас-таки пару козырей. Люсиндер – старая лиса.

– Да вы сами подумайте! Это же его лебединая песня. За него только 0,5 % жителей! И то понятно почему. Всегда найдется 0,5 % полоумного населения, верящего в сверхъестественное и NDE.

Оба пожали плечами.

В слепящем свете двух «юпитеров» симпатичная рыженькая журналистка вещала в телекамеру:

– В зале присутствуют восемь научных экспертов для наблюдения за всеми манипуляциями и обнаружения любого подвоха. Некоторые специалисты полагают, что президент Люсиндер собирается использовать двух братьев-близнецов: убить одного и якобы воскресить другого. Это старый, всем известный фокус. Но благодаря стольким телеобъективам, со всех сторон окружающим сцену, такой трюк никогда не выйдет. Трудно представить, как глава государства, и так уже полностью дискредитированный в глазах общественности, решился на подобный обман!

В ожидании «спектакля» стихийно формировались группы. Все спорили, переспрашивали, интересовались друг у друга:

– Вы читали статью в «Утреннем вестнике»? Там один ученый очень хорошо объясняет, почему нельзя пережить смерть. «После того как головной мозг перестает орошаться, происходит его некротизация. Когда погибает нервная клетка, она теряет свои физиологические свойства, а именно, способность функционировать и запоминать».

– Послушайте, а что там такое насчет сверхдозы какой-то природной эндокринной жидкости, вызывающей загробные галлюцинации? Вы этому верите?

Насмешливое фырканье.

– Не вижу, с какой это стати агонизирующее тело будет тратить свою последнюю энергию на создание таких образов!

В первом ряду двое депутатов поудобнее устроились в своих креслах.

– Люсиндер захотел войти в Историю с большой буквы, – сказал один. – Что-что, а это ему удалось. Вломился сквозь огромную дверь! Сто двадцать три убийства на руках. Не каждый день встретишь такого главу государства.

– Интересный намечается судебный процесс!

Вспыхнули огни рампы. В середине сцены стояло простое стоматологическое кресло. Мотки электрических проводов вели к огромным, мигавшим, словно слепые глаза, экранам.

Происходящее в прямой трансляции передавалось в шестьдесят с лишним стран. Президент Франции, выставляющий себя на всеобщее посмешище. Это обещало стать не хуже рок-концерта или футбольного матча!

Рабочие сцены поставили восемь стульев вокруг стоматологического кресла. Здесь усядутся восемь экспертов, назначенных парламентской комиссией. Четыре врача, три биолога и даже один фокусник-престидижитатор.

Они появились под гром оваций. Зал бурлил. Он приветствовал этих украшенных козлиными бородками старичков академиков, словно матадоров, спускавшихся на арену для сражения с диким быком. Им было немного не по себе. Никогда еще они не были столь популярны, занимаясь своей работой. Кое-кто из них даже стал здороваться за руку с толпой. Если им светило получить уши и хвост президента, то терять такой шанс не хотелось. Вооружившись авторучками словно бандерильями, они принялись заносить в свои тетрадки всякого рода наблюдения.

В свою очередь, на эстраду поднялся широко известный телеведущий с напомаженными волосами, сопровождаемый теле- и звукооператорами. После нескольких пробных записей звука и изображения вспыхнул красный глазок телекамеры.

– Дамы и господа, добрый вечер и спасибо, что вы опять с нами на канале RTV1, наш девиз: «Смотри хоть целый день!» Здесь, в этом зале Дворца Конгресса, атмосфера страшно напряжена. Президент Люсиндер готовится поставить свою карьеру на одну-единственную карту: доказать всему миру, что на тот свет можно путешествовать, как на отдаленный континент. Накал эмоций среди публики достиг предела. Станем ли мы беспомощными свидетелями еще одного убийства? Или, напротив, это будет эксперимент века? Тревожное ожидание нарастает…

75. Мифология Гренландии

«С точки зрения жителей Гренландии, рай находится на дне Океана. Там царит вечное лето с солнцем в зените. Те, кто заслужат этот рай, смогут, наконец, обрести покой и воспользоваться плодами своего труда. Это царство изобилия, где всегда в достатке собак, оленей, рыбы и медведей. Тюлени уже сварены и их можно сразу есть».

Отрывок из работы Френсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

76. Семья

Мать непрерывно названивала:

– Сынок, не ходи!

Конрад же советовал побыстрее удрать в Аргентину.

Все эти доброхоты лишь подхлестывали мое желание не оказаться конформистом.

Я их убеждал, что и речи быть не может, чтобы я покинул своих друзей в эту трудную минуту. Ответственность за все происходящее частично ложилась и на меня. Придется отвечать.

– Что ж, если ты туда пойдешь, то и я тогда, – сказала мать. – Я буду защищать своих детей зубами и когтями, что бы ни случилось!

Именно так она и сделала. Когда ее заметил тележурналист RTV1, искавший, чем бы заполнить эфир в ожидании великого момента, моя родительница распахнула свое сердце миллионам зрителей.

– Понимаете, мой Мишель всегда был очень добрый, готовый помочь всем и каждому. Конечно, у него есть мелкие недостатки, но он ни в коем случае не преступник. Если уж президент Франции позволил себе увлечься этими идеями, то почему бы и не мой сын? Это все из-за одиночества, что мой мальчик оказался замешан в этой истории. Жить все время одному, конечно, бог знает что в голову взбредет! Если бы он только меня послушал, если бы он только женился, ничего этого бы не было! У моего Мишеля никогда не было большой силы воли. Это все из-за этих вот горлопанов вроде Разорбака. – Потом, тихим голосом: – А скажите, как вы думаете, мне разрешат носить ему передачи в камеру?

Напомаженный журналист признал свое полное невежество в этом вопросе и вежливо отделался от моей матери.

77. Библейская мифология

Согласно Библии, жизнь Адама можно суммировать в двенадцать этапов:

В первый период скопилась груда пыли.

Во второй период пыль превратилась в бесформенную массу глины.

В третий период сформировались члены и тело человека.

В четвертый период в человека вдохнули душу.

В пятый период человек встал на ноги.

В шестой период он дал названия всему, что его окружало.

В седьмой период он получил Еву в спутницы.

В восьмой период в два часа дня они прилегли отдохнуть, в четыре встали.

В девятый период человеку приказано не вкушать плод древа познания.

В десятый период он совершил проступок.

В одиннадцатый период он был осужден.

В двенадцатый период он был изгнан из Эдема.

Отрывок из работы Френсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

78. Быть или не быть

Первым выйти на арену – я хотел сказать, на сцену – это вам, знаете ли… У меня сердце ушло в пятки. Эксперты отказались пожать руку, а позади уже стояла Амандина, как мне казалось, окаменевшая от страха.

Аудитория взорвалась.

Какой-то мужчина в рабочей куртке и кепочке выскочил вперед:

– Сволочь! Ты моего сына убил!

Изо всех сил я вцепился в микрофон:

– Мы никого не убивали! – закричал я, надсаживая глотку. – Никого! Все заключенные, принявшие участие в «Проекте Парадиз», добровольно пошли на эксперимент. Они знали весь риск и каждый раз сами, лично нажимали на кнопку запуска.

– Запуска? Смерти, а не запуска! Кто может быть добровольцем на смерть? Здесь есть хоть один такой доброволец? – прокричал кто-то.

– Смерть убийцам в белых халатах! Смерть убийцам в белых халатах! – бешено скандировали зрители.

Свист обрушился на сцену с удвоенной силой, когда к микрофону подошел президент Люсиндер. К его ногам полетели помидоры. Полицейский кордон, выставленный перед сценой, немедленно пополнился подкреплениями.

Президент принялся делать умиротворяющие жесты. Долгий опыт выступлений на бурных политических митингах все-таки позволил ему повлиять на возмущенный зал.

– Дамы и господа, друзья мои, – сказал он, – успокойтесь! Эксперимент, который мы собираемся провести на ваших глазах, уже однажды увенчался успехом, но в отсутствие официальных экспертов, которые могли бы его засвидетельствовать. Сейчас я отдаю себя на суд нации, даже всей планеты. Если этот человек, которого мы на ваших глазах отправим на тот свет, оттуда не вернется, я обязуюсь предстать перед судом и ответить за свои ошибки.

Прозвучало еще несколько оскорблений, но все же сумятицу очень быстро сменила тяжелая тишина. Только что появился Кербоз. Прожекторы немедленно нацелились на Феликса и его безукоризненный смокинг – новую униформу танатонавта. Его голова бандита резко контрастировала с одеянием английского денди. Доставили его сюда меж двух жандармов. По измученному лицу Феликса я понял, что что-то случилось.

Телеведущий немедленно взялся за дело:

– А вот и Феликс Кербоз, единственный человек, который – по словам президента Люсиндера – совершил невозможное: путешествие в оба конца между миром живых и миром мертвых. Этот же подвиг он попытается повторить еще раз перед камерами всей планеты и в эксклюзивной телепередаче канала RTV1, наш девиз: «Смотри хоть целый день!»

Мы обеспокоенно переглянулись. Все мы уже достаточно хорошо знали Феликса, чтобы ощутить его неуверенность. Может, это на него толпа так действует?

Президент хлопнул его по плечу.

– В форме, Феликс?

Болезненная гримаса еще больше исказила лицо Феликса. Телезрители, присоединившиеся к передаче не с самого начала, даже подумали, что попали на фильм ужасов.

– Э-э… бывало и получше.

– Нервишки?

– Да нет же! – рявкнул Феликс. – Ноготь у меня врос, сука! Всю ночь промаялся.

Президент подскочил на месте.

– Ноготь? Что ж вы раньше не сказали!

Люсиндер хотел было устроить Феликсу взбучку, но момент был не тот.

– Вросший ноготь, это мне знакомо. Очень болезненно, но это легко вылечить.

– Да я наглотался аспирину, но все равно болит. Достало уже!

Я предложил перенести эксперимент на попозже. Если Феликс страдает, он может захотеть уйти в свет, а не возвращаться обратно в свое тело с болячками.

Президент принялся его упрашивать:

– Вы вернетесь в жизнь, Феликс, вы мне обещаете? Я уже подписал указ о вашей амнистии. Если у вас все получится, вы будете свободны, совершенно свободны. Вы понимаете, Феликс? С этого момента вы станете уважаемым гражданином.

Феликса, похоже, это не очень убедило.

Аудитория, колебавшаяся, что делать – выкрикивать новые оскорбления или аплодировать, – затаила дыхание.

Ведущий пояснил, что президент ободряет своего подопечного на манер тренера перед боксерским матчем.

Мы с унылой миной стали готовить свой инструментарий.

Люсиндер резко потряс Феликса за плечи:

– Вы будете свободны! Вас станут называть «многоуважаемый месье Кербоз», вы станете богатым и знаменитым! Вы будете ездить в машине с открытым верхом, люди будут вам аплодировать и забрасывать конфетти, как Нила Армстронга, кто первым ступил на Луну!

– Да-а, оно, конечно, хорошо, кабы не этот хренов ноготь.

– Черт возьми! Да ведь после всех этих ядов, что вы проглотили, после вашей язвы, волдырей, продырявленной кожи – ну ведь не заставит же этот несчастный больной ноготь забросить мечту о лучшей жизни!

– Но ведь там и так хорошо, я такой легкий, ничего не трогает…

Люсиндер потерял терпение:

– Феликс, жизнь – это вам не чушь собачья!

– Да я и сам уже думал, что же такого хорошего было в моей жизни? Ничего не могу вспомнить, в том-то все и дело.

– Деньги, женщины, дорогие одеколоны, шезлонги на солнечном море, машины, дворцы, – стал перечислять Люсиндер.

Затем, применив политический подход и поставив себя на место своего «подопытного кролика», он добавил:

– А если вы предпочитаете алкоголь, наркотики, насилие, скорость… Давайте, Феликс! Вы нам нужны. Сейчас у вас в друзьях президент, замечательные ученые, самая очаровательная из медсестер! Ну кому еще так повезло?! Мы на вас рассчитываем.

Феликс опустил глаза и покраснел, как виноватый ребенок:

– Да я… это… знаю я все. Но там они мне хорошего желают. А здесь мне никогда не везло… ноготь опять же этот… все злятся кругом… В этом мире и удовольствий-то никогда не было. Я уж давно об этом думаю.

Люсиндер в остолбенении уставился на верзилу Феликса:

– Удовольствий не было? Феликс, вы хотите сказать… никогда… вы никогда не…

Наш шкаф залился пунцовым румянцем:

– Ну да. Кроме мамы, меня никто не любил, а мама-то… она ведь там.

Толпа начала терять терпение.

– Смерть обезьяньей морде! – выкрикнул какой-то шутник.

Ведущий попробовал кое-как вмешаться:

– Феликс Кербоз, рост метр девяносто пять, вес сто килограммов, довольно гармоничные показатели для его возраста. Судя по моим вырезкам из газет, вес и рост никак не влияют на характер перехода из жизни в смерть, но все же желательно, чтобы объект находился в хорошей физической форме.

Амандина нисколько не забыла, о чем говорили между собой Феликс и президент. Она вышла вперед:

– Так вы девственник, Феликс?

Тот уже совсем стал багровый.

Медсестра-блондинка немного помялась, что-то обдумывая, а потом прошептала нечто на ухо своему пациенту. Немедленно по лицу Феликса побежали один за другим все цвета радуги. Он раздвинул губы в жалком подобии улыбки. Со стороны эта парочка напоминала Квазимодо с Эсмеральдой. Квазимодо, готовящийся к пытке…

Феликс не спускал с Амандины глаз. Потом он пришел в себя.

– Ладно, можно. Этот сучий ноготь все равно щас отпустит.

Люсиндер предложил мне добавить болеутоляющего в «ракетоноситель», чтобы Феликс больше не чувствовал свой больной палец, но я отказался. Не тот случай для экспериментов с новыми смесями. 800 миллиграммов тиопентала будет моей дозой, и никаких прочих медикаментов помимо обычного состава.

Президент Люсиндер лично развязал галстук-бабочку на смокинге Кербоза. Затем он закатал ему рукав и стал накладывать электроды. Так посмотреть, он этим всю жизнь занимался.

– Люсиндер, убийца, проваливай!

Я подошел помочь. В конце концов, сейчас мы все были в одной лодке.

Амандина старательно занималась своей работой.

Язвительные насмешки впивались в нее, словно копья, но она предпочитала все или ничего. Амандина отрегулировала электрокардиограф, электроэнцефалограф и затем подарила мне слабую улыбку, хотя оскорбления продолжали литься потоком.

– Убийцы-душегубы! Убийцы-душегубы!

Эта фраза перекатывалась по всему залу, который принялся ее ритмично скандировать.

Феликс Кербоз дышал все медленней и медленней, точно так, как его учил Рауль. Он вдыхал носом и выдыхал через рот. Этот прием дыхания был изобретен, кажется, чтобы помочь роженицам.

– У меня все готово! – объявил президент Люсиндер, когда закончил прилаживать последний электрод на волосатой груди танатонавта.

– У меня тоже, – сказал Рауль, зажимая датчики пульса.

– Готов! – сказал я.

– Готова! – присоединилась к нам Амандина.

Ученые экспертной комиссии приблизились, чтобы получше обследовать комплекс аппаратуры. Они проверили, правильно ли работают электроды и датчики, измерили также Феликсу пульс. Престидижитатор каблуком простучал настил сцены в поисках скрытого люка и прочих хитроумных механизмов. Он шилом потыкал в обивку кресла, чем привел в восторг публику, ожидавшую, надо полагать, что он вот-вот обнаружит некий тайный ход прямо в нашем стоматологическом кресле. Закончив, он подал сигнал остальным. Те живо принялись строчить в своих тетрадках. Потом они остановились и, удовлетворив свое любопытство на данный момент, жестом показали нам, что мы можем приступать. Тишина.

В необъятном Дворце Конгресса можно было слышать, как душа летит.

– Вперед! – прорычал Рауль, довольно-таки раздраженный всей этой враждебной толпой.

– Ладно, чао, ребята! – сказал Феликс, помахивая своими толстыми, как сосиски, пальцами.

Амандина погладила его редкую поросль на макушке и чмокнула в уголок рта, как раз когда он собирался сомкнуть веки.

– Возвращайся! – прошептала она.

Феликс улыбнулся и начал отсчет:

– Шесть… пять… четыре… три… два… один… Пуск!

И тут же нажав на кнопку, он вылетел из этой жизни.

79. Учебник истории

В конце XX столетия словари и энциклопедии так определяли, что такое смерть:

СМЕРТЬ: полное прекращение жизни.

Бытовое определение: Про человека говорят, что он умер, когда его сердце больше не бьется и он перестал дышать.

Определение, принятое в Америке в 1981 г.: Индивидуум объявляется умершим после необратимого прекращения всех функций головного мозга.

Медицинское определение: Необратимая остановка сердечных сокращений. Искусственный характер дыхания, поддерживаемого за счет механического насоса. Полная потеря всех рефлексов. Исчезновение всех энцефалографических сигналов. Полное разрушение структур головного мозга.

Формальности, выполняемые в случае смерти: Сообщить о смерти в ближайшую мэрию. Участковый патологоанатом удостоверит факт смерти и выпишет справку, которую передаст семье покойного или сотруднику похоронного бюро. Эта справка, вместе с семейной книгой регистрации рождений и смерти, должна быть представлена в мэрию, которая в обмен на справку выдаст разрешение на закрытие гроба и разрешение на погребение. В случае насильственной или подозрительной смерти участковый патологоанатом уведомляет государственного прокурора, который может потребовать провести аутопсию. Семья покойного не обязана публично разглашать причину смерти. Прежде чем приступать к погребению, требуется подождать минимум двадцать четыре часа.

Цены на кладбищенский участок: Зависят от длительности существования кладбища, его известности и стоимости земли. Цена за квадратный метр, естественно, выше в городах, чем в сельской местности.

3 000 франков за обычный гроб белого дерева. Прибавить дополнительно для черного или красного дерева, на внутреннюю обивку.

1 800 франков за услуги похоронного бюро плюс дополнительно по числу привлеченных работников.

3 000 франков за аренду катафалка.

4 800 франков за ритуальные предметы, цветы и различные украшения.

700 франков за мраморную плиту.

1 000 франков в год по уходу за могилой.

200 франков на извещения. Плюс почтовые расходы.

1 000 франков НДС.

1 300 франков муниципальный налог.

200 франков за церковную службу (предусмотреть дополнительно сумму в зависимости от конкретной религии и требуемых услуг: месса, хор и т. д.).

Итого 17 000 франков минимум, без учета стоимости кладбищенского участка.

Учебник истории, вводный курс для 2-го класса

80. Ожидание

Вот уже десять минут, как на кардиограмме рисуется лишь плоская линия и ни единого писка от энцефалографа!

Верный своим привычкам, Рауль Разорбак заносил в рабочий журнал все показатели: время, температура, сердечная деятельность, церебральная, электрическая, личные впечатления и так далее.

Рауль подошел к нам, вид озабоченный.

– Ну как? – рискнул я.

Он пожал плечами.

Толпа молчала, разглядывая бездыханного человека в свете прожекторов. Словно мухи над падалью, вокруг кресла крутились эксперты и делали свои собственные записи, громко скрипя авторучками по разлинованной в клеточку бумаге. Они постоянно находили все новые и новые приборы, требовавшие изучения. Если по правде, они это делали, чтобы размять ноги, но при этом имели всё понимающий вид, позволявший предположить худшее.

На страницу:
9 из 10